Вы посидите еще, а я лягу спать, а то мне очень сильно есть хочется, а я не хочу думать об этом...
Люба, не раздеваясь, залезла под одеяло на кровати и положила косу себе на глаза.
Никита молча просидел часа два-три, пока Люба не проснулась. Тогда уже настала ночь, и Люба встала в темноте.
-- Моя подруга, наверно, сегодня не придет, -- грустно сказала Люба.
-- А что -- она вам нужна? -- спросил Никита.
-- Даже очень, -- произнесла Люба. -- У них большая семья и отец военный, она мне приносит ужин, если у нее что-нибудь останется... Я поем, и
мы с ней начинаем заниматься...
-- А керосин у вас есть? -- спросил Никита.
-- Нет, мне дрова дали... Мы печку зажигаем -- мы на полу садимся и видим от огня.

Так и жили.

- Это ты, Дуня, - сказала ей Мария Васильевна. - Садись со мной, давай с тобой разговор разговаривать. Поищи у меня в голове, я давно не мылась.

Дуня с покорностью села рядом: Мария Васильевна положила голову ей на колени, и соседка стала искать у нее в голове. Обеим теперь было легче за этим занятием; одна старательно работала, а другая прильнула к ней и задремала в покое от близости знакомого человека.

- А могилу-то кто вырыл? - обеспокоилась Мария Васильевна. - Глубоко отрыли-то? Ведь голых, зябких хоронили, глубокая могила была бы потеплее!

- Нет, каково там глубоко! - сообщила Дуня. - Яма от снаряда, вот тебе и могила. Навалили туда дополна, а другим места не хватило. Тогда они танком проехали через могилу по мертвым, покойники умялись, место стало, и они еще туда положили, кто остался. Им копать желания нету, они силу свою берегут. А сверху забросали чуть-чуть землей, покойники и лежат там, стынут теперь; только мертвые и стерпят такую муку - лежать век нагими на холоде

- А моих-то - тоже танком увечили или их сверху цельными положили? - спросила Мария Васильевна.

- Твоих-то? - отозвалась Дуня. - Да я того не углядела Там, за посадом, у самой дороги все лежат, пойдешь - увидишь. Я им крест из двух веток связала и поставила, да это ни к чему: крест повалится, хоть ты его железный сделай, а люди забудут мертвых

и через неделю сделал из руды
железо в печке, после того как его баба испекла там хлебы. Как
он отжигал руду в печке,-- никому не известно, потому что Макар
действовал своими умными руками и безмолвной головой. Еще через
день Макар сделал железное колесо, а затем еще одно колесо, но
ни одно колесо само не поехало: их нужно было катить руками.

Так и жили.

Уважаю, но читать не в состоянии.

Троллим?

"Море юности" одно из лучших

Это лучше всего показывает общий низкий уровень опусов афтора.

"Пусть живут!-- решил про них Макар.-- Они же думают
чего-нибудь, раз жалованье получают, а раз они от должности
думают, то, наверное, станут умными людьми, а их нам и
надобно!"

Пусть живут!-- решил про них Макар.-- Они же думают чего-нибудь, раз жалованье получают, а раз они от должности думают, то, наверное, станут умными людьми, а их нам и надобно!"