Большинство, вероятно, читало - но пусть будет до кучи. Стихи, прислушавшись к критике, я убрала. Если кто захочет - может поискать упомянутый альбом. Имена - это имена египетских богов, с которыми ничего не поделаешь. В рассказе они даны в нестандартном варианте - так, как в альбоме "Новая мифология".
РОЖДЕНИЕ МИФА.
Что-то вроде комментария к альбому группы “Symphony X” “V - The New Mythology Suite” (V - Новая мифология).
Here we are, children of sun and stars, The first to know and to understand… (Вот мы, дети солнца и звезд, первые, кто знает и понимает...) Symphony X, “V - The New Mythology Suite”
Нэ так всо это было, савсэм нэ так. И. Сталин (А. и Б. Стругацкие, «Отягощенные злом»)
Миф есть описание действительного события в восприятии дурака и в обработке поэта. И. Кацман (А и Б. Стругацкие, «Град обреченный»)
...Или, скажем, не дурака, а дикаря. (Я)
– И, значит, Монту-Сехмет в злобе своей восстал против великого Птах-Хнему, и... – Простите меня, о мудрейший, но Вы все-таки меня не поняли. Я ничего не говорила о восстании. Верховный жрец умолк и повернулся к Маат. Лицо его, морщинистое, сухое, с подведенными черной краской, как принято у здешней знати, глазами, было невозмутимым, как у статуи. О чем он думает? Удивлен ее дерзостью, рассержен, что его прервали? Хотя вряд ли, ведь он считает Маат вестницей богов... Почему так сложно понять этих людей? Неужели у них настолько иная психика? – Нет, я понял тебя, божественное дитя. Я слышал все, что ты рассказывала великому царю, да продлит всемогущий Ра его дни. Ты говорила, что Монту- Сехмет спорил с великим Птах-Хнему. Ты говорила, что Монту-Сехмет погубил вашу страну... – Да, наша страна погибла, и в этом есть вина Монту-Сехмета. Но Монту-Сехмет не хотел этого. Просто ошибка в... просто ошибка. Конечно, нельзя было быть таким легкомысленным, и Птах-Хнему предупреждал об этом. Они все время спорили, и... – Вот именно. Спорили. – Но это были только споры. Научные споры, философские споры. Не восстание и уж тем более не война. – Спорить с великим правителем есть неповиновение и бунт! – Жрец назидательно поднял коричневый палец. – Кто посмел бы спорить с нашим царем? Маат опустила глаза. Этот старик слышит только то, что хочет слышать – как, впрочем, и все жители этой страны. Все, с кем ей довелось говорить. Они все подгоняют под свои привычные понятия: боги, правитель, власть, война... Они не понимают, что такое научный спор, поиск истины. Они не понимают, что такое равенство. И не поймут, сколько ни объясняй. Еще рано. Это еще не для них. – Птах-Хнему не был, как ваш царь, великим и единственным, – тихо сказала Маат. – Монту-Сехмет и он были равны. – Ну да, вот именно. – Жрец был непоколебим. Все аргументы разбивались о его упрямство, как волны о скалу. Или, точнее, уходили, как вода в песок. – Вот именно! Я прекрасно понял тебя, дитя. Монту-Сехмет был равен силой великому Птах-Хнему. Они были, как две половины одного целого. Как Осирис и Сет. Ибо все в мире построено на равновесии. Хаос и порядок, жизнь и смерть, добро и зло, ночь и день. И вот Монту-Сехмет в злобе своей употребил свою силу во зло, дабы нарушить равновесие, дабы сеять ужас, дабы вызвать Сета – бога Хаоса – из палящей пустыни, где он обитает... (Не странно ли, что этот старик тоже говорит о равновесии. Как Птах-Хнему...) – Монту-Сехмет не был злобным и ужасным, – сказала Маат еще тише, словно самой себе. – Упрямым – да, но никак не злобным. И потом – Монту-Сехмет скорее женщина, а не мужчина... (Хотя, конечно, у Крылатых трудно однозначно определить пол, подумала она, но вслух не сказала. И, конечно, внешность Монту-Сехмет может напугать. Но если бы они только знали, какая она была веселая... До того, как это случилось...)
