Полки книжного червя

В малоизвестном городе Ъ, что находится в Ыйском районе Ьтовской области, проживал еще менее известный профессор Очков. Личность чрезвычайного самомнения, считающая свою персону умнее других. Его снобизм порой отдавал комичной театральностью. К примеру, он всегда и везде ходил с высоко поднятой головой – в знак своего приоритета над окружающими. Даже, простите за подробности, в сортире не склонял голову, чтобы случайно не уронить взгляд в писсуар. Никогда ни с кем не здоровался, а легкий кивок головы в сторону соседа со своей стороны считал неоплатной милостыней. Впрочем, это началось у него с самого младенчества. Когда профессор только родился (и профессором, как таковым, еще не назывался), первые произнесенные им слова были ни «мама», ни «папа», ни даже первобытное «ау». Ребенок, едва вытащив соску изо рта, произнес:

- Какие вы все дураки!

Родители обрадовались и подумали, что в их семье несомненно родился гений. И почти не ошиблись. Очков, едва возмужав умом и телом, решил опровергнуть современную науку. Он разработал собственную концепцию Мироздания, в которой жирными чертами перечеркивались труды всех ученых за всю историю человечества. Прежде всего Очков категорически отверг идею, что Земля вращается вокруг Солнца. Вот что он пишет:

«Есля бы зимля и фправду вращалась вакруг сонца, то мы бы увидели у этава сонца обратную сторону! Но сонца обращено к нам лишь адной сваей стараной – той, что светица».

Профессор нового времени также опровергал существование звезд как таковых. Вот цитата из его трудов:

«Глупцы все те, кто верит в звезды, как в агромныи горящии шары, распаложеные далико на неби. Шары давно подпалили бы сухое небо (когда нет даждей), и мы бы згарели все! Я долга-долга думал и пришол к вываду, что сущиствуют бальшие и малые зеркала, прикрепленныи к небесной тверди. А то, что глупцам кажится звездами – эта лишь многии атражения нашего сонца! Эта мной доказано в той жолтой титради».

Но на этом господин Очков не остановился и продолжал развинчивать современную науку дальше. Читаем оригинал рукописи:

«Некатарые ученые в бизумии гаварят, что облака не падают на землю патамушта легчи воздуха. Бизумцы! Кто-нибудь из вас пробывал на висах взвешивать воздух? Я пробывал – он весит ноль килаграм! Куда уж легче?! Я установил, что облака ни падают на землю, патамушта держатся на невидимых небесных подтяжках. В жолтой тетради все падробно написано…»

Несколько лет профессор Очков работал над своим литературным творением, которое пафосно озаглавил как «Обьиснение всего на свети». Он отсылал свой труд в разные научные редакции, но «злые и тупоголовые» издатели не хотели публиковать его нетленную книгу. Впрочем… однажды профессор Очков реально совершил изобретение. Он изобрел новую платину гидроэлектростанции.

Дело было так. Отмечали день святого Пафнутия. Изрядно выпивший профессор сонный свалился из окна – прямо на платину упомянутой электростанции. Так он пьяненький и побрел по этой плотине… Короче, брел-брел, брел-брел… пока всю платину не изобрел.

Ко всему следует добавить, что профессор был весьма рассеян и забывчив. Как-то раз на него навалилась депрессия, и он решил свершить суицид. Непонятый гений взобрался на двенадцатиэтажное здание и бросился вниз. Первые четыре этажа летел спокойно, как всегда – с гордо поднятой головой… На средних этажах он для чего-то принялся чесать себе затылок… А, подлетая уже к первому этажу, Очков панически заорал:

- Проклятый склероз! Совсем позабыл – что заставило миня покончить жизнь самоубийством???!!!

Впрочем, не переживайте за гения – обошлось. Профессор отделался лишь сотрясением кишечника. Полежал в больнице, подлечил кости, и уже через неделю радостный выписался.

Выходя из здания городской больницы, профессор Очков одел свою потертую профессорскую шляпу и вскинул голову вверх, заранее дав себе установку – ни с кем не здороваться.
Тут по прихоти судьбы рядом проходил знакомый академик из Ь-йской Академии Наук.

- Вот дурак! – небрежно бросил он в сторону Очкова.

- Сам дурак! – зеркально парировал профессор – разумеется, не опуская при этом головы.

Забавный рассказ. Злой. кстати, а кто его в профессорство-то посвятил?

Maximus, извини, но я должен признаться, что писал рассказ в состоянии крайнего алкогольного опьянения. А когда протрезвел и перечитал его, то воскликнул: "я ли это все придумал?!"

Тем не менее, за свои слова я должен отвечать, и скажу что профессор стал профессором не иначе как по наследству. Его дедушка, знаменитый Павел Антонович Очков, перед смертью написал завещание: "передаю свой профессорский титул своему непутевому внуку, вдруг он от этого поумнеет..."

Вот такая история...

Гм, муза-белочка... Однако!

