|
Данко прятался в кустах, зная, что подслушивать и подсматривать — это очень нехорошо, а еще, что ему крепко влетит, если его застанут за этим занятием. Однако господарь не видел своего гончего, а наемнику было не до того: они стояли друг напротив друга возле беседки в саду, неподвижные, словно идолы. Птах сложил руки на груди, глядя на Драгуша сверху вниз, господарь упер кулаки в бока, глядя, в свою очередь, снизу вверх.
- Микко, а если ничего не выйдет? - решив подкрепить взгляд словами, спросил он.
Птах промолчал, продолжая смотреть на господаря пристально, не мигая, как сыч. Драгуш тяжело вздохнул, и опустил глаза.
- Хорошо, - сдался он, - но учти, если хоть что-то пойдет не так, я велю высечь тебя.
Наемник пошевелился, дернул плечом.
- Согласен.
- Посреди двора, при своре и челяди, - мстительно добавил господарь.
- Согласен, - не меняясь в лице, повторил Микко.
- Кр-р-а! - сказала сидящая на крыше беседки пестрая птица.
- Молчи, женщина, - скривился Драгуш.
Прореха между мирами была открыта непрерывно, впуская через себя новую нежить и нечисть. Не сказать, что желающих засунуться в неизвестный портал было слишком много, но и работы князьям и их сворам хватало. Очередная тварь появилась в лесу недалеко от Пограничья. Птах внимательно на нее посмотрел, пожал плечами, и сказал, что он не знает, «что это за хрень такая, и откуда ее принесло». Она всегда безошибочно чувствовала опасность, не давая приблизиться к себе на расстояние выстрела, чуяла капканы, и двигалась хаотично и быстро. На людей не нападала. Пока что. Микко с помощью Йоны нашел логово твари, а так же отследил, куда она направляется в первую очередь в случае угрозы. Изначальная траектория была всегда одна и та же, после чего тварь начинала просто бестолково метаться по лесу, путая следы. Птах предложил спугнуть ее с помощью птицы, и там, куда она направится сначала, поставить гончих. Если они и не поймают тварь, то хотя бы выгонят ее на них с господарем. Риск был в том, что загнанная в угол, она могла тяжело ранить или убить кого-то из псов. И после долгих споров Драгуш уступил Микко. Под его ответственность.
Нет, гончие не пострадали — тварь оголтело пронеслась между оскаленными мордами, вылетела прямиком на господаря, в длинном, отчаянном прыжке прочертила полосу на его щеке, и была подбита болтом из арбалета наемника. Микко досадливо поджал губы, глянув на рану Драгуша. Тварь поднялась — темный мохнатый комок с маслянистыми переливами на шипастых наростах, снова прыгнула вверх, стараясь скрыться, но шарахнулась от налетевшей на нее Йоны и была добита дуплетом. Драгуш провел тыльной стороной ладони по щеке, стерев кровь, и покосился на наемника. Микко, вздохнув, отвел взгляд.
- Ерунда, просто царапина, - отмахнулся господарь, когда птах попросил показать ему рану. - Главное, что все-таки вышло , и мы убили эту тварь.
Микко откинулся в кресле, прислонился к спинке, закрыл глаза.
- Ты знаешь что-то, чего не знаю я? - строго спросил Драгуш.
- Она была ядовита, - медленно проговорил птах.
- Ядовита?
- Да.
- И какого же ты не сказал об этом сразу?!
- Я не знал, - виновато ответил наемник. - До того момента, пока не почуял запах яда вперемешку с запахом крови.
- Каково его действие? - ровно спросил господарь.
Птах сцепил длинные пальцы, скользнул по нити сознания назад, на запах, потом к твари, а от него дальше, в другой, чужой мир. Слегка вздрогнул, открыл глаза. Драгуш терпеливо ждал ответа.
- Яд смертелен для человека, - глухо промолвил Микко. - Но убивает не сразу. С тех пор, как он попадает в кровь и до момента смерти пройдет четверо суток. Сначала легкое жжение на ране, почти незаметное, затем боль, которая распространится по всему телу, от слабой, до почти нестерпимой. Под конец четвертого дня начнется жар, после агония и смерть.
Господарь стойко выслушал приговор.
- Но ты не слишком обеспокоен, - заметил он. - Значит, у меня есть шанс выжить?
- Есть, - ответил Микко. - Но прочувствовать ты успеешь довольно многое...
- И?
