Полки книжного червя

[c]Решение

***[/c]

Кристобаль шел по проклятой пустыне вторые сутки. Его некогда белый плащ порыжел от песка и пыли, седельные вьюки оттягивали плечи, глаза слезились от ветра, а конь лег еще позавчера. Лег в тени больших камней, чтобы не встать больше. «Не скучай там, дружище, мне недолго уже осталось, скоро встретимся».
Солнце поднималось над горизонтом, теплело с каждой минутой. Кое-как намотанный на голову кусок плаща защищал не столько от утреннего зноя, сколько от обжигающих глаза лучей солнца и тихого, на грани слышимости, пения камней. Тихий тонкий вой раздавался почти постоянно, смолкая лишь в самую жару и понемногу сводя с ума в остальное время.
Кристобаль облизал пересохшие губы и волком глянул на солнце. Красная пыль поднималась в воздух от каждого его тяжелого шага, оседая на одежде. И на коже, теперь покрытой коркой из пыли и пота. Еще была вода, чтобы смыть эту грязь хоть ненадолго, до следующего перехода – полные бурдюки, как раз столько, чтобы хватило его коню на дневной перегон по караванной дороге.
Где-то там, на этой дороге, остались проверенные стоянки и их хозяева, чистая вода, ячменный хлеб для всех, сушеная козлятина для всадников. Тороки с пшеницей он оставил там же, у тела Люмы, зачем ему сухое зерно в пустыне?
Сапоги выдержали три перехода, теперь вокруг ног обвязки из ткани.
Все, довольно! Пора останавливаться на дневку, иначе солнце и ветер превратят его в сухарь даже раньше, чем это сделает жажда.
С трудом распрямившись от тяжести вьюков, Кристобаль огляделся.

***
Багровое солнце садилось за далекие горы. Небо медленно темнело. Покрытая пылью дорога к перевалу устало стелилась по ущельям. Было тихо. Только ветер, приносивший издалека тревожный крик коршуна, порой завывал в расщелинах.
Дорога резко повернула, и Кристобаль устало выругался. Кто-то из местных духов, видать, решил пошутить! Каменистая пустошь в тусклом свете полной луны белела разбросанными тут и там костями. В отдалении перед входом в пещеру горел костер. В огромном котле над огнем пузырилось густое варево. Было тихо. Только чуть поскрипывали сухие ветви редких приземистых деревьев, как будто качались на них невидимые удавленники. Бросив вьюки на землю, он помолился вслух, прося одновременно прощения за несдержанность и поддержки. Перекрестившись напоследок, рыцарь шагнул к свету.
Из пещеры вышла старуха. Даже сомнительного света от костра хватило рыцарю, чтобы понять – ведьма страшна как сам Сатана. Глаза колдуньи казались черными провалами. Высохшая кожа обтянула череп, драная одежда не скрывала короткого обвисшего тела. И на целый фут торчали носки ее уродливых туфель. Старуха заговорила. Голос, такой же скрипучий, как деревья, был слышен, казалось, со всех сторон:
- Как ты посмел придти сюда в новолунье, неверный?! Как посмел творить нечистые моления возле дома мудрой Джуманы?!

- Ну может ты и была когда-то Джуманой, старуха, а сейчас скорее Уродина, - ухмыльнулся Кристобаль, за семь лет начавший неплохо понимать язык сарацин. – Скажи лучше…
Но страшная бабка рассвирепела еще больше и затопала ногами.
- Да пусть растворятся твои кости, и станешь ты уродливее всех ныне живущих! Пусть тьма поразит твой разум, и станешь ты чудовищем, будешь убивать и пожирать тех, кто прежде был подобен тебе. Зловоннее гуля станешь, и трусливее шакала, и навечно будет заперта твоя душа, христианин, в этом теле. В следующее же новолунье обратишься, если до того времени, неверный, не убьешь самую древнюю кровь в вашем Белом королевстве Севера!
Голос колдуньи клокотал и шипел от злости. Она кружила перед пещерой, кажется, рехнувшись в одночасье, и не обращая внимания на хмуро наблюдающего за нею рыцаря.
Кристобаль снова перекрестился, поцеловал рукоять меча, да и ударил наискосок, чтобы от правой ключицы до сердца достать.
Тощее тело колдуньи упало к его ногам. Вспомнив рассказы о том, что колдуньи не умирают, покуда не отрубить голову, Кристобаль еще раз взмахнул мечом. Подняв свой трофей за жидкие седые волосы, брезгливо качнул в руке, собираясь бросить в огонь. Мертвая голова открыла глаза. Облизнула запекшиеся губы, хрипло проговорила:
- Пощади, неверный. Я расскажу, как избавиться от моего проклятья.
- Ну говори, ведьма! – Он поднес голову ближе к костру, над которым все еще булькал варевом черный от копоти котел.
- Ты должен отыскать здесь, недалеко, разбойников и забрать у них волшебное кольцо, выкованное из когтя Змея. В тот миг, когда наденешь его, ты окажешься перед своей жертвой, не дальше семидесяти шагов. Проклятье исчезнет навсегда, если ты убьешь старую кровь до новолунья...

