|
Самолет снова тряхнуло, и я медленно закрыл глаза, пытаясь перебороть поднимающийся из глубины сознания страх.
Вспомнилось наше свадебное путешествие. Она выбрала Амстердам; я не возражал. Утренний ветер, тюльпаны, солнечные блики на воде.
Мне было все равно, куда ехать.
Неважно - где, важно - с кем.
Воспоминания. Мое богатство; и в любой момент оно может превратиться в сосуд боли, который будет отравлять мою жизнь - медленно и неуклонно.
Скажете - я думаю только о себе? Но... что такое “я”? Тот парень, что пятнадцать лет назад стоял с букетом цветов у входа в парк?
За проведенные вместе годы я перестал быть самим собой. Или – перестал быть только собой. Она, думаю, тоже. Мы читали одни и те же книги. Писали одинаковые записки и смеялись над одинаковыми шутками. Мы открывали рот, чтобы произнести одну и ту же фразу, - и смеялись: «Я первый успел!»
Может быть, не лучший вариант любви. Но это то, что у меня было. То, что у меня есть.
Пока - есть.
И кто я теперь – что я теперь – без этого?
Я не могу позволить себе потерять ее. Не могу остаться с этими воспоминаниями один.
***
Ради малейшей, даже призрачной, надежды я был готов на все. Врачи сменяли один другого. Профессионалы старой закалки. Самородки нового поколения. Кто-то не скупился на обещания; кто-то был пессимистичен – или лучше сказать: честен? А я всё искал, искал того, кто скажет, что выход есть, что он знает способ. Всё понимал... умом понимал; но не мог отказаться от поиска.
От отчаяния и безысходности я обратился даже к представителям, можно сказать, древнейшей профессии: оккультистам и экстрасенсам. Людям, заявлявшим, что им известно Нечто (именно так, с большой буквы). А вдруг, подумалось мне, именно там, среди лжи, пафоса, молитв, заклятий, камланий и откровенной чертовщины, скрывается что-то, способное отогнать призрак смерти от ее больничной койки? Трудно сказать, как и почему у материалиста вроде меня возникла такая мысль. Хватался за соломинку...
Но с этой публикой оказалось еще сложнее, чем с медикусами. Каждый из них считал себя носителем Истины (тоже с большой буквы); а мне надо было выбрать, понять, чья истина истиннее.
Времени у меня не было. И права на ошибку - тоже.
И однажды позвонила мама.
- Ты приедешь на Новый год?
Самое время, подумал я.
- Мама, я не могу оставить ее в таком состоянии. Да и... какой Новый год, на дворе сентябрь. Я думаю, рано планировать...
Я не успел договорить.
- Откуда я знаю, в каком она состоянии? Ты почти не звонишь, а я позвоню – от тебя слова не добьешься... Так плохо? Бедная девочка... А ты обращался к...
- Мама, не надо. Ко всем обращался. Кроме разве что Господа Бога лично. Но Он слишком далеко.
- Так вот, кстати (вечное мамино «кстати» - как обычно, невпопад)... Кстати про Новый год. Наш Новый год, Рош-а-Шана – совсем забыл, в Европах своих?
Ну, забыл. Давно не был дома.
Рош-а-Шана. Яблоки с медом. Когда-то, в детстве, мы в этот день каждый раз ходили в Храм – отец считал, что просто синагоги недостаточно. Белизна и золото громадного здания; голос первосвященника, перекрывающий гул многосотенной (многотысячной?) толпы... От этого веяло невозможной, невероятной древностью. И от здания, и от обряда, включавшего – по сей день – заклание жертвенных быков и кого там еще полагалось. Это было торжественно – и страшно. Ты словно оказывался в иной реальности, вне времени, вне мира...
Это было так давно.
И потом еще неделю, до Судного дня, все желали друг другу «хорошей записи»: в это время записываются судьбы людские – кому жить, а кому... от огня, от воды, от меча... «Но раскаяние и молитва смягчают приговор».
Запись. В Книге Судеб.
Усилием воли я заставил себя вернуться к маминому голосу в телефоне.
- ...я серьезно: сходи, что ты теряешь? Я знаю, как ты относишься к религии... но...
- Я схожу, мам, - сказал я, удивляясь сам себе. – Обязательно. Папе привет. И... хорошей записи.
В конце концов, почему какой-нибудь бразильский колдун достоин большего доверия? Только потому, что их традиция веры мне незнакома, а потому кажется таинственной и многообещающей?