*** Монту-Сехмет сидела молча, обхватив руками колени. Чешуйчатая кожа потемнела, крылья нервно подрагивали – верный признак плохого настроения. – Ты опять? – мягко спросил Птах-Хнему. – Опять. И снова. И все еще. – Не казни себя. Что можно было сделать? Желтые кошачьи глаза Монту-Сехмет вспыхнули. – Не казнить себя? – повторила она с горечью. – И это ты мне говоришь? Ты? Сколько раз ты меня предупреждал, сколько раз говорил, что задействовать Кристаллы слишком рискованно?! Ты был прав, тысячу раз прав! И я, наверное, понимала это в глубине души. Но – как же! – я же умнее всех, осторожность не по мне! Вечное мое упрямство... И что теперь? Что теперь делать? Что мне теперь делать?! Жить дальше, подумал Птах-Хнему. Легко сказать. Он прекрасно представлял, каково сейчас Монту-Сехмет. С того самого дня она почти не разговаривает, сидит, сжавшись в комочек, и смотрит в одну точку. Сегодняшняя вспышка – пожалуй, прогресс. Она обвиняла себя в случившейся катастрофе – и имела на то основания. Попытка использовать энергию Пяти Кристаллов, чтобы погасить надвигающееся землетрясение, привела к неожиданному и страшному результату – к прямо противоположному результату. Невероятной силы удар буквально расколол остров на куски, а цунами довершили дело. Прекрасный Город Пяти Кристаллов погиб вместе со всеми жителями. Монту-Сехмет ошиблась в расчетах. Птах-Хнему не сумел убедить ее не рисковать. Но ведь он и не сумел найти эту ошибку, он просто считал, что она слишком безрассудна, как и все Крылатые. А она считала, что он слишком осторожен, как и все Мастера. Да, он был, возможно, самым мудрым из Мастеров. А она была, наверное, самой талантливой из Крылатых. И ей так хотелось доказать, на что она способна, – спасти город от землетрясения! ...Спаслись только они трое – те, кто был тогда на Башне Кристаллов. В последний момент Монту-Сехмет сумела взлететь, подхватив на руки не только хрупкую Маат, но и самого Птах-Хнему. Откуда у нее взялись силы? Впрочем, сил хватило ненадолго: очень скоро они втроем свалились в море и только чудом добрались до берега. А потом были долгие скитания, о которых не хочется вспоминать. И вот теперь они здесь – трое выживших, представители двух разумных рас, остатки исследовательской экспедиции, безнадежно застрявшие на далекой планете с только-только зарождающейся цивилизацией, в странной стране под названием Миср. Легко сказать – жить дальше. Но – как?.. И зачем?..
*** – И ты говоришь, божественная Маат, что вы прибыли со звезд? Это поразительно и непостижимо. Поистине, безгранично могущество великого Атума, создавшего этот мир из хаоса... (Вот как, уже не «дитя», а «божественная Маат». Статус растет, это неплохо. Удивительно: этот старик, считающий, что звезды расположены на теле богини неба, которую бог воздуха – или великий Атум? – поднял на руках над богом земли, – он все же оказался способен принять идею пришельцев со звезд. Впрочем, если боги всемогущи, то чего только не может быть...) – Да, мы прибыли с далеких звезд. Наша раса намного старше вашей. Мы хотели узнать о вашем мире и, может быть, помочь вам, ведь мы знаем намного больше вас. Мы хотели только добра. – Хм... Дети звезд... Первые хранители знания... (Он еще и поэт, этот старик... Вот уж никогда бы не подумала). – Расскажи мне еще о вашем городе, о божественная. – Наш город... Мы построили его на острове, посреди моря, далеко на востоке. Вначале у нас был только небольшой лагерь, мы опасались контактов с людьми, живущими на островах, – мало ли что может случиться. Но потом они пришли к нам... (Они тоже приняли нас за богов, разумеется. Они были совершенные дикари, куда хуже этих. Но, во всяком случае, они пришли с миром, сочтя за лучшее поклониться неведомым богам, а не злить их). – Нам нужна была помощь, ведь нас было только пятеро. И, когда они захотели жить вместе с нами, мы согласились. Хотя вначале Птах-Хнему был против этого, но Монту-Сехмет сумела его убедить. – Значит, опять этот... эта Монту-Сехмет пошла против воли Птах-Хнему? – Причем тут «против воли»? Монту-Сехмет считала, что мы многое можем дать этим людям, и это было правдой. Но Птах-Хнему говорил, что тем самым мы поставим этих людей в зависимость от нас, от наших знаний, и лишим их самостоятельности. И это тоже было правдой. – Правда только одна. – Как сказать... Равновесие – вы