Site Logo

Полки книжного червя

 
Текущее время: Чт мар 28, 2024 17:45

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 11 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:30 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 1

Первая встреча, последняя встреча...
(Там, где с гор сбегает Арджеш)


Змей взглянул, и огненные звенья
Потянулись, медленно бледнея,
Но горели яркие каменья
На груди властительного Змея.


Ранняя заря еще только собиралась осветлить небо над далекими вершинами Фэгэраша, а над старой родовой усадьбой Богдашей уже пронеслась разрушительная буря. Стремительный вихрь по имени Анна-Елизавета. Да и то сказать — разве существует на свете девица, которая сможет заснуть в ночь накануне своего пятнадцатилетия? Если оно вдобавок совпадает с богородичным праздником, где будут выбирать самую красивую невесту округи, что поставит на алтарь Пресвятой Девы чашу с молодым вином нового урожая?
Челядь сбилась с ног в приготовлениях праздничного наряда молодой хозяйки, которая все никак не могла определиться: выбрать ли летник густого темно-зеленого цвета с соболиной опушкой или, напротив, ограничиться бело-розовым нарядом, подчеркнуто намекающим на девичью чистоту и непорочность? Все сомнения в конце концов решительно пресекла старая Дарина-кормилица, единственная во всей усадьбе не принимавшая участия в предпраздничной суете:
- Угомонись, егоза! Весь двор перебаламутила! Были б живы мать с отцом — сразу розгой в чувство бы привели!
- Няня, так ведь я только...
- Что тут долго рассусоливать? Оденешь саян светло-зеленый с куницей по подолу — каких еще цветов может быть наряд у девицы в такой день, кроме фамильных рода Богдашей?
- А сверху...
- Да уж придется по такому случаю в материн ларец залезать за смарагдовым убором. Говорят, его твой дед Вуйко как свадебный дар из дальнего похода привез — бармы и оплечье с колтами - точь-в-точь под цвет глаз...
- Ой, нянюшка,- Анна порывисто обняла женщину,- как же я тебя люблю...
- Ладно, горюшко ты мое луковое,- пухлая рука кормилицы ласково огладила растрепавшиеся темно-каштановые волосы девушки,- иди повались на мал час, повались, милая. До заутрени долго еще. Пригляжу я за всем...


Рассвет, окрасивший нежно-розовым лесистые вершины дальнего хребта, застал их в пути — Анна настояла-таки, чтобы выехать затемно. И как ни ворчал старый Мирча, уже третий десяток лет командовавший слугами в доме Богдашей, все же пришлось подчиниться воле юной хозяйки.
Несмотря на ранний час, торговый тракт был полон неторопливого движения - жители деревень и маленьких ремесленных местечек направлялись на престольный праздник в славный торговый город Арефу, стремясь не опоздать к началу храмовой службы. Телеги, верховые и пешие в несколько рядов заполонили дорогу, никак не позволяя разогнаться во всю прыть породистым жеребцам, запряженным в легкий возок, а поросшие редколесьем горные склоны делали невозможным объезд.
Наконец, Раду-кучер, осатаневший от бесконечных нетерпеливых попреков хозяйки, узрел неширокую дорожку, что вела в сторону видневшихся чуть поодаль копен. Гикнув, он резко поворотил жеребцов, которым, видно, тоже наскучило еле-еле тащиться в общей толпе. Железные ободья колес несколько раз проскрежетали по случайным камням, возок опасно накренился, грозя перевернуться, но все обошлось благополучно — и лошади, вырвавшись на простор недавно сжатого поля, понеслись во весь мах.
- В объезд оно, понятно, подлиннее будет, да и езда по стерне не мед совсем,- обернувшийся Раду поймал недоуменный взгляд боярышни и счел необходимым пояснить свои действия,- но кони у нас добрые, груза почитай и нет вовсе...
Анна покосилась на сидящую рядом принаряженную кормилицу и, не в силах сдержаться, громко фыркнула от смеха.
- Ты это, полегче, говори, да не заговаривайся,- Дарина, отличавшаяся изрядной полнотой, отвесила парню легкую затрещину,- не мешки с мельницы везешь!
- Да ведь я... ну, то есть сказать хотел, что полями мы почти до самых городских ворот сможем... И пару часов точно выгадаем,- Раду снова обернулся, чтобы подстегнуть жеребцов, но неожиданно возникшая впереди сгорбленная фигура заставила его резко натянуть вожжи: - Куда тебя под копыта несет, карга старая?!
За разговором они не заметили, что чуть не стоптали грязную оборванную цыганку, присевшую было отдохнуть возле очередной копны.
- Полно ругаться, Покров же сегодня!- Анна, привстав, успокаивающе похлопала возницу по плечу и махнула старухе:- Я скажу, чтоб тебя на заднюю телегу с припасами взяли, чем ноги-то до города бить! Там и угощать будут любого, кто ни придет. Задаром - ради праздника!
- Нет!- безотчетный ужас заплескался в глазах нищенки.- Погибель ваша уже почти здесь. Соседи все, да что там, родной сын с невесткой смеялись над старой Тшилабой! А внуки швырялись катухами и дразнили полоумной! А я видела, видела смертную тень на их лицах!
- Да какая ж гибель-то?- подъехавший Мирча-дворский недоуменно пожал плечами.- Чай, мир у нас, никакой войны, слава Господу, нет!
- Локти кусать будете, что полезли в пасть дракона, да поздно! Вижу, вижу! Зря, что ли, мне имя «ищущей тайные знания» дадено?- старуха поднялась и удивительно споро заковыляла в сторону дальнего леса, но отойдя на полсотни шагов, приостановилась.
- А ты, девица, особенно опасайся нечистого!- донесся до возка ее пронзительный дребезжащий возглас.
- Тьфу, взаправду полоумная, все утро испортила,- кормилица осенила себя крестным знамением: - Поехали скорей отсюда. Мирча, накажи людям во все глаза глядеть, не ровен час...


Крестный ход едва миновал скромную, недавно построенную на вершине невысокого холма часовню и в растерянности замер — путь к совсем близкому уже святому колодцу преграждала спешившаяся окольчуженная сотня. Стоявший впереди высокий худощавый мужчина в багряном, шитом золотом корзне повелительно поднял руку, и люди послушно умолкли.
- Четыре года тому назад я оставил у здешнего источника драгоценную чашу, а нынче не нахожу ее. Не знал я, что некогда славный город Арефа стал пристанищем татей, каковым,- красивые тонкие черты лица говорившего исказила жестокая усмешка,- в моей державе место на колу. И пособникам тоже.
Толпа в ужасе отпрянула, и только Анна догадалась в этот страшный миг, что незнакомец говорит о той самой чаше, что стояла перед иконостасом в только что пройденной часовне. Девушка, рывком высвободившись из оберегающих рук кормилицы, стремглав метнулась назад. В голове у нее сейчас билась одна-единственная мысль: «Только бы успеть, пока не произошло непоправимое!»
Возвращаясь спустя несколько минут с прижатой к груди драгоценной чашей, Анна с трудом протолкалась через людское скопище к страшному пришельцу. И едва не упала, налетев на коленопреклоненного Бранко-толстяка, хозяина самой богатой корчмы города.
- Господарь, твои юнаки жгут мой дом!
- Разве тебе не дали ту цену, что он стоит — со всем, что есть в погребах — едой и вином? Или ты отрекаешься от уговора?
- Дали, господин, - лицо корчмаря вмиг покрылось испариной,- даже один лишний дукат, который я принес возвратить. Но ведь там люди, ты же сам распорядился позвать нищих да убогих со всей округи...
- Они сами захотели ни в чем больше не нуждаться на этом свете. Как было не помочь им в сем желании? А честность спасла тебя, корчмарь, иначе сидеть бы тебе на колу. Ступай с миром...- взгляд внимательных, чуть навыкате карих глаз переместился на девушку: - Чего тебе?
- Ты не смеешь! Не смеешь, преступая установленный тобой же закон, поступать с горожанами Арефы, как с татями! Вот он, твой дар! В целости и сохранности!- Анна, гордо выпрямившись, протянула черноволосому украшенную драгоценными каменьями чашу.- Мы всем миром построили рядом со святым источником часовню, чтобы каждый пришедший утолить жажду славил не только твою щедрость, но и милосердие Святой Девы Марии. Ведь именно ее молитвами и забил в здешнем сухом логу полноводный родник.
- Кто ж ты, такая дерзкая, что будешь учить меня моим же законам?
- Я наследница славного рода Богдашей, чьи владения лежат в полдне пути на восход отсюда!
- Хм-м. Наследница, говоришь?- мужчина так резко повернулся, что его тяжелый плащ свалился на сухую придорожную траву, и в лицо девушке злобно сверкнул рубиновым глазом золотой змей-оберег.- А скажи-ка, наследница, какое наказание по моим законам полагается особе, девства не сохранившей? Знаешь ли?
- Я... - Анна вспыхнула и в смятении потупила взор, не в силах вымолвить ни слова, ведь даже разговор о подобном пачкает девичью честь.
- Что отводишь глаза?- его усмешка стала откровенно глумливой.- Уж не стоит ли мне прямо здесь и сейчас проверить — не прячешь ли ты свою вину?
- Негоже, мой господин!- коренастый шрамолицый воин попытался было остановить готовящееся непотребство.- По тобой же объявленному закону только отец или муж могут требовать...
- Муж! Ты прав, Тамаш, муж! Эй, ты!- повелительным взмахом руки был подозван настоятель церкви, что тщетно пытался затеряться в толпе.- Обвенчай-ка нас, святый отче, да побыстрее. Если, конечно, не хочешь быть причисленным к сонму блаженных великомучеников!
И уже не слушая ничьих возражений, решительно взял Анну за руку:
- Я, господарь Мунтении и владетель Тырговиште, беру в жены наследницу рода Богдашей и даю в вено за ней свой град Поенарь.
Он едва дождался, пока побледневший от страха старик-священник пробормочет положенные слова молитвы, подхватил свою еще ничего не понимающую юную жену на руки и бесцеремонно повалил на багрец расстелившегося на пожухлой траве плаща...
А потом над недвижной, замершей от ужаса толпой пронесся протяжный, полный еле сдерживаемой муки, девичий стон.


