Полки книжного червя

Предваряя возможные претензии: стиль рассказа и особенно стиль письма обусловлены характером персонажа.

Грузный старик, до глаз заросший бородой, сосредоточенно разглядывал новенький компьютер. Хмурился. Кряхтел. Охо-хонюшки, в наши-то годы... За окном, словно вторя старикову настроению, собирались тучи, порывами налетал ветер. Лампочка на потолке опасно замигала. Старик выпрямился, погрозил лампочке кулаком: вот я тебя! В проводке испуганно пискнуло, и мигание прекратилось. Старик удовлетворенно кивнул и вновь обернулся к компьютеру. Так. Как же это показывали-то... сюда, сюда... теперь сюда, кажись... ага... вот. Глянь-ка, заработало! Ну, теперь... Устроившись поудобнее на стуле и поминутно сверяясь с какими-то каракулями на листке бумаги, старик взялся за мышку. После нескольких неудачных попыток поднял-таки заветное окошко. Вздохнул – и склонился над клавиатурой. Непривычные к клавишам пальцы подолгу зависали над каждой буквой. Шевеля губами и морща лоб, он медленно, по буковке, набирал текст.
За окном темнело. Вдали еле слышно ворчал гром.
«Здравствуй на множество лет, любезная сударыня Афина!
Спешу поделиться радостною вестью. Решился я, хоть годы мои и немалые, послушать совета хитроумного друга твоего Гермеса и обзавестись людскою выдумкою – компутером. И Даждьбог, добрая душа, в том мне помог. Уж и не уразумею я, как он во всех нонешних придумках разбирается, а вот поди ж ты.»
Старик хмыкнул, почесал в затылке. Это верно: Даждьбог, единственный из них, ухитрялся как-то крутиться, приспосабливаться и не терять присутствия духа. Да он всегда был такой, всё ему нипочем, всё, как с гуся вода. Остальные... О многих давно вообще ничего не ведомо, сгинули где-то без следа. Стрибог и Мокошь, по слухам, подались в чужедальние страны, к диким племенам, еще почитающим силу стихий, - в надежде, что тамошние боги сжалятся и дадут чужакам местечко. Сварог и вовсе покинул Землю, плюнув в сердцах и заявив, что миров много, умелому богу занятие найдется; те же, кто не пожелал бросить насиженное место, перебивались – стыдно сказать – людскими промыслами, а то и вовсе спивались, по местному обычаю. Да и сам он... Вспомнилось, как Даждьбог ворвался в избенку, где он уже который век заливал брагой безысходность и бессилие, и выпалил: «Я НАШИХ видел! Из самой из Грекии, двое! Они, брат, таки-ие... Ох, какие! Идем, брат, идем, тебе видеть надобно...» И выволок его таки, заставил умыться-причесаться и привел знакомиться с иноземными гостями. Когда ж это было? Сколько-то лет назад... никогда он не был силен в счете лет – да и к чему? Гости его потрясли: сильные, уверенные, они выглядели так... ну, как дОлжно им выглядеть по чину. Или почти так. Но ведь этого быть не могло! Когда они назвались – Гермес и Афина, - он припомнил: слыхивал о таких, да только было это в те далекие времена, когда и он сам был в силе. Как же так?
Гости кивали, слушая его сбивчивые речи. Не глядели свысока, не косились на старую рубаху и встрепанную бороду. Понимали. А потом заговорили сами. Даждьбог поминутно толкал его в бок – глаза горят, на стуле аж подпрыгивает – и шептал: «Ну ты понял? Я знал, знал!...» Сам он не понимал и половины: Гермес объяснял, что он «придумал, как перенастроить каналы, чтобы энергия тебе шла, если людям важно твое дело, даже без ритуалов и упоминания имени». Поди пойми - каналы, энергия... Но главное уловил: устроиться можно, если только очень постараться. А гости помогут, чем смогут. Они там у себя, спасибо хитроумному плуту Гермесу с его «каналами», уже пристроились – хоть и не так, как когда-то бывало, а все же очень неплохо...
«А еще, любезная Афина, приноровился я теперь заведовать лектричеством. Лектрючки – они вроде моих молоньев, так что меня слушаются. Грозы теперь народишко не боится, то тебе и самой ведомо, а лектричество уважают, им без него никак нельзя. И с того мне какой-никакой прибыток. Живу я теперь не в избе, а в городе, одежку справил новую, пристойную. Поначалу было думал, как ты про Зевса сказывала, с Интернет-богом договориться, чтоб тоже форумами, или как бишь их там, заведовать здесь, на Руси. Да только Зевс через Гермеса с Интернет-богом в друзьях, а мне на поклон надобно идти, и то мне не по нраву. Да и не понимаю я теперь толком людишек-то: громыхну, накажу, ан неправильно будет. Негоже оно. Лучше я с лектрючками, спокойнее. А Зевсу от меня поклон низкий.»
Старик покачал головой, потер затекшую спину. Чудные дела творятся... Зевс-громовержец – кто бы подумал! Интересно, правда ли, что этот Интернет-бог, из новых, сегодняшних, видом как огромный паук? Очень хотелось спросить, но было неловко. Еще обидишь ненароком – а молодые боги сильные. Мало ли что... Ему теперь с ними не тягаться, не те времена.