[r]годом раньше[/r]

Принцесса Элинор медлила перед закрытой дверью. Заходить было страшно, очень хотелось вернуться в свои покои, к пушистой глупенькой Магде, которая так смешно мекает, когда ее гладишь... Но – надо. По обычаю, по достижении шестнадцатилетия наследник престола должен предстать перед старой Юриген, дабы... Что точно «дабы», никто толком не знал: говорившие с ведьмой никогда ничего не рассказывали. То ли старуха давала советы, то ли предсказывала судьбу королевства, то ли – страшно подумать – творила судьбу, глядя на очередного принца... Но являться к ней было обязательно. А так как Элинор была единственной дочерью, то никуда не денешься. Хотя девушка очень надеялась, что ее отец будет править еще много-много лет и что еще нескоро на трон придется сесть ей самой. Вы думаете, править страной так весело? Вы просто никогда не пробовали...
Элинор вздохнула и решительно взялась за ручку двери.
В маленькой комнатке было темно. Масляная плошка скорее усиливала тьму, создавая шевелящиеся тени по углам, чем что-то освещала.
- Подойди поближе, девочка, - проскрипело откуда-то из угла. Вглядевшись, принцесса поняла, что то, что поначалу показалось ей кучей тряпья, на самом деле было старухой в непонятной хламиде. И это – придворная ведунья Юриген? Похожа на нищенку... Элинор ожидала чего-то таинственного, величественного, даже пугающего – но не пустой комнаты и старухи в тряпье.
- Не нравится? – девушка не сразу сообразила, что ржавый скрежет – это старухин смех. – Не того ждала?
Она читает мысли?! Принцесса в панике попятилась к двери, но ее остановил окрик:
- Я сказала – подойди поближе! Не заставляй меня ждать!
Голос старухи внезапно налился силой и властностью, так что Элинор даже не пришло в голову удивиться, что на нее, наследную принцессу, кричат, как на служанку. Она поспешила приблизиться и, повинуясь жесту морщинистой руки, опустилась прямо на пол.
- Смотри на меня!
Девушка подняла глаза. Лицо старухи, казалось, состояло из одних морщин. Темное, неподвижное, оно казалось деревянной маской. Незрячие бельма глядели куда-то мимо плеча принцессы. Элинор поежилась – она побаивалась слепых и вообще увечных, хотя и знала, что это стыдно. Застывшая маска треснула беззубой ухмылкой. Ведьма протянула высохшую, птичью лапу и взяла принцессу за руку.
- Не бойся, не съем! – сказала она таким тоном, что Элинор тут же в этом усомнилась. И покраснела от стыда: что за глупые детские мысли! Это же придворная колдунья!
- Так-так... - протянула ведьма, не отпуская руки Элинор. И вдруг принцессе почудилось, что глаза старухи вспыхнули и уставились прямо на нее – живые, яркие, хищные. Она зажмурилась, и наваждение исчезло. Показалось...
- Кровь... – шепот шел ниоткуда и отовсюду. Старуха не открывала рта и не шевелилась, но Элинор ясно слышала этот оглушающий шепот. – Кровь течет по мостовым... Хищные стаи идут с севера и востока, алчные стаи, и яд течет с их клыков. Крови жаждут они... падет, падет великий город, не спасут его ни стены, ни мечи... всё сожрут они, ничего не оставят... смерть и огонь по их следам... Кровь... Если не убьют старую кровь – сгинет Белое королевство! Убить! Катится корона по камням... старая кровь...
Элинор дернулась, пытаясь освободить руку, но ведьма держала ее, как клещами. Волна ужаса захлестнула девушку – о чем говорит эта старуха? Какая старая кровь? С севера и востока... ну да, не лучшие соседи. Они хотят напасть? Но что значит...
- Иди! – принцесса не сразу поняла, что хватка разжалась. Она с трудом поднялась. Ноги дрожали.
- Старая кровь! – повторила ведьма. – Помни об этом, девочка! Иди же!
Элинор не поняла, как добралась до своих покоев. Она еще что-то говорила фрейлине и служанке, давала какие-то поручения и просила не беспокоить – и, оставшись одна, рухнула на кровать и разревелась. Она ничего не поняла! Если им грозит война, об этом надо говорить отцу, а не ей... И что значит «катится корона»? Что значит «убить старую кровь»?! Одно-единственное объяснение приходило в голову: убить старого короля. Но это же невозможно! Как может смерть короля спасти страну? И потом – что же, ведьма предлагает ЕЙ, Элинор, убить отца? Да она просто выжила из ума, видно же! Старая сумасшедшая старуха... Но в глубине души Элинор знала, что это неправда. Нет, наверное, она просто не так всё поняла... может быть, ведьма имела в виду, что надо... что – надо? Может быть... господи, что, что? Убить всех стариков в королевстве?! Принести в жертву старую корову? Они же не язычники, жертвы приносить... вот ее-то, старую ведьму, и...
Мысли путались, расползались, как тараканы. Магда тыкалась в бок, хотела играть, обижалась. Элинор обняла ее, ткнулась распухшим носом в мягкую шерсть. Вот кому хорошо – никаких забот... Но что же делать? Поехать к прорицателю... как его там... в горы, чтобы объяснил предсказание Юриген? Но это же не сделаешь тайно, значит, придется признаться, что она не поняла предсказания! До сих пор никто из принцев не обращался ни к кому за разъяснениями – выходит, она глупее всех? Стыдно...
Одно точно: она не поднимет руку на отца. Даже ради блага королевства.

