Полки книжного червя

Много что выглядит немотивированным - и как-то наспех написанным, непродуманным. (

У Серой это желание было с самого начала, о чем говорилось неоднократно. У Вики тоже. Лекарства лишали агрессии, подавляли волю, но им обеим их перестали давать довольно скоро.

Очнулась я лишь спустя несколько дней в плачевно знакомом госпитале.
- Что с Викой? – слабо спросила я, не обнаружив подругу на соседней койке.
Доктор не ответил.
- Я хочу знать…
- Она умерла, - раздался мягкий вкрадчивый голос Адольфа, который как раз вошел в палату. – Погибла на месте.
Я судорожно сглотнула подкативший к горлу комок.
- Зачем спасли меня?
- А надо было выбросить тебя вместе в разбитой машиной? – позволил себе улыбку фюрер.
- Что вы теперь со мной сделаете?
- Как поправишься – переведу обратно в ту комнату, где ты жила раньше. На первое время. А потом будет видно.
- Я не стану куклой?
- Нет, - снова улыбнулся Адольф. – Это было бы непозволительной роскошью – убить в тебе ту, кем ты являешься. Нет, моя дорогая своенравная девочка. Ты нужна мне живой.
Фюрер поднялся со стула и направился к выходу.
- А что вы сделали с… - я запнулась.
- Герберт и так слишком страдает из-за гибели подружки, - небрежно отозвался он.
- А Хайнц? – голос предательски дрогнул.
- Хайнц наказан за предательство, - жестко ответил мужчина и вышел в коридор.
Прошел месяц с тех пор, как меня выписали из госпиталя и всего неделя с того момента, как меня вновь переселили на второй этаж и позволили «свободно» гулять по «цилиндру». Дни, проводимые в плену, становились все более и более невыносимыми. Здание словно вымерло, и тишина вокруг сдавливала голову железным обручем. И все больше хотелось выть по ночам… но были лишь тихие слезы в подушку и боль от того, что рядом нет Хайнца.
- Фрау Крамер, - в дверь заглянул еще робкий юноша из новоприбывших, заставив меня вздрогнуть от упоминания фамилии мужа, - фюрер зовет вас сегодня вечером послушать пение нового волка.
- Нового? – переспросила я, отрываясь от подушки.
Парень кивнул, и, заметив мои опухшие веки, краснея, спросил:
- Вам чем-нибудь помочь?
- Боюсь, что мне уже никто не поможет, - с горечью отозвалась я.
Он замялся на пороге, не зная, как реагировать на эту фразу: уйти или позвать на помощь.
- Иди, - приказала я. – Я И передай своему фюреру, что я приду.
Парень понятливо кивнул и исчез, легко прикрыв за собой двери.

Волк действительно был новый – молодой, какой-то растрепанный, с нервными нотками в неуверенном сбивающемся вое. Неподалеку от его «сцены» на перилах лежала широкая доска, а рядом с ней, вертя что-то в руках, стоял Герберт.
- Привет, - негромко поздоровалась я.
Парень поднял голову – по его щекам текли слезы. Я опустила глаза и увидела, что он сжимает в пальцах кольцо с расколотым камнем – его подарок Вике, сделанный за день до ее гибели.
- Я все еще не могу поверить в то, что ее нет, - сдавленно вымолвил Герберт.
Я взглянула на доску и замерла: на ней лежало еще одно кольцо, мужское, с раухтопазом. Я сжала его в кулаке, втянув воздух до боли в легких и провела ладонью по глазам, смахивая выступившие капли. Хайнц…
- А где Куно? – спросила я.
- Погиб, когда защищал твоего мужа, - ответил возникший за спиной Адольф. – Упал вниз и разбился.
Я резко развернулась.
- Так уж вышло, что я оказался одиночкой, - с иронией продолжил фюрер. – Мои волки предпочли меня оставить. Странно, не так ли?
- А может, вы не достаточно хороший вожак? – с вызовом спросила я, ожидая расплаты за дерзость.
Но Адольф лишь хмыкнул.
- Щенки вырастают, обзаводятся волчицами, и теряют голову от любви… Посмотри на несчастного Герберта. Он верен своей мертвой подруге. Как Хайнц верен тебе.
- Плохо воет, - помолчав, сказала я, отвернувшись к волку. Поддерживать разговор дальше мне не хотелось.
- Так научи, - сказал фюрер. – Ты можешь.
Я невесело усмехнулась, и направилась к ночному певцу. Встала рядом, а потом потерлась щекой об жесткую волчью шерсть. Он умолк, наслаждаясь лаской. Несколько вздохов, я разомкнула веки, глянув на «луну» уже пронзительно-желтыми звериными глазами.
- Поразительное единение с волками, - восхищенно выдохнул рядом Адольф. – Настоящий вервольф…
Я не меняла облик полностью. Никогда. Но это не мешало мне петь. Волк некоторое время вслушивался в высокий голос, а затем подхватил ноты. Способный ученик. Фюрер слушал, боясь шелохнуться, чтобы не нарушить очарование песни. Даже дыхание затаил. Одинокий волк, который уже сейчас знал, что скоро он погибнет…
Я умолкла, и подняла голову лишь на скрип двери в конце коридора. Застыла, не в силах поверить своему слуху и нюху. Но эти шаги… этот запах… Ближе… ближе… ближе… И вот в тусклом свете шара появилась высокая фигура.
- Привет, Серая, - буднично прозвучал родной голос. – Соскучилась?
- Хайнц! – я бросилась вперед, с радостным визгом повиснув у мужа на шее.
Он был осунувшийся и еле держался на ногах. Но живой. А это главное.