- Зачем?.. Зачем ты со мной... так?- слова давались Анне с огромным трудом, видно она и сама еще не могла до конца поверить в произошедшее.- Я... подчинилась бы... любому твоему слову... Но взять меня посреди толпы... Как суку... как последнюю...
- Есть Закон, и пусть он жесток порой, но я Хранитель его,- глухо проронил мужчина, отводя взгляд от обнаженного девичьего тела.- Иначе не стоять княжеству, его разорвут на клочки заклятые друзья-соседи под радостные крики заботящихся только о своем брюхе скотов. Которые преданы мне, только пока в моих руках сила и власть...
- Ты оградил свое сердце законом... будто щитом,- превозмогая рвущую тело и душу боль, девушка приподнялась с земли, медленно-медленно встала на колени и, наконец, утвердившись на ногах, смогла сделать первый шаг от места своего позора: - А потому некому разделить... твои заботы и твою печаль... Это про таких сказано в Писании: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий». Прощай, господарь...
Каждый шаг отзывался в теле нестерпимой мукой, но Анна заставляла себя забыть про боль и идти все быстрее и быстрее. Безмолвствующая толпа расступалась на ее пути.
Двадцать шагов, сорок, сто...

* * *
Через год, получив ложное известие о его гибели в бою, она шагнула в вечность с крепостной башни, оставив после себя только имя и четырехмесячную дочь.
А он...
Он прожил еще долгих шестнадцать лет, наполненных взлетами и падениями. Что творилось в его сердце все эти годы? Этого не узнает уже никто и никогда. Но...
Всего за несколько месяцев до гибели господаря его жена, первая красавица Венгрии Илона Силадьи, горько жаловалась в письме брату: «Он до сих пор любит меня, сестру короля и мать своего наследника, много меньше, чем ту девку из крепости Поенарь...»


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:35 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 2

Камо грядеши?

Так запомни же несколько слов:
Целый день, от зари, до зари,
Нас ведет крысолов, крысолов.
Нас ведет крысолов!
Повтори.



Не говори никому,
Все, что ты видел, забудь:
Птицу, старуху, тюрьму,
Или еще что-нибудь.


Дудка пела так сладко. Под ее мелодию так хорошо было идти за Великим Ведущим. И разбивать лагерь по вечерам, и варить немудреный ужин, и петь у костров – так здорово, так весело. Про то, что ничего лучше нету, чем идти по свету, и что дворцовые своды не заменят свободы.
И так легко и радостно верилось во всё, что говорили Наставники...
Но по ночам дудка замолкала.
Ганс опять не мог уснуть. Лежал, стараясь не вертеться, чтобы не помешать соседям по палатке. Ну почему каждую ночь в голову лезут странные мысли? Вредные, ненужные мысли. О том, куда, собственно, они идут столько лет, почему нигде не могут остановиться и жить на одном месте, как другие. Да, Великий Ведущий вывел их из чумного города. Это все знают. То есть сначала Он уничтожил крыс, но чума осталась, и тогда Он сказал, что этот город обречен, и увел всех, кто поверил Ему, пообещав привести к лучшей жизни, к светлому будущему. Но ведь это когда было! Дед Ганса был тогда совсем мальчишкой! «Ну да, - кивал дед, - только молодежь и пошла. Старшим с насиженного места срываться не хотелось, известное дело. А молодые – их только позови. Крысы? Были, а как же. То есть на нашей улице не было, зато на других, говорили, ужас что творилось. Повезло нам.» Больше от него ничего добиться не удавалось. Но дело не в нем... Ганс прикидывал и так, и этак – получалось, что за эти годы они, наверное, обошли уже всю Землю. А может, и не один раз. И никогда нигде не останавливались надолго. Если где-то и начинали обживаться – на памяти Ганса такое случалось дважды – каждый раз Великий Ведущий объявлял, что это место им не подходит. И они бросали только-только налаженный быт и шли дальше. Проходили разные города, разные страны, видели разные обычаи. Но пела дудка: «Они живут неправильно, это не наш путь». И снова шли, а с ними – те, кто слушал речи Вождя и Наставников и уверялся, что жить надо иначе. Так что теперь их – огромная толпа, и всё труднее прокормиться и найти место для стоянки... И конца этому не видно. Где же будет подходящее для них место, когда начнется эта самая лучшая жизнь? Не может же быть, что это – она и есть? Наверное, нет, раз Ведущий всё еще ведет куда-то. Да и Наставники говорят... Ганс честно вспоминал всё, чему учили. Пытался отогнать дурацкие вопросы. Он ведь искренне верил и Наставникам, и, тем более, Великому Ведущему.
Днем.
А по ночам вспоминалось: Карл, лучший друг, рассказывал – шепотом, оглядываясь по сторонам, - что и его бабка крыс сама не видела, и Гертрудин дед, и Тильдин тоже – все только слышали, что на других улицах... А жили-то все в разных местах. И еще белобрысый Гюнтер обмолвился как-то, по большому секрету, что ему сказал его приятель, а тому – еще один парень, который сам видел однажды Великого Ведущего, - что якобы у Него... Но этого уж просто не могло быть. Гюнтер же вскоре после того разговора куда-то пропал, так что переспросить было не у кого.
Ах, если бы дудка пела и по ночам тоже... Но и Великому Ведущему надо отдыхать.

***
- Наставник Кольман, я бы хотел поговорить... спросить...
- Я слушаю тебя, мальчик мой.
- Я вот... вот мы проходили через большой город на прошлой неделе... и раньше тоже, разные... и... и... – доброжелательный взгляд Наставника придал Гансу храбрости, и он затараторил, боясь, что запаса этой храбрости надолго не хватит: - Там ведь хорошо живут! Дома у них большие, еды много... И говорят, что хлеб там не выменивают, не воруют даже, а сами как-то выращивают, и это у них самая простецкая еда – хлеб-то! И овощи разные тоже выращивают, какие хотят, и скотина всякая при них живет, захотят мяса – не надо на охоту идти, всё под рукой, и...
- И тебе захотелось жить так же?
Голос Наставника звучал сурово, и Ганс, словно споткнувшись, умолк.
- Я жду ответа.
- Ну... Я просто не пойму: почему это неправильно? Они же вроде честно живут, работают. Что им надо – сами делают. А нам почему так нельзя? Мы же к лучшей жизни... а эта, ихняя, чем плоха?
- Ты не согласен с тем, что говорит Великий Ведущий?! – нахмурился Наставник. Ганс в ужасе затряс головой:
- Нет, что вы, нет, конечно! Раз Он так говорит – значит, так и есть! Я только понять хочу – почему? Что неправильно-то?
Наставник вздохнул.
- Разве ты сам не знаешь? Я считал тебя прилежным учеником. Они не то считают в жизни главным. Все они рабы – рабы своих полей, огородов, мастерских и домов. Тогда как нас не сковывает ничего. Все их мысли – о хлебе и скотине, о семье и работе. Тогда как наши помыслы... о чем, Ганс?
- О будущем, и какое оно будет светлое и замечательное. Но только почему же оно никак не наступает?
- Ох, какой же ты упрямый. Ты сам обязан знать ответ и на этот вопрос. Ну?
- Оно наступит, когда все поймут правоту Великого Ведущего и пойдут за ним, - хмуро произнес Ганс. Всё это было давно затвержено наизусть, но... почему-то больше не казалось убедительным. Даже днем, что самое страшное. – Только... если так, как они все там живут, неправильно – значит, в будущем никто так жить не будет?
- Именно, мальчик мой, именно. Теперь ты понимаешь, почему...
- Значит, все станут свободными – и никто не будет выращивать хлеб и всё такое? Но тогда... тогда что же мы все жрать-то будем? Мы ведь сейчас у них, у неправильных, побираемся! – выпалив это, Ганс даже зажмурился от собственной наглости. Ох, сейчас Наставник...
Но было тихо. Ганс осторожно открыл глаза. Лицо Наставника было неожиданно печальным.
- Ты задаешь очень сложные вопросы, мальчик мой, - сказал он с тяжелым вздохом. – Юным душам не годится думать о таких вещах.
- Да я и не хотел, - понурился Ганс, - а оно само думается. Каждую ночь, просто сил никаких нет. Вот я и...
- Каждую ночь, говоришь? Значит, советовать тебе выбросить это из головы бессмысленно? – Наставник почему-то становился всё печальнее.
- Да навряд ли. Я уж пытался-пытался...
- То есть ты настаиваешь на том, чтобы всё узнать?
По тону Наставника Ганс почувствовал, что сейчас произойдет нечто очень важное. Непонятно только, хорошее или не очень. Немного поколебавшись, он решительно кивнул.
Наставник вздохнул еще тяжелее:
- Что ж... тогда тебе придется говорить с самим Великим Ведущим. Только Он может дать тебе ответ. Ты готов встретиться с Ним?
- С Ним?! – Ганс задохнулся от восторга. Он и не представлял себе, что такое возможно. Великий – сам Великий! - всё-всё объяснит! И тогда всё снова станет понятно и правильно, потому что Ганс, само собой, ошибается, ведь иначе и быть не может... – Конечно!

***

Великий Ведущий был совсем таким, как на портретах: внимательные темные глаза, щеточка усов... Даже лучше, чем на портретах, потому что был живым. Ганс затаил дыхание. Сейчас...
- Наставник Кольман передал мне твои вопросы, - услышал он – и запретил себе думать, что голос у Великого совсем не такой, как ожидалось. Писклявый какой-то, скрипучий... «Нашел о чем думать в такой момент!» - одернул он себя. Сейчас, сейчас!..
- Итак, ты желаешь знать, что неправильного в том, что люди в пройденных нами странах живут хорошо. Я отвечу тебе, - Великий Ведущий поднялся из-за стола, и Ганс с удивлением отметил, что тот гораздо выше, чем показалось поначалу. Шевельнулись усы, блеснули в улыбке острые зубы.
Острые?!
- Это-то и неправильно, милый мой, это и неправильно, - Великий Ведущий шагнул ближе... и Ганс с ужасом увидел торчащий из-под белоснежной мантии длинный голый хвост. Точно как рассказывал Гюнтер.
И понял, куда и почему Гюнтер пропал.


- Это-то и неправильно, - с удовольствием повторил Великий Ведущий. И облизнулся. – Люди не должны жить хорошо. Не заслужили. А будущее... Когда мы займем оставленные ими города – тогда и наступит, хе-хе, светлое будущее. Для нас, разумеется.
И любовно погладил украденную когда-то у Крысолова дудку.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:37 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 3

Айвен

Не по залам и по салонам
Тёмным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.