- В тех землях, откуда ты меня забрал, есть дерево с целебными листьями, они способны обезвредить практически любой яд. Этот точно. Если я полечу туда, то путь в оба конца по воздуху займет трое суток. С небольшими перерывами я смогу лететь даже ночью.
- Хорошо, - сказал господарь. - Надеюсь, что ты успеешь.
- Должен успеть. На четвертый день я буду в Пограничье. Йона останется здесь. Если что случится, она свяжется с Данко, гончий понимает ее речь.
Птах беспрепятственно долетел до «родных» краев, нашел дерево, оторвал ветку с листьями, и крепко зажав ее в когтистых лапах, отправился в обратный путь. Чтобы никто не охотился на него, Микко старался лететь как можно выше над незнакомыми княжествами и поселениями. Нельзя, чтобы его поймали и убили. Птах не тратил время на охоту, лишь изредка останавливался, чтобы дать передышку сердцу и крыльям, да напиться воды из реки или озера.
До Пограничья оставалось совсем недалеко. Микко снизился; в этих землях можно не опасаться — местные князья знают, что он наемник господаря Драгуша, и не станут его убивать. На грани слуха словно зазвенела невидимая тонкая струна. Нежить оглянулся — погони не было, внизу все чисто. Что же тогда не так? Птах попытался слегка коснуться этой струны, и в следующий момент его ослепила вспышка невыносимо яркого света. Микко рванулся, путаясь в невидимых сетях, закричал, а затем его словно оглушили, и он провалился во тьму.
Очнулся птах в незнакомом месте, медленно разлепил веки, попытался сосредоточиться на двоящемся темном пятне, а когда это, наконец, удалось, то обнаружил, что лежит на полу какой-то клетушки. Голый деревянный пол, деревянные стены, крохотное зарешеченное окошко, захочешь — не пролезешь. Микко пошевелился и взвыл от нахлынувшей боли. Он был обнаженный, а на руках и ногах заговоренные оковы. Ловушку ставил жрец или кто-то, кто обладал такими же знаниями и умениями. Но зачем? За что? Ведь его запрещено убивать! Кто нарушил запрет и для чего? Что с ним хотят сделать? Мысли беспокойно метались в голове, пока среди них не выделилась самая важная — господарь! Птах рванулся вновь, с трудом преодолевая боль поднялся на ноги, сплюнул соленую кровь. Сколько времени прошло с тех пор, как его пленили? Может, уже слишком поздно? Как отсюда выбраться? Где ветвь? На улице солнечно. Если это тот же день, то господарю сейчас уже совсем худо. Микко попытался связаться с Йоной. Потемнело в глазах, рот снова наполнился кровавой слюной. Но все же птах уловил ее присутствие, она была совсем близко. Поднял голову — птица стукнулась в решетку окна. Слишком частые прутья, чтобы она могла проникнуть внутрь.
- Йона, - мысленно обратился к ней Микко, - что с господарем?
Птица села на край окна, уцепившись лапами за выступ.
- Он жив, - прерывисто ответила она. - Пока еще жив. Драгуш сильный, но скоро боль станет сильнее его, и он сдастся смерти.
- Я не смогу выбраться отсюда. И... они отобрали противоядие, - Микко судорожно сглотнул.
- Старик оставил ветвь возле крыльца дома, я нашла ее.
- Старик? - переспросил птах.
- Бывший жрец. Отступник, еще сохранивший силу. Он хочет убить тебя, Микко. Сегодня вечером.
- Гончие знают, где ты?
- Нет, - виновато ответила Йона. - Еще утром я попросила, чтобы меня отпустили навстречу тебе, чуяла, что что-то может случиться... Прости.
- Тебе не за что просить прощения. Ты молодец. Отнеси ветку — это главное. Листья надо бросить в кипящую воду и дать ей остыть. Потом напоите господаря. Успей, я прошу тебя.
- А ты?
- Укажешь гончим дорогу. Живым не найдут, так хотя бы смогут забрать труп.
- Микко! Старик безумен!
Птах криво усмехнулся.
- Тем лучше. Значит, у псов будет возможность не опоздать. Лети!
Йона спрыгнула на землю, подхватила ветку, и скрылась за деревьями.
Микко тяжело опустился на пол, обхватил руками колени, и опустил голову. Умирать было страшно.
Он видел глазами своей птицы, знал, что Йона успела. Данко приготовил лекарство, они спасли Драгуша. Это радовало. Микко мог бы пройти в будущее, и посмотреть, что ждет его самого, но он боялся. Нельзя увидеть одно, не видя другого, нельзя перешагнуть через отрезок времени, пропустив звенья цепочки событий. И птах не хотел знать, что будет делать с ним безумный жрец.