же сами говорили о нем, о мудрейший. Вот и Птах-Хнему говорил о равновесии. Равновесие очень легко нарушить. Как перышко: дохни – и оно улетело. Попробуй удержать на месте перо, когда дует ветер. Попробуй сохранить равновесие... – Когда отовсюду угрожает хаос. Я понял тебя, о Маат. Перо... это интересно. Птах-Хнему мудр. – Да. Он самый мудрый из Мастеров. Мастера всегда все взвешивают, они очень предусмотрительны. А Крылатые... У них своя мудрость... Но в конце концов Монту-Сехмет убедила остальных, что, раз эти люди сами просят нашей поддержки, будет ошибкой отказать им. И мы приняли этих людей и стали их учить, и мы построили город – Атлантис, Город Пяти Кристаллов. Птах-Хнему настроил Кристаллы так, что они давали городу... энергию. – Это были магические кристаллы? – Энергетические... (Для него это, впрочем, одно и то же. Что такое магия? Наука, суть которой непонятна, виден только результат. Тем более – кто знает точно, как действуют Кристаллы? Больше других знает Монту-Сехмет, она годами исследовала их свойства, но и она знает не все, иначе бы не было этой трагической ошибки. В конце концов Птах-Хнему оказался прав: эти люди искали защиты в нашей мощи, и эта мощь их погубила. Они были беспомощны перед нами и перед нашими экспериментами. Равновесие... Всему свое время). – Простите, великий жрец, я не расслышала ваших последних слов. – Я спросил: правильно ли я понял, что эти Кристаллы защищали город и обеспечивали его благополучие? И где же они теперь? – Они погибли вместе с городом. Они тоже были не всесильны. – Как жаль... Значит, Монту-Сехмет дала Кристаллам погибнуть? – Она спасла нас. – Но Кристаллы погибли, и город вместе с ними. Прошу меня простить, божественная Маат, но Вы все время защищаете Монту-Сехмет, а между тем ее злая воля... (Спокойно. Только не сорваться). – Не было злой воли! Говорю вам, никогда Монту-Сехмет не была злой! – Но город погиб по ее вине. И магические Кристаллы утеряны. – Да. Но она хотела спасти город. Спасти, а не погубить. Мы ведь знали о надвигающемся бедствии... (А ведь город, скорее всего, погиб бы так или иначе... я об этом не думала. Так ли уж виновата Монту-Сехмет?) – Мы судим по последствиям, а не по намерениям. – Тоже верно... – Маат вздохнула. – Великий жрец, я понимаю, Вам хотелось бы заполучить эти Кристаллы. Но, может быть, и к лучшему, что их нет. Еще не время. Я как раз думала об этом. Свои знания люди должны добыть сами, и только сами. Дары богов – опасная вещь. Люди могут привыкнуть к ним – и навсегда остаться детьми, которых водят за ручку. Люди умны, я вижу это. Вы узнаете все, что знаем мы, и даже больше – когда придет время. Жрец медленно кивнул. – Божественный порядок. – Если хотите. Или закон развития. – И Монту-Сехмет нарушила божественный порядок! – Она была безрассудной. Она же Крылатая...
***” Контакты с людьми страны Миср возложили на Маат. Дело было не только в ее невероятной способности к языкам. И даже не в том, что гигант Птах-Хнему вызывал у людей страх, не говоря уже о Монту-Сехмет с ее крыльями, чешуей и полукошачьей физиономией. Маат была полукровка – редчайший случай. Внешностью она походила на Мастеров, хотя была тоньше и меньше их (Мастера же мало чем отличались от аборигенов). Но Маат удивительным образом сочетала в себе трезвый расчет Мастеров со страстью к новому, неизведанному, рискованному, свойственной Крылатым, и обладала их потрясающей, почти магической интуицией. Ей легче других было говорить с аборигенами. Но и ей приходилось нелегко. – Нам не надо было идти на контакт, – вздохнул Птах-Хнему. – Ни там, на острове, ни, тем более, здесь. Это было ошибкой. Маат пожала плечами. – Ты не совсем прав. Во-первых, если мы хотели узнать побольше о местных жителях, мы не могли не идти на контакт. Во-вторых – и в-главных, – это они пошли с нами на контакт и настояли на контакте. Там, на острове. А эти... Если помнишь, они наткнулись на нас случайно. И тоже настаивали, чтобы мы пошли с ними. Для них это было очень важно: милость богов и прочее. – Лучше бы они приняли нас за дьяволов. – У них нет дьяволов. У них есть добрые и злые боги, причем чаще всего злого бога можно умилостивить, а доброго – разозлить... И потом – если бы мы не пошли на контакт с островитянами, они точно так же погибли бы. Землетрясение ожидалось очень сильное. Поэтому-то Монту-Сехмет решилась... – Да... Легче всего – находить оправдания... Птах-Хнему, похоже, «заразился» депрессией от Монту-Сехмет, подумала Маат. Впрочем, на то были серьезные причины... Но с этим надо было как-то бороться. Отвлечь его – все равно чем. Любой болтовней; а лучше бы – каким-нибудь делом. – Знаешь, эти люди очень похожи на нас, – сказала она.