Лежу, утопая в мягком ковре разнотравья. Жаркий летний день ещё не воздвиг над землей свой огненный шатер. Тихий далёкий гул. Откуда он? Голубая синь неба над головой так пронзительно глубока, что невольно хочется вцепиться в траву, чтобы не упасть в ослепительную лазурь, словно в омут.
Гул неведомых барабанов нарастает. Краешком глаза замечаю чёрную кляксу, раскидавшую щупальца на полнеба. Порыв ветра, такой нежданный в царстве покоя и умиротворённости, касается своими холодными пальцами разомлевшего тела, заставляя вздрогнуть и сесть, невольно запахивая тонкую рубашку.
Только сейчас, посмотрев на горизонт, осознаю, что близится гроза. Вдали уже протянулись к земле чёрные ниточки ливня и сверкают зарницы молний, а над головою ещё не померкла небесная синь. Я не боюсь вымокнуть. Стоит первым каплям смочить лицо, и я накину на себя невидимый полог. Вода не сможет пробить его, и будет стекать прозрачными струйками по стенкам магического купола. Наверно, попадись я на глаза кому-то из деревенских – пересудов хватило бы на месяц, а то и более. Откуда им знать, что всё это - только осколки былого величия. Прошло время мага воздуха Айвена. Разлитое вокруг могущество больше неподвластно моей воле. Магия, прежде всего – вдохновение. Было время, когда я играючи творил воздушные замки, разрушал неприступные стены и рисовал на небе картины кистью ветра и красками облаков.
Я сам у себя забрал дар, возомнив, что смогу творить вечно. Заклятья становились всё слабее. Повторяясь раз за разом, они теряли от этого силу, а новых придумать я не мог. Айвен - повелитель ураганов исчез, растворился в целом легионе слабых колдунов и просто шарлатанов, выдававших ловкие фокусы за магию.
Столица потеряла для меня всю свою привлекательность. Там каждый косой взгляд, каждый шёпот за спиной напоминал о былом величии и таком позорном падении.
Ветер снова рванул ворот рубахи, словно приглашая на игру, напоминая, кто я есть. Я прошептал уже привычное:

Ты несись незримым пухом
Над зелёною травой
Пропитай свободным духом
Жёлтый колос налитой

Заклятье простое как солнечный зайчик. Каждый раз оно звучит по-разному, но так одинаково. Главное – суть. Я даю моему слуге временную свободу, как отпускают на пастбище верного скакуна. Он вернётся ко мне, набегавшись по зеленому выпасу и выпустив всю дурь. Придёт и ткнётся в руку холодной мордой.
"Когда же в бой, хозяин? Я истосковался по орудийным залпам и свисту картечи. Мне претит праздная свобода. Она истощает душу!".
Но нет у меня слов, которые я находил раньше. Я пуст, как пересохший колодец. Все слова кажутся такими банальными, сказанными сотни и тысячи раз. И пусть они звучат по-разному и сплетаются в разные узоры, но смысл остаётся тем же. Мой слуга всё с меньшей охотой отзывается на мой зов. Он чувствует мою неуверенность, а я ничего не могу с собой поделать.
Вот и сейчас он с неохотой откликнулся на мой приказ, покружил, словно прислушиваясь, потом всё-таки умчался к пшеничному полю и закрутился, затанцевал, рисуя на золотом полотне замысловатые узоры.
– Ой, колдун! А что ты ещё умеешь, кроме как вред людям наносить?
Вздрагиваю, поворачиваюсь к речке, на берегу которой валялся минуту назад. Как же она подошла незаметно? Совсем ослабел ты, Айвен, раз к тебе девчушка местная вот так запросто подкрасться может. Красивая, стройная как тростиночка, юбка цветная едва колени прикрывает, золото волос по плечам рассыпано. А взгляд озорной-озорной.
– Уходи, – говорю, – пигалица. От греха подальше. А то ненароком как дуну – кувырком в речку улетишь!
Гляди-ка – не испугалась. Простые люди – простые нравы. Никто из городских не рискнул бы так с магом воздуха говорить. А она смотрит хитро. Босые ноги в мягком песке утопают. Вошла в воду. Шажок-другой. Холодные струи уж выше щиколоток. Повернулась, посмотрела внимательно, присела. Зачерпнула горстью воду и в меня бросает. На лицо всего несколько капель попало, но мне и этого хватает. Обида такая взяла, что с губ слова сами по себе рвутся:

Рви полотна облаков,
Ураган могучий.
Принеси из страшных снов
Грозовые тучи.

То не молнии горят –
Души полыхают.
Ветер, мой слуга и брат,
Жизни пожирает!

Договаривая заклятье, уже жалею. Нельзя так злость на шаловливой пигалице вымещать! Совсем я от бессилия своего в дурака превратился, коль вот так, запросто, могу невиновного человека смерти лютой предать. Хочу вернуть всё обратно, лопочу что-то, но ослаб, сдал совсем. Спустил цепного пса, позабыв, что он за лаем хозяина не услышит. Уже мчится ветер, ревя словно раненый зверь, колосья под тушу свою прозрачную подминая. Раньше это заклятие, сказанное другими словами, целые армии с лица земли стирало. Но и сейчас его силы должно хватить, чтоб неразумную девицу сгубить.
Толкает её слуга мой, чуть в воду не опрокидывает. Проносится через речку и, взобравшись по отвесному берегу, уходит колобродить на той стороне. Совсем от рук отбился. Но вздыхаю спокойней. Не убил – уже хорошо.
Смеётся! Да что это с ней? Чуть жизни не лишилась, и – хохочет! Стою сам не свой от картины этой.
– Ой, уморил, колдун! Ты что же это – решил меня в воду сбросить? Забавы у тебя такие, колдунские?
Не говорит - приговаривает, и водой в мою сторону брызжет. А я понимаю, что перестал на неё злиться. Только обида гложет. И еще жгучий стыд.
Отворачиваюсь, снова бурчу, чтоб убиралась. Ага, замолчала! Пусть уходит! Не хочу в глаза смотреть, не хочу в них свой позор видеть.
Холодный песок вперемешку с илом за шиворот. Зло шепчет на ухо:
– Знать, совсем ты никчемный колдунишка. Я таких в балагане видела. Жалкое зрелище…
Да как же она подобралась неслышно?! Злость перемешивается с ударом грома. Я уже не помню себя, не знаю – я ли выкрикиваю слова, или это небесные барабаны ревут в ярости.

Не по залам и по салонам
Тёмным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Пена белой гривой вьётся
Ливни моют крутые бока
Закрывают ясное солнце
Лапы чёрные, не облака.

Чувствую, как встрепенулся ветер, как радостно бросился обратно, готовый служить вернувшемуся владыке. Я уже забыл о грозе, о речке, о наглой пигалице. Я рисую словами новых заклятий что-то живое, не похожее на старую, привычную с детства магию. Дракон красив и грозен. Никогда я не видел ничего подобного. Я чувствую каждую мысль, каждый вздох сплетённого из струй воды и воздуха гиганта. Ну конечно! Я привык видеть в своём слуге только то, что видят все. Я исчерпал все возможности его естества, не зная, что он на самом деле он бесконечно многогранен в своих трансформациях!
Легко пожала пальцы. Ладонь у нее теплая. И взгляд добрый и мудрый.
– Пора тебе обратно, Айвен. Засиделся ты в деревне.
Подмигивает.
- А то гляди! Неровён час – в балаган клоуном позовут.
Улыбаюсь в ответ. Хорошо то как! Потрепала по щеке и прочь пошла. Гляжу вслед тоненькой фигурке. Ножки почти следов не оставляют. Шагает, словно по воздуху. Или это сама земля из-под ног камни и сучки убирает? Ненароком коснулась ствола сухого деревца, жизнь в него возвращая. Вот, Айвен, до чего слеп ты был. Под самым носом магию земли не углядел. Да и откуда мог знать. Над четвертой стихией в мире считанные люди власть имеют.
Махнула напоследок, да за деревьями, что сразу за полем растут, скрылась. Дракон голову склонил, легонько ткнулся в спину влажным носом.
– Знаю, дружище, пора…
Небесные барабаны гудят не переставая. Надо бы сказать что-то торжественное, а я стою и глупо улыбаюсь.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:46 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 4

А ещё сапиенсы!


Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.



Странные вещи порой происходят на свете.
Разумные, казалось бы, существа иногда ведут себя так, что и на хвост не наденешь. Вот лежу как-то раз на скале, горным пейзажем любуюсь, о всяческих вещах размышляю... И тут вдруг слышу: рога трубят.

"Ага, - думаю, - хомо сапиенсы!". Это люди так называются по-учёному. Альпинисты, наверное... А может, ещё какая экспедиция в горы идёт? Вон и мешок какой-то на лошадку водрузили. Провиант, что ли? А может, оборудование?.. Ба, да он шевелится! Ишь, как извивается! Но верёвки прочные, не порвать. Кто ж там...
Ух, ни фига себе! Это же девушка! Так, кажется, хомо сапиенсы называют своих молодых самок? Странный, однако, способ подъёма. Вместо того, чтоб всем троим идти в связке...
Ага, остановились. Базовый лагерь, судя по всему, будут устраивать. Положили самочку... Сооружают что-то. Что - непонятно. А подружку свою так и не развязали. Засранцы!..

Да, да, конечно, вы правы. Вмешиваться в чужие нравы и обычаи нехорошо. Но ведь я вмешиваться и не собирался. Просто решил напомнить, как подобает себя вести порядочным самцам. Да и расспросить заодно - разузнать, какие новости там, в долине.
Ага, разузнал! Подлетаю. Здороваюсь. А эти двое на колени - бух!
Первый как завизжит:
- Нет! Нет, господин дракон! Неееет!!!
Кто это сказал, что фа-диез пятой октавы человек взять не может? Может. Да ещё и как!
А почему же девушка вокальных возможностей не демонстрирует? И вообще, думают они её развязывать или нет? Один, я вижу, уже уползает потихоньку... И второй!
- Эй! - кричу. - Погодите! Куда?!
Думаете, остановились? Как бы не так! Припустили ещё быстрее! Ладно, нанимался я, что ли, гоняться за ними? Возвращаюсь назад. Может быть, человечка мне чего объяснит?

