Полки книжного червя

Кладбище встретило Андрея полуупавшей деревянной оградой и почерневшей от времени дубовой аркой, в навершье которой все так же, как и много лет назад, возвышался ржавый наклонившийся вправо маленький кованый крест. Тут, в тихом кладбищенском уголке, время, похоже, остановилось. Вспомнив детские свои годы, Андрей отметил про себя и этот упавший забор, и арку, и вечный крест, неизменно встречавший их каждый раз, как только оказывались они со старшими на этом старом замшелом погосте. Тогда, ещё в годы своего детства, ставили они, мальчишки, перед взрослыми трудный вопрос: отчего бы погнуться этому крепкому железному кресту? Ведь казалось, что никому не под силу совершить подобное святотатство. Но так и не находили они должного, сколько-нибудь правдивого ответа. Только старый дед Антип, служивший в ту пору на поручениях в местной церкви, поведал им, что это сам дьявол покусился на чью-то грешную душу и, унося её в Ад, задел крест своими огромными чёрными крыльями. Найдя это объяснение вполне правдивым, мальчишки с тех пор взирали на крест с трепетным испугом и заходили на кладбище с осторожностью, то и дело оглядываясь и прижимаясь к взрослым как можно теснее.
Андрей постоял какое-то время, погрузившись в нахлынувшие на него воспоминания, но, памятуя о надвигающемся дожде, неторопливо пошёл в глубь погоста. В отличие от ограды и арки, само кладбище со временем претерпело сильные изменения, став ещё более заросшим и одряхлевшим. Старые деревья, податливо подчиняясь совсем не сильному ветерку, тем не менее, уныло скрипели, выдавая тем самым свою усталость, приобретённую с годами. Неопрятные пышные кусты, там и тут прорывающиеся сквозь изъеденные ржавчиной ограды, говорили о том, что сие место в последние годы совсем не жалуется людьми, а даже напротив, забыто и заброшено. К своему неудовольствию, Андрей встретил, помимо всего прочего, необыкновенно большое число покосившихся либо вовсе упавших крестов и кованых оград, которые сильно затрудняли движение и препятствовали его поискам. По его памяти, могила бабушки должна была располагаться в правой части кладбища, но сколь он ни плутал меж могил, сколь ни вглядывался в унылые могильные надгробья, искомая им могила пока не находилась.
Вконец истаскавшись по кустам и оградам, Андрей наконец отыскал то, зачем сюда прибыл. Могила густо заросла чертополохом, сквозь который проглядывала редкая просинь луговых колокольчиков, непостижимым образом обосновавшихся тут. Несмотря на это, он всё же узнал выкованный деревенским кузнецом крест и белый надгробный камень, купленный когда-то отцом на привозе. Андрей вытер рукавом пот со лба, сел на колени и, не сдерживая более эмоций, закрыл ладонью сиюминутно заслезившиеся глаза.
- Ну, здравствуй, бабушка. Долго же я к тебе шёл.
Он неторопливо развязал котомку и, вынув краюшку чёрного хлеба, положил на камень. Уняв понемногу трепетную дрожь и вслух поговорив с милой его сердцу бабушкой, Андрей принялся расчищать могильный холм от сплошь захватившего его разнотравья. Между тем ещё недавно чистое небо быстро чернело. Набежавшие тучи вскорости неизбежно должны были разразиться проливным дождём, и от этого стало прохладно. Кладбище, укрытое густыми кронами деревьев, и без того погружённое в тень, теперь и вовсе укрылось мрачным ненастным сумраком. Андрей окончил работу, встал с колен и после долгого прощания, не оглядываясь, пошёл прочь. Где-то вдалеке поверх крестов виднелась дубовая арка, указывающая на выход. Петляя между могил, он уже прошёл половину пути, как вдруг уперся в покосившийся деревянный крест, на котором ножом неаккуратно было нацарапано имя “Катя”. Глядя на него, Андрей остановился как вкопанный.
Небо окончательно почернело, и сверкнули первые грозовые всполохи.
Страшные нахлынувшие воспоминания вернули его в то время, когда деревня ещё была полна людьми, по грязной улице бродили предоставленные сами себе свиньи с поросятами, а они, мальчишки, свободно носились, увлечённые своими незатейливыми детскими играми. В то время он, босоногий сорванец, оставленный родителями на воспитание бабушке, как и большинство деревенских детей, любил ходить в гости к одинокой старушке бабе Кате, жившей в старом покосившемся домике прямо возле леса. Вопреки сплетням, распускаемым неизвестно кем, о том, что баба Катя промышляет колдовством, мальчишки ее не боялись, а наоборот, при любом удобном случае гурьбой прибегали к ней в дом, где та добросердечно кормила всех грибным супом, а чаще лесными ягодами с молоком и сахаром. При том надо заметить, что сахар по тем временам достать было не так-то и просто, однако баба Катя каждую неделю ездила с подводами на базар торговать ягодой и, скорее всего, там и разживалась столь дефицитным по тем временам продуктом.