– Верховный жрец тоже все время толкует о равновесии. Правда, у них все это несколько примитивно... Он все хочет разложить по полочкам и разделить на части. Или хороший – или плохой. Или с чешуей – или с крыльями... – Или Монту – или Сехмет, – пробормотала Монту-Сехмет из своего угла. – Вот именно. Тем более, что у них есть какая-то легенда о битве бога-сокола со змеем. Птицы и змеи всегда сражаются. – Я давно хотел спросить, – сказал Птах-Хнему. – Ты говоришь, что нас принимают за богов. За каких же? Сомневаюсь, что у них есть боги именно с такими именами. – А ты знаешь, сколько у них богов? – спросила Маат. – Здесь такое смешение племен и рас, такое сплетение мифов... У каждого бога по сто имен. Наши будут – сто первыми. Птах, он же Хнему, он же Ра, он же Осирис, он же Гор, он же... кто там еще. Это их как раз не смущает. А со временем про нас такое насочиняют, что и концов не найдешь. У них ведь еще даже письменности нет. – Как – нет? – Представь себе. Строители, резчики по камню – да. А до письменности еще не добрались. Только-только какие-то зачатки. Вот если бы... – Ты опять? – Что – опять? Я же не предлагаю объяснять им строение атома. Чуть-чуть подтолкнуть – в том, что они уже сами умеют. Кстати, можно было бы заодно подсказать им... какие-то этические нормы... – Маат, о чем ты?! Не нам учить этих людей, что для них хорошо, а что плохо. Мы слишком мало знаем о них, мы чужие, мы извне! Неужели мы мало об этом говорили? Наша мудрость может обернуться для них катастрофой... – Птах-Хнему помолчал. – Хотя... помочь им изобрести письменность, пожалуй, можно, – он усмехнулся. – Чтобы хоть имена наши не перепутали.
*** Верховный жрец низко поклонился. – Благодарю тебя, о божественный Птах-Хнему, одаривший нас милостью своею. Сегодня же я велю послать к тебе самых способных юношей, дабы научились они у тебя священному искусству запечатлевать в знаках человеческую речь. Отныне, по воле богов, деяния царей страны Миср не изгладятся из памяти людской, но будут жить вечно. Благодарю за божественный дар, о Птах-Хнему! Поистине, благодатные времена настали для земли Миср! Теперь, когда ужасная Монту- Сехмет покинула наши края и, надеюсь, никогда не вернется... – Надеюсь, она вернется, – одними губами прошептал Птах-Хнему. Маат поймала его взгляд и кивнула. Она думала о том же.
*** За день до этого Монту-Сехмет неожиданно объявила: – Мне кажется, у нас есть выход. – Выход? – переспросила Маат. – А именно? – А именно – как вам известно, наша раса способна мгновенно перемещаться в пространстве. – Так это правда? – удивилась Маат. – Я всегда считала, что эти рассказы, мягко говоря, преувеличены. Монту-Сехмет усмехнулась. – А как, по-твоему, мы добрались до берега? Вплавь – на такое расстояние? Мы же почти сразу свалились в воду! – Значит, ты... – Я вас перенесла. Так что это правда. Только мы редко этим пользуемся. Во- первых, это очень тяжело, а во-вторых, чтобы не пугать остальных внезапными появлениями. Но дело не в этом. Теоретически так можно перемещаться и в открытом космосе. Птах-Хнему выпрямился. – Что значит – теоретически? – Это значит, что практически никто никогда не пробовал, – Монту-Сехмет пожала плечами. – Но я тут прикинула... Должно получиться. Стоит рискнуть. – Погоди, – Птах-Хнему нахмурился. – Риск риску рознь. Это слишком опасно. В любом случае, ты не сможешь перенести так далеко нас двоих. – Нет-нет, ты меня не понял. Ты прав, риск риску рознь. Я не собиралась рисковать вами. Я, может, и безрассудна, но не настолько. Я попробую одна. Если получится – приведу за вами корабль. Если же нет... Другого шанса выбраться отсюда не будет. А мне терять нечего. Что мне здесь делать? Разве что детей пугать. Олицетворять борьбу птиц со змеями... Она выпрямилась, расправила крылья – и исчезла. Прежде чем кто-то из них успел возразить, остановить... Впрочем, остановить Монту-Сехмет всегда было трудно. И потом, возможно, она была права? Как бы то ни было, теперь оставалось только ждать.
