Полки книжного червя

Дык, я и раньше мотыльком не порхал, вроде...

Мне сегодня весь день - грустно,
Будто выпили жизнь из меня,
И в груди, там где бились чувства,
Нет ни радости, ни огня.
Оторвался души кусочек,
Небольшой, но такой родной.
Я пишу,
И слеза меж строчек,
И не скажешь:
- Вернись! Постой!
Что минуло - теперь не поправить,
Что уплыло - теперь не вернёшь.
Остаётся одна только память
И стучащий в окошко дождь.
А ещё - горсть земли на крышку,
А ещё - стылый ком в груди,
Сожаленье, что так всё вышло.

Отпускаю! Иди! Иди...

Что ж столько пессимизму...

Летописец, болею же ж!

Память плывёт мелодией,
Соловьём среди майской ночи.
Все трагедии - лишь пародия
На комедии, между прочим.
Ароматом сирени выстлана
Мне дорога над краем пропасти.
Жизнь - любовь!
Вот простая истина,
Вот огонь,
Что скрывается копотью.

Человек последовательно пишет в ключе начала-середины XIX века. Иногда получается удачно, иногда не очень. Удачно, где заметно что-то свое, авторское, пусть и в определенной тональности.

???

С какой стати в таком ключе-то?
Вот это в стиле 19 века(?):

Строчки буковок.
Это стихи?
Не думаю,
Даже уверен.
Стихи рождает
Чувств череда
В барабанно
Чётком размере.
Эмоций всплеск
Вытягивал в строй
Ритм-командир
По-флотски.
Всё – по ранжиру,
В рифм канву
Созвучьем
И блеском эмоций.
Белый стих
Остаётся стихом,
Как хориямб,
Как дактиль.
В размере – истина
И апломб,
Вот истинный
Рифм редактор.

Ах, этот силуэт!
Мелодия нахмуренного неба,
Тень зонтика над головой
И шум проехавшего кэба,
И неумолчный плач дождя.
Всё было.
Всё прошло.
И всё - не для меня.
Мне грустно...

или это(?):

Зеркала - кусочки бывших судеб,
Летопись незавершённых дел,
Отраженье пустоты из ниоткуда,
Жалкий идеал неидеальных тел.
Впиться взглядом в близкое подобье
И увидеть недостатки все,
Зазеркалье – тяжкое надгробье
Давней и несбывшейся мечте.
В юности смеялось отраженье,
Всё в нём было: счастье и задор.
Снегом седины сгущаются мгновенья
И морщинят кожу.
Старость – как укор…

Падаю...
Воспоминаний потоки мимо,
Навстречу тревоги
Одна за одной.
Падаю...
Закатом карминным
Лечу
Над обыденною Землёй.
Восхищенные толпы
Рассосались внизу,
Представление - кончено,
Прожектора звёзд - разбиты.
Всё ещё падаю...
Лечу сквозь грозу,
Молнии хлещут
Громом в орбиту.
Видно,
Приколотили плохо,
Хоть распятому и всё равно.
Вот, и падаю,
Обрубками рук и ног болтаю.
Чьих-то стихов
Выдержанное вино
Вместо собственных строф
Глотаю!

Щёлки зрачков – бритвенно тонки,
Пламенем – ярко-оранжевый глаз,
Это – не зомби, это – не волки,
Кошка,
Персидская кошка у нас.
Вот, растянулась.
Ступеньки – как ложе,
Дворцом королевским – крыльцо,
Хвост – опахалом уставшим.
Похоже,
Отдыха время пришло.
Глазки прикрыла красавица томно,
Кажется – сладко так спит,
Ушки ж шевелятся.
Кто же так громко,
Там вон - в траве,
Шебуршит?!

Взгляд.
Совсем-совсем короткий,
Взмах один ресниц,
И забилось птичка в клетке,
И - не улетит.
Заворожено внимаю,
Краткий миг ловлю.
Моё сердце точно знает,
Что тебя – люблю...

Выживу...
Выживу!
Стисну до боли зубы.
Сердце, прошу, не стучи!
Выживу!
Только любовь позабуду
Пеплом холодным в груди.