Любить-то любили дети ходить к бабе Кате в гости, да только не частили, и воспитание и скромность тут были вовсе ни при чём. Всё дело было в племянниках старушки, которых все в деревне боялись как огня. Эти два непутёвых двадцатилетних парня сильно злоупотребляли вином и то и дело дрались по любому поводу, хулиганили и воровали всё, что плохо лежит или оставлено на время без присмотра. Отец их уже давно сидел в тюрьме за убийство соседа опять же по пьяни, а мать окончательно спилась и таскалась где ни попадя, лишь бы там наливали. Мальчишек растила баба Катя, и, несмотря на любовь и заботу, данные им в полной мере, они выросли полнейшими негодяями, про которых люди говорили не иначе как “гнилая кровь”. Хуже всего было то, что братья часто били тётку, называя её старой безмозглой дурой, и она, приходя на церковные службы, прятала от людей синее опухшее лицо. Отстояв службу, Катя неизменно испрашивала у батюшки помощи и защиты, но тот лишь наказывал усерднее молиться, после чего она, утирая платком слёзы, медленно брела домой, где её поджидали вскормленные ею же мучители.
Оттого, что невыносимо ей было терпеть племянничьи кулаки и ругань, всё больше пропадала она в лесу, собирая грибы и ягоды. Раньше петухов просыпалась Катя и, надев на плечи большой берестяной короб, шла далеко в лес на свои излюбленные места. Братья же беспрестанно шарились по деревне, выискивая, где бы что стащить и выпить. По правде сказать, деревенских мальчишек братья сильно не обижали и если и заставали у Кати дома, то разве что материли на чём свет стоит или давали крепкого подзатыльника с напутствием катиться к чертовой матери. Им не нравилось, что тетка по доброте душевной кормит эту босоногую мелюзгу, от которой никакого прока.
Как- то Андрей с Прошкой, заметив на улице пьяных братьев, бредущих неведомо куда, воспользовались моментом и побежали к бабе Кате в надежде угоститься ягодами с сахаром. Подбежав к её дому и вскочив на деревянный карниз, друзья осторожно постучали в окно, за которым вскоре появилась всклокоченная баба Катя, приглаживающая рукой непокорную гриву. Завидев мальчишек, она заулыбалась и приветливо замахала худой, похожей на плеть рукой, приглашая заходить.
- Заходьте, заходьте, поядите ягодках сладках, - услышали они ее глухой голос сквозь оконное стекло.
Мальчишки радостно бросились к двери и вскоре уже с аппетитом уплетали землянику с черникой, густо залитые коровьим молоком и засыпанные сахаром. Баба Катя меж тем выспрашивала у них деревенские новости, хорошо памятуя о том, что босоногая мелюзга шныряет тут и там, и между прочим узнает то да сё интересное.
- Дядя Коля Чикан не поделил с дядей Федей Ануфриевым место под забор, однако, - важно докладывал новость Прошка, - дядя Федя сдвинул его маненько да откидал Чикановы дрова, так между ними такая кутерьма пошла! Дрова летали, как из пушки. Попало, однако, дяде Феде прямо в губу, так он чертыхался и всю лавку юшкой заплевал. А Чикан завалил покамест забор и злился кулаком, угрожая на будущее.
- Так как жа так они? – охала баба Катя и подкладывала большой деревянной ложкой ребятам ягод.
- А ещё... - Прошка не успел договорить: на улице за стеной послышалась возня, и по скрипучему крыльцу тяжело загрохотали сапоги. Мальчишки мигом сорвались с лавки и ловко шнырнули в сени, спрятавшись в тёмной, захламлённой кладовой. Долбанула о стену входная дверь, и в дом ввалились пьяные, качающиеся, как трава на ветру, братья. Прогромыхав сапогами по коридору, они ввалились в комнату, с порога начав матом ругать испуганную бабу Катю. Алексей зачерпнул ковшом воды из ведра и, жадно глотая, буравил забившуюся в угол тетку взглядом. Не допив до конца, он бесцеремонно выплеснул воду на пол.
- А что, Вась, водятся деньжата у нашей любимой тетки.
Развалившийся на лавке Вася поддакнул:
- У этой… у этой водятся, у этой обязательно водятся.
- Так что бы ей взять и купить нам вина, раз такое дело? – Алексей широко заулыбался пьяной кривой улыбкой.
- Да... - согласился Вася, - почему бы тебе не купить нам вина? – он, качаясь, встал и, вытянув руку, ткнул указательным пальцем в бабу Катю. - Ты!
- Опять пьяные нажралися, ироды, когда жа вы уж нажрётися, – баба Катя по стенке стала пробираться к выходу. Алексей размахнулся и изо всей силы бросил в неё дубовым ковшом, который аккурат угодил в стеклянные окошки шифоньера. По полу, звеня, полетели разноцветные осколки.