Ох, раздери ж меня василиск! Да у неё ж рот заткнут! Только вынул затычку, она как даст на целую октаву выше! У меня так аж уши заложило. Я и говорю:
- Восхищён вашими вокальными данными, но, может быть, вы всё-таки объясните, что всё это значит? Что за делегация? И куда они все?
А человечка сидит, глазами хлопает. Не понимает? Неправильно сказал? Попробуем спросить иначе, по-другому построить предложение.
- Вам, - отвечает, - вам я предназначена, господин дракон.
Нет, ну, эти хомо точно никакие не сапиенсы! Для чего, спрашивается, мне человеческая девушка? Если для того, о чём я подумал, так это невозможно. По анатомическим причинам хотя бы. А так, для чего ещё?
- Подними, - говорю, - руки. Помаши... Так, достаточно, - ннн... дааа... Но, на всякий случай... - Летать умеешь?
Мотает головой. Нет, значит.
- Дым, огонь пускать?
Ещё энергичней мотает.
- Так, - говорю, - чего же тебе тогда среди драконов делать?
- Что?
Дура, что ли? Или её чем-то опоили, не то обкурили? Что-то тормозит. Ладно, скажу прямо, без политесов:
- Марш домой!
- Что?
На лице - смена эмоций. Ежели я правильно человеческую мимику понимаю, конечно. Радость, огорчение, снова радость... Страх...
- Не могу, - говорит, - нельзя. Не положено. Я предназначена вам, господин дракон.
Очень интересно!
- И кем же? - спрашиваю.
А она отвечает:
- Судьбой.
Точно, дура! Хотя - это же шаманы ихние чего-то там гадали. На кофейной гуще, на бобах... В бубен колотили со всей дури, набравшись мухоморовой самогонки... Вот и приглючилось им, что надобно девицу дракону отдать. Иначе, мол, и то будет, и сё - страсти-мордасти всякие...
Вот, значит, и взяли самую упитанную да сюда ко мне притащили.
И что возмущает более всего, её прям из-под жениха вытащили! Да, именно, во время этого дела! А жених, нет чтоб защищать подругу, так уши развесил - бредни слушает, внимает. Сапиенс, называется!

Вот так мы теперь и живём. Только прилечу, усядусь на своё место, Лин начинает читать стихи, петь песни. Сперва я просто дремал под это дело. А потом постепенно проникся, и теперь не представляю себе дня без изящной словесности. И неправда это, вовсе не собирался я разорять булочную! Но кормить Лин ведь чем-то надо! Человеки едят хлеб. Это я знаю. А ещё витамины там всякие... Господин Брайан мог бы сам всё это собрать. Для собственной дочки ведь. Чего жадничать? Так нет, выскакивает с диким криком: "Дракон! Дракон!" Вроде и так видно, что я дракон, а не воробышек какой-нибудь!
Книжная лавка - это тоже я. И "Серебряная струна" тоже.
Ну, попросила Лин чего-нибудь почитать и арфу, а денег у меня нет. Откуда у дракона деньги? Нет, я бы, конечно, мог заработать, да только вот все потенциальные работодатели разбегаются почему-то...
Вот такие, значит, дела. Будь я человеком или Лин драконихой, так лучшего бы и не надо, а тут...

Господа рыцари! Ещё раз обращаю ваше внимание: вас ждёт замечательная девушка! Только седалище от сиденья оторвите! Что? Нет желающих? Эх, вы! А ещё сапиенсы!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:47 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 5

Волки

Их глаза словно свечи,
Зубы шила острей.
Ты тринадцать картечей
Козьей шерстью забей
И стреляй по ним смело!
Прежде рухнет волк белый,
А за ним упадут и другие.


Увядает листва на деревьях в саду,
пересохшие корни цепляют за ноги.
Я воды принесу, но сначала найду,
кто стреляет отсюда по нашей дороге.



Человеком несло за милю. Немытым телом, старыми портянками, навеки въевшимся перегаром... Ну и порохом, само собой. Залег на тропе к водопою – в полной уверенности, что прекрасно замаскировался. И что сопения его тоже не слышно. Охотничек. Снайпер.
Вожак подал знак, и стая бесшумно окружила «борца с нечистью». После чего Белый, подойдя к человеку сзади, сменил облик – у него это получалось мгновенно, на зависть остальным – и аккуратненько вынул из рук опешившего охотника ружье. И улыбнулся, на мгновение удлинив клыки. Остальные, выйдя из кустов, кто на двух, кто на четырех, молча любовались сценой. Человек, тоже молча, таращился то на свои пустые руки, то на Белого с трофеем. Хватал воздух ртом, как рыба, вытащенная из воды.
- А реакция-то у тебя, мил-друг, никуда, - заметил Белый, откинув со лба светлую прядь. – Охотник из тебя, как из меня заяц.
- Ааааа! – заорал человек, словно эта фраза вернула ему дар речи. – Оборотни!!!
- Ну да, а ты кого ждал? – Вожак подошел поближе, не меняя обличья. Склонив голову набок, оглядел собеседника с брезгливым любопытством. – Третий день тут уже торчишь, к речке приходится в обход пробираться. Надоело, знаешь ли. Решили тебя вразумить малость.
- Вы! Вы! Вы...
- Мы. Нечисть, людоеды и прочее – ты это хотел сказать? Может, и нечисть. По вашим понятиям. Но людей не едим. Чем мы вам мешаем? Почему вы нам жить не даете?
- Вы... врешь ты всё, погань серая! Кто на той неделе корову у меня задрал?!
- Корова – не человек. И потом, с чего ты взял, что это не обычные волки? Повторяю, мы с людьми не связываемся, себе дороже. Ну? Какие еще претензии?
- Пре... Чего? Колдовское отродье... Погодите, доберусь я еще до вас!
- Обвинение в колдовстве - это уже что-то новенькое, - усмехнулся Вожак. – Только ты сначала до ружья своего доберись, борец за правое дело. А потом до дома. Мы же сейчас, по твоим представлениям, должны тебя съесть.
- Можете съесть, - гордо выпрямился охотник, - но я всё равно... – и осекся, сообразив, что выходит что-то несуразное.
- Вот то-то и оно. На твое счастье, есть тебя – против наших правил. Да и слишком противно. Ты бы хоть в баню сходил перед охотой, смердишь ведь на весь лес.
- Это он сейчас... засмердел, - хмыкнул кто-то из стаи. А другой, по голосу – подросток, спросил недоуменно: - Так что же с ним делать-то будем? Убить – опасно, облаву начнут. («А жаль,» - вставил Белый, проигнорировав неодобрительное ворчание Вожака.) Отпустить – так ведь тоже... он же всю деревню сюда приведет!
- И приведу! Еще как приведу! – вякнул совершенно сбитый с толку мужичок. – Найду на вас, на нечистых, управу!
- Нечистый-то тут только один... – Белый принюхался, скривился и чихнул. – Впрочем... есть одна мысль.
- Какая? – заинтересовался Вожак. Белый был мастер на выдумки.
- В тех байках, что рассказывают о нас люди, есть, как ни странно, одна правдивая. Конечно, обычно мы этого не делаем, но...
И прежде, чем кто-либо успел сообразить, к чему он клонит, Белый стремительно наклонился и цапнул охотника за руку. Сплюнул брезгливо, спрятал клыки и ухмыльнулся:
- Ну вот. Теперь он к людям не сунется и никого привести не сможет. У новичков-то трансформация неконтролируемая. То есть превратишься в волка прямо посреди улицы, - пояснил он, повернувшись к человеку. Снова тряхнул головой, откидывая непослушную челку. В следущее мгновение белый волк, плавно развернувшись, исчез за деревьями. А за ним ушли и другие – словно растворились в воздухе.
Мужичок некоторое время ошалело смотрел им вслед, потом уставился на укушенное предплечье.
- Так это что же это? – пробормотал он. – Это как же? Это я теперь, значит... Ах вы, отродье поганое, я ж вас... Да что я теперь с ними сделаю... куда ж мне теперь? Может, и соврал поганец – а ежели нет? А...
И вдруг кинулся, с треском ломая кусты, в том направлении, куда ушли волки:
- Эй! Погодите! Меня подождите, я ж теперь ваш... Эй, не бросайте меня! Братья!...


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:48 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 6

Лупа как средство передвижения

Не говори никому,
Всё что ты видел, забудь:
Птицу, старуху, тюрьму,
Или ещё что-нибудь.



Лера сидела за компом, тупо уставившись в монитор... Жизнь кончилась. Как она могла? Светка. Лучшая подруга, блин! И Макс хорош, вот уже фотки с этой шваброй выкладывает... И что ему не хватало? Обманутая старшеклассница хотела подойти к зеркалу, но потом просто открыла раздел фотографий в своём ВКонтактике: вполне симпатичная мордашка, эффектно обрамлённая белыми волнами волос и длинной чёлкой, спортивная фигура без капли лишнего жира, всё, что надо, на месте. Далеко не дура, вопреки анекдотам про блондинок, вполне прилично закончила первый курс престижного вуза.
Тут в комнату заглянула мать и нарушила атмосферу вселенского страдания своей прозой жизни:
– Лера! Ты всё ещё за компьютером? Я же тебя в магазин послала.
– Ну мама!
– Что мама? Список продуктов не забудь. Да к моему приходу помой посуду, пропылесось квартиру и не забудь забрать Ромика из сада. Обед тоже за тобой.
– Ма! Когда же я это всё успею?
– Ничего, не развалишься. У тебя каникулы, шевелись только пошустрее.
Господи! Жизнь рухнула, а она тут со своей бытовухой... На асфальт, что ли, броситься? Оборвать разом все страдания.
Девушка вышла на балкон. Пятый этаж, низковато, да ещё внизу соседские машины, не хватало ещё, чтобы родителей заставили платить.
Тут на соседнее дерево сел большой чёрный ворон и уставился на Леру агатовой бусинкой глаза.
– Тебя ещё не хватало! – с досадой вскрикнула та, и замахала на него рукой. – Кш, пернатый.
На что вещий птиц не обратил никакого внимания, не пошевелив ни малейшим пёрышком.
С досады Валерия вернулась в комнату, её взгляд невольно скользнул по шкафу с любимыми книгами фентезийных серий. Вот бы исчезнуть не насовсем, а на время, и не просто к бабушке в деревню, а в какое-нибудь условное средневековье: рыцари, турниры, наёмники, она – принцесса или, на худой конец, магичка.
Тут от окна донеслось громкое хлопанье крыльев и царапающий звук. Это к открытой форточке подлетел давешний ворон и еле протиснулся в её немалый проём, заняв его почти полностью. В таком обрамлении он казался просто огромным и зловещим, а клюв его как будто отблескивал металлом.
От страха Лера схватила первое, что попало под руку, - это оказалась большая папина лупа с массивной металлической оправой - и что есть силы метнула в агрессора. Тут же какая-то сила отбросила её на пол и... всё погрузилось во тьму.