[c]***[/c]
В очередной раз, сплюнув набившийся в рот песок, Кристобаль едва не выругался вслух. Как же надоел этот чёртов песок. Везде. Скоро из задницы вытряхивать придётся. Но с другой стороны, песок - это очень даже неплохо, особенно в данный момент. Песок скрадывает движения, глушит звуки, а когда пытаешься незаметно подползти к кому-нибудь, это весьма важно.
Нет, ну когда же они уже уснут? Уже добрую половину ночи Кристобаль лежал, вжимаясь в грязный бархан, а галдящие у костра люди всё никак не ложились. Жаль, что это сарацины. Сарацины не пьют вина, а значит, спать будут чутко.
Но поделать с этим Кристобаль ничего не мог, и оставалось только ждать, пока пятеро бородатых мужчин у костра уснут. А потом он спустится в ложбину и убьёт этих людей. Во сне. Так гораздо безопаснее. Конечно, вернувшись на Север, Кристобаль будет рассказывать о случившемся немного по-иному, особенно женщинам. Женщины не любят, когда некрасиво, им подвиги подавай. Битвы, звон мечей и тому подобное. Так что будут в его истории и храбрые поединки, и гордые вызовы. И победа будет. Говорить ведь легко, это не мечом махать. Но выходить одному против пяти вооружённых разбойников стал бы только полный дурак, а Кристобаль дураком никогда не был.
Хотя попал он в эту ситуацию, следует признать, совершенно по-глупому. Потерять коня посреди раскалённых солнцем пустошей - это ли не идиотизм. Но кто мог предугадать, что колодец окажется отравленным? - проклятые фанатики! Говорили, что Саладин запрещал травить колодцы, но, видимо, не все сарацины про это знают. Или не хотят знать.
Больше всего Кристобаля злило не то, что свежая вода оказалась порченой, а то, что первыми он напоил коней. Никто так не делает. Так нельзя. Ведь был же слуга, почему же не приказать ему пить первым и тем самым проверить воду? Но Кристобаль вспомнил про это уже потом, когда Люма, захрипев, повалился набок. А потом пришлось ещё и слугу убивать - оставшейся воды на двоих всё равно не хватило бы, да и слуга, что говорить, был плохой - местный. Может, Господь позаботится о нем, все же принявшем недавно крещение.
Но вода в бурдюках все равно была старой, протухшей. И потому Кристобаль был даже рад, что наткнулся на старую ведьму – за ее пещерой обнаружился выложенный камнями источник. А проклятие… с этим он скоро разберется.
Люди у костра, наконец, угомонились. Четверо легли, завернувшись в плащи, а пятый прохаживался неподалёку. Но Кристобаль всё равно выжидал. И лишь когда могучий храп одного из спящих разорвал ночную тишину, рыцарь осторожно пополз вперёд.
Однако подобраться ближе всё никак не получалось. Сарацин постоянно двигался, переходил с места на место, иногда вглядываясь в темноту, и Кристобалю приходилось вжиматься в песок, беззвучно ругая бдительного ублюдка. Вот ведь какой старательный негодяй. Наконец случилось то, чего рыцарь так ждал. Ему повезло. Сарацин отошёл немного в сторону и, приспустив широкие штаны, присел. Ну вот, Господь решил таки обратить своё внимание на валяющегося посреди этих забытых земель рыцаря и поразил бдительного стража нуждой.
Кристобаль сделал всё, как надо. Аккуратно приблизился, накинул на шею сарацина ременную петлю и резко затянул. Подождал, пока человек престал дёргаться и хрипеть, и, не мешкая, двинулся к костру. Тут уже всё стало совсем просто. Зажимаешь спящему рот и резко бьёшь ножом аккурат под густую бороду.
Последний сарацин, видимо, что-то почувствовал. Он проснулся за мгновение до того, как Кристобаль нанёс удар, и успел перехватить руку с ножом. Бородач был силён как буйвол, и почти выкрутил рыцарю кисть, но тот не вчера родился и имел неплохих учителей в деле убийства себе подобных. Левой рукой он ухватил сарацина за лицо и сильно вдавил большой палец ему в глаз. Зарычав от боли, бородач ослабил хватку, и Кристобаль наконец вогнал нож ему в горло.
Тяжело дыша, рыцарь плюхнулся на песок. Сердце колотилось, но напряжение постепенно отпускало. Всё-таки, что ни говори, а не простое дело он провернул. Совсем непростое. Вполне можно назвать и подвигом, особенно если рассказать о нем здесь, братьям по кресту, а не там, скучающим героям игрушечных турниров.
Вдруг среди сваленного в кучу тряпья что-то зашевелилось, и рыцарь сразу вскочил на ноги. Это ещё что? Вытащив меч, он осторожно приблизился. Костёр ещё не погас, да и луна светила прекрасно, так что света было вполне достаточно. Мечом он отбросил тряпье, и из свертка на Кристобаля уставились глаза. В первый момент он даже испугался. Потом, присмотревшись, выругался.
На земле, завёрнутая в плащ, лежала связанная женщина. Руки и ноги стянуты верёвкой, рот завязан платком, закрывающим половину лица, но густые чёрные волосы не позволяли ошибиться. Похоже, у сарацинов была добыча. Вопрос только, что с ней теперь делать.
- Ты кто?
Женщина задёргалась, замычала.
- Ах да, – Кристобаль перерезал мечом верёвки на руках и ногах.
Незнакомка завозилась, стащила с лица платок и попыталась встать, но снова села на песок: видимо, ноги затекли. Теперь Кристобаль увидел, что пленница весьма молода и очень даже привлекательна. Да нет, она была просто красоткой, и не будь рыцарь вымотан многодневным переходом, можно было бы и позабавиться. Но только не теперь. По крайней мере, не до того, как избежит превращения в чудовище.
- Ты норманн? – подала голос незнакомка – Норманнский рыцарь?
- А что, не заметно? – пробурчал Кристобаль, стаскивая с убитого сарацина сапоги.
- Почему ты их убил?
- У них есть очень нужная мне вещь.
- Какая?
- Сапоги. Мои совсем износились.
Незнакомка замолчала, с удивлением рассматривая его, а Кристобаль принялся обшаривать карманы мертвецов. Кольцо отыскалось на шее у главного, на грязном шелковом шнурке. Однако же сарацины оказались теми ещё голодранцами, и больше ничего, кроме медяков, рыцарь не нашёл.
- Почему ты не убил их, как полагается рыцарю?
- А как полагается рыцарю?
- Ты зарезал их спящими.
- И что?
- Гм. Ничего.
- Ну, вот и хорошо, – Кристобаль выпрямился и, поигрывая ножом, повернулся к девушке. – Ты кто такая?
Видимо, что-то во взгляде рыцаря ей не понравилось, и девушка завозилась, пытаясь отползти подальше.
- Я никто. Меня схватили.
- Я это заметил. Твоё имя?
- Зачем тебе?
- Сообщить работорговцу в Акре. Должен же он как-то тебя называть, после того как я ему тебя продам.
- Рахиль.
- Иудейка, – Кристобаль поморщился.
- И что?
- Да ничего. По крайней мере, если мне придётся тебя убить, меня не будет мучить совесть.
- Ты только что зарезал пятерых за пару сапог, и после этого говоришь о совести?!
- У всех есть совесть, – Кристобаль пожал плечами. – Конечно, наша святая церковь говорит, что у иудеев и сарацинов её нет, но я-то, хвала Господу, не иудей. И не сарацин.
- Я ведьма.
- Что?!
- Эти люди схватили меня за то, что я ведьма.
- Ты, прежде всего, сумасшедшая. Вот здесь, посреди пустыни, ты говоришь христианскому рыцарю, что ты ведьма? Да ещё и иудейка. На что ты надеешься?
- На то, что окажусь тебе полезной. И ты меня не убьёшь.
- Полезной? Ты могла бы оказаться мне полезной, но я сейчас несколько устал. К тому же я не желаю подхватить от тебя дурную болезнь.
- Я не про это. Ты сохранишь мне жизнь, если я помогу тебе добраться до Акры?
- Как?
- У тебя нет коня.
- И?
Ведьма не ответила. Она смотрела в темноту, беззвучно шевеля губами. Послышалось сопение, топот, а затем из тьмы вышел конь. Рыцарь перекрестился. Конь был чёрный, как ночь, из которой появился, и, чёрт возьми, он был красив. Никогда Кристобаль не видал коня красивее, ведь перед ним рыл копытом землю погибший в песках Люма...
- Из какой преисподней ты его вытащила? – прошептал рыцарь.
Желание выхватить меч и снести ведьме голову было просто неодолимым, но вместе с этим возникла другая мысль. Неизвестно, что произойдёт с конём, если ведьма умрёт. Вдруг рассеется как туман, а потерять Люму второй раз отчаянно не хотелось.
- Ты принимаешь моё предложение? – Рахиль, наконец, встала, хотя её ещё заметно покачивало.
- Да. Я помогу тебе добраться - не до Акры, так до ближайшего мирного жилья.