- Что они с тобой делали? – я лежала на кровати рядом с мужем, с тревогой вглядываясь в бледное заострившееся лицо с тенями под глазами.
- Учили уму-разуму, - ощерился он. – Долго нам с Бертом продержаться не удалось. Да мы на это и не рассчитывали.
- А на что вы рассчитывали? – спросила я, только сейчас поняв, что они были готовы пожертвовать своими жизнями ради нашей с Викой свободы.
- Честно? – Хайнц повернулся ко мне. – Особо ни на что. Но шанс был, хоть и призрачный. Правда, я не думал, что нас сломают так быстро. До того, как вы проскочите.
- Ты… ты…
- Безумец?
- Дурак.
- Ну… сама такого выбрала.
- Я?!
- Да.
- А у меня он был, выбор этот?
- Хм.
- Это все, что ты можешь мне сказать?
- Когда у нас отобрали оружие, скрутили обоих, но Берта вывели во двор, а когда привели обратно, он был белым, как мел и глаза у него были как у тех кукол – пустые и стеклянные. Мне так и не сказали, что там произошло, молчали до последнего. И знаешь, Серая, карцер и «воспитательные беседы» были не такими мучительными, как мысли о тебе и том, что с тобой могли сотворить.
- Тогда в следующий раз убежим вместе, - я нежно прикусила его за мочку уха.
Муж горестно хмыкнул.
- Я удивляюсь тому, что тебя не пристрели на месте.
- А тебе бы этого хотелось?
Этот укус был чувствительнее, но Хайнц только поморщился.
- Фюрер любит волков. И приручить, перевоспитать зверя ему гораздо интереснее, чем просто убить. Даже если зверь начал грызть хозяйскую руку.
- Он вообще любит эксперименты, - прохладно заметила я.
- Да. И порой они кажутся дикими даже волкам.
- Но ты служишь ему.
- Потому что, по сути, я такой же пленник, как и ты. Как любой здесь и везде, куда распространилась власть фюрера… Впрочем, ваш вожак тоже жесток.
- Он жертвует пешками, чтобы спасти короля.
- Себя?
- Нет. Но и себя тоже.
- Каждый из них хочет создать свою утопию, - презрительно скривился Хайнц. – Но утопия слишком далека от жизни.
Я пожала плечами.
- Ты говорила, что фюрера убьют. Кто?
- Тебе зачем?
- Ради интереса.
- Его же система.
- То есть, он убьет сам себя?
- Или сделает такой ход. Это «цилиндр», дорогой мой, искаженная реальность.
- Откуда ж ты такая умная взялась? – вздохнул муж.
- Из леса, вестимо, - показала клыки я.
- Слушай, Серая, а ты случаем, не того? – поинтересовался Хайнц, немного помолчав.
- Не того. Я пока не хочу.
Муж присвистнул.
- То есть, ты можешь контролировать процесс?
- Я вообще могу больше, чем человек и больше, чем волк, - усмехнулась я.
Хайнц прикрыл глаза, потом растянул губы в довольной улыбке и в следующую секунду бесцеремонно подмял меня под свое изрядно похудевшее, но все еще сильное тело.

