Здравствуйте, господа форумчане!
Автор =Колибри= разродился продолжением и решил осчатливить вас - вы будете первыми читателями!
Прошу тухлыми помидорами не кидаться - только свежими, годными к употреблению в суп.
Добавлено (29.08.2011, 23:08)
---------------------------------------------
К О Л И Б Р И , э п и л о г
--Дождь идет, - донесся до меня сквозь сон голос Антона.
Я прислушалась, преодолевая дремоту.
-- Разве?
-- Да.
-- Ничего не слышу.
-- Идет, очень мелкий.
Я приоткрыла глаза.
-- Да нет же, просто пасмурно.
Он промолчал.
Обычно он всегда просыпался и вставал раньше меня, а вот мне всегда было очень трудно сразу подняться. К тому же, больше всего на свете я любила наблюдать за Антоном исподтишка, когда он считал, что я сплю. Он открывал настежь окно и начинал одеваться. Антон всегда хорошо двигался, с чуть угловатой грацией подросшего жеребенка. А теперь в его движениях появилась особая плавная точность.
Он скрупулезно аккуратен. Я не сразу привыкла к этому… Теперь я не могу бросить блузку на стул, а юбку на спинку кровати, непорядок его дезориентирует и раздражает. Да, приходится следить за собой… Зато я никогда не слышала от него вопросов « где мои тапки? Где моя рубашка?»
И провести его мне никогда не удается!
-- Вставай, лентяйка, ты ведь давно не спишь! – смеется он перед тем, как пойти в ванную, - хватит подглядывать.
Но сегодня он не торопился подняться.
Неужели правда пошел дождь? Я встала и посмотрела в окно . Листва на кустах сухая, трава тоже, но если приглядеться, видны тоненькие паутинки падающих капель.
-- Действительно дождь! Как жалко…
-- Наоборот, удачно, ведь тебе не надо сегодня на работу.
-- Но мы хотели пойти купаться.
Я с большим трудом уговорила Антона пойти утром на пруд. Убедила его, что если собраться пораньше, там точно никого не будет. И вот, все напрасно.
Я опустилась на край постели.
-- Ты -то небось рад, медвежонок! Так и сидел бы в своей берлоге.
-- Да! С тобой! – он сделал попытку меня поймать, но я увернулась.
-- А вот и солнце! Одевайся, все-таки искупаемся!
Лучше бы в тот день до вечера не прекращался ливень…
В хорошо знакомом пространстве – дома, в саду – Антон ориентировался прекрасно, посторонний человек даже не сразу понял бы, что перед ним незрячий. Но на улице он уже становился напряженным, собранным , а в совсем незнакомом месте скованным. Он не очень любил бывать в таких местах, даже со мной, особенно если было шумно, многолюдно. Однажды я спросила его :
– Как же ты тогда , в день парада пошел гулять один?
Он улыбнулся :
-- Хотел себя испытать, а может, предчувствовал встречу…
Добавлено (29.08.2011, 23:09)
---------------------------------------------
На берегу действительно не было ни одной живой души. Мы вошли в воду вместе, держась за руки.
-- Какая холодная! – засмеялся Антон.
-- Надо сразу окунуться с головой.
Я прыгнула вперед и немного проплыла, Антон продолжал медленно переступать по дну и наконец зашел в воду по грудь. Он не решался плыть, он и раньше плохо плавал. Наверное, это было единственное, что он делал хуже меня.
Мы еще немного побыли в воде.
-- Возвращаемся?
--Да – ответил Антон. Он медленно повернулся, стал двигаться к берегу, но вдруг пошатнулся, вскинул руки и скрылся в воде.
Я была недалеко, однако потребовалось несколько секунд, чтобы приблизиться вплотную и потянуть его за руку. Кажется, он все-таки успел глотнуть воды. К счастью, берег совсем близко. Вот мы уже на суше. Антон долго кашлял, опираясь руками о песок, потом повернулся на спину и лег. Лицо и губы у него совсем белые, зубы мелко стучат.