- Да что же ты, бандит, делаишь! – баба Катя взвизгнула и устремилась к выходу, но расторопный Алексей схватил ее за рукав и, замахнувшись, что есть силы ударил кулаком по лицу.
- Что разговорилась, старая дура! Не уважаешь!
Баба Катя, оглушённая тяжелым ударом, рухнула на пол. Не дав ей опомниться, братья начали бить её ногами.
- Говори, старая дура, где деньги спрятала! Все одно вызнаем! – Тяжёлые удары градом сыпались на тщедушное тело старушки.
- Вася, бери дверь!
- Чего?
- Дверь сымай с петель, дурак.
Братья, пыхтя, сняли дверь с петель и бросили на бабу Катю.
- Пляши, Васяха! - Алексей подтолкнул брата. Вася неловко наступил на дверь, но не удержался и упал, сильно ударившись головой о лавку. Алексей громко засмеялся и прыгнул на дверь, под которой захрипела умирающая баба Катя
- Вот как надо! Говори, где деньги спрятала, дура! - он несколько раз подпрыгнул, ломая старушке кости.
Катя молчала. Алексей откинул в сторону дверь и, взяв несчастную за ноги, потащил в коридор. Мальчишки с ужасом наблюдали, как мимо них протащили тело. Через какое-то время Алексей вернулся. Вася сидел за столом, зажав окровавленными ладонями разбитую голову.
- Закрыл её в хлеве с боровом, пущай посидит, наберется уму-разуму. Ты что, башку разбил?
- Ага, – Вася утер лицо рукой, размазав по нему кровь.
- Ладно, пошли сходим к Чикану, поможем забор развалить Федькин. Чикан нальёт, - Алексей за шиворот поднял брата, и оба, шатаясь, пошли на улицу.
Долго ещё мальчишки боялись вылезти из кладовки. Первым осторожно выглянул отважный Прошка. Убедившись, что в доме никого нет, ребята что есть мочи бросились огородами наутёк. Добежав до старого пруда, они дождались темноты и, строго-настрого договорившись молчать, разошлись по домам.
Утром по деревне разнеслась весть, что боров пожрал бабу Катю. Чуть ли не вся деревня собралась возле её дома. Ближе к обедне из города прибыл полицейский чин в сопровождении старосты. Сыщик, одетый в блестящие лаковые ботинки, постоял, согнувшись, на пороге хлева, поуказывал пальцем светившему светильником старосте, куда светить, сделал рисунки и записи в блокнотике и, произнеся вслух: «Какого ж рожна она поперлась в этот хлев одна?» - отбыл назад в город.
Андрей с Прошкой не пошли смотреть на мёртвую бабу Катю, а снова убежали на пруд и просидели там целый день, даже не прибегая на обед. К вечеру гудящие, как пчелиный рой, деревенские мальчишки встретили бредущих домой друзей и рассказали, как из хлева выносили объеденный боровом труп старушки.
- Он её так поистоптал! Так вывалял! А потом ещё и обожрал! – наперебой рассказывали они. - А Ляксейка с Васей завалили борова и закололи его длиннющим ножом. Он так визжал, а они его сапогами по рылу! Ну и поделом ему.
Мальчишки, боясь мести со стороны братьев, в ответ на рассказ молчали, как в воды в рот набравши.
На следующий день выдалась непогода. С утра зарядил холодный неприветливый дождь. Бабу Катю отпели в церкви и на телеге отвезли на кладбище. Братья-душегубы продали на сторону зарезанного борова и так напились, что остались валяться дома, пока сердобольные бабки да нанятые за вино мужики хоронили их тётку. За маленькой похоронной процессией увязались и Андрей с Прошкой. Они простояли вместе со всеми до самого конца, слушая батюшкину молитву и выворачивающие душу старушечьи причитания. Когда дело было кончено и деревянный крест занял свое место, Замятиха – близкая подруга бабы Кати -оставила наказ уже прилично пьяному мужику написать на кресте имя и фамилию усопшей. Сунув ему в карман бутылку, Замятиха засеменила догонять старух. Андрей с Прошкой так и стояли, глядя, как пьяный мужик гвоздём нацарапывает на кресте имя «Катя». Кое-как осилив последнюю букву, мужик плотно приложился к бутылке и, не допив совсем чуть-чуть, так и сполз по кресту на могильный холм, с которого, уже не чуя себя, тягуче свалился в грязь.
***
Андрей поёжился и сжал рукой ворот пиджака. Вокруг бушевал сильный ливень. На чёрном небе, сопровождаемые громкими раскатами грома, тут и там блистали извилистые молнии, порой врезающиеся то в крыши полуразрушенных амбаров, то в кроны старых, едва стоящих на ветру деревьев. Кругом летали сорванные со своих мест листья и падали поломанные ветви. Под сапогами Андрея уже образовалась приличная лужа, а он всё стоял, глядя на заросшую кустарником могилу. Он сделал шаг к кресту и зачем-то смахнул с перекладины воду. Полусгнивший крест наклонился. Андрей поправил его, достал из котомки последний кусок хлеба, положил на могилу, прошептал: «Прости,» - и пошёл прочь.