Кстати, о сегодняшних.
«Видел я намедни Велеса. Кланяться тебе велел. Живет он теперь неплохо, за купцами присматривает. Только самые именитые да богатые не по его части – у тех новый есть, а зовут его, говорят, Брэнд. Велес сказывал – видел его однажды: на колеснице иноземной, морда гладкая, а уж важный... Как глянет – аж холодом шибает, почище будет, Велес молвил, чем старый Сварог во гневе глядел. Так Велес ему дорогу перейти опасается, не то беды не оберешься. Да всякую мелкоту тот Брэнд не замечает, брезгует, вот они-то по части Велеса. Но ничего, и то хлеб. А скотину Велес оставил, потому как скотники уж ни во что не верят, толку нет. Разве только собаку али кошку иной раз пожалеет, ежели хозяева сильно беспокоятся.
А Даждьбог с Хорсом по сей день лаются, кто из них по Солнышку главный. И то бы не беда, они и в прежние годы лаялись, да боле шутейно. Да влез к ним еще и Ярило буйный, коего людишки, по скудоумию своему, тож в солнечные записали. А он и рад. Шумит теперь, что он един во все времена Солнышко по небу катал. Эти двое на смех его подняли, так он грозился вашему Гелиосу грамотку с поношением послать. И ты, любезная Афина, скажи Гелиосу, сделай милость, чтоб не серчал на дурака. Что с него взять? Он больше по срамным делам, сама знаешь.
А что, ваши Аполлон с Гелиосом тоже таково солнышко делят, али мирно живут? Аполлон, поди, больше с Музами-девицами?
Хорс ныне всё боле каким-то «потеплением» промышляет. Он мне толковал, да не больно я понял. Староват, видно, стал. Ну да ежели впрок ему то «потепление» - и ладно.
Даждьбог тебе тоже кланяться просил. Каким делом он сейчас занят, то мне неведомо, не сказывал; однако ж, видно, не бедствует. Компутер себе завел, да и мне c тем помог, научил, что к чему.»
Гермес тоже по купеческой части. Но он-то шустрый, плут-Гермес, ему никакие Брэнды не помеха, хоть они и молодые да наглые. И по почтовой части он, и с Интернет-богом на короткой ноге, что мало кому из старых удается, и еще тысяча дел у него – всем-то он нужен... И даже боги теперь без него – как без рук. Пожалуй, позавидуешь...
«И Гермесу кланяйся от меня, Афиночка-душенька...»
Старик почесал затылок, стер написанное. Почему-то он не решался в глаза назвать строгую Афину, покровительницу наук – все еще покровительницу! – Афиночкой и душенькой. Хотя и очень хотелось. Со смешливым Гермесом было легко – будто вечность знакомы; а Афина – иная. Должно быть, виной тому был его затрапезный вид при первой встрече. Да и сейчас... вон у него борода вся седая, а она-то... хотя годами, пожалуй, и постарше его будет. И как ей удается? Женщины, одно слово...
Вздохнув, старик вернулся к письму:
«И Гермесу кланяйся от меня, любезная Афина. И спасибо ему скажи от меня, что замолвил слово перед другом своим Интернетом, дабы письма мои шли без помех и в пути не пропадали.»
Вот ведь вроде и невеликий труд – по кнопочкам тыкать, а устал, будто невесть какую тяжесть таскал. Тучи гонять – и то не в пример легче. Эх...
«И еще сказывал Даждьбог, будто стали теперь людишки собираться и старым богам молиться. Да только не чую я от того проку – не всерьез оно. Небось, играют, и боле ничего. Играть они теперь горазды. А что, у вас в Еллинской земле тоже таково, али нет?
И на том письмо свое сегодня кончаю, любезная сударыня Афина. Кланяйся от меня еще раз всей вашей семье, и желаю им здравствовать.
Остаюсь,
Перун-Громовик.»
Старик с силой выдохнул, опять потер спину, размял пальцы. Перечитал написанное. Поглядывая в бумажку и бормоча себе под нос, настукал адрес. Еще раз вздохнул и нажал «Отправить», прошептав при этом древнее заклинание: «Лети с приветом, вернись с ответом».
Окошко мигнуло – и выдало: «Письмо успешно отправлено».
Он глядел на монитор, поглаживая седую бороду. Успешно! Сладил, значит, с новинкой! Ничего, поживем еще... Он не написал Афине: недавно приловчился, будучи не в духе, устраивать обрыв в сети – и ловить безмолвные мольбы оставшихся в темноте людей. Пусть они не знают, какую силу просят, чтобы скорее ремонтники разобрались с неполадкой и вернули желанный свет, - неважно. Они просят – его. И тем дают ему силу... Побаловаться, что ли? Вон какой ветер, как раз удобно... Да нет, и так хорошо. Пусть народишко при свете сидит.
А интересно: ежели подойти к кому из этих... лектриков – кто постарше, не смешливый, - прикинуться старичком-простачком да и сказать: «Ты, мил человек, ежели с твоим лектричеством неладно, перво-наперво поклонись на все четыре стороны да и молви: помоги, мол, Перун-батюшко!» Погонит? Посмеется? А вдруг возьмет да и попробует? Надо бы как-то попытаться...
Старик подошел к окну, глянул на тучи, что всё не решались разродиться дождем, - и расхохотался.
Сверкнула молния. Грохнуло.
По крышам застучали первые капли.