-- Растереть тебя?
Он качнул головой – не надо…
Уже вечером, в постели, когда мы лежали без сна в полной тишине погруженной в темноту спальни, он вдруг сказал мне тихим задумчивым голосом.
-- Сегодня утром я чуть не умер.
-- Там было не глубоко, Антон.
-- Не в этом дело… Я ненадолго потерял сознание, поэтому упал.
--Ты плохо себя чувствуешь?
-- Да нет… Нормально.
Мне показалось, что Антон хотел еще что-то произнести.
Я лежала рядом с ним, совсем близко, его рука под моей щекой. Чувствовалось, как жилка на запястье пульсирует у моего виска.
-- Однажды у меня на глазах убили мальчика. – Он говорил медленно, хрипло. – Мы входили на танках в городок… Забыл название… Боя не было, прусы его просто оставили, ушли. И почему-то этот пацан встал прямо перед колонной. Лет восьми… Откуда он взялся! Стоял столбом посреди дороги. Он бы успел отбежать, он уже повернулся в сторону обочины, и тут пулеметчик дал очередь… Пацан этот еще два шага сделал…
Антон замолчал надолго.
«Почему же танкист выстрелил?» - я открыла и закрыла рот. Бессмысленный вопрос.
Внезапно Антон произнес:
-- Скажи мне Эля, у тебя бывало в жизни что – нибудь странное, непонятное. Что-то такое, что ты никому не рассказывала, потому что не знала как рассказать…
Я молчала, я думала, что ему не нужен мой ответ, но он повторил:
-- Расскажи мне…
--Было в детстве. Лет в … -- я осеклась, потому что чуть не произнесла «в восемь». – Я уже ходила в школу.
Однажды я осталась дома одна, было очень тихо и абсолютно нечем заняться. Я слонялась по комнате и подошла к зеркалу, большому , как картина… Да, оно и висело на стене, до сих пор висит… Я стояла и смотрела на свое отражение в зеркале и вдруг меня словно пронзило… как спицей от макушки до самого нутра пронзила мысль - вот это я там в зеркале? И здесь в комнате? Это я? Почему это я? Именно с этим лицом, с этими волосами?
--Было страшно?
--Нет, не страшно. Совсем. Было именно непонятно. Я словно на мгновенье забыла всю себя. Или нет… Я представила… Точнее поняла, что я – это абсолютная случайность… И все вокруг тоже случайность. Не знаю, трудно объяснить…
-- А я сидел тогда на броне, - произнес Антон таким тоном, словно он продолжал мой рассказ, - как раз с той стороны… Я знал, что нельзя смотреть вниз, и все-таки посмотрел…
Он опять надолго замолчал, а потом сказал тихо:
-- И вот я теперь с этим, в своей темноте.
--Антон, а почему ты спросил меня про странное, было ли у меня в жизни странное… Почему ты спросил?
-- Обними меня--, прошептал он, -- обними меня, пожалуйста, как можно крепче.
Я проснулась от ощущения пустоты. Я открыла глаза, вокруг было темно. Я лежала неподвижно, охваченная необъяснимой и жуткой уверенностью, что Антона больше нет на этом свете.
«Он здесь, рядом» – я заставила себя произнести эту фразу в уме. – «Он рядом со мной сейчас и будет рядом всегда». Но ужас не проходил, ужас сковал меня, не давая пошевелиться.
Наконец я решилась повернуть голову. Но в постели рядом никого не было.
Я резко села и полностью стряхнула с себя сон.
Я нашла Антона на веранде, пристроенной к той стороне дома, что выходила в сад. Он сидел в плетеном ивовом кресле , закутанный в плед, как индеец.
--Давно не спишь? -- Я опустилась рядом на стул. --Мне приснился кошмар, Антон.
--Про зеркало?
--Нет.