Тем более, что история Храма полна странностей, из которых главная – то, что он стоит до сих пор. Религиозные историки подают этот факт как Божественное вмешательство; светские, естественно, не согласны. Однако даже римские источники называют случившееся чудом, хотя римлянам-то превозносить чужого бога было совершенно незачем.
Чудо? Ну что ж...
Я нашел в Лунденбурге синагогу. Стоял там, читал всё, что положено, слушал, как трубят в ритуальный рог – шофар, открывающий якобы врата Небес, дабы молитвы были услышаны... и... и ничего. Не было даже ностальгии по тем далеким временам, когда во всё это верилось. Если Книга Судеб и существует, мое присутствие на молитве ничего в ней не изменило.
Потом я снова сидел в больнице, держал в своих руках ее руку – тонкую, прозрачную, невесомую – а в душе и в голове было пусто. Даже отчаянье исчезло, как будто кончилось - хотя я знал, что оно просто ждет своего часа. Не было сил что-то предпринять. Не было ни малейшего понятия о том, что еще можно сделать. Как исправить эту самую запись.
Добраться, вымарать и самому написать заново.
Ну да.
Никаких идей. Звенящая тишина вместо мыслей.
И на фоне этой тишины - совершенно посторонний голос в голове: шофар открывает Врата Небес.
Открывает врата.
В открытые ворота можно войти.
Судный день – послезавтра. Похоже, это мой – наш – последний шанс.
- Мне нужно съездить к одному... специалисту, - сказал я ей. – Говорят, он... творит чудеса. Я скоро вернусь.
Она улыбнулась одними губами. Ей очень хотелось верить. Очень хотелось жить.
***
Самолет тряхнуло опять. Еще не хватало...
«Просьба пристегнуть ремни... - что-то действительно случилось?! – ...в аэропорту Лод».
Как, уже? И не заметил, как прилетели.
Летное поле – как сковородка. А в Лунденбурге-то дождик... Британия, что вы хотите.
И родителям не позвонил. Забыл. Они бы встретили... Впрочем, так лучше. Доехать до Ерушалаима можно и автобусом. И прямо к Храму – как раз успею на вечернюю службу.
Храм казался еще величественнее, чем я его помнил. Удивительно, обычно детские воспоминания подводят. Мощная внешняя стена; золотая крыша горит над нею в лучах заката, как прожектор. Лестница, ведущая в Храмовый комплекс, кажется бесконечной. Толпа паломников несколько снижает впечатление. Интересно, кого здесь больше – верующих, кому на праздник обязательно надо именно в Храм, или любителей «экзотики»?
Господи, о чем я думаю...
Лишь бы не думать о том, что делать, когда станет ясно, что я снова погнался за миражом. Потому что этот мираж станет последним. Для нас обоих.
Вежливый служитель у входа. «Ваши документы, будьте добры. Таковы правила... видите, ваше происхождение дает вам право пройти во внутренний двор; вот пропуск. Обувь придется снять, извините – в кожаной обуви нельзя. Камера хранения вон там; вам дадут другую обувь. Если вам понадобится – гостиница для паломников...»
Да. Разумеется. Благодарю.
«Сними обувь свою, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая».
А ведь это как раз то самое место, на котором стоит Храм.
Я прошел по площади, окруженной колоннадой, мимо туристов с фотоаппаратами – из Персии, кажется. Щелканье фотоаппаратов. Голоса гидов. Ясно, о чем речь: осада Ерушалаима, штурм, поджог Храмовых ворот... невероятной силы гроза и ливень - и молния ударяет в штабной шатер римлян. То самое чудо. Знакомо со школы. Но... а если и вправду не случайность? Ведь не бывает здесь в августе гроз...
Бело-золотая громада, памятная с детства, наплывала на меня. Шаг за шагом, всё ближе и ближе. Белый мрамор стен, подкрашенный вечерним солнцем. Блики позолоты. Белый камень плит площади. Сменную обувь я так и не взял; но босиком даже приятно. Ворота во внутренний двор, для иудеев – спрашивают пропуск – теперь уже под ногами узорный мрамор – и вот он, Храм, прямо передо мной, в полнеба.
Алтарь перед входом.
И пахнет... шашлыком. От жертвенного мяса.
Ну что за мысли опять?
Раньше мы часто выезжали на шашлыки; я-то домосед, но она всегда меня вытаскивала, очень это дело любила... раньше... о Господи.