[c]***[/c]
Солнце поднималось над камнями и песком, а деревья по краям дороги сгинули, словно их в этом краю отродясь не бывало. Хотя чему удивляться – деревьям, как и траве, нужна вода, а последний источник был у той вонючей пещеры. Отпустив повод Люмы, Кристобаль утер пот краем грязного сюрко и с наслаждением распрямился. Все-таки работа в доспехах - это вам не игривые пляски вокруг майского дерева! Еще этот поддоспешник... Может, прок от него и есть, в бою, но на жаре он превращается в утонченную пытку.
От мрачных мыслей его отвлекло задорное ржание. Услышав его, Кристобаль в который раз вздрогнул – мертвый некогда конь нетерпеливо рыл землю и явно торопил хозяина в путь. Рыцарь криво улыбнулся. Он давно уже привык ко всем странностям чужой земли, но когда к тебе возвращается павший конь, причем явно в добром здравии, рассудком тронуться очень легко. Впрочем, неисповедимы пути Господни! Еще бы избавиться поскорее от еврейки, дремавшей в седле, пока он вел коня под уздцы… Кажется, с освобождением от проклятия придется повременить пару дней, а прямо сейчас найти место для стоянки.
Пользуясь тем, что за ним никто не наблюдает, Кристобаль снова стал изучать найденное кольцо. Покрытое патиной, поцарапанное, оно не восхитило бы даже последнего нищего. Но это было единственное кольцо, найденное у разбойников, хотя обычно они обвешиваются побрякушками от макушки до пят. На внутренней стороне его был процарапан какой-то знак.
Рыцарь задумчиво поскреб ногтем неразличимый под грязью значок. Какой-то кружок… или глаз? Вдруг послышалась заунывная местная музыка, и, подняв взгляд от своей находки, Кристобаль с изумлением понял, что неведомо как оказался перед сияющими золотом вратами, за которыми можно было рассмотреть роскошный сад, благоухающий цветами. Судя по испуганному возгласу за спиной, Рахиль проснулась и видела сейчас то же самое.
- Ты, вонючий сын паршивой ослицы и шайтана! Дирбаллак! – рыцарь подпрыгнул от внезапного рева, выхватил меч и резко повернулся. От открывшейся взору картины ему стало несколько не по себе. Сбоку от ворот, в тени раскидистой смоковницы, расположился трехголовый дэв и играл сам с собой в шахматы. Причем в шахматы играли крайние головы, а средняя, оставшаяся без дел, дурачилась, интриговала и вообще всячески портила игру.
- Бадрак, этот грязный пес оскорбил нашу мать! – средняя голова попыталась устроить свару между боковыми, но правая слишком углубилась в процесс обдумывания хода, так что не подействовало даже покусывание ее за уши.
- Ты кого обозвал грязным псом, влядуззина?! – возмущенная левая голова отвесила средней увесистый подзатыльник.
- Конем ходи, Бадрак, конем! – тут же отомстила средняя и пакостно захихикала.
- Седрак! – от досады Бадрак в свою очередь отвесил подзатыльник интригану.
Седрак потряс гудящей головой и тут заприметил стоящего неподалеку Кристобаля.
- Вайдод! Братья, у нас гость!
Дэв бросил играть в шахматы и в три головы уставился на пришельца.
- Воин, – оценил Бадрак гостя, изучая нацеленный на него меч. – Что думаешь, Мадрак?
- Гяур! – презрительно скривилась левая голова, тоскливо глядя на шахматную доску. – Давайте убьем скорее и продолжим игру!
- Братья! Как вы можете, это же гость! – возопила средняя голова и обратилась к Кристобалю: – Ты пришел за нашим сокровищем?
Кристобаль отверг предположение со всей возможной вежливостью. Воевать с местными дьяволами не входило в его планы.
- Значит… пришел спасать томящуюся у нас в плену невиданную под солнцем красавицу? – со странной интонацией спросил Седрак.
В ответ Кристобаль прикрылся щитом. Все три головы дэва повернулись в сторону замка, в котором томилась солнцеликая пленница. Пери действительно была прекрасна, но как жена – исключительно сварлива. Не будь такого, сидел бы дэв у себя дома и спокойно играл в шахматы в прохладном зале, усыпанном лепестками роз.
- Братья, а ведь это выход, - задумчиво проронил Бадрак.
- Значит так, выиграешь у нас в шахматы – пленница твоя! – выпалил Мадрак. – Ну, а если проиграешь… Пленница тоже – твоя!
- Я не играю в шахматы, - твердо ответил Кристобаль, перехватывая меч поудобнее.
- Ну, мечом-то ты нас не убьешь. – Наивно сказал Седрак, при этом незаметно подмигивая братьям. – Кожа слишком толстая. И вообще, оружие против нас бессильно.
- Ты бессмертен? – уточнил рыцарь из-за щита.
- Ну почему же… Есть одно заклинание, которое может меня убить, - все так же наивно продолжал Седрак. - Только его выговорить трудно. А нужно произнести на одном дыхании.
- Это тебе – трудно! – презрительно бросил Кристобаль, краем глаза увидев, как ведьма отводит коня в сторону. - А я, может, его с первого же раза выговорю!
- Да?! Ну, тогда попробуй! Абрхызмуюзбасистхурая! – запальчиво выкрикнул Седрак.
- Седрак!!! – взвыл Мадрак и поник головой.
Следом поник головой и Седрак. Только Бадрак, давно пропускающий разговор мимо ушей, продолжал безмятежно ковырять в зубах бревнышком.
- Умри, дурак!!! – сквозь зубы прошипел Седрак, приоткрывая один глаз.
Бадрак, спохватившись, уронил бревно, застонал, и дэв рухнул как подкошенный. Конвульсивно дернувшись пару раз, он театрально застыл мертвой горой. С опаской приблизившись к покойнику, Кристобаль потыкал в него мечом. Действительно, кожа у дэва была как каменная, но он был мертв и не двигался…
Золотые ворота манили, обещая прохладу и отдых, но рыцарь не спешил в них заходить, помня, что недавно здесь была голая пустошь.
- Рахиль, - позвал он, неторопливо убирая меч в ножны, - дворец с одной-единственной красавицей сойдет за обитаемое жилье?
- Вполне. Прощай, христианин.
Еврейка слезла с седла, расправила смятое покрывало, прикрывавшее голову. Она постучала по створке ворот, хмыкнула и шагнула внутрь, обернувшись на мгновение.
- За коня не бойся, рыцарь. Он живой, и еще три лошадиных жизни переживет – мое колдовство сильное. Главное, смотри, не потеряй его – второго такого нет и не будет!
Кристобаль подождал, пока ворота закроются за ней. Потом дворец замерцал в воздухе и словно растворился, оставив на память лишь цепочку узких следов на земле, даже труп каменного чудовища пропал. Рыцарь вздохнул, намотал на руку повод Люмы, погладил верного коня по изогнутой шее, и надел кольцо на палец.