--А я вообще не спал всю ночь.
Мы сидели рядом, я смотрела на темные деревья впереди, которые для Антона существовали только в воображении. Одна ветка протянулась под крышу навеса, листья уже можно было различить в предутренней мгле. Я чувствовала с отчаянием, что никак не могу помочь Антону, несмотря на всю нашу близость, его мир – это его мир, мне доступен только самый его краешек.
--Антон, ты знаешь, что я люблю тебя. И….если ты когда-нибудь захочешь пожить без меня, это… Это не будет для меня концом света, я с этим справлюсь. Но если… если что-то другое…
--Дура ты Элька.
--Ну да, наверное…
-- Если бы я хотел, я застрелился бы еще в госпитале.
Тут я уже не выдержала, слезы хлынули сами собой. Он положил руку на мое колено:
--Ну не плачь, не плачь…
Я постаралась подавить всхлипы.
--Антон, а разве в госпитале доступно оружие?
--Нашел бы…
Добавлено (29.08.2011, 23:10)
---------------------------------------------
Вечером, когда я вернулась с работы, Антон лежал с температурой под сорок. Госпожа Тэсс остановила меня в дверях спальни:
--Элечка дорогая, тебе лучше поберечься, не подходи к постели, у Антона может быть инфекция. А вдруг ты беременна?..
Я не стала спорить, сидела на кухне, наблюдая, как моя свекровь носит Антону компрессы и травяной чай. И только поздно ночью, когда жар удалось немного сбить и госпожа Тэсс наконец отправилась к себе, я увиделась с Антоном. Он улыбнулся мне:
--Мать боится, что я заразный…
--Да, она вручила мне респиратор.
--Надень, - попросил он. – И спать тебе лучше в кабинете.
--И не подумаю. Ты простыл, когда купался, никакой инфекции нет.
--А ты выдержишь и не будешь меня грязно домогаться?
--Грязно – не буду, только в респираторе и стерильных перчатках.
Я легла рядом не снимая халата.
Иногда мне казалось, что Антон заснул, а иногда – что он в забытьи и в жару. Далеко заполночь мне удалось задремать. Вдруг я проснулась от того, что почувствовала рядом странное движение.
Антон сидел на постели, сжимая голову и покачиваясь. Я окликнула его, он повернул ко мне лицо. Я поняла, что дело не в приступе мигрени, которые у него иногда случались.
--Опять кошмар?
Я потрогала его лоб, он был холодным и влажным.
-- Эля, - отозвался Антон голосом, полным смятения, если не ужаса. – Что-то случилось с твоим братом.
-- Как? – я не поняла,– что с ним могло случиться? Я вечером говорила с мамой по телефону, дома все в порядке…
-- Позвони еще раз, позвони!
--Антон, сейчас около четырех утра, я не буду в такое время звонить. А всех напугаю. Если бы что-то действительно произошло, мама бы обязательно сказала мне первой.
Но Антон не успокаивался. Он сидел, теребя одеяло.
-- Что-то случилось, - твердил он, - что то случилось…
Тревога начала закрадываться и мне в душу. Но надо все-таки получше расспросить Антона.
--Ты уверен что тебе не приснился дурной сон?
--Да. Это не сон, не кошмар, это другое… Один раз так было уже…
--Что было?
-- Я увидел… Даже не ночью, это было днем, я и не думал спать. Но я как будто увидел, ощутил как это произошло – как машина сбила собаку… Моего террьера Бинга. Мать скрыла от меня… Сказала, что он потерялся.
--А когда это было?
--За несколько месяцев до той нашей встречи на параде. Мать недели две ничего мне не говорила. А потом я спросил – и она призналась, что да, сбила машина.
Холодок пробежал у меня внутри и действительно возникла мысль броситься к телефону. Я спустила ноги с кровати. Но потом я все-таки заставила себя успокоиться и расспросить Антона получше.