Морозом сковало от холода слов.
- Больше тебя не люблю.
Нежданно-негаданно пущена кровь,
Я - предан и не прощу.
А как всё мило, казалось, было:
Всюду, везде - вдвоём.
Сумерки в сердце, душа застыла,
Пуст и печален дом.

Выживу!
Стисну до боли зубы.
Сердце, прошу, не стучи!
Выживу!
Только любовь позабуду
Пеплом холодным в груди.

Я ушел.
Жидкий холод улиц
Заморозил души распад.
Я ушел.
Одиночество, хмурясь,
Вновь терзает меня невпопад.
Что-то было,
Но я не понял.
Проворонил усталый взгляд..
Все пропало.
Усталые кони
Никогда не сдают назад.
Было сердце,
Теперь не стало.
Кровь в висок оглушающе бьёт.
Мало жизни,
Ничтожно мало,
Чтоб оставить всё тем, кто ждёт.
Мне простится,
Наверное, надо.
Только я ничего не хочу.
Жизнь уходит
За снегопадом.
Видит бог – не грущу!
Не грущу…

Страшнее нет боли, чем боль от потерь,
Лучше её не знать!
Что в жизни осталось моей теперь:
Искать или вновь терять?
Дымом мир мой заволокло,
Серость отныне мой цвет,
Печаль рапсростёрла своё крыло
В мире, который слеп.

И белый стих имеется:

Дедушка, дедушка, милый Морозушко!
Ты поспеши к нам на елку с подарками.
Ты оседлай свою тройку ретивую,
Ты запряги коней в саночки красные.
На облучок посади Зиму-Зимушку,
Пусть погоняет коней словом ласковым.
Выбери ты самых быстрых лошадушек,
Чтобы неслись санки вихрем заснеженным.
Первой ты выбери белу Метелицу,
Что над землею поземкою стелится.
Ну а вторую возьми Вьюгу снежную,
Пусть понесет сани в дали безбрежные.
Третьим конем запряги ты Буранушку,
Чтоб никому не догнать твоих саночек.

Стиль у меня разный. Всё зависит от настроения.

То Шекспир, то Маяковский,
То вдруг Тютчев или Фет.
Ведь на, что ТАМ выходит,
Видно, повлиял обед...

Плыл тихий вечер
Камышами вдоль реки,
Вода ворчала,
Заклубясь водоворотом,
И пели птицы.
Звёзд небесных огоньки,
Как серебро
Разбросанное мотом,
Вдруг разгорелись,
Чтоб погаснуть лишь к утру.
А рыбаки смотали старый бредень
И сели к неизменному костру,
Достали каравай,
Который тут же был и съеден
С ухою ароматной из ведра,
И зАнялись неспешным разговором
О том, о сём, о важных пустяках.
О чём ещё беседовать на воле?
Потом утихли, улеглись.
Лишь кони фыркали вдали,
Видать в ночном паслись на поле.
Простор и тишина...

На изрядно наболевшую тему:

Ну вот, опять!
И в который раз!
Ну, не поэт я, поймите правильно.
Это просто короткий рассказ
В рифму и ритм оправленный.
Порою как?
Взметнется душа,
Куча эмоций и нервов комок,
Скорей на бумагу положить спеша
Награмождение разных строк.
И...
Перегорело.
И всё!
Иссяк,
Вдохновение уплыло в далекий край,
Мысли и чувства - наперекосяк.
Ни строчки, как ни переживай.
А у поэта - другой коленкор!
Тот думу думает не спеша.
Рифмы вплетаются в чудный ковёр.
Разве ж так у меня?
Ни шиша!

Опять тот сон...
Опять причуды
Творю во сне,
Зачем? Откуда...
Но нет!
Не снится это мне.
И осенью, иль по весне,
А может, жарким, знойным летом
Или морозною зимой
Бреду куда-то, а за мной
Всё тот же самый сон тащится...
Опять, опять, опять и снова
Всё та же дверь с кривой подковой,
За дверью тьма и кутерьма.
И всё же, лето иль зима?
А впрочем, надо ль разбираться?
Я снова юн, мне вновь семнадцать,
И я лечу...