[c]***[/c]
Элинор шла по дорожке сада с престарелой фрейлиной, почти не слушая ее монотонный голос, вещавший о какой-то войне, закончившейся задолго до появления самой принцессы на свет, и стараясь не наступать на проросшие сквозь гальку травинки. Вдруг порыв теплого ветра поднял Элинор над дорожкой, и она медленно полетела вверх, увидела изумленные глаза Мегрит. Вот та подпрыгнула, пытаясь схватить принцессу за ленты платья, но промахнулась. Элинор засмеялась от ощущения радости и свободы и... проснулась от звука собственного смеха.
Летнее утро, легкий ветерок приподнимает драгоценную кружевную занавесь, открывая путь солнечным лучам, пение птиц за окном изредка нарушается человеческими голосами...
- Ваше высочество, пора приступать к туалету, - после деликатного стука в дверь заглянула Хеди - любимая служанка, молочная сестра.
- Входи! - Элинор соскользнула с кровати.
Она ополоснула лицо теплой водой из кувшина, взяла с подноса нагретое полотенце и села перед зеркалом, утирая лицо и руки, предоставляя служанке возможность переодеть себя. Полированное серебро послушно отразило тонкое лицо, водопад светлых волос и терпеливую улыбку, с которой принцесса выслушивала каждое утро сплетни Хеди.
Когда же объявили начало завтрака, Элинор, последняя принцесса Белого
королевства, неторопливо ступила в малый пиршественный зал: спокойная и безупречная как всегда.