-- А что ты видел в этот раз, Антон? По-моему, ты все-таки спал…
--Я задремал, но проснулся оттого, что захотел пить. Стал искать стакан на столике... И вдруг – какой-то шум, как будто треск очень громкий… И лицо человека в крови.
--Лицо Петера?
--Да… его… по-моему… имя -- Питер.
--Питер? Не Петер?
--Очень похожее имя. Пит… или Пин…
--Пинцер, – вдруг поняла я.
--Может быть и так, - задумчиво произнес Антон. Он устало откинулся на подушку.
Я почувствовала с одной стороны облегчение, но вместе с тем и новую тревогу. Антон никак не должен был знать про Пинцера. Тот пленный прус, Йонтас, который приходил лечить Антона, он был задолго до убийства, он никак не мог рассказать про его смерть… Но про самого Пинцера мог рассказать. Хотя, зачем? Да и понимает ли Антон так хорошо прусский?...
Мои сомнения развеял вопрос:
--А кто этот Пинцер?
--Пленный, друг того врача, который к тебе приходил.
Я решила, что если Антон не будет спрашивать, лучше промолчать. Кажется, он стал засыпать и я тоже легла.
Наутро Антон чувствовал себя лучше и я спокойно пошла на работу.
Но про Пинцера он не забыл.
Вечером после ужина он повел меня в кабинет.
--Расскажи мне все про этого пруса.
--Да нечего рассказывать, Антон! Я готовила на кухне, а он работал с другими пленными…
--Эля, ты врешь.
--Нет, не вру.
--Если бы было так – я бы не смог его увидеть, понимаешь? Я почувствовал тогда эту смерть, потому что она сидит в тебе! Я поэтому решил, что это твой брат… кто-то близкий.
Я с тоской поняла неизбежность длинного и неприятного разговора.
-- Просто он пару дней тоже помогал на кухне, когда заболела повариха.
--Дальше?
--Антон, не говори, пожалуйста, со мной таким тоном.
-- Я понимаю, что тебе неприятно, но я должен знать все.
--Да не было ничего!
Антон казался внешне спокойным, чересчур спокойным.
--Хорошо. Ты видела, как он умер?
--Да. Лагерь закрыли, пленных повели к железной дороге.
--Это произошло на станции?
Я могла бы соврать… Если скажу, что на станции, не придется объяснять, как я очутилась совсем в другом месте, у карьера… Но эта ложь будет между нами всю жизнь. И он обязательно почувствует ее…
--Нет, - сказала я. – Наверху, в горах, где камни добывают для стройки. Там был лагерь.
--Это почти четыре километра. Как ты там очутилась?
--Я пошла, чтобы проститься, - кажется, голос мне совсем изменил.
Наступила пауза. Антон молчал, но я прекрасно понимала, что он думал.
Внезапно он поднялся и направился к двери. Не говоря ни слова, вышел, аккуратно прикрыв за собой створку. Я не пошевелилась.
Я не стала его ни останавливать ни догонять.
Иногда Антон обижался и дулся на меня целый день из-за более пустяковой размолвки. А тут… Я видела только одну возможность – терпеть и ждать.
Ночь мы провели порознь. Он улегся на диване – все в том же злополучном, да, теперь уже злополучном кабинете. Хотя когда-то именно здесь мы впервые стали близки…
Следующий день опять был занят работой, придя домой, я уже по лицу госпожи Тэсс поняла, что Антон все еще не отошел. Говорить с ним в такие часы бесполезно, я знала по опыту.
Я сидела на кухне, глядя на сад через распахнутое окно. Я поняла, что еще одной ночи в одиночестве не вынесу. А ведь уверяла Антона, что смогу прожить и без него… Смогу?
Жила ведь раньше как-то…
Вот именно – как-то.
Вошла госпожа Тэсс и присела напротив. Она никогда не вмешивалась в наши размолвки до этого. И теперь только тихо спросила:
--Что-то серьезное?