Хм, окончание вроде бы такое оптимистичное... Но само настроение стиха - не очень.

Это почему? Скорей недоумевающее, как по мне. Не должно бы такого быть, но вот лечу же!

Дело И. Анненского бессмертно . Никогда не понимала любви символистов к повторам незнаменательной лексики: мне кажется, что эффект навязчивости не рассеется, если отдельные "опять", "снова", "тот же" заменить чем-то посущественнее. А настроение и ритм в стихотворении есть, да.

Хто-хто я? Символист? Ну-ну, да хоть горшком называйте, лишь бы не в печь!

Судьба пророка

Всё сказал он.
Летело пророчество,
Радвигая пространства дым.
Одиночество...
Одиночество
От рождения до седин.
Стать пророком дано не каждому,
И ответственность - велика.
Пара слов - и громадность важная.
Только истина - далека.
Непонятен пророк ровесникам,
Непонятен-непостижим.
Остаётся что беды вестнику?
И идёт он по жизни один...

Здесь

Здесь порваны слова,
Здесь кровоточат раны,
Здесь вовсе не игра,
Здесь бой последний самый.
Вздымается земля,
И падает ракета,
Осколками горя -
Пылает здесь планета.
Здесь фосфор с неба льёт
Кровавыми слезами,
Мальчонка здесь ревёт
Над тем, что сталось с мамой.

Откровение

Источены перья, заброшены рифмы,
В пыли многодневной тетрадь,
Чернила засохли...
О, боже, как лихо
Мне всё ж надоело писать.
Но высохнут слёзы,
Закроются раны,
И вновь, как и было дано,
В тиши у ночи,
Молчаливо и рьяно
Скрипит по бумаге перо.
И смех через горе,
И слёзы сквозь радость,
Я выброшу вновь на листок.
Мне это не трудно,
Но мне это - надо,
И пусть будет путь мой далёк...

ВОПРОС

Здесь кто-то говорил,
Что это - всё,
А кто-то утверждал,
Что это - круто,
А чей-то голос
Злобно голосил,
И тикали сердца
Последние минуты.
Шёл ссудный день,
Последний в чрЕде дней,
А больше - ничего.
Ну, что могло случиться?
И спрашивал судья:
"Готов ли ты за ней,
Готов ли ты за той,
На ком хотел жениться?"
И кончилось!
Проснулся.
Час ночной
И тишина.
Был сон?
А если въяве?
Так захочу ли я судьбы иной,
Ведь не об этом мы с тобой мечтали...

На злобу дня, тыскыть?

Летописец, мои слова - всегда эмоции, которые чувствую именно сейчас, в этот данный момент, ни раньше и не позже. Так что - все они на злобу дни сего.

С "ссудным" днем как-то диссонирует «судья». Даже на эмоциональном уровне. Если уж день не "судный!, естественно было бы заменить судью на ростовщика, актуализировав образ жизни взаймы.

Ну хоть кто-то заметил подводный камешек!
=======================================

В памяти озёра я нырну
До дна!
Пусть ко мне вернётся
Первая весна.
Подойду,
Рукою прикоснусь к руке,
Вновь пройдём по жизни
Мы, как по реке.
Нам прошепчут песню нежно
Камыши,
Проплывут за уткой
Утята-малыши,
Тихо вспыхнет вечер
Заревом зари,
Говорить с тобою
Будем о любви.

Камыши и утята-малыши как-то несколько не совпадают по ритму, что ли...

ВОСХОЖДЕНИЕ

Делает шаг.
Сцена.
Безумия торжество,
Неверно, но неизменно.
Кажется,
Время пришло.
Взлетает смятенный голос,
Музыку льёт
С небес.
На лоб - непокорный волос,
И пот.
А куда же без?
Мелодия вновь подхватит.
Подхватит и унесёт.
И зал - во взрыве оваций.
Кто там назад?
Вперед!
Кончилось...
Смолкли фанфары,
ПрожЕкторов гаснет свет,
И дирижер усталый
Рукою махнет в ответ.

Снова тусклые будни
И круговерть суеты...
Но все же, он БЫЛ
На Олимпе.
ОН БЫЛ.
Ну а ты,
А ты?