[c]***[/c]
Глубокие, страшные раны – одной бы хватило, что бы убить наверняка. Огромная лужа крови растеклась вокруг лежащего тела - утрамбованная до каменной твердости глинистая земля, казалось, отказывалась впитывать густеющую заразу. Тело лежало на животе, уткнувшись головой в ладонь левой руки. Большая навозная муха, привлеченная лакомым запахом, влетела в дверь и уселась на виднеющееся среди седых, спутанных волос ухо. Пробежалась по краю, принюхиваясь, и сразу же удрала, почувствовав шевеление под лапками.
Мало, мало было отрубить ведьме голову. Надо было сжечь ее, а пепел пустить по ветру, над проточной водой. Но кто же знал.
Тело ожило, едва взошла убывающая луна. Сначала неловко, ломаными и рваными движениями попыталось подняться. Голова дернулась, притягиваемая остатками уцелевших мышц, повернулась и с тихим хлюпаньем приросла к шее. С таким же звуком – как будто кто-то втягивает с воздухом горячую жидкость - стянулись и остальные раны. Наконец омерзительные шорохи и хрипы прекратилось, старуха открыла глаза. Откинула с лица пропитанные запекшейся кровью волосы, огляделась и начала смеяться. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Наконец она захохотала во все горло, запрокинув голову.
- Глупец! Ах, какой глупец! – она провела рукой по лицу, размазывая остатки крови. – Теперь тебе не уйти. Теперь ты убьешь, и станешь гораздо страшнее меня... Намного, намного страшнее!
Она предвкушающе потерла руки. Облизала, покусывая, ладони, пока те не стали относительно чистыми, и поковыляла к остывшему котлу.