**** Они говорят из бездны – эхо слышится в волне – В волнах...) Босоногий мальчишка ворвался, задыхаясь, в полутемный зал. – Колесница богов!.. – Что такое? – Птах-Хнему повернулся к нему. Молодые люди, изучавшие под его руководством новую премудрость – письмена, – подняли головы. Мальчишка вытер грязной ладонью грязную физиономию. – Там... за городом... – он никак не мог отдышаться. – Колесница богов спустилась с неба. Все побежали туда смотреть, а я побежал к Вам, великий Птах- Хнему. Я думал, может, Вы захотите встретиться с другими богами... Простите меня. Птах-Хнему поднял мальчишку на руки. – Да будет с тобой милость всех богов, какие есть в вашей стране! – сказал он. – Маат, бежим! – А разве прилично богам бегать, как простым смертным? – спросила она – и, обогнав Птах-Хнему, вылетела из зала. Мальчишка постоял секунду, разинув рот, потом тряхнул головой и понесся за ними. На окраине города стоял космический корабль. Толпа держалась на почтительном расстоянии. Здесь был весь город. Казалось, протолкаться будет невозможно, но люди расступились перед Птах-Хнему и Маат, пропуская их. Люк открылся, и они увидели в проеме высокую гибкую фигуру с блестящей чешуйчатой кожей и черными крыльями. – Монту-Сехмет! – воскликнула Маат. Толпа ахнула и повалилась ниц. Монту-Сехмет соскочила на землю и бросилась к ним. Она обняла Птах-Хнему, подхватила на руки Маат, и втроем они побежали к кораблю. Возле люка Птах-Хнему обернулся. Хорошо ли бросать этих людей вот так? Но спасательный корабль ждать не может, да и не должен он тут стоять. И не он ли говорил всегда, что люди должны достичь всего сами? Они смогут, в этом нет сомнений. Он научил их письменности и еще кое-чему. Ну что ж... – Прощайте, люди страны Миср! – крикнул он. – Милость богов да будет с вами! Люк захлопнулся. Корабль взревел. Люди в ужасе кинулись прочь. Через несколько минут светящаяся точка исчезла в небе, и только пятно выжженной земли напоминало о божественном посещении. Многие подходили и брали щепотку этой земли – на счастье.
**** – Пиши, – верховный жрец откашлялся. – Пиши так: «Великий Птах, которого еще называют Хнум, в милости своей даровал людям письменность, дабы могли они увековечивать деяния своих царей, а также хранить священное знание. Он также научил людей многим ремеслам, он рассказал, как строить большие храмы из тесаного камня. И он дал людям мудрость. И божественная Маат, чей символ – перо, учила людей законам истины. Но грозная Сехмет, богиня войны, чье тело – тело змеи, а лицо – лицо львицы, и которая иногда является в мужском облике, как бог Монту, – грозная Сехмет явилась на ревущей колеснице, спустившейся с неба. Птах изгнал ее из страны Миср, но она явилась снова, чтобы сразиться с ним. Сехмет похитила божественную Маат, и Птах вынужден был принять бой. И тогда, по воле богов, дабы в божественной ярости не разрушили они всю землю во время битвы, Птах и Сехмет были выведены за пределы этого мира и там продолжают сражаться...» Писец нагнулся над свитком папируса, старательно выводя иероглифы. «Монту- Сехмет», – думал он про себя. – «Не Сехмет и не Монту, а Монту-Сехмет...» Дома, тщательно спрятанный в сундучке, лежал у него заветный список – там было записано все, что рассказывала Маат. Она многое рассказывала, когда вместе с Птах-Хнему обучала их письменам и другим премудростям. Боги ушли – то есть не боги, Маат говорила, что они не боги, а просто мудрые. Они ушли, но их учение – оно записано у него на папирусе. Жрец стар, у него в голове все перепуталось. Но писец запишет все так, как хочет жрец. Свой свиток он пока не покажет никому. Маат говорила: «Еще не время». Пусть. Он будет хранить свиток, как величайшее сокровище, а потом передаст сыну. Истина должна сохраниться. Время придет. Когда-нибудь...
_________________ У кошки четыре ноги - и все норовят ее пнуть. Товарищ, ты ей помоги. Товарищ, собакой не будь.
Тимур Шаов
|