Надо было сосредоточиться, проникнуться; думать о возвышенном... Уже притихла толпа, уже появилась на ступенях фигура в белом – первосвященник, надо полагать... Но сосредоточиться не получалось. Думалось только об одном: как она сидит у костра, священнодействуя с шампурами (мангалы с покупным углем она презирала); как поднимает глаза от книги и выдает какую-то завиральную теорию, которую автор явно ни сном, ни духом... но мы два часа с жаром ее обсуждаем; как увлеченно «общелкивает» очередной шедевр архитектуры во время очередной нашей поездки и возмущенно фыркает на мое «все эти соборы одинаковые»; как смеется, спорит, шутит, обижается... Я понимал, что слова первосвященника, и хор молящихся, и открывающий небеса гул шофара – всё опять идет мимо ушей, мимо сознания, мимо... и значит, всё опять зря; понимал - но ничего не мог с собой поделать.
Хотя... нет, не совсем мимо. Странным образом мои воспоминания переплетались с происходящим вокруг, вплетались в этот хор... если можно так сказать – ведь я-то молчал... но словно бы это была моя молитва: вот она, посмотри на нее – разве она заслужила такое?
Сколько времени это длилось? Не знаю. Я был словно в трансе. Кажется, вечерняя служба закончилась; кажется, кто-то меня вел куда-то – в гостиницу для паломников? – не знаю, не помню; не думаю, что спал ночью; а утром снова оказался в Храме – как магнитом притянуло. И опять вспоминал под аккомпанемент молитв. Но вдруг что-то, прервав поток образов, прозвучало в сознании совершенно отчетливо.
«Открой нам врата Свои в час закрытия врат, ибо день клонится к вечеру... День уж склоняется, солнце заходит и скрывается, дай нам вступить во врата Твои...»
Это финальная молитва, вспомнил я. Неила – закрытие. Потом последний шофар – и всё.
И - всё?!
Губы мои шевельнулись.
Открой нам врата... открой мне – открой мне врата Свои в час закрытия врат.... открой мне врата, не отсылай меня от Себя ни с чем... открой...
Пожалуйста.
Я двинулся к ступеням Храма, где стоял человек, готовый в последний раз поднести к губам длинный витой рог. Толпа была плотной, но передо мной расступались. Не знаю, почему. Я не думал об этом, просто шел, как сомнамбула, пока не оказался прямо перед ним. Он поднял шофар – и в этот момент наши глаза встретились.
Всё утонуло в низком гуле. Он длился и длился, казалось, бесконечно; в нем растворился Храм, священник, я, толпа... пространство и время...
Потом стало тихо, и я пришел в себя.
Ни толпы, ни Храма – не было.
Какое-то странное помещение – зала? часть Храма? – залитое ровным белым светом; стены и потолок, если они были, пропадали в светящемся тумане, как и обстановка этого... места. А прямо передо мной стоял – обычный, хоть и несколько устаревший, компьютерный монитор. И клавиатура. И мигающая зеленым надпись: «Для определения Судьбы введите имя».
Это что – сон? Бред?
«Для определения Судьбы»... значит, таким образом я представляю себе Книгу Судеб?
Впрочем, почему нет? Если это мой сон или мое безумие – оно будет работать на основе моих представлений, а я хоть и гуманитарий, но когда-то увлекался... Если же, паче чаяния, я попал... на Небеса?!.. - то, вполне возможно, каждый видит там то, к чему привык. Как бы то ни было, пока сон не кончился, или врата не закрылись, или мне не вкатили укол – нужно спешить.
Как ни странно, я был почти спокоен и воспринимал происходящее почти без удивления – кроме, разве что, первого момента. Даже не утруждал себя размышлениями над тем, сон это – или чудо, о котором я просил и в которое не слишком не верил, все же свершилось. Меня занимало одно: что и как делать.
Имя.
Мысль о проверке судьбы собственной мелькнула – но я ее отогнал. Потом. Если будет возможность. Сначала – главное.
Ее имя.
По экрану побежали строки – ее биография. Странно: я думал, что потребуется фамилия, либо что меня выбросит на список из нескольких тысяч ее тезок. И ожидал увидеть образы, вроде фильма. И почему, интересно, не нужен пароль? Или подразумевается, что коли уж сюда добрался – то имеешь право...
О чем я думаю? Какая разница?
Мне нужно успеть, пока не явился ангел-охранник с огненным мечом... с огнеметом? Как это их божественная сигнализация до сих пор не засекла чужака?
Вот и последняя строчка.
Ну конечно. Два месяца. Осталось два месяца.
Итак...
Я положил руки на клавиатуру, на секунду задумался – и начал вдохновенно творить. Я сочинял ей долгую, счастливую, интереснейшую жизнь – а значит, сочинял ее нам. Зачем мне лезть в собственную судьбу? Если с ней всё будет хорошо – чего еще мне нужно?
Поставил точку. Улыбнулся. И...