Недоперепонятый гений (том второй):

Матвей Матвеич Крупицин, проживающий в городе Ъ, знал все языки в мире. То есть – абсолютно все. Без исключения. С любым иностранцем сходу мог заговорить не то, что на его родном языке, - даже на его диалекте. Но один этот факт вряд ли сделал бы его героем данного повествования. Матвей Матвеич, оказывается, был настолько эрудирован, что знал еще языки зверей, птиц и даже… неодушевленных предметов. К примеру, Крупицин никогда не вводил в свой компьютер команды с клавиатуры. Он имел с ним диалог напрямую, на машинном языке. Причем, С++ , Бейсик или Фортран считались в таких беседах признаком дурного тона, отвергались даже древние ассемблеры. Ибо Матвей Матвеич разговаривал со своей машиной на ее родном языке фундаментального двоичного кода. Вот как-то подходит он утром к компьютеру и спрашивает:

- 100101100010100010100, - ласково так…

- 00010110001101001010, - отвечает компьютер.

- 0110100101000010001010010001010! – возмущается Крупицин.

- 0110001001011001010, - обижается компьютер.

- 01000111101010101010011! – настаивает на своем человек.

- 110001100010101001000… - уперто повторяет машина.

- Сам дурак! – тут Матвей Матвеич переходит на свой, человечий, и зло вырубает компьютер из розетки, чтобы не болтал чепухи.

Со своим котом Птолемеем Крупицин также говорил исключительно по-кошачьи. Возьмет, бывало, Птолемея за шкирку, положит перед собою на диван и долго смотрит своими наглыми глазами в его наглые глаза.

- Мяу! – начинает незакомплексованный Матвей Матвеич.

- Мяу! – отвечает либерально-ожиревший кот.

- Мя-яу!

- Мя-я-яу!

- Мя-я-я-я-я-яуууууу!!

- Мя…

- Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-фффф!!!

- Ффффффффф!!!!!!!!!!

В конце из-за философских разногласий они, как правило, перецарапают друг друга и разбегутся по разным углам комнаты. Крупицин уткнется в газету, а Птолемей продолжит лизать не долизанные еще с утреннего ленча яйца.

Кому-то будет сложно поверить, но Матвей Матвеич даже с тараканами, живущими в квартире, разговаривает по-ихнему, по-тараканьи. Вот вылезет из щели рыжее насекомое и начнет злобно шевелить своими усами. Крупицин тут же становится на карачки, прикладывает два пальца к своему лбу и тоже начинает ими шевелить, передразнивая собеседника.

Таракан пошевелит по-своему, а Крупицин, стоя на карачках, семафорит пальцами в ответ. Членистоногое, скривив страшную гримасу, опять шевелит усами, предлагая сменить тему разговора. Но Матвей Матвеевич состроит гримасу еще более злобную и раскачиванием пальцев пытается доказать свою точку зрения. Как правило, такие беседы в первую очередь надоедали самому таракану. Он разворачивался и уползал в свою щель – не победитель, но и не побежденный.

И все-таки одного языка Крупицин не знал… Более того – он даже сам не знал, что он его не знал, уверенный, что обладает идеальной эрудицией. И ламинарное течение жизни нарушил один случай. А дело было так…

Прилетели как-то к Матвей Матвеичу инопланетяне на своей летающей тарелке, свершить контакт двух цивилизаций. Почему именно к нему? – спросите. Дело в том, что их (инопланетные) приборы зарегистрировали в данном участке планеты выброс мощного интеллекта… Короче, летающая тарелка приземлилась аккурат в крупицинский огород и села между рядами недозрелой картошки. Вышли из нее, как полагается, зеленые человечки. Встали в один ряд и изучающе озираются по сторонам…

Вышел к ним наряженный Матвей Матвеич, причесанный и при галстуке. Пинджак с карманами прилагается. Да не с пустыми руками вышел – с хлебом, с солью. Смотрят друг на друга. Но тут же возникла проблема – на каком же языке им общаться?

- 1010110001010100100100110010010! – громко произнес Крупицин.

Инопланетяне молчат. Не понимают, наверное.

- Мя-я-я-я-у!!! – заорал Матвей Матвеич.

Зеленые человечки опять молчат. Опять не понимают. Тогда Крупицин встал на карачки, приложил ко лбу два пальца и начал ими усиленно шевелить – с тараканом это прокатывало. Но инопланетяне и здесь молчат.

Потом произошло вот что: представители иной галактической расы развернулись, залезли в тарелку и побыстрому слиняли с этой планеты. Пять минут спустя они посылают телеграмму в свой инопланетный центр следующего содержания:

«ПЕРВЫЙ КОНТАКТ ОКАЗАЛСЯ НЕУДАЧНЫМ, ТЧК. ПЛАНЕТУ ЗЕМЛЯ НАСЕЛЯЮТ ЧЕЛОВЕКООБРАЗНЫЕ ДЕБИЛЫ, ТЧК. С ОДНИМ ТАКИМ ТОЛЬКО ЧТО ПОЗНАКОМИЛИСЬ, ТЧК. РЕКОМЕНДУЕМ НЕ ВСТУПАТЬ В КОНТАКТ С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ЭТОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ЕЩЕ ЛЕТ СТО, ТЧК».

И летающая тарелка, извергая облачка едкого газа из выхлопных труб, скрылась в просторах космоса…

Да, Матвей Матвеич это, конечно, гений! Уникум, однако!
Жду продолжения.