Они пришли вечером — старик с пустыми рыбьими глазами и его внук — вертлявый мальчишка лет двенадцати. Вывели птаха во двор, привязали к широкой скамье. Микко попробовал сначала сопротивляться, но получив удар, от которого на несколько мгновений потерял сознание, больше не повторял своей ошибки.
- Я покажу тебе, на что способна нежить, - обратился старик к внуку. - Ты принес воду?
Мальчишка кивнул.
- Хорошо. А теперь принеси птаху.
Птаху??? Когда же она успела вернуться? Почему он не чувствовал ее приближения? Время? Впрочем, хищные птицы умеют летать очень быстро... Микко дернулся, зашипел от боли. Внук жреца убежал в дом, вскоре вернувшись с небольшой клеткой, в которой сидела Йона.
- Повесь вон на ту ветку. Она должна все видеть.
- Деда, а зачем? Это же просто птичка.
- Это не просто птичка, - нравоучительно промолвил старик, - между ними плотная связь. Он может чувствовать то, что чувствует она, и наоборот. Когда-то эта птица была другой и любила его, как женщина любит мужчину. Теперь же эта любовь жива в теле птахи, душа ее жива. И он любит ее. Но сейчас проводником между ними послужит боль.
- С-сука, - прошипел птах. За что тут же поплатился. Закричала, забилась в клетке Йона.
- Дай-ка мне железный посох, - обратился жрец к мальчишке.
Тот послушно выполнил веленое, а затем робко спросил:
- Деда, а он вопить не будет? А то ведь люди на крик сбегутся...
Старик одобрительно взглянул на внука.
- А ведь я как-то об этом не подумал... Сбегай в сарай, там тряпье старое есть.
Разжимать зубы нежить отказался, за что получил такой удар под дых, что невольно открыл рот, и в него тут же запихнули грязную, нестерпимо воняющую мышами тряпку.
- Так получше будет, - довольно хмыкнул жрец.
А потом началась пытка. Бесконечная боль, накатывающая волнами, до тошноты, до отчаянного желания умереть, лишь бы она прекратилась. Птах не мог кричать, но надрывно кричала Йона, билась о прутья, царапалась когтями. Она умоляла остановиться, но ее никто не понимал. Никто, кроме Микко. Йона, его маленькая Йона... Ее-то за что? Ломались, крошились под ударами кости, и птица уже не кричала — хрипела, дыша тяжело и прерывисто. Птаху казалось, что сердце, не выдержав, лопнет. Его или ее? Он не знал, погруженный в их общее сознание, пытался хоть как-то оградить от безумной боли свою любимую, собирал в кулак последнюю волю, боролся, не за себя — за нее.
- Теперь смотри, - послышался откуда-то издалека глухой размазанный голос. - Вынь тряпку!
В рот потекла живительная холодная влага, и сознание, затуманенное болью, стало четким и ясным. Жрец выплеснул воду из ведра на обнаженное, искалеченное тело нежити, и раздробленные в крошево кости начали срастаться.
- Принеси еще воды, - приказал мальчишке старик. - Пока сбегаешь к колодцу, он оклемается.
Йона затихла, дыхание выровнялось, только часто стучало маленькое сердечко.
Когда мальчишка вернулся, кости птаха уже полностью срослись.
- Вот это да! - восхищенно воскликнул он. - Мне бы так!
Жрец отвесил ему затрещину.
- Ты, - прошипел он, - ты хоть понимаешь, что это не человек? Нежить. Н Е Ж И Т Ь! Тварь, которая заслуживает смерти. Возьми кол!
Мальчишка виновато шмыгнул носом, и взял в руки остро заточенный кол и молот.
- Знаешь, где находится сердце? Найди, и приставь туда, - велел старик. - Нашел? А теперь бей!
Птах вскрикнул глухо, дернулся, выгнувшись.
- Ой, - покаянно сказал мальчишка, - кажется, я забыл про тряпку.
- Ну ее, тряпку эту, он теперь орать не будет. Только что ты, дурень, сделал? Ребра ему сломал и все. Кто ж так нежить убивает? Дай сюда, неумеха! - жрец вырвал из рук пристыженного внука орудие убийства.
- Смотри, как надо! - одним точным сильным ударом жрец вогнал кол прямо в сердце птаха. Микко вздрогнул, широко распахнул глаза и застыл. Вместе с ним умерла и Йона.