«Ввод новых данных повлечет за собой изменение следующих цепочек, – предупредило выскочившее окно. – Подтвердите изменения нажатием...»
Сбоку на мониторе какие-то строчки окрасились красным. Это еще что?
Я всмотрелся, и мне стало по-настоящему худо. Эффект бабочки, будь он неладен. Я переписывал судьбу одного человека – и с ней менялись десятки других. Причем, по закону подлости, преимущественно к худшему. Мое счастье оплачивалось чужим горем, ее жизнь – чужими смертями.
Но ты же не знаешь этих людей, сказал кто-то внутри. И никогда не узнаешь. Какое тебе до них дело? Ты что, отвечаешь за них?
Я их не знаю, ответил я. Но в моей воле изменить их судьбу. А значит, я отвечаю за них.
Я так не могу.
И взялся за дело снова.
В конце концов, главное – чтобы она жила. Остальное – мелочи; устроимся, разберемся. Я отдавал кусочки выдуманного, несбывшегося богатства, какого-то там успеха, каких-то там достижений – без особого сожаления. Бог с ним со всем. Я переписывал снова и снова; красных строчек становилось меньше, но те, что никак не желали исчезать, - это всё еще были чужие смерти.
Она мне такого не простит. Я ее знаю. Да и вообще... должен же быть другой выход, должен! Что угодно сделаю, собственную жизнь отдам, только бы...
Стоп.
Когда я вводил свое имя, руки у меня тряслись. Это бессмысленно, кроме всего прочего. Чем это поможет, какая связь между... ? Неисповедимость путей Господних? Проверка? Что?! Ну вот, мне жизнь прописана довольно долгая. Без нее.
Зачем мне долгая жизнь – без нее?!
И я стер последнюю дату, вписав другую. Следующий год. Что теперь?
«Повлечет изменение...»
Несколько строчек окрасились зеленым, несколько – красным. Зеленый – к лучшему, как я понял. Красный – к худшему. Впрочем, по мелочи, не фатально... никому особенно хуже не станет, даже маме, как ни странно... можно бы даже обидеться, да не до того. Я медлил, боялся проверить единственную интересующую меня строчку. Ее я смотрел последней.
И она была зеленой.
Экспериментальный метод, удачная операция... что-то там... буквы плыли перед глазами, подробности ускользали. Но дата, последняя дата была где-то далеко – и больше ничего не имело значения. Конечно, ей будет больно без меня – ну что ж... время лечит.
«Подтвердите...»
Подтверждаю. В последний момент кольнула мысль - не попробовать ли вписать себе немного больше жизни; но я тут же отмел ее. Меня могли - ведь мало ли! - прервать в любой момент; неподтвержденные изменения не сохраняются...
Я ударил по кнопке. Терминал мигнул, приняв корректировку судьбы, и выбросил меня на стартовое окно.
Всё.
Теперь надо как-то отсюда выбраться.
- Поздравляю. Вы справились с задачей – и очень неплохо для первого раза. Можно считать, тест пройден успешно.
Я резко обернулся. За спиной стоял молодой человек - в ослепительно-белом костюме, при галстуке... Это еще кто? На санитара не похож... Ангел?!
А где тогда крылья и всё прочее?
Словно подслушав мои мысли, он усмехнулся. На мгновение его фигура поплыла, ткань белого пиджака выплеснулась за спину, превратившись в гигантские, размером с Храм, крылья. Я моргнул, и наваждение исчезло... либо мое сознание вновь придало стоявшему передо мной более привычную форму.
Так будет лучше. Всем удобнее – и вам, и нам, - ангел (очевидно, всё же ангел?) снова улыбнулся.
- Постойте, - я потряс головой. – Кому «нам» и кому «вам»? Что происходит? Я понимаю, что...
- Нам – тем, кто здесь. Вам – тем, кто сумел сюда добраться. Думаете, вы первый?
- А что – нет?
Глупый вопрос. Другого не пришло в голову.
Улыбка ангела стала еще лучезарнее.
- Видите ли... Можно сказать, что вы нарушили закон. Но есть законы, которые при определенных обстоятельствах необходимо нарушать. Такой вот парадокс. Не ради земных благ, но ради спасения жизни любимого человека вы готовы были буквально мир перевернуть; и именно поэтому получили право попасть сюда.
- Так банально? – не выдержал я.
- Так банально, - ангел совершенно по-человечески развел руками. – Жизнь состоит по большей части из банальностей. И самое главное: вы готовы были прорваться на небо и, как у вас говорят, потрясти Бога за бороду – но не готовы пожертвовать ничьей жизнью. Кроме своей собственной. Это редкость, увы. Поэтому могу вас поздравить: вы получили должность Хранителя Книги.