Очнулась Лера на сухой траве в каких-то кустах. Первым ярким ощущением была страшно саднящая спина. Приподнявшись, она увидела на земле булыжник, размером с полкулака. Дотянувшись до больного места, невольная путешественница не обнаружила никаких фатальных ран, поэтому просто погладила потенциальный синяк и начала подниматься.
Внезапно вся дикость ситуации дошла до её сознания: ворона каркнула во всё воронье, или даже и не каркала, и не ворона, а она вместо родного дома оказалась неизвестно где и неизвестно когда... Конечно, она часто грезила о подобном приключении, но всегда понимала, что это всё фантазии. Сейчас же, когда она влетела в эту сказку всем своим любимым организмом, самым жгучим желанием с первых же минут было унести как можно скорее свою дорогую тушку обратно в целости и сохранности. Вот только высказать это было некому: в вышине неба заливался жаворонок, в траве и кустах стрекотали на разные голоса кузнечики, но ни одного ворона или вороны в окрестностях не наблюдалось. Отсутствовали даже галки и сороки.
Немного придя в себя и осмотревшись, Лера увидела, что черноклювая судьба закинула её на какой-то пустырь, поросший чахлым ивняком. Невдалеке зеленел более приличный лес, а в противоположной стороне слышались голоса и скрип тележных колёс. По всему выходило двигаться туда. Хорошо, что она присела к компу, уже одевшись для магазина: джинсы, футболка, кроссовки. Каково бы было пробираться по этим зарослям в домашнем халатике и мягких тапочках? В карманах нашлись: деньги, ключи и смартфон. Жаль, что позвонить в службу спасения отсюда невозможно, за полным отсутствием любой сети.
Через полчаса блужданий Валерия выбралась на пыльную дорогу с редкими селянами, стремящимися в одну сторону. Попытки заговорить не увенчались успехом, крестьяне только испуганно шарахались и, подтянув свои длинные холщовые рубахи или поддев подолы юбок, спешили побыстрее уйти или уехать на телегах, подстегнув волов хворостиной.
Ладно, спрятавшись в придорожных зарослях, Лера подслушала, что спешат они все в ближайший городок на ярмарку. Туда же решила направиться и она.
Не прошло и часа, как впереди замаячили деревянные дома этого поселения. При всём желании девушка не назвала бы его городом: большая деревня, село, как-то так. Несколько каменных строений виднелись только на единственной площади, самым большим из них было явно что-то религиозное.
А вот нрав у горожан был заметно бойчей, по крайней мере у мальчишек. С ходу признав её инородность, они не шарахнулись прочь, а наоборот, окружили, громко выражая своё мнение:
– Тю, смотри ребьзя – какая дурында!
– Точно чокнутая!
– Тронутая!
Попытки урезонить их ни к чему не привели, постепенно они начали кидать в неё комки засохшей грязи, ветки и мелкие камешки. Неужели тут встречают только по одежде и наличие джинсов – безошибочный признак сумасшествия? Потихоньку ускоряясь от этой напасти в сторону площади, Валерия успела заметить, что штанов тут, похоже, не изобрели ни в каком виде. Может, стоило сначала раздобыть местный прикид, а потом уже идти на контакт?
Малолетние преследователи вовсе не собирались отставать, взрослые же совсем не торопились их успокаивать, просто расступались, пропуская всю ораву. По пути к этому гвалту присоединялись мелкие собаки, звонким лаем внося свою долю в общую суматоху.
Всё веселье враз разбилось об местного стражника на самом краю центральной площади. Он просто цепко схватил Леру за плечо правой рукой, а широким мановением левой рассеял всю толпу преследователей. Ему даже не пришлось обнажать какую-то железку, болтающуюся у пояса. Собственно, только это оружие и более плотная хламида, когда-то бывшая цветной, выдавали в нём представителя власти.
Стражник тоже не торопился поговорить с задержанной, а просто повлёк её куда-то, важным видом разгоняя перед собой народ, собравшийся на ярмарку. Когда он увёл Леру с площади, она подумала, что местная полиция базируется где-то на окраине, но блюститель закона просто завёл её в какую-то тёмную подворотню и принялся тупо лапать, прижав к стене. Опешив от такого наглого злоупотребления служебным положением, девушка молча отбивалась, отрывая от себя грязные лапы, хватавшие её за грудь и пытавшиеся залезть между ног. Какое-то время её выручало незнание насильником конструктивных особенностей джинсов, а потом она ухитрилась выскользнуть – занятия спортом не прошли даром.
Убежать от грузного и кривоногого цербера для неё не представляло труда, но площади не миновать, а тут уже взрослые горожане, заметив её растрёпанный вид, стали брать в кольцо и в конце концов, прижали к воротам церкви. На шум оттуда вышел высокий и худой служитель божий в серой рясе и пустил Валерию внутрь. Заведя её в какое-то подсобное помещение, он приступил к расспросам. Вот уж он-то хотел знать о ней всё: кто она, откуда, чем занимается, зачем пришла в городок и многое другое.
Сообразив, что правда ей тут не поможет, девушка на всё отвечала:
– Ничего не помню, память отшибло.
Для проверки служитель культа стал задавать "элементарные" вопросы: как называется наш город? А столица? Кто у нас король? Какой сейчас год?
На что Лера с чистой совестью отвечала:
– Не знаю.
Когда местный блюститель нравственности уверился, что она просто не в себе, его настроение тоже метнулось куда-то налево. И как человек, измученный нар... нарочитым воздержанием, он принялся делать Лере непристойные предложения. Обещая тут же отпустить ей этот грех и потом просто потихоньку отпустить. Уговаривая, святой отец тоже дал волю рукам, но и с ним джинсы поиграли в кошки-мышки. От отчаяния Валерия вытащила смартфон и предложила откупиться. Появление из ниоткуда (о существовании карманов тут не подозревали в принципе) непонятной штуки, которая тут же загорелась адским огнём и заиграла преисподней музыкой, повергло местного святошу в смятение. Диким голосом он закричал:
– Ведьма! Околдовала, соблазнила!
После чего немедленно вызвал церковного стража, который связал Валерии руки и отвёл в церковную тюрьму.
Когда глаза привыкли к сумраку полуподвала, девушка разглядела старую, седую, измождённую женщину, прикованную к металлическому кольцу в стене. Та тоже внимательно рассматривала Леру и, не задавая вопросов, тихим, но уверенным голосом поведала:
– А ведь ты, касатка, какого-то сильного колдуна разозлила. Проклятие на тебе.
После чего Валерия расплакалась и поведала всё, как было.
– Повезло тебе, милая, что ты девственный цвет сохранила, помогу я тебе напоследок, – обнадёжила её старуха и добавила: – не хранят сейчас непорочность, а в ней великая ценность.
– Как же вы мне поможете, бабушка?
– Завтра меня сожгут на площади, и в момент смерти я передам тебе всю свою силу, в этот момент ты должна пожелать вернуться.
– Как же я угадаю этот момент?
– Почувствуешь. Непорочность и поможет, изначальные родовые силы в тебе не растрачены, чуткости они помогут.
– А если меня тоже завтра сожгут? – ужаснулась Лера.
– Ну что ты, – усмехнулась ведунья, – такую-то молоденькую весь синклит судить приедет. Все стервятники слетятся. Редко им молодые достаются.
Наутро товарку по несчастью расковали и увели спозаранку. Валерия сначала разволновалась, но потом постаралась успокоиться и вспомнить приёмы релаксации и медитации, известные ей по занятиям йоги.
На площади постепенно нарастал шум толпы, потом наступила тишина, сменившаяся долгим неистовым рёвом.
"Сейчас," – подумала Валерия. И в тот же момент почувствовала энергию, заполняющую каждую клеточку.
– Домой! – громко и твёрдо, с предельной концентрацией выкрикнула Лера. – Домой!

В тот же момент она очнулась на ковре гостиной собственной квартиры. Слёзы благодарности и счастья хлынули из её глаз.
Господи! Какие же глупости волновали её в жизни: Макс, Светка, посуда, обед, Ромик... Да пусть себе влюбляются. А по дому она всё теперь готова делать, главное, чтобы без рыцарей, турниров, наёмников, принцесс и магичек.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:49 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 7

Зона ответственности

это мой ДШКа,
это мой разговор,
я дойду до стрелка,
он не спустится с гор…



- Как ты на меня вышел? Ты, ты ведь… - он говорил шепотом, ворочаясь на своем жестком кресле. Закатное солнце заливало плоскую крышу дома потоками рыжего света, человек в кресле был еще очень силен, но что такое одна человеческая сила против спецкабеля ИМ80-Б?
Зафиксированная петлей голова не поворачивалась, а тот, второй, что-то готовил, отойдя назад, к опоре наружного лифта. И молчал, все время молчал.
Человек снова заворочался, так что витки кабеля впились в тело под домашней курткой.
- Что ты там делаешь? Эй, слышишь меня?! С…
Воняющая едкой дрянью ладонь закрыла ему рот. Этот, из недавнего прошлого, покачал головой
- Тсс! Не шумите. Меня сейчас зовут Антон, - представился он и широко улыбнулся. - Служба поставки цветов и всего, что сделает вашу жизнь яркой! Следуйте только за нами в вашу новую, счастливую жизнь, йоу! – Радостно, как в рекламе, проговорил он и разом погасил улыбку.
Человеку, привязанному к креслу, вдруг, впервые за сегодня, стало страшно.
- Са… как тебя, Антон, как ты меня нашел? Зачем затащил меня на крышу? Что происходит? Ты не можешь…
- Ну здравствуй, что ли, полковник Логинов, - не слушая, дружелюбно сказал «Антон» и присел на корточки напротив кресла. Светлые глаза блеснули в закатном солнце. – Давно не виделись. С самой войны, а? Или ты пропал из виду чуть раньше, не напомнишь? Ты извини…
Он легко поднялся и снова пропал из виду.
- Ты извини, полковник, я бы с удовольствием посидел, поговорил тут с тобой. Но дела, дела… боюсь опоздать с монтажом, сам понимаешь, практики в последнее время было маловато. Как думаешь, успею до десяти? Когда там возвращаются твои?..

Человек в кресле задергался так, что вторая петля, на шее, почти затянулась. «Антон» подошел, легко переступая витки силового эс-10, поправил путы. Теперь удавиться бы не получилось, как ни пытайся. И голову уже не повернуть даже немного, оставалось только смотреть на подъездную дорогу там, внизу. На дорогу и ворота, по обеим сторонам которых еще утром аккуратно сгрузили ландшафтное оборудование.
- Я смотрю, ты всерьез увлекся садом, полковник? – спросил с интересом «Антон» и одобрительно хлопнул человека по плечу, прежде чем вернуться к своему занятию. – Молодец. Если бы не этот заказ, пришлось бы думать дальше.