[c]***[/c]
Розовый куст отказывался цвести вот уже второй год, и Элинор стоило немалых трудов уговорить старого садовника не выкорчевывать его. Пришлось даже прибегнуть к последнему аргументу: топнуть ножкой и заявить, что ежели принцесса пожелает, то может разводить в своем парке хоть крапиву, хоть бурьян, не говоря уже про несчастные колючки, не желающие цвести. Старик немного поворчал для порядка и отступился - пусть себе растет, тем более что королевские гости в этот маленький сад забредали редко.
- Доброе утро, Бунтарь, - здоровалась принцесса с упрямым кустом, навещая его.
- Добрый вечер, Разбойник. Сейчас мы займемся твоей прической, - говорила она, пощелкивая садовыми ножницами. Часто Элинор подходила к своему кусту молча и подолгу стояла рядом, задумчиво пощипывая зеленые листочки.
В этот день принцесса появилась в парке необычайно рано и не одна.
- Знакомься, Магда, - сказала она, обращаясь к своей спутнице. - Это Бунтарь. Он настоящий разбойник: совсем не желает цвести, зато разросся так, что скоро по этой тропинке будет не пройти.
Маленькая белая козочка в ответ что-то неодобрительно проблеяла и мотнула украшенной аккуратными рожками головой.
- Ты думаешь, это он нарочно? - принцесса смерила Бунтаря изучающим взглядом.
- Ме-е-е-е...
Элинор быстро оглянулась и, присев рядом со своей рогатой спутницей, зашептала ей на ухо:
- Знаешь, Мег, я ведь именно за Бунтарем спряталась, когда ведьму Юриген прогоняли из замка. Спряталась, чтобы не видеть и не слушать ее, старую гадюку. Куст тогда был весь просто усыпан цветами: белыми, крупными, и пахли они так волшебно! - а потом за ночь все осыпались. Странно, правда? На следующий год на нем ни одного бутона так и не появилось.
Девушка легко коснулась колючей ветки и задумчиво повторила:
- Странно.
Голос принцессы звучал торопливо и очень тихо, когда она заговорила вновь.
- Я иногда думаю об этом, Мег, и мне становится страшно. Так страшно! Я ведь должна хотеть блага для своего королевства, для своих подданных, а я... я так не хочу умирать!.. Я запуталась, Мег, малышка, - плечи девушки устало поникли. Она ворошила белоснежную пушистую шерсть своей подружки и о чем-то думала. Потом, будто очнувшись, вздрогнула и ласково улыбнулась своей спутнице:
- Ты не проголодалась? Сегодня на обед повариха обещала свой фирменный пирог со сливами, а для тебя – ромашки в меду. Пойдем?
Элинор встала, отряхнула платье и сделала пару шагов по тропинке, когда до нее донесся отдаленный шум. Звук скрещивающихся клинков невозможно было перепутать ни с чем.
- Погоди, Магда, давай-ка мы с тобой еще немного погуляем. Похоже, на дальней поляне опять кто-то затеял поединок. Если нас там заприметят, не избежать разговора с наставницей по этикету. В прошлый раз она просто уморила меня, весь вечер объясняя, что подобает и не подобает юной незамужней девице королевского рода.
Принцесса весело улыбнулась и скорчила смешную рожицу:
- И, прежде всего не подобает, - нарочито гнусаво сообщила она, подражая кому-то,- наблюдать неподобающе одетых молодых мужчин.
Звон стали то приближался, то отдалялся, к нему примешивались чьи-то неразборчивые крики. Девушка прислушалась и озадаченно нахмурила брови:
- Что-то мне это не нравится, Магда. Как ты считаешь, нам пойти посмотреть, что там происходит, или не стоит?
Козочка жалобно мекнула, переступив копытцами, и робко прижалась к хозяйке.
- Ты думаешь, Мег? Ладно, давай немного подождем.
Элинор до боли в глазах всматривалась в дальний конец тропинки, теряющийся где-то среди карликовых деревьев.
Внезапно маленькая подружка принцессы, все еще жмущаяся к ее ногам, почувствовала, как хозяйка задрожала и почти бесшумно ахнула, - по тропинке быстрым решительным шагом шел незнакомец. Он еще не заметил принцессу, чей застывший силуэт надежно прикрывали густые колючие заросли розового куста, но взгляд его, внимательный и какой-то дикий, тщательно обшаривал окрестности.
- Магда… Это за мной, - беззвучно, одними губами произнесла девушка и прикрыла рот ладонью, не в силах отвести глаз от обнаженного меча со свежими следами крови. Стражники, караулившие дверь в сад, почему-то не спешили остановить убийцу… не они ли встретились незнакомцу первыми?
Чужой рыцарь вскинул голову, словно услышав что-то, и пристально посмотрел на колючий куст, за которым стояла Элинор.

[c]***[/c]
Кристобаль сердито пнул ближайшее тело и раздраженно сплюнул:
- Деррррьмо, а не вояки.
Мысли были нерадостные.
“Не везет так не везет. Сейчас на шум понабежит всякого сброда с железом, а мне еще этого покойника искать. Будущего покойника, - рыцарь невесело хмыкнул и огляделся, устало поводя ноющими плечами.- Да и выбираться отсюда как-то придется, а крыльев я себе пока не отрастил…”
Как выбираться из этого сада, окруженного высокой глухой стеной, и в самом деле было непонятно, но Кристобаль привык решать проблемы по мере их поступления. Вначале проклятие, потом все остальное.
Будущего покойника в пределах видимости не наблюдалось. Как, впрочем, и предсказанного сброда с железом: тишина, благодать, цветочки всякие вокруг, кустики, птички - и никакой тебе удушающей жары и вездесущей пыли, которую Кристобаль за семь лет странствий по Святой земле возненавидел всем сердцем. Можно сказать, райский уголок.
“Хочу такой же, - рыцарь медленно шел по одной из тропинок, внимательно глядя по сторонам и отсчитывая обещанные семьдесят шагов. - Хочу такой же сад. С лютиками местными, птичками и скамейками. С тропинками, посыпанными крашеной речной галькой, с тенистыми липами. Когда все закончится, обязательно подумаю об этом… Может, даже женюсь… Дьявол, не спать!”
Мысли были несвоевременные, но отвлекающие: они ненавязчиво скользили, успокаивая, и нагоняли сон - приятно было думать, что все скоро закончится, и закончится хорошо для него, Кристобаля. Осталось только отыскать чертову старую кровь, отправить к праотцам и покинуть это негостеприимное место. Лучше всего тихо и не прощаясь.