--Не знаю, - прошептала я, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут.
Она погладила меня по руке.
--Ну ничего, ничего… Тяжелый характер, что сказать… Попробуй все-таки поговорить, он у себя.
«У себя» - значит в маленькой комнатке в конце коридора, где помещались только кресло, проигрыватель и пластинки. Когда-то Антон здесь занимался. Но после возвращения из госпиталя госпожа Тэсс вынесла все прежние вещи, все его книги, рисунки, карты и папки. И купила хорошую аппаратуру.
Сейчас за дверью было тихо. Я нажала на ручку, заперто изнутри.
Звать Антона бессмысленно. Он прекрасно знает, что это я , но молчит.
Все-таки я не выдержала:
— Антон, впусти меня!
Он не ответил.
Добавлено (29.08.2011, 23:11)
---------------------------------------------
В саду лежали длинные тени, нежаркое низкое солнце пряталось в листве. Я прошла мимо фруктовых деревьев, мимо высокой черешни, под которой мы впервые с Антоном разговаривали после его возвращения. Ухоженная часть сада кончилась. Теперь вокруг был конский каштан и дикая шелковница, усыпавшая землю мелкими красно-коричневыми ягодами , за ними начинался довольно крутой склон. Здесь мы с Антоном когда-то давно собирали фиалки и землянику. Если забраться еще выше, открывается вид на наш городок. С этого места можно долго рассматривать черепичные крыши, пытаясь угадать знакомые строения. Когда-то мы любили тут бывать, но это было давно, до войны.
Я почувствовала себя разбитой. Неужели все в прошлом? Из-за старой истории с пленным, из-за неясной, глупой девичьей полу-влюбленности… Скоро стемнеет, а возвращаться в дом, наполненный тягостным молчанием, мне не хотелось.
Я присела и закрыла глаза – будь что будет, не сдвинусь с места… Было очень тихо и спокойно. Если бы захватила с собой одеяло, - подумала я, - можно было бы тут и заснуть… Как в походе бой-скаутов, точнее, скаут-барышень… смешное слово… Но госпожа Тэсс всполошится… Позвонит маме, та перепугается еще больше… Придется все-таки возвращаться…
Вдруг послышался звук, выделявшийся среди шороха листвы. Я посмотрела туда. За деревьями показалась фигура в светлой рубашке. Человек с белой тростью шел по тропинке, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.
Это был Антон.
Я вскочила, но потом опять села на место, подавив желание позвать его. Услышал ли он мое движение, я не знаю, но он стал двигаться по тропинке в мою сторону. Дорога неровная, на подъём, Антон шел медленно, внимательно – и все-таки споткнулся, едва удержав равновесие.
--Антон! – крикнула я, -- я здесь, я сейчас спущусь к тебе, не двигайся!
Антон остановился, повернувшись в сторону голоса.
По его лицу, стянутому шрамами, трудно понять, что он чувствует. Я быстро спустилась, и вот мы стоим друг перед другом. Больше всего на свете мне хочется сейчас просто броситься ему на шею…
Он протянул вперед руку:
--Эля!..
Я обняла его и мы долго стояли не шевелясь. Потом медленно пошли назад. У черешневой полянки Антон остановился:
--Присядем?
Деревья вокруг понемногу погружались в полумрак.
Я чувствовала, что Антон собирается с мыслями. Наконец он произнес:
--Я на тебя больше не сержусь.
Я уже набрала воздух, чтобы возразить, но промолчала.
-- Эля! тебе больше нечего мне рассказать?
Я тихонько выдохнула:
--Нет.
--Хорошо, -- Антон притянул меня к себе.
-- Есть, что сказать, Антон… Я наврала, что смогу прожить без тебя… Не смогу. Совсем.
Он поцеловал мои волосы.
-- Пойдем домой , Антон?
--Посидим еще…
--Скоро совсем стемнеет.
--Ничего, я не боюсь темноты.
Москва. 2011г.