Как, однако, ГГ и Вике повезло на мужчин, а фюреру не повезло на подчиненных.

У оборотней свои "понятия". А все остальное - дело случая. Мир квадратный, за углом встретимся... угу. В моей жизни оно так обычно и бывает. Потому что часто попадаются такие люди, причем абсолютно случайно, каких захочешь найти - не найдешь. А тут нелюди.

Фюреру повезло только с Евой Браун. Ну, еще с собакой Блонди. Все остальное он сам разрушил.

Я о вашем герое говорю - а это личность совершенно иная, нежели реальный исторический Гитлер. )) У того не фэнтези было, и система посложнее и пострашнее.

Какая у него была система, я знаю. А насчет личности - не думаю, что кто либо из нас может судить о его личности достоверно. И дело не в везении или невезении с подчиненными. Герой ясно сказал, что "щенки вырастают и находят себе волчиц". А есть еще пословица "сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит". Они бы в любом случае так поступили, и фюрер прекрасно это знал с самого начала, как только взял их себе щенками.

Прошло еще две с половиной недели. По «цилиндру» стали расползаться слухи о том, что русские скоро найдут тайное убежище с помощью разведчиков, обладающих экстрасенсорными способностями. Мой плен пришелся под конец войны, а значит, можно считать это везением. Удачей. Я невольно опустила глаза, скользнув взглядом по дымчатому камню в обручальном кольце. Жаль, что так вышло с Викой и Гербертом… Но Удача дама капризная, никогда не угадаешь ее настроение. Адольф ходил мрачнее тучи, расслабляясь лишь в те моменты, когда слушал пение волка, да и то не полностью. Хайнц старался быть тише воды, ниже травы и при разговоре с фюрером смотрел в пол, не смея поднять глаз на «вожака». Атмосфера была напряженной, как предгрозовое небо. Оставалось лишь ожидать грома и молний.
На «цилиндр» напали после полудня, прорвались в ворота на бронетранспортерах, расстреляли охрану. Они хотели найти фюрера и захватить его, желательно живьем, но Адольф знал о нападении и покинул лагерь еще рано утром, оставив там с десяток офицеров, охрану и своих волков.
- Вот с-сука, - сквозь зубы процедил Хайнц, - ругаясь на фюрера и на всю эту паскудную ситуацию. – Ушел просто так! Кинул, не сказав ни слова!
- А чего ты хотел? – спокойно возразила я. – После того, что вы с Бертом отчудили, Адольф вам не слишком-то верит, а своя шкура всегда дороже.
Муж промолчал, поджав губы и напряженно вслушиваясь в шум с улицы.
- «Мастерские» чистят, - сказал-сплюнул он. – Пора нам драпать.
- Вряд ли нас так просто выпустят…
- Серая, тебе жить хочется?
- Думаю, что да.
- Давай думать буду я, а ты просто пойдешь за мной, - предложил он, выскальзывая из двери и быстро направляясь в конец коридора.
Я без лишних слов последовала за ним. В середине коридора мы столкнулись с Гербертом.
- Что вы там застряли? – сердито рыкнул он. – Я вас уже полчаса тут жду!
Хайнц наморщил нос, но отвечать не стал – передумал.
Коридор закончился голой стеной, но Берт уверенно протянул руку к левому углу, нащупав там едва заметно выступающую кнопку, по цвету не отличавшуюся от самой стены. Плита бесшумно отъехала в сторону и парни, пропустив даму вперед, зашли следом, закрыв за собой потайной ход. Тьма лаза, через которую пришлось идти на ощупь, закончилась невысокой дверцей, открывшейся с легким щелчком. Ворвавшийся в грудь свежий воздух на мгновение перехватил дыхание – где-то рядом был лес. Интересно только откуда – когда мы с Хайнцом выезжали за пределы лагеря, никакого леса, даже парка я там не видела.
- Пространственные выверты, - пояснил муж, глядя на меня.
- Здесь пахнет опасностью, - тихо сказал стоявший рядом Берт.
Где-то со стороны двора раздалась автоматная очередь.
- Шустро они! – почти с восхищением отозвался Хайнц. – Будто сам Локи у них в провожатых!
- Прорвемся? – в голосе Герберта послышалось сомнение.
- Попробуем.
До угла здания удалось добраться незамеченными, короткими перебежками.
- Нам туда, - шепнул муж, указывая на стоявшую возле забора проржавевшую машину. Хватит двух прыжков, чтобы оказаться сначала на крыше, а затем уже по ту сторону ограждения.
- И почему вы нас с Викой этим ходом не вывели? – возмутилась я.
- Потому что тогда его тщательно охраняли. Не было возможности подобраться к охранникам незаметно. Сама видела – коридор прямой. И на сигналку они успели бы нажать до первого выстрела.
Я негромко рыкнула.
- Пошли! – скомандовал Берт, услышав перерыв в перестрелке.
Бег по открытой площадке, длинный синхронный прыжок на крышу, еще прыжок и… выстрелы.
Мы приземлись одновременно: я и Хайнц на четвереньки, Герберт – на бок, прокатившись по влажной рыхлой земле.
- Берт! – Хайнц кинулся к побледневшему другу, перевернул его на спину и судорожно переглотнул: пули пробили легкие.
- Уходите, - почти беззвучно прошептал парень. – Мне уже не помочь. Я… я уйду к Вике…
- Они скоро будут здесь, - сказала я.
Хайнц стоял на коленях, стиснув кулаки. Терять друга было больно, но он и сам прекрасно видел, что Берт не жилец. Впрочем, и умрет волк от таких ран не так скоро, как умер бы человек, до последнего вздоха судорожно цепляясь за угасающую жизнь. Пальцы сжались на рукояти именного кортика. Один короткий взмах. Дрожь по телу. Медленно закрывающиеся веки.
- Пойдем, Серая, - устало вымолвил муж, обтирая лезвие о подол рубахи.
До первых деревьев оставалось несколько метров, когда прозвучал одинокий выстрел. Стайка птиц взметнулась ввысь, рассыпалась по небу черным бисером, мечась с суматошными криками. Хайнц едва вздрогнул.
- Зараза, - выругался он, оседая в траву. – Что ж за день такой… херовый.
Снова выстрел. Далекий крик убитого стрелка. Я опустилась рядом с мужем, который уже деловито закатывал намокшую от крови штанину.
- Кость не задета, - я ощупала рану.
- Знаю, - скорчился от боли Хайнц. – Но идти не смогу. Разве только что ползти.
Я посмотрела на лес. Еще немного, и там уже нам не страшны ни стрелки, ни фюрер. Там нас никто не найдет. Они просто не видят этого леса. Я поднялась, ухватила мужа за запястья и поволокла к деревьям. Снова крики. Я знала, что мы уже на прицеле. Метр. Полметра.
- Что за… - выругался русский солдат, когда живая мишень словно растворилась в воздухе.