Написано так, как могло быть написано и в XIX веке тоже.
Но писатели-"деревенщики" второй половины XX века тоже вполне могли написать так.
Именно эти "деревенщики" мне и вспоминаются во время чтения этого рассказа. Да и после него.
Вот хотя бы такая деталь (сюжетообразующая, кстати!) - заброшенное, неухоженное кладбище.
В XIX веке? Слабо верится. Православный, воцерковленный человек могилы своих родственников в небрежении оставлять не станет.
Да, бывает, конечно, всякое. Допустим, кто-то физически не может. Но, чтобы все!..

В 19 веке ухаживать за могилами в современном понимании как раз было не принято. Тем более в 19-м в России

А мошть там все повымерли

Про воцерквленных токма не надо) видали мы. А скажи в упрек скажут...я в храме свечку ставлю)

Еще раз про молчание как признак ума это не воцерковленные

как вы тут живете без зачеркнутого шрифта? неудобно же

добавил:
в 19-м веке быть невоцерковленным было сложновато

Че ты мне рассказываешь, у меня родственник на церкви помешанный уже лет тридцать.Все то вы знаете, не дать не взять Боги

Гриб,
откуда информация?
(насчёт ухаживали или нет).
Ссылки, пожалуйста.

Я могу дать ссылку где на Троицу на кладбище на гармонях частушки играли)

Если серьёзно то нельзя обобщать ,говоря так было или не так было. Все зависило от людей, областей, обычаев

Как оно там было или небыло, я не знаю.
С точки же зрения психологии, всё вполне достоверно.

