Полки книжного червя

Я знал, что рано или поздно это случится… Предсказаниям суждено сбываться. Где-то сбоку раздался взрыв, и небо озарилось алым. Кобыла повела ушами и нетерпеливо топнула копытом по покрытой трещинами, страдающей от засухи земле. Красное, желтое, черное – падают, разрываются снаряды, жуками-могильщиками ползет бронетехника, далекими отзвуками доносится канонада. Реки огня... Впрочем, война – это не ко мне, войной заведует рыжий, а я просто собираю свою кровавую дань. Пафосно, да. Однако так оно и есть.
Я обернулся – позади, прорвав ткань бытия, выбрались мои собратья. Выбрались для того, чтобы встретившись со своими земными воплощениями, забрать из них жизнь, объединить две части разделенного. Зафыркали кони, и человеческие фигурки застыли, словно каменные изваяния, ожидая неизбежного. Смертное тело боится превращаться в прах, отпуская душу как птицу из клетки. Я опередил собратьев, и мое хрупкое женское тельце лежало в пыли лицом вниз. Сломалось, как скорлупа, выпуская из себя нечто большее – пульсирующую силу. Сейчас, оглядываясь назад, мне было даже жаль ее… Впрочем, лишь немного.
Лошадь, наконец-то дождавшись хозяйского посыла, перешла в галоп.
- Опять он за свое! – раздались возмущенные голоса. – Ведь время пришло!
Ваше – да. Ведь вы начали все это, еще не придя в мир. А теперь он полностью в вашем распоряжении. В моем тоже, разумеется. Но там, впереди, залитая дождем дорога и ветер разогнал черные клочья облаков, освободив безбрежную синюю гладь…
- Лови младшего! – рыжий конь приотстал, уступив место вороному. Еще немного, и расстояние уменьшится до корпуса.
Я натянул поводья, кобыла сбавила скорость, позволив преследователю приблизиться почти вплотную.
- Вернись немедленно! - в голосе старшего собрата проскользнула угроза.
- Ага, - беспечно отозвался я, прижимаясь к луке седла.
Кобыла сердито заржала и взбрыкнула задними ногами, попав вороному в грудь. Коня повело - как раз под копыта оставшимся двум всадникам.
- Зараза! – услышал я. Погоня была прервана и вряд ли возобновится – моя лошадь ушла далеко вперед.

Высокие кованые ворота были распахнуты настежь. А за ними – светлая песчаная дорога, салатовая трава на полях, далекий лес, тонущий в бирюзовой дымке тумана, голубое безоблачное небо, легкий ветерок и бесконечный ряд руин, полуразрушенных домов с лабиринтами фундамента. Я спрыгнул с седла, отпустил кобылу на вольный выпас, а сам неторопливо поплелся к развалинам. Прошелся по проросшей траве между нагретыми на солнце камнями и устроился в оконном проеме. А вокруг ходили люди с умиротворенными лицами и покоем в застывших глазах. Город Мертвых. Страна В Нигде. Но только здесь мне было легко на душе. По крайней мере, сейчас. Оттуда-то выскочила небольшая шоколадная обезьянка и с радостным чириканьем повисла у меня на шее. Следом за нею появился седобородый старик в длинном белом хитоне и с посохом.
- Здравствуй, Всадник, - под глазами пробежали лучики-морщинки.
- И тебе того же, - усмехнулся я.
- Да я-то не жалуюсь… А вот с тобой что?
Я отвернулся и взглянул на кобылу - блекло-белое пятно в высокой траве.
- Жду…
- Тебе опять больно, ангел Смерти? – он не сводил с меня пристального взгляда.
- Да, - не стал отпираться я. – Иногда я слишком устаю, пропуская их боль через себя. А здесь… здесь боли не место. Ты ведь знаешь, что происходит сейчас там? – я махнул рукой в сторону ворот.
Старик кивнул. Шоколадная обезьянка уселась рядом со мной, повернувшись в сторону кованых створ.
- Знаешь… - я немного помедлил, подбирая слова, - мне жаль их. Особенно детей и женщин, что ждут малышей.
- Ты стал слишком человечный, - заметил седобородый.
- Стал. Потому что жил среди них слишком долго. По сути, это не мое дело, когда им рождаться или умирать. Но я научился состраданию. Странное чувство для Всадника, верно?
Старик снова улыбнулся.
- Я давно мертв, - ответил он. – Однако до сих пор не потерял способности чувствовать.
- Быть может потому, что ты сам того не захотел? – не глядя на него, спросил я.
- Как и ты, - прозвучал ожидаемый ответ.
- Скажи, почему ты все еще здесь? Ведь это всего лишь перевал… И у тебя есть полное право идти дальше.
- Я ждал Апокалипсиса, - голос старика стал печальным.
- Зачем?
- Чтобы уйти со своим народом.
- А разве эти связи важны для тех, кто умер?
- Для меня – да.
- Почему?
- Потому что там осталась часть моей души.
- Понимаю…

Шоколадная обезьянка перебралась к старику на плечо и мы втроем, замерев под лучами несуществующего солнца, смотрели на распахнутые настежь ворота, к которым длинной вереницей шагали души погибших. Город Смерти принимал своих гостей.

Не могу представить. Как все это располагается, географически? Такое впечатление, что за дорогой идут поля, потом лес, который, по сути дела, должен загородить все последующее, а потом уже руины. Кстати, в каком культурном контексте эти руины нужно воспринимать - в каком стиле построен этот Город Смерти?
Как выглядят "лабиринты фундамента"?
И легкий ветерок стоит в одном ряду с деталями пейзажа.



Старик в хитоне, сохранивший связь со своим народом, наводит на мысль, что этот Город - своего рода продукт коллективного сознания живущих... или что, по крайней мере, "каждому воздалось по вере его". И какого Апокалипсиса, кстати, этот дедушка ждет, если он в хитоне?
К каким народам принадлежат остальные обитатели Города Смерти, и, вообще, по какому принципу они там собраны - все в одном месте?

Город сбоку от дороги, а лес вдалеке. Он за городом. Он не в стиле, это просто руины. Любых зданий, на какие хватит фантазии.
А почему он не может быть в хитоне? Может, он так умер? Вместе со своей обезьянкой.
Ко всем народам. В тексте же сказано, что это перевалочный пункт. Люди умирали и попадали туда, кто-то чтобы идти дальше, а кто-то задерживался как старик и ждал остальных, чтобы уйти вместе.

Что такое "Ангел Мертвых"? Понимаете в чем дело. Если вы используете иудо-христианскую терминологию (Апокалипсис) то Ангела Мертвых, например в иудаизме нет. Там есть целых два Ангела Смерти - Самаэль и Гавриэль. В христианстве очень редко упоминается Гавриил. Но он опять -таки Ангел Смерти. Может лучше говорить об одном из четырех всадников Апокалипсиса? Тогда слово "Апокалипсис" будет уместно...Но если вам по сюжету все же нужен именно Ангел Мертвых, то лучше заменить Апокалипсис на Судный День.

А в каком месте Вы увидели фразу "ангел мертвых" мне интересно? Ангел Смерти был и Город Мертвых. Габриэль не ангел смерти.

Это во-первых. Во-вторых, для умерших стираются названия. Не имеет значения как и что называется там, в городе Мертвых, это условности живых.

[quote=Тигрица;137803]А в каком месте Вы увидели фразу "ангел мертвых" мне интересно? Ангел Смерти был и Город Мертвых. Габриэль не ангел смерти.[/quote]

И действительно... Значит я ошибся, извините...