- А тут у тебя красиво. Олегу бы понравилось, он, чудак, хотел поработать садовником после войны. Обихаживать ландшафты для таких богачей, как ты теперь, полковник. Или что ты там получил за то, что сдал нас? Кто ты теперь у нас, советник главы какого бюро? Помнишь Олега, гнида?
«Антон» говорил спокойно, не меняя тона. Скрипнула крышка фляги, знакомо опахнуло военной синькой. Где достал? Он всегда работал чисто, не оставлял следов даже там, где их уничтожило бы огнем или… Парни его группы смеялись…
- У нас час десять, полковник. Твои летели «чайкой», верно?
- Не смей! Ты… не смей! Уходи, слышишь, я никому не скажу, - человек ворочался в кресле, стараясь хотя бы носком туфли достать до края силового ограждения. Тогда сработает тревога, и наблюдение будет направлено…
«Антон» снова подошел, вытирая руки мягкой салфеткой. Сунул ее в карман и легко, за поручни, переставил кресло вместе с человеком подальше от края. Старое дерево кресла заскрипело, но выдержало.
- Ну что ж вы так, полковник, – без улыбки сказал … Антон. – В вашем возрасте уже не стоит волноваться. Конечно, не скажете.

- Нас было тридцать на той дороге, полковник. Осталось пятнадцать единиц и мы, офицеры.

***
Олег, он когда-то был юристом от «Меконга-8», которая добывала на астероидах всякое добро и продавала его наземникам. Когда началась первая заварушка, Олег, тогда его еще звали Ли, Ли Кая… дальше никто не выговаривал. Так вот, юрист Ли в семьдесят пятом плюнул на свою юрпрактику, назвался Олегом Константиновым и пошел в эф-отряд-один.
Первый отряд выбили наполовину за два года. Спецы говорили – нужна доработка, ну а раз нужна – наши сделали. Вместо первого появились еще девять эф. Олег выбрал семерку, стал обером.
Его рядовые были сильнее чем он, его лейтенанты были лучше подготовлены даже в теории и страт-планах. И все – уже вдвое моложе. Но Олег… он был из первого, тот опыт взаимодействий остался уникальным. А еще он был из немногих в отряде, кто помнил жизнь до войны. У кого она была до войны.
К нему часто приезжал доктор, профессор Юрченко. В тот день, когда сняли первых из отряда, Юрченко как раз спорил с Олегом в который раз о том, почему основы страт-анализа эф-офицерам необходимы. Обер доказывал, что это отвлекает и делает тактиков никчемными. Вспоминали десятку.
«Антон» не прислушивался, потому что если прислушаешься – поймешь о чем речь. А это, кажется, была большая научная тайна. Или не научная, а спецов, неважно.

И так они потихоньку продвигались к основным на соединение, ругая дорогу, спецов и полковника, который надумал сдернуть отряд вглубь старой-новой, своей территории. Солнце палило не по-весеннему жарко, от самой границы их вели поверху снайперы Службы, с каждым новым контрольным участком подавая сигнал Олегу, что все в порядке.
От реки внизу повеяло прохладой и сыростью. Самое время задремать, но что-то мешало. Что-то… там, метров семьсот, вверх и…
- Олег, - не выдержал он, - впереди что-то нехорошо. Я схожу?
Тот посмотрел внимательно, но не разрешил.
- Не стоит. Всем, - сказал он в пространство, - всем: остановка. Кто там выскочил вперед?! Возвращайтесь, мы не дома. Слышите? Мы не дома, отбой.

Они почти успели, остановились, не дойдя до нового участка слежения. Военная плазма не достала бы, тот, кто выцеливал их на дороге, был далеко, выше линии тумана на какой-то из трех вершин справа. Но это и был не военный…
Плак-плак-плак – заквакала плазма, смешивая в единую обгорелую массу машины и людей. Котя, Славик и Третий Лишний успели выскочить из второй машины, но сверху упал подбитый летун, и… Плак, сказала плазма, плак.

Олег молча бросил браслет связи на камни, раздавил каблуком.
- С-суки, - сказал он, растирая его в крошево. – Молчат. Ты знал? – спросил он Юрченко.
Тот замотал головой, побледнев и прижимая руку к груди. Крылья носа и складки кожи его холеного лица быстро синели.
- Нет, - выдавил он, оседая на дорогу. – Проект… не закрыт, программа реабилитации почти… готова. Логинов пропал… недавно. Я надеялся, он здесь. Думал, - проговорил он едва слышно, - он здесь. Он направил вас сюда. Почему… не выходит на связь?

***
- Профессор умер тогда на дороге, полковник. Сердце. Испугался… этой картины плазмой и Олега. И нас тоже боялся, забавно, правда?
«Антон» стоял за плечом справа, отмахиваясь от комаров форменной кепи.
- Он ведь старенький уже был, наш доктор Юрченко. Знаменитый создатель эф-сил, очень специальных сил очень грязной войны. Наши враги уходили в прошлое, наши враги… как там? Расточались дымом, а? А потом вы, наши создатели, испугались нас, оружия победы.
Он постучал пальцем по дереву подголовника. Тук-тук-тук – отдавалось в голове сидящего.
- Что-то вы приуныли, полковник.
- Тебя найдут, тварь, - сипло выдохнул полковник, дернув головой. – Найдут!
- Неа, - хмыкнул «Антон», - не стоит на это надеяться.
- Тебя видели, ты, … Вас ушло меньше, найдут, кто остался на территории, - сказал человек и осекся.
- Вспомнили? Я уже начал беспокоиться. Нас шестеро приехало, и уехало шесть. Кто угодно подтвердит. Даже ваша система слежения, полковник. Видите ли, она плохая, - доверительно шепнул «Антон», - пишет то, что ей скажут. Ну кто же доверяет свою жизнь цивилам, полковник? Ай-яй-яй, с вашим-то опытом.

***
- Пойду я, - сказал обер и дальше матерно попросил отставить пререкаться. – Ты остаешься за главного, понял?
- Но пойми!.. – он хотел сказать, что Олег не справится – не дойдет, и не знал, как это выговорить вслух.
- Саня, - Олег помолчал, улыбнулся. – Не будь дураком, Саня. Второй не тянет, и мы оба это знаем. А с рядовыми единицами я без тебя – и с ним одним – не справляюсь. И ты это знаешь тоже.
- Мы можем снять его малой группой, - не сдавался лейтенант. – А ты отведешь остальных тем маршрутом.
- Его? – переспросил обер, взвешивая в руке собранное снаряжение. – Или их? Послушай меня. Рядовые не должны знать, что нас решили прибрать свои. Рядовые нестабильны, ты же подслушивал, что говорил Юрченко. Никакого близкого контакта, ты меня понял? А без близкого контакта там не получится отработать. Я сниму столько этих… - он выругался, - верхолазов, сколько сумею. Теперь ты за группу отвечаешь, Саня. Отведи всех по запасному маршруту и свяжись со спецами. Если Юрченко не соврал, наша ликвидация - это не решение штаба. Логинов, сука, решил зачистить следы.
- Последняя доработка эф была не санкционирована штабом?
Все-таки подслушивать иногда полезно.
- Последние две. И если насчет реабилитационного центра для эф-отрядов не врали, то про эти две вам лучше теперь забыть.
Олег собрался и ушел через час.
А он отвел группу, разместил. Проверил всех, показал кулак Второму и велел смотреть в оба. И ушел вслед за Олегом, доделывать работу.

***
- Он успел снять двоих, полковник. Неплохой результат для почти нормала в тех-то условиях. Я… от него мало что осталось, но я похоронил его там, в горах, под камнями. А ваших людей оставил орлам.

Человек, привязанный к креслу, его уже практически не слушал. Не отрываясь, он следил за огнями на дороге, которые мелькнули за дальним поворотом. Пропали… и показались снова.
- Не надо, - сказал человек и наконец-то заплакал, - не делай этого! Там, там же дети!..
- Ну извини, - равнодушно ответил «Антон», - его, как говорится, пример другим наука. Твой пример, полковник. Из центра нас месяц назад выпустили. На учебу не приняли до сих пор, а ведь обещали.
По чуть обрюзгшим от сытой жизни щекам человека стекали слезы, капали на бархатную домашнюю куртку.
- Не беспокойся, - сказал эф, - ты все увидишь. Картинка будет красивая, очень. Семь минут, и начнем, пожалуй.
Мелкий штатский коммуникатор на его рукаве вдруг ожил и заверещал.
- Второй? – спросил у коммуникатора «Антон». – Что ты забыл в городе? Что?..
Он перевел взгляд с человека на дорогу, отступил на шаг.
- Повтори, - тихо приказал эф собеседнику. – Это точно? Группу приняли всю? Первая лекция послезавтра?.. Скинь мне список, ага.

- Тебе повезло, - сказал «Антон» человеку, подойдя. – На салют времени не осталось. Видишь ли, я за всех них отвечаю… О детях и супруге не беспокойся, дело было только в тебе, как ты знаешь, - добавил он и одним движением свернул полковнику шею.

***
Машина мадам Логиновой остановилась у въезда, посигналила. Потом старший сын долго пытался открыть ворота командами…
Пришлось идти к дому пешком в темноте, ведь Логинов-старший как всегда поленился включить садовые фонари.

На крыше все было тихо.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:50 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 8

Колыбель жизни

И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.