“А вот таких деревьев мне не надо, - рыцарь настороженно повел мечом, отодвигая в сторону ветки карликовых сосен. – Надо же, какие уродцы. Неужели они кому-то нравятся: ни цветов, ни тени. Бестолковые создания”.
Заросли карликовых деревьев закончились как-то неожиданно, открывая превосходный вид на десятки цветущих розовых кустов. Небольшой розарий почти вплотную примыкал к стене, ограждающей парк. Место было уютным и достаточно укромным - мало кому захочется идти через полсада, а потом пробираться между карликовыми деревьями, чтобы забраться сюда…
- Где же этот чертов… - Кристобаль ускорил шаг, напряженно всматриваясь в редкие просветы между розовыми кустами. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят восемь. Он должен, просто обязан быть где-то здесь!
Он и был здесь. Точнее, она, точнее… Рыцарь по инерции сделал еще несколько шагов и застыл на месте. Подобного он не ожидал. Он сам не знал точно, кого он рассчитывал здесь найти, но уж точно не хорошенькую хрупкую девушку, не сводящую полных ужаса глаз с его меча. Кристобаль с трудом удержался от попытки спрятать окровавленный меч за спину, как напроказивший мальчишка. Дьявол! И вот это - старая кровь?! Может, это какая-нибудь заплутавшая служаночка? Но нет - одежда на девушке была дорогая, а подвески на поясе стоили целого состояния.
- Мееее.
Козел. Вернее, коза. Рыцарь чуть не застонал от осознания: вот сейчас, в эту минуту ему надо поднять меч, сделать пять шагов и … и девушка не успеет даже убежать. И ее коза тоже. Чертова коза. Точно такую же когда-то давно его старший брат Марк подарил своей даме сердца, прекрасной Иссибель, чем навеки завоевал ее благосклонность. Исси было тогда всего тринадцать, но она, полная царственного достоинства, собственноручно повязала двадцатилетнему рыцарю на рукав свою ленту. Как Кристобаль ему тогда завидовал.
- Меее… - бестолковое животное жалобно блеяло, подрагивая куцым хвостиком, и норовило спрятаться в юбках хозяйки, которая наконец-то отважилась посмотреть рыцарю в лицо.
“Я должен убить, - думал Кристобаль, скользя взглядом по миловидному личику, светлым волосам под венцом, белоснежному платью. Она выглядела очень юной и беззащитной. Таких он не видел уже много лет, почти забыл даже, что подобные девушки существуют. - Я убивал многих, и не все из них были мужчинами. Я убью старую кровь сейчас, или мне конец”.
Он шагнул вперед, отводя меч для удара, и внимательно глядя на обреченно прикрывшую глаза девушку: она не убегала, не плакала и ни о чем не просила.

[c]***[/c]

Звякнул о камни дорожки выпавший из маленькой руки нож.

«Прыгающий лев и сокол на воротах - мне не уйти из этого сада, - Кристобаль все медлил, хотя время убегало как песок в клепсидре. – Старая уродина хорошо пошутила! Глупец я, глупец – лучше чудовищем в песках, чем опозорить себя - так!..»

Вдалеке уже выкликали убитых им стражников, - все, время ушло. Он почти судорожно оглянулся, ожидая будто знака, который подсказал бы, как поступить. Но вокруг были только цветы, и шмели летали над ними, и лучами расходились узкие дорожки за Ее спиной.

«Если не убью старую кровь, стану чудовищем, если не убью… - рыцарь снова поднял меч, повторяя слова колдуньи как молитву, - стану чудовищем. Чудовищем.»
Девушка уже не ждала покорно своей участи, прижав руку к груди, она тихонько отступила назад. Белая коза мешала ей, путаясь в ногах.

А еще Иссибель тоже гордилась подарком, расчесывала по полдня и рассказывала всем.. да, рассказывала всем что…
Одним прыжком Кристобаль догнал жертву, сжал тонкое горло.
- Отвечай, дева, ты из Фальке? Ты - та последняя из Фальке?
- Да, - тихо ответила девушка, мотнув головой. Пальцы разжались сами собой. - А от тебя пахнет кровью. рыцарь. Кто послал тебя? Альконы? Вепрь?
Старая ведьма не желала ему спасения, каким же дураком он был! Не убьешь старую кровь - станешь чудовищем, а убьешь... Грязная уродина просчиталась.
- Нет, - неожиданно для себя ответил Кристобаль, на миг почтительно склонив голову. - Никто из них.
Он рывком отшвырнул белую козочку в сторону и одним ударом отсек ей голову.
Принцесса закричала, бросилась бежать, но Кристобаль преградил дорогу мечом.
- Колдунья в песках прокляла меня, дева Фальке. И сказала, что я могу снять проклятие, убив старую кровь.
Девушка хотела что-то сказать, но он покачал головой.
- Погоди, дева, дай мне обьясниться. Я не знал, что все будет так, я.. не могу посягнуть на королевскую кровь! Я ведь думал, что она хочет моими руками убить соперницу, такую же ведьму! Колдунья была стара как само время, и откуда она могла о тебе знать, дева Фальке? Далеко ведь от Иерусалима Белое королевство.
Принцесса пораженно замерла, вспомнив пророчество старой Юриген. Изгнанной Юриген...
Она смотрела сверху вниз на преклонившего колено рыцаря, не зная как сказать ему.. да и надо ли? Протянула было руку, чтобы поднять его, но взглянула на зарубленную белую козочку и горестно выдохнула:
- Зачем же ты убил мою Магду, рыцарь?! Чем она тебе помешала?
- Ее кровь старше твоей, дева Фальке. Ваш род правит три столетия Белым королевством. Но когда твой предок Алард пришел сюда, здесь уже были такие козы. Я вспомнил, мне.. рассказывали когда-то истории о них. Эту породу привезли с Востока еще при императорах, а книги по ним ведутся с незапямятных времен. Я же - должен был избавиться от проклятия или умереть. Прости.

И Кристобаль положил заляпанный кровью меч к ногам последней принцессы Белого королевства.