- Деда... - растерянный голос донесся откуда-то сбоку. - Она того... не оживает. Совсем сдохла что ли?
- А тебе что, жалко ее?
- Нет, наверное, - пролепетал мальчишка.
- Наверное, - передразнил старик. - Ничего, сейчас оживет.
Йона медленно поднялась, опираясь на крылья, застонала совсем по-человечески.
- Деда, - удивленно протянул мальчишка, - она... плачет. У нее слезы текут!
- Эка невидаль, - пробурчал старик. - Птица плачет... Иди сюда, научу, как эту тварь убить совсем.
- Совсем? - спросил мальчишка.
- Если ему отрубить голову, то назад уже не прирастишь. Тут никакая вода не поможет.
Микко сжал кулаки. Со свистом выпустил воздух через плотно сжатые зубы. Он не позволит убить Йону. Больше не позволит. На руках вздулись вены, в глазах потемнело от боли, из носа тонкими струйками потекла кровь. Птах дернулся, разрывая веревки, которыми он был привязан к скамье.
- Ах, ты ж тварь живучая! - прорычал жрец, сжимая древко топора.
Боль выкручивала суставы, но Микко упрямо поднялся на ноги.
- Ну, давай, подойди! - с издевкой процедил жрец. - И что ты мне сделаешь, нежить недобитая?
Птах сделал шаг, пошатнулся, и стал заваливаться на бок. Старик поднял топор, но в этот момент через скамью метнулась косматая серая тень, сбила жреца с ног.
- Данко, - прошептал Микко.
Пес придавил старика к земле когтистыми лапами, зарычал. Глаза гончего горели яростными красными огоньками. Птах знал, что если разозлить пса, он может стать сильным, как демон. И таким же безжалостным. Жрец это тоже понял.
- Отпусти, - взмолился он. - Не убивай!
Гончий наклонился, впился клыками в глотку жреца и рванул. Хлынула кровь. Пес убрал лапы с груди мертвеца, и повернул страшную окровавленную морду к мальчишке. Тот попятился, прижался спиной к стене дома.
- Не надо, прошу, прошептал он побелевшими губами. - Я не хотел... Я пытался его отговорить, но дед меня не слушал. Пожалуйста... я жить хочу.
Данко моргнул, глаза изменили цвет с красного на карий. Потом пес сменил и обличие.
- Хорошо, - голос все еще оставался глухим и хриплым, - я не убью тебя, но заберу с собой в Пограничье, пусть господарь сам решит твою участь.
Данко помог приятелю подняться на ноги, осмотрел оковы, и приказал мальчишке принести ключ. Затем освободил Йону, которая тут же кинулась к любимому, нежно прижавшись к его груди. Птах бережно зажал ее в ладонях. Гончий обернулся в сторону широкой просеки, и через некоторое время из нее выехал всадник, держа за поводья еще одного коня. Глянул, быстро оценив обстановку, ухмыльнулся довольно.
- Ты умчался, - низким голосом сказал пес, - а я подумал, что лошади нужны будут.
- Это ты правильно подумал, - ответил Данко, связывая мальчишку длинной веревкой. - Птах пешим не дойдет, и этого сейчас к седлу прикрутим.
Гончие привязали пленника, помогли Микко забраться на коня, он уселся, взял в руки поводья, осторожно положил перед собой измученную птицу. Данко снова перекинулся, а второй пес сел впереди мальчишки. Ехали неторопливо, птаху, судя по виду, было совсем плохо, тут не до скачек — удержаться бы в седле. Он то и дело наклонялся вперед, хватался пальцами за длинную лошадиную гриву, а затем снова выпрямлялся, часто моргая. После ближнего перелеска навстречу компании выехал бледный всадник на вороном коне, в котором гончие и Микко не без удивления узнали господаря. Заострившиеся скулы, впалые глаза с тенями. Руки, держащие поводья, мелко дрожали.
- Выехал, немочь бледная, - насмешливо процедил птах.
- Не смей так со мной разговаривать, наемник, - как можно строже ответил Драгуш.
- Не было печали, - тоскливо протянул конный гончий.
- Гав! - согласился с ним Данко.
- Встреча нежити на перекрестке, - хрипло проронила поднявшая голову Йона, и все изумленно уставились на заговорившую птицу.