Написано хорошо, но я не сильно люблю рассказы без сюжета. Тут конечно сюжет есть но он по сути на уровне "случай из жизни". Понятно что в реальной жизни так оно всё и бывает, но в литературе это просто скучно.
Поэтому качество исполнения хорошее, а сюжет скучный. Хотя в контексте стилизации под 19 век, а особенно под конец 19-го века наверное так и нужно.

Скучно (больше или меньше) будет в любом случае.
Если, конечно, мы стараемся писать в манере того времени.
Ибо tempora mutantur. эт нос, вместе с ними тоже.

Классики вообще в большинстве своём скучны, не считая Гоголя. Я правда читал только Тургенева но думаю они все как он

Я вспомнил что еще Конька Горбунька читал и это было круто. Так что классики не всегда скучны.Помню даже Сивка Бурка вещщая Каурка встань передо мной как хрен перед махной

Разве классика не вне времени? Читал Чехова. У него всё норм. Хотя я не знаю какого он века.

Чего норм сплошной дипресняк. Каштанка. Я спать не мог.

У меня есть предположения по личности автора. Местный этикет как, дозволяет высказывать их аргументированно? DD

А то у меня большие вопросы к стилю


До "заслезившихся глаз" в тексте натыкано семь крестов. Совпадение? - не думаю (с)
Автор, вы что, издеваетесь?

Страшно здесь то, что я вынужден буду дочитать данный текст.

Кроме улетного подбора слов, в рассказе, вдобавок, девятнадцатого века отчетливо нет. Есть попытка в первых двух абзацах, быстро сошедшая на нет.Баба Катя-кентавр. Боже, что я читаю....
Вот так, правильно? - https://www.youtube.com/watch?v=wQq85RZhACQ

В общем.
К теме конкурса рассказ отношения не имеет по совокупности признаков.
Если отбросить в сторону полную несостоятельность автора как писателя (автор, не пиши больше!),
то получаем мы типичное творчество некоего Афтара второй половины двадцатого века, состоящего в местечковом Союзе писателей, который получил разнарядку написать по модной деревенской проблематике, что и выполнил. В меру своих более чем скромных способностей и знания деревенской жизни.
Условно датирую 1970-ми годами. Или даже позже.

Надеюсь, это шутка была.

Ну вот, пока я собиралась, тут уже в основном претензии высказали)
А состоят они в том, что автор схалтурил. Поначалу он еще пытался стилизовать, но устал где-то после первой трети. То есть он и дальше пытался... время от времени.
Сюжет-то - ну, опять история мерзопакостная... но, за исключением этой субъективной детали, претензий к сюжету особых нет. Тоскливо, погано - но вот захотелось автору писать про потерявших человеческий облик сволочей. Ну...

Но.
Это ни разу не 19-й век. И в тексте куча анахронизмов: "шариться", " прилично пьяный", "дефицитный продукт"... ; и быт, и характеры, и разные детали, начиная от одинокой старушки с двумя пропойцами-племянниками, регулярно угощавшей местных пацанов ягодами, "густо посыпанными сахаром". Сахар до революции не был "дефицитным", он был дорогим и крестьянам не очень-то по карману. А денег у упомянутой одинокой старушки много быть не могло, ибо продажей ягод вряд ли она много зарабатывала, чтоб вот так сахаром разбрасываться. Тем более, что племянники, по логике, деньги эти отнимали и пропивали регулярно. (Что, кстати, вызывает вопрос: тут как будто их впервый раз посетила эта идея - отнять у тетки деньги. Возможно, перед этим она им пригрозила, что больше не даст?)
И "шифоньер со стеклянными окошками" у нее, ну да, конечно. А козетки и канапе не было?

Короче, предыдущий оратор прав. Это Союз времен... когда талоны на сахар начались? - ну да, конец 70-х. Где-то так.

И да, в условиях было, что время возможно любое. Но. Во-первых, это не значит, что можно механически прикрутить нужный стиль к любому сюжету и любым персонажам, стиль должен быть чем-то оправдан. А во-вторых, как было уже сказано, и со стилем не всё ладно.