Примечания:
1.Текст письма дан в переводе с общебожественного, с сохранением стиля оригинала.
2. Каким образом людские моления преобразуются в деньги на банковском счету – автору неизвестно. Спросите Гермеса.
3. Электронный адрес Афины является информацией конфиденциальной и разглашению не подлежит.

У меня возникли вопросов: почему пантеон славянских богов оказался слабее пантеона эллинских, если многие из них по сути одно и то же?
Почему стихии настолько человечны?
Хотя сама задумка любопытная.

Почему? Так увиделось...
Во-первых, древние боги часто очень человечны, со всеми человеческими слабостями и тараканами.
Во-вторых... А почему разные страны живут по-разному, если люди везде практически одни и те же? Впрочем, подозреваю, что греческие именно Гермесу обязаны процветанием. Покровитель плутов, бог хитроумия, если можно так сказать - он их и выручил. Возможно, ему относительно недавно это удалось, а теперь они занимаются "прогрессорской" деятельностью - помогают товарищам по несчастью. Иначе с чего бы их в Россию занесло?

Усе может быть. Я как то больше по скандинавским и кельтским богам специализируюсь. А они далеки от человечности)

Скандинавские - пожалуй. А греческие - очень даже. Про славянских известно очень мало, поэтому я-автор вижу их, какими хочу
В конце концов, автор может любых богов представить по своему разумению и хотению. Мало ли чего там в мифах написано)))))

Это греческие человечны? Там не пантеон, а куча пауков в банке.

Ну, я так понимаю, имелся в виду отнюдь не гуманизм.

Нет. Гуманизм понятие растяжимое. Но в смысле "человекоприятия" его привнесли Христос и Будда.

Fobos, имелся в виду не гуманизм, а человекоподобие Поведение, психика, реакции...

Мне вот показалось, что а ля простоватая речь ГГ здесь совершенно ни к чему. Он, конечно, древний. Но это с нашей, человеческой точки зрения. Греческие-то древнее!

artemus, видите ли, по большому счету, Перун должен, конечно, говорить на старославянском. Очень старославянском. Но - предположим, я даже сочиню ему какое-то вельми понеже житие мое... кто это поймет и кто станет продираться? Поэтому тут маленькая условность: письмо "архаизировано" - но лет на 300, не более, и то "не до конца", а немножко. Ориентировалась на стиль писем петровских времен, примерно.
(Грамотность у государя была... гм... )

Опять-таки, если разобраться, Афине он писал "на общебожественном"...

И да, простоват, таким он мне увиделся.)))