- Приятно, - задумчиво вымолвил Хайнц, прикрыв глаза.
Влажный гладкий язык неторопливо скользил по ране, оставляя во рту вкус свежей крови.
- Извращенец! – с чувством высказала я, отрываясь от этого занятия.
Кровотечение прекратилось, края раны стянулись тонкой пленкой, но надо было выждать, чтобы они не раскрылись вновь.
- Нет, я слышал, что собаки зализывают раны своим хозяевам, но чтобы это делали волки… Но все равно жутко приятно, - ехидно ухмыльнулся муж.
- А почему волчица не может этого сделать для своего хозяина? Повелителя, - поправилась я, переползая повыше.
Хайнц обхватил меня и прижал к себе.
- Знаешь, Серая, в чем была ошибка фюрера?
- В чем?
- Он считал вожаком себя, но… стая фактически подчинялась мне. Он сам дал мне прозвище «повелитель волков».
- Но ведь ты подчинялся ему, - возразила я.
- Только делал вид. И то, что сейчас уничтожают это осиное гнездо «цилиндр» - моя работа.
- Но почему тогда в нас стреляли?
- Потому что за все надо платить, Серая. И я заплатил жизнью Берта…
Хайнц умолк. В светлых глазах застыла скорбь.
- А что еще ты успел сделать?
Он улыбнулся краешками рта. Вокруг нас потихоньку начинали собираться волки.
- И кстати, я вспомнила свое имя - Варвара.
- Варенька, - с акцентом произнес муж.
Седой вожак растянул пасть в клыкастой улыбке.

(задумчиво) Таки гг оказалась русской...

Ну да, русская.