Видимо, на лице у меня отразились все мои мысли по этому поводу - точнее, полное непонимание, - и ангел поспешил успокоить:
- Не волнуйтесь. Я же сказал: вы не первый здесь. Дело в том, что Книга Судеб требует постоянной кропотливой работы – тем более, что судеб этих становится всё больше. Именно поэтому Он и предусмотрел возможность правки человеческими руками: вложил в вас достаточно Своего образа и подобия. Примите как закон природы – тем более, что так и есть: человечество создано как система, которая регулирует саму себя. При помощи регулировщиков - таких, как вы. Тех, кто прорабатывает варианты и предлагает оптимальные. А Он лишь утверждает предложенное.
- А... может не утвердить? – не выдержал я.
- Может. Но это случается крайне редко. Не бойтесь, в вашем случае всё будет утверждено. Возможно, вам - в качестве, так сказать, бонуса - подкинут несколько лет... кстати, больше, чем вы можете подумать, – но вряд ли вы будете против?
- Значит...
- Значит, сейчас я вас возвращаю в мир. А когда вы... окажетесь здесь – то окажетесь именно здесь. И приступите к исполнению своих обязанностей. Вам понравится, у нас тут большой и дружный коллектив, - ангел повел рукой, туман рассеялся, и я увидел бесконечные ряды мониторов. Перед каждым сидел человек, и все они лихорадочно что-то печатали.
- Сейчас у нас, как люди говорят, аврал, - пояснил ангел, когда туман снова сгустился и мы остались как бы вдвоем. – Сами понимаете: врата закрываются. Потому и туман, чтобы ничего не отвлекало. В остальное время тут гораздо спокойнее. Ну, что скажете?
Я судорожно кивнул. Как будто у меня был выбор... да и не самая плохая перспектива, учитывая то, что я получу взамен. Что до самой работы... Я далек от компьютеров - но вот справился же, а там и «дружный коллектив» авось поможет.
- Что ж, тогда – до встречи! - и ангел протянул мне руку.
Кто бы мне вчера сказал, что я буду пожимать руку ангелу!
- Молодой человек, вам нехорошо?
Какой-то старичок поддерживал меня под локоть и смотрел с участием.
Я ошалело огляделся. Двор Храма был почти пуст. На небе проглядывали звезды. Похоже, после окончания молитвы прошло немало времени... Что это было?
- Вот, выпейте водички, - старичок протягивал пластиковую бутылочку. – Пост – не пост, но если у вас проблемы со здоровьем... Богу не нужно, чтобы молящиеся падали в обморок. Видите, я же взял с собой воду на крайний случай – это не запрещено.
- Спасибо, я в порядке, - пробормотал я. – Я просто... всё в порядке.
Кивнул словоохотливому старичку и побрел к выходу.
Что это было?!
Я не мог верить в случившееся – и не верить тоже не мог.
И тут зазвонил мобильник.
- Добрый вечер. Я по поводу вашей супруги...
Аппарат чуть не выпал из руки. Звонил врач – ее врач. Что?!
- Что... случилось? – еле выдавил я. Голос не слушался. – Она...
- Нет-нет, не волнуйтесь. Ее состояние, конечно, тяжелое - но стабильное. Я звоню по простой формальности. Полгода назад вы подписали бумаги на участие в экспериментальных программах лечения, но мне необходимо ваше подтверждение. Недавно мы связались с одним специалистом из Нового Света - и сегодня получили ответ. Так вот...
В ушах у меня шумело. Бодрый голос врача с трудом проникал в сознание. Экспериментальный метод... как раз ваш случай... ничего не могу вам обещать, сами понимаете, но... результаты анализов внушают... нужно ваше согласие...
- Д-да. Да, разумеется. Я сейчас в... в другом городе, но я приеду в самое ближайшее время. Да, подпишу все бумаги. Готовьте ее пока к операции. Да. Большое спасибо.
Я опустился на ступени, тупо глядя на мобильник, зажатый в руке. А сердобольный старичок уже спешил ко мне со спасительной бутылочкой наперевес.
_________________
Достать Удава может каждый.
А вот впоследствии сбежать...
https://guasumorotianja.livejournal.com/40380.html
|
Вам уже тесен наш конкурс. Это произведение достойно большего. Здесь все прекрасно и язык, и сюжет, и моральные проблемы. Море эмоций и отсутствие розовых соплей. 
Ну да, Храм разрушили римляне. В нашем мире. А в этом - 
случайное переписывание это отягчающее, а не наоборот )