Снега самых высоких гор ослепляли. Сильный ветер поднимал вихри снежной пыли и кидал ее волнами одну за другой на одинокого путника, забредшего так далеко от дома. Его вела яркая звезда, которую может видеть только тот, кто способен на великий подвиг. Ноги утопали в сугробах, сбитые сапоги задубели, скрежетали потускневшие латы, мороз проникал под доспехи, но отчаянный воин не сдавался – он достиг Вершины мира. До Колыбели жизни оставалось совсем немного.
У входа в святилище ветер не бесновался, беспощадная вьюга наконец прекратила мучить рыцаря. Под сводом просторной пещеры его окутало долгожданное тепло. Звонкая капель заглушала рев горной бури. Каждая капля имела свою ноту, падала в свой определенный момент. Волшебные переливы необычной капели напоминали колыбельные мелодии шкатулок, какими славилось родное королевство рыцаря. Он брел к центру древнего святилища, а из-под ног по прозрачной воде разбегались круги, пугавшие маленьких юрких рыбок и склонявшие, словно та же буря, светящиеся растеньица на дне. От ряби покачивались мерцающие кувшинки вокруг небольшого островка посередине озерца. В земле, поросшей клевером, был бездонный колодец. Высокий каменный бортик окружали печальные белые лилейники. На белоснежных лепестках кое-где были заметны рубиновые капли, выцветшие от времени.
Едва передвигая ноги, рыцарь дошел до колодца и, тяжело дыша, присел на его бортик. Из бездны до него доносились медленные глухие удары – стук сердца мира.
Обессилевший путник очень давно не ел и не пил, не помнил, когда он спал. За время долгого странствия он пересек много пустынных земель, много морей с позабытыми названиями. Из его памяти стерлось даже собственное имя и имя той, чей портрет воин берег в медальоне на груди под доспехами. Только миссия не поддавалась забвению.
- Что ищешь ты здесь, утомленный странник? – из темноты пещеры к колодцу подошла Хранительница святилища, держа в руках серебряный нож с изящной гравировкой. Рыцарь снял шлем, чтобы получше разглядеть жрицу.
Он помнил легенды о Колыбели жизни еще с раннего детства, когда только мечтал стать рыцарем. Легенды были стары как сам мир, в них говорилось о девушке, оберегающей Колыбель и доносящей до нее просьбы и мольбы страждущих. О бесчисленных прожитых годах жрицы говорили только ее ветхие истончившиеся одежды, похожие на невесомую паутину. Лунные волосы заплетены в косу. Глаза скрывала серебряная полумаска – девушка была слепа.
- Миледи, - с горечью ответил рыцарь, - меня привело сюда отчаяние. Жители моего королевства умирают от страшного неизлечимого недуга. Ни одно лекарство не в силах исцелить его. Все, что могут сделать лекари, - только облегчить смерть несчастным больным. Я пришел за избавлением от этого проклятья, и дать его может только благословенная Колыбель жизни, - воин опустился на колени, задев лилейники кончиками слипшихся сальных волос. – Молю вас, Хранительница, помогите – спасите мою родную землю.
Девушка опустила бледную ладонь на его голову.
- Ты готов на все ради своего желания? – ее печальный нежный голос вселил в сердце странника надежду. Он взглянул на жрицу.
- Да, Хранительница. На все.
- Загляни в колодец. Что ты слышишь?
Трясущимися руками воин ухватился за края бортика и, подтянувшись, перегнулся через него.
- Я слышу, как стучит сердце мира.
- Верно. Мир живет, пока в нем есть хоть одно живое создание, но он не может его исцелить или возродить. Для него это создание – лишь причина существования. Возвращать жизнь, как и забирать ее, может только Колыбель, хранящая в себе силу созидания, но для этого ей нужно что-то равноценное, иначе сердце мира остановится.
Горькая истина не сломила дух рыцаря, не погасила его надежду, лишь подарила ему сладкую печаль и смирение.
- Ты готов на все ради своего желания? – повторила вопрос Хранительница, и воину стала понятна ее тоска. Он понял, почему именно он должен был совершить эту миссию.
- Да, я готов.
Отточенным за тысячелетия движением жрица приподняла ладонью подбородок обреченного героя и провела ножом по его шее. Рубиновые капли вновь окропили печальные лилейники. Святилище пело грустную и прекрасную колыбельную, оплакивая бесстрашного человека. Изможденное тело рыцаря упало в колодец, утонуло в бездне, его сознание слилось с вечностью.
Хранительница омыла жертвенный нож в воде. Маленькие рыбки развеяли святую кровь по чистейшему озеру. В руках жрицы сияла крохотная песчинка.
- Теперь ты – часть мира, - прошептала ей девушка. – Взойди же на небосвод и сияй вечно, дари надежду отчаявшимся.
Песчинка-душа засияла сильнее, исчезла в руках девушки и вспыхнула в небе над далекой землей среди таких же ярких звезд, видных только тем, кто способен на великий подвиг.
Что даст Колыбель на мольбу рыцаря – жизнь или смерть – Хранительница и сама не знала и не могла знать, она была всего лишь заколдованной беспристрастной жрицей.
Сердце мира мерно билось, жизнь продолжалась, а где-то на пути к древнему горному святилищу на Вершине мира испытывал страдания новый герой, готовый ради своей миссии на все…

***

Хранительница тщательно протирала серебряное лезвие, любуясь на заточку, когда у входа послышалась громкая возня.
«Рыцарь», - печально подумала красавица. - «Ещё один из целой вереницы героев…».
Странно, до неё не доносилось ни лязга металла, ни тяжёлого дыхания запыхавшегося путника. Когда герой вошёл в пещеру, Хранительница мысленно потянулась к своему дару, пытаясь взглянуть на гостя тем, особым зрением, которым владеют лишь жрицы Колыбели жизни. Благородного происхождения, высокий, статный, наделенный воистину звериной силой. Да, это несомненно рыцарь. Дар не лгал. Она никак не могла понять – что же так смутило её, повидавшую многие сотни таких героев. Быть может звериная шкура, наброшенная на могучие плечи и отсутствие доспехов и меча? Или заплетённая в косички борода. Нет… Тут что-то другое…
Легонько кашлянув, жрица шагнула к пришельцу, намереваясь побыстрее закончить с формальностями.
– Что ищет здесь утомлённый путник?
При звуках её голоса бородач встрепенулся и внимательней посмотрел на хозяйку. Она буквально кожей почувствовала жар его горячего взора и, чтобы скрыть смущение, выдала скороговоркой, не дожидаясь ответов:
– Готов? Загляни в колодец! Оба на!
Последнее восклицание вырвалось у неё непроизвольно. Дело в том, что гость одной рукой перехватил красавицу за запястье, не позволяя ткнуть себя в горло острым клинком, а второй деловито зашарил под её хитоном. Ощупывания явно не проделывались с целью отыскать скрытое оружие.
Хранительница на секунду впала в ступор, не зная как отреагировать на такую наглость, но когда толстые мозолистые пальцы сжали ей грудь, не выдержала и возмущённо пискнула:
– Ты что делаешь, скотина!? Я – жрица!
– Пожрём, пожрём! – прогнусавил гигант. – Попозже…
Хранительница знала, что этот северный король пришёл в её обитель, чтобы вымолить спасение для своего крохотного народца, затерянного среди переплетения фьордов. Полчища врагов вот-вот должны были сбросить его войско в море. Но тут, в пещере, инстинкт возобладал над благородным чувством. Ещё жрица знала, что возражать Хельдвигу-дуболому чревато. Король не терпел сопротивления. Поэтому, когда он подхватил её на руки и понёс к кровати, спрятанной за занавесками, служившими декорациями, она только тихо ругалась под нос.
Кровать оказалась на редкость прочной. Только через час любовных утех её ножки подломились, но любовники уже не обращали на этот пустяк внимания.

***

Ранним утром жрица тихонько выскользнула из объятий сладко посапывающего короля и, прекрасная в своей наготе, подошла к колодцу. Там, раскрыв шкатулку, в которой хранились пробирки с законсервированной кровью, она вылила несколько капель в бездну. Уловив изменения в ритме биения Сердца Мира, она удовлетворённо кивнула своим мыслям. Всегда есть метод обойти систему, а Хельдвигу будет приятно узнать, что войско противника всё поголовно заболело пожизненной диареей. Когда она забиралась под шкуры, варвар приоткрыл один глаз, посмотрел сонным взглядом на жрицу и буркнул:
– Есть что пожрать, жрица?
– Конина пойдёт? – спросила она ласково. – Ещё от прошлого рыцаря запасы... Он лошадку внизу оставил. Не пропадать же добру…
– Пойдёт… – удовлетворённо хмыкнул Хельдвиг, придвигая к себе дрожащую от страсти Хранительницу.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:51 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 9

О высоком искусстве

Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.


Не то чтобы он считал себя гением – по крайней мере, никогда не говорил этого вслух. Но дело же не в нем, а в Поэзии! Высокое искусство – не для толпы! Разве могут по достоинству оценить чеканные строки – ну да, избитое выражение, и что? – разве могут их оценить эти надутые «знатоки» в модных фраках, эти глупые расфуфыренные кокетки – вся та публика, что отирается в светских салонах? Дамы скажут, что «очень мило», мужчины изрекут нечто глубокомысленно-банальное... О, ему претит эта пошлость! Нет и еще раз нет! Вечное – к вечному. Только здесь, в горах, сияющих гранями алмаза под бескрайним небом, вдали от мирской суеты – здесь его стихи прозвучат как дОлжно. Ему будут внимать скалы и снега, и духи гор, и... и вон тот дракон, сидящий неподвижно на утесе в отдалении. Конечно, на самом деле человеческий голос не долетает туда, но разве это важно? Ах, как красив этот благородный зверь! Как мощен! Как блестит на солнце его бронзовая чешуя! А вот и второй, поменьше, серебристо-синий – наверное, самочка, гибкая и изящная. Она заигрывает с большим драконом, но тот неподвижен, словно погружен в размышления, как и пристало существу из легенд...

***
- Мама! Ма-ам! Ну ма-а-ам!
- Помолчи. Не мешай слушать.
- Кого? Вон того человечка? Зачем? Он же ерунду какую-то несет!
- Ты не понимаешь. Это стихи. Ерунда, конечно, если подумать... но как красиво!
- Да чего там красивого? И что такое «прекрасная дева» и «юный рыцарь»?
- Дева – это человеческая самка. А рыцарь... видимо, самец, там же про любовь. Но кто ищет смысл в поэзии, тем более – в человеческой? Дай послушать, я сказала. «И жемчугом слезы катились по нежным ланитам ее»... нет, это прекрасно!
- А что такое «ланиты» и «слезы»?
- Помолчи!!! Понятия не имею. Какая разница?
- «Помолчи, помолчи...» Я есть хочу! А одному охотиться ты мне не разрешаешь. А сама сидишь тут и этого слушаешь, про непонятно что. Лучше я его съем, а потом мы с тобой полетим на охоту!
- Не думай даже! Люди мстительны и коварны, не обманывайся их слабостью! Тронь кого-нибудь из них – и нам всем не дадут покоя. И потом, он же поэт! Это же заразно!
- Что заразно?
- Ну как же! Всем известно, что дракон, ненароком проглотивший стихотворца, становится одержим страстью к поэзии – настолько, что забывает обо всем и рано или поздно погибает от голода.
- Да ну, враки! Вот я точно скоро от голода погибну, пока ты тут со своей страстью к поэзии...
- Ах ты, маленький негодяй! Это ты матери говоришь «враки»?! Да я тебя...
- И ничего ты мне не сделаешь! И всё это выдумки! А человечка твоего я сейчас...
- Не смей, я сказала! Не смей! Стой! Вернись сейчас же!!!