Микко и господарь выглядели ожившими мертвецами, с птахом, впрочем, так оно и было. С Драгушем почти так. Данко снова принял человеческий облик, задумчиво почесал маковку.
- До деревни еще ехать и ехать, а эти еле держаться... Слушай, - обратился он к гончему, - мальчишка, вроде, падать никуда не собирается, давай ты пересядешь к Микко, и будешь поддерживать его, а я сяду к господарю.
- Не надо! - сказал Драгуш, глядя на обнаженного Данко. - Я как-нибудь сам в седле удержусь.
После чего побелел как снег, и гончий едва успел подхватить падающего хозяина на руки.
- Удержится он, как же, - цинично промолвил Данко.
В Пограничье, как, впрочем, и в других местах, где были своры, люди совершенно не удивлялись голым мужикам на улицах. Хоть пешим, хоть конным. Бывало, что гончим во время охоты приходилось по нескольку раз менять облик. Не переодеваться же каждый из них! Псы спешились, помогли слезть с лошадей господарю и его наемнику, развязали пленника. Гончий, что приехал за Данко, укоризненно посмотрел на своего собрата, стоящего возле дверей дома. Тот виновато развел руками:
- А я что? - затараторил он, оправдываясь. - Разве я могу его удержать? Он хозяин, куда хочет, туда и едет.
- Распоясались, - прорычал Драгуш. - Где это видано, чтобы псы господарю перечили?
- А зачем тебя вообще куда-то понесло? - спросил Микко.
- Думал, помощь может понадобиться, - ответил Драгуш.
- Угу, - сказал наемник, - в таком состоянии ты бы много чем помог...
Господарь уткнулся лбом в стену дома.
- Заткнись, а? - попросил он птаха, после чего начал медленно оседать на землю.
Микко, державшийся до последнего, потерял сознание уже в доме.
- А зачем их по разным покоям? - гнусно хихикнул Данко. - Вон у господаря какая кровать широкая, сразу их двоих на нее и положить, и тебе не надо по дому бегать.
Лекарь просиял.
- Дельная мысль! - радостно воскликнул он. - Им-то сейчас все равно, с кем ложе делить, а мне действительно беготни меньше будет.
Птах пришел в себя ближе к полудню следующего дня, открыл глаза, и увидел сидящую у него на груди птицу. Птица внимательно смотрела ему в лицо.
- Очнулся, страдалец? - спросили откуда-то сбоку.
Микко повернул голову, и обнаружил, что они с Йоной в постели не одни, и что постель эта вовсе не его.
- А что я здесь делаю? - спросил наемник.
- А это ты у дружка своего спроси, - хмыкнул Драгуш. - Хорошо хоть в позах похабных не сложил. Собака злая.
- Господарь, - помолчав, обратился к нему птах, - мне кажется, что в итоге все пошло наперекосяк...
- Тебе вчерашнего мало было? - вяло спросил Драгуш.
- Более чем достаточно, - с содроганием ответил наемник.
- Ну, и чего ты тогда от меня хочешь?
- Я не хочу, я спрашиваю.
- Считай, что я тебя помиловал, - ответил господарь. - Еще вопросы?
Микко дернул щекой.
- Скажи, а зачем тебе вообще понадобилось охотиться на ту тварь? Кроме того, что она не из этого мира.
- А зачем здесь нужны пришлые твари? - в свою очередь спросил Драгуш. - Чтобы они убивали людей?
- Она бы не стала убивать людей, - промолвил птах.
- Уверен?
- Уверен.
- Почему же? - полюбопытствовал господарь.
- Потому что она была травоядная, - убийственно изрек наемник.
Драгуш молчал довольно долго, и птах подозревал, что он сейчас обдумывает самый зверский способ уничтожения нежити.
- Микко, - вкрадчиво произнес он, - а ты не мог сказать об этом немного раньше? Например, до того, как мы начали последнюю охоту?
- Позволь напомнить тебе, мой господарь, что я пытался это сделать, но ты мне не дал и слова сказать, - с упреком ответил наемник.
- Когда же это было? - спросил Драгуш.
- До охоты.
- Микко... что с тобой делал тот жрец?
- Э-э-э, это ты сейчас к чему? - осторожно поинтересовался наемник.
- Мальчики, не ссорьтесь! - вмешалась молчащая до сих пор Йона. - Оба хороши. И оба сполна получили за свою глупость.
Драгуш и Микко смущенно умолкли. Что поделать, иногда женщины оказываются разумнее мужчин.
_________________
После реинкарнации я стал совсем другим человеком.
|