Греческие, конечно, древнее. Но я же не показала, как они разговаривали. Гермес - не показатель, он адаптируется везде и всегда - работа такая. )))

Да нет, я-то, как раз, и имел в виду, что отнюдь еще не старый бог, скорее всего, архаизированно говорить не будет. Может быть, стоит сыграть на том, что до самого конца не ясно, что переписываются не люди?

artemus, а как оно может быть неясно, при таком-то содержании письма?

Перун отстал от жизни, несколько веков сидел один, пьянствовал, и только пару лет как снова втянулся. Поэтому и язык у него такой.

Irena, спасибо за Ваш труд. Сразу вспомнился рассказ А.П.Чехова "Ванька". Даже нашла в сети и перечитала
Скажу честно, не понравилось. Не Ваш привычный стиль, язык, представление сюжета. То, что должно было вызвать улыбку, неприятно сжало горечью. После прочтения осталась лишь досада на Автора, представившего читателю не грозного когда-то Бога, а уставшего от жизни старичка из забытой не только богами глуши, который едва помнит грамоту и уж точно не помнит, когда читал в последний раз. Пенсии нет, для работы сил не хватает, от отчаяния сел писать жене пра-правнука, чтобы сжалились и помогли немощному, но напрямую попросить не может, вот и пишет о соседях, неурожае, сдохшей за зиму скотине и то, что придёт на ум, щурясь подслеповатыми глазами сквозь наворачивающиеся слёзы...
Зацепило, но не обычной красотой описания, умело и чётко выверенным словом, к каким привыкла в Ваших текстах, а горечью контекста, в котором говорится совсем не о Богах...
С уважением.

пы сы: разбирать текст не хотелось бы из-за нонсенса между понятием Бога - "существа", которое является всем и по самой идее своего существования не может стареть и быть "не в курсе" придуманного людьми...

Языческие боги не являются "всем", они куда более ограничены и могут быть не в курсе многих вещей.
Есть такая "гипотеза" (если этот термин применим к мифологии), что сила богов зависит от веры людей. Старые, забытые боги, в которых не верят, не молятся, не приносят жертвы и вообще не принимают всерьез, - теряют силу. Могут и стареть при этом. То, что "изобрел" Гермес, позволило им получать силу - и материальный достаток тоже - обходным путем.
И где же тут "горечь", когда дела налаживаются? Герой набирает силу. К делу пристроился, квартиру приобрел, компьютер купил и освоил... По-моему, это практически хэппи-энд.

Это у многих обыгрывается. Например Кук "Жалкие свинцовые божки". Там весь сюжет именно на этом построен.

Irena, об этой идее силы, старения, умирания и рождения богов впервые прочитала очень давно у Саймона Грина в серии "Хок и Фишер" - "Улица Богов". Идея тогда понравилась - она была свежа и необычна, и после "смерти" одной из Богинь остался лёгкий грустный осадок. После этого рассказа впечатления "будем жить" не остаётся. Если убрать одну фразу, то никакого "хэппи энда" там нет и быть не может.
Автору удалось показать в рассказе намного больше, чем читается с первого раза. Жалкость и беспомощность некогда могучей фигуры того, кому поклонялись народы, кого боялись поколения и с чьим именем на устах побеждали врагов, поражает и открывает всю многовековую трагедию потомков великих русичей, ставших просто русскими. Их гордый, вспыльчивый и неукротимый Бог Перун стал жалким старикашкой из захолустья, готовым кланяться любому, лишь бы пережить ещё один день, несколько дней... Мда... Символичное отражение реальности в переданном контексте поражает своей точностью и глубиной, если сравнивать его с реальностью.
Вчера я была не права, высказавшись слишком поспешно. Видимо, в такое позднее время мозги перестали работать. На самом деле рассказ очень сильный, глубокий и многогранный в своём подтексте. И грустный.
Спасибо, Ирина. Вы, как всегда, на высоте. Мой полный респект.

Да, это у многих обыгрывается. И "Американские боги" Геймана, и все мифологические романы Олди... Ну и я в компании
Anakonda, спасибо за похвалу. Мне трагедия не виделась - то есть, виделась трагедия преодоленная. Проблема "этот мир мне чужой, я его не понимаю и не могу в него встроиться" - в разных своих вариантах, от стариков до эмигрантов - кажется непреодолимой и трагичной, но на самом деле это не так, выход найти можно. Вот что я хотела сказать