***
О, как взыграла страсть в сердце бронзового дракона! Да и кто бы остался равнодушен при виде столь очаровательной девы? Несомненно, по драконьим меркам она очаровательна. Вот взвилась ввысь серебристой лентой, кокетливо уворачиваясь от своего милого, вот развернулась и летит... о боже, летит прямо сюда!
Надо убираться. Мало ли что у них, у драконов, на уме? Вряд ли, конечно, они едят людей, это сказки... но и не травкой питаются. Как быстро летит! И второй следом! Пресвятая дева, защити! Зачем, зачем его потянуло в горы, почему не сиделось дома? Как славно было бы читать стихи в салоне маркизы, слышать ее «ах, как мило», ловить нежные взгляды девиц... А эта... эта мерзкая рептилия смотрит откровенно плотоядно! И она уже совсем близко! Только бы ноги унести – никогда, никогда больше... О боже, почему она пикирует?!..

***
Говорят, высоко в горах, там, куда не добраться человеку, живет Серебряный дракон, сочиняющий удивительной красоты песни. Днем и ночью, без устали, поет он, не в силах отвлечься ради низменных занятий вроде охоты, и другие драконы приносят песнопевцу часть своей добычи как дань восхищения его гением.
А может, просто жалеют его.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:53 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 10

Тайна власти

Твердят: безгрешны короли,
А руки их кровавы.
Мы сами троны возвели.
Тряхнуть их – наше право!



Пришел давеча ко мне казначей, висельник проклятый, и сказал в том смысле, что не пошел бы я, король ихний любимый, вон.
В отставку, значит, почетную.

Хоть на месяцок-другой для начала, а? Я ответил в том смысле, мол, не очумел, старый? Знай свое место, борода, а до королёва трона лапы-то не сувай, не сувай зазря. А то лапы мы и укоротить можем, со всем нашим королевским уважением.
Тут в залу народ набежал, вооруженные всё хорошо. За королевский счет стражу отродясь плохо не вооружали, нда… просчетец, однако.
Уходи, говорят, супостат и кровопивец! Сил наших человеческих нету больше тебя терпеть – ишь, жалованье пятый месяц не повышал, ирод! А казначей, любезный наш Франк Герхардович, обещал охране жалованье ажно вдвое повысить, прям завтра. Так что уходи. Проваливай, значицца. А то мы тебя… мы тебя… тут они заспорили, как с отставным королем поудачнее расправиться.

Эй, говорю, охолоните пока. Ладно, говорю, ладно, уйду я, монарх ваш любимый и законный… Тут я со значением посмотрел на Герхардыча, змею эту поганую, но тот и ухом не повел. Глаза свои блеклые к потолку возвел и губами этак шевелит - денежки мои пересчитывает, паскудина.
Погоди, говорю, опосля досчитаешь. И по плечу его – хлоп! А он в таком разе завсегда со счету сбивается.
Ухожу я, говорю, солнцем палимый и ветром… того. Жаль, что верный мой Ники нынче далёко. Уж он-то не позволил бы свершиться произволу! Так со слезой в голосе сказал я и тут, вижу, гадов энтих аж передернуло. Не любят, не любят моего верного лыцаря, а и жаль, действительно, что отправил его от себя подале. Уж больно надоел родимый.
Пока они Ники мово вспоминали, я собрал кой-чего из нужного, меч прихватил, сапоги опять же на уличные переодел. Да и золота из потайной ниши за занавеской успел тиснуть, как прадед завещал.
Меня-то прежде не свергали, а он опытный король был, жизнью ученый.

Где, говорю, фрейлина моя любимая? В изгнание – так с фрейлиной, как положено. С задних рядов было загоготали. Но-но, сказал я, мужичье, понимали бы что в тонких материях.

Вы пока фрейлину мне ведите, ироды, а я, говорю, навещу-то заветную комнатку. Посидеть на дорожку. Чай, у нас пока цивилизация прямо за воротами дворца заканчивается. Доведется ли еще в таких-то условиях того, говорю, этого… отдохнуть.
Тут уж гоготать не стали, отнеслись с уважением. А зря.

Только казначей было рыпнулся следом, не понял про комнатку. Куда, сказал я, прешься, борода? Штаны мне поддержать али еще чего? Нет уж, не нуждаюся.
Ну зашел, значицца, в свой клозет, а там сбоку, за досочкой, есть рычагов пара. Сильно потайные, только королям, значит, об них из поколения в поколение инструкцию передают.
На один нажал, второй поднял, скрежетнуло что-то в стене за сральником, да и стихло. Интересно, думаю, сработало, али врал прадед? Потешался на внученком?
Морду лица из кувшина освежил, на подмышки поплескал да и вышел. Негоже фрейлину любимую заставлять ждать.

А они, негодяи, уже вокруг трона непарадного столпились, парчовую обивку колупают. Скрипнул я зубами и пошел вон.

Ничего. Засветло в дальний охотничий домик добралися. Расположились со всем комфортом. Фрейлина моя взгрустнула было, как так, она же королевская дама, с изгнанником ей не по чести будет миловаться.
Но я говорю, не грусти, милая, авось одумаются вскоре.

Вот живем с ней день, другой, я на травке лежу, солнышком да небом синим любуюсь. Рядом на белой салфетке перепела жареные, да фаназьи ножки томленые, да… разные, в общем, разности. Фрейлина моя цветочки всякие собирает в шелковый альбом. Думает срисовать, как вернемся, да гравюрами издать. Просвещать, значицца, наш темный народец.
А что, дело хорошее, цивилизованное.
Седьмой день пошел, сижу я в охотничьем домике, за окнами дождина вторые сутки льет, фрейлина у огня скучает, в белую овчину для тепла завернувшись.
Жую соломинку из ея альбому, тайком тиснутую.
Слышим – едуть. Все верхами, а следом по грязи карета тащится, восьмериком запряженная. Да быстро так едут, что еле в седлах держатся.
Ишь, думаю, не соврал прадед мой. Тогда встретить их надобно.

Выхожу на высокое крыльцо, а они уж спешились, из кареты казначея тягают: кто за одёжу, кто в бороду да волосья вцепились. Никакого старости уважения!
А от самих так и пахнет гамном, так и пахнет. Сунулись было на крыльцо.
Э нет, говорю. Охолоните, болезные. Неча тут грязь в моих бедных покоях разводить, без говеных тесно.

Зачем пожаловали? Али казначей малу прибавку отсыпал?
Нет, отвечают, не в деньгах счастье-то оказалось. Как ты уехал, государь любимый и уважаемый, ни в чем порядка у нас не стало. День прошел смурно, второй, на третий слышим мы – новая власть дурно пахнет. Как четвертый день пошел, никаких сил не осталось во дворце службу нести, изо всех углов так и прет, так и прет этим… ну ты, мол, понял, государь наш любезный.
Из дворца вышли мы – а по городу ручьи текут смердячие, буренькие. Десятник сказал – то знак нам, свыше, што государя нашего продали. Ну мы, мол, ему в зубы сгоряча. А на следующий день призадумались.

Потом и вовсе дожди полили. А как полили – понял народ, что тут дело серьезное. Говнище со всех сторон в Дунай льется, по лучшим мостовым себе русло прокладывает. От такой воды в реке уж скотина занемогла. И что из снеди в рот ни потащишь, всё им воняет, хоть голодной смертью помирай.
Ну, собрали откуп серебром (золота, не взыщи, в твоем королевстве отродясь не бывало), говорят, с кого сколько смогли, вон купцов верхами пригнали для солидности. И казначея, Герхардыча, сволочь проклятую, тебе, государь, приволокли пред ясны очи. Вот, изволь, мол, принять скромные дары.

А я что? Я добрый. Серебро забрал, в рубаху сверху закутал, чтоб не воняло, да и унес в хорошее место, дверь за собой притворив на время.
Возвращаюсь, говорю этим, ну что, говорю, говеная команда? Продали короля законного казнокраду?
Бог-то, он, батюшка, всёёоо видит. Загадили своей изменой город, вам и отмывать. Смрадные персоны тут на коленки попадали. Уволь, кричат!
Нет, отвечаю, не будет такого.
Командирую своим указом всю дворцовую стражу и прочих, получивших от Герхардыча прибавку, в особую золотарную команду. С им, старым, во главе.
Должности, говорю, вот извольте читать указ, наследственные, чтоб другим неповадно было.
И показал им новый указ, на шелковой бумаге, из того альбому выдранной.

Сейчас, мол, с вами поеду, указ самолично оглашу в большой парадной зале. Окину царственным оком, что натворили вы, ироды. Да и обратно сюда. А через пять дней вернусь, и чтобы дворец к тому времени сиял аки яйцо резное, хрустальное.
Всем ясно?!

Я б и не поехал вовсе, охота больно по говнищу ходить. Да только прадед о том однозначно высказывался, мол, заслонки надо обратно вручную вернуть. Вторые рычаги в умывальне нажать, дабы вся хитрая механика сработала. А иначе чисть не чисть дворец да город, проку не будет. Центральная маго-канализация – она такая. К ей подход нужен, опять же - знания.

От оно какое, наше оружие возмездия. Может, и неприглядное, и пахнет не фиялками, а королевску власть третий век держит.
То-то же.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Фензинский конкурс - тексты
СообщениеДобавлено: Чт мар 09, 2017 16:54 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Голосование до 24 марта включительно.
Выбираем 3 места, которые оцениваются при подсчете:
за 3 место - 1 балл,
за 2 место - 2 балла,
за 1 место - 3 балла.
Голосование присылать личным сообщением ведущей (Лошадке) или на ту же почту, на которую присылали рассказы. Желательно с того же адреса.

В исключительном случае голосующий имеет право присудить двум рассказам одинаковое место. Однако оно будет более низким из двух (например, два третьих места и ни одного второго) в целях более тщательной оценки достоинств каждого из рассказов.

Участники обязаны голосовать и оставить отзывы о каждом рассказе, но не имеют права голосовать за свой рассказ, а читатели - очень-очень сильно приглашаются к голосованию и обсуждению.
Благо, количество рассказов не способно утомить :)

При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике (выбранному стиху);
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею;
- прочие ранее упомянутые параметры.

Внимание!
Участники, которые решат остаться анонимными, должны предупредить ведущую о своем решении минимум за сутки до объявления итогов.
Рассказ, автор которого сохраняет анонимность, исключается из рейтинга. Если по итогу подсчета голосов такой рассказ занял бы призовое место, это место занимает рассказ, следующий по количеству баллов.

При этом, уважая выбор читателей и других авторов, ведущая озвучит количество баллов, которое набрал рассказ Анонима, отдельно.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 11 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Литературный интернет-клуб Скифы

статистика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Template made by DEVPPL Flash Games - Русская поддержка phpBB