Полки книжного червя

* * *

Как боюсь я тебе надоесть,
Как боюсь оказаться ненужным,
И однажды напротив присесть,
И поймать твой взгляд равнодушный.

Как боюсь я тебя потерять…
В плену папиросного дыма
Проснуться и вдруг понять,
Что ты любишь и ты любима.

Но, увы, не меня и не мною,
Что, увы, я любовь обронил…
Где-то в жизни, летом, зимою,
Потерял её, позабыл…

Как боюсь я тебя разгадать,
Все разгадки обычно унылы…
Открыть книгу и прочитать,
Что не ангел ты мой белокрылый…

Как боюсь я тебя разлюбить
И остаться с пустою душою…
И в вине пустоту утопить,
Запивая вино пустотою…

Как боюсь я тебя разгадать!
Как боюсь я тебя разлюбить…
Своё бросить, чужое забрать
И с этим чужим потом – жить…

И с этим чужим умереть,
Сполна за ошибки ответив…
И издали грустно смотреть,
Как ходишь ты по планете…


* * *

В то лето я тебя не знал
И ты меня ещё не знала,
И тихо музыка играла
И был пустынным светлый зал.
В то лето я тебя не знал,
А ты на небо не глядела,
Когда с него звезда летела…
Но ангел что-то загадал.

В то лето я тебя не знал…
Ты позже стала берегиней –
Уже на окнах белый иней,
Как соль морская, выступал.

В то лето я тебя не знал…
Мы на Илью варили брагу,
И осень фыркала в оврагах,
И старый пруд наш зацветал.

В то лето я тебя не знал,
Но ты была со мною рядом
И проводила поезд взглядом…
Но я на поезд опоздал.

В то лето я тебя не знал…
Ты сигаретой затянулась
И, уходя, не оглянулась…
В то лето я тебя не знал.


* * *
…А что у меня осталось? Вот стаканчики, я подписал:
Здесь карандашики, здесь вот – маркеры,
Я ими события всякие отмечал…
Вот фломастеры, три пачки, все новые,
Лучше б я их кому-нибудь подарил…
Здесь два сценария, оба готовые,
Про то, как мужчина женщину полюбил.

Документы в коробке, свидетельства, паспорт,
Фотографии и два билета в кино…
Зачем сохранил? Просто, на память…
А вот три кассеты с рассохшейся плёнкой -
Какие записаны там голоса!
Дмитриевич Алёша с какой-то девчонкой
Цыганским романсом зовёт в небеса…

И - тоже на память – рисунки от дочки,
А это поделки из сада её –
Кубик, собачка, свистульки, цветочки…
И открытка от сына – «Отцу в день рожденья».
Был небогат – открытки дарил…
Разбогатеет – подарит именье,
Так он когда-то мне говорил…

Что ещё? Записки маме от папы -
Море любви в мятом файле одном…
Щенок из фарфора, давно однолапый…
Марки в коробке от папирос,
Календарь, колокольчик… Поцелуй на ветру,
И цвет твоих глаз, и запах волос,
И лунный цветок, что исчезнет к утру…

Это всё, что мне накопить удалось.
Это всё, что с собою я заберу.


* * *
Я бы с удовольствием отсюда уехал,
Жил бы в Европе или лучше на островах,
И просыпался б от женского смеха,
От голосов на чужих языках…
Иногда болел бы душевной болезнью,
Как на Руси называли запой,
И вспоминал бы, как его – железный? -
Занавес. Или какой-то другой…
Я б не страдал без могил и берёзок,
К тому же берёзки можно купить,
Туда привезти, посадить. Стол из досок
На радость туземцам во дворе сколотить…
Взять самовар в лавке у наших,
Возложить перед ним перо и тетрадь,
И пересоленный суп черепаший
Деревянными ложками из миски хлебать…
А потом, отрыгнув, записывать рифмы -
«Россия – косые» и «Русь – я вернусь»,
И размышлять, какие мы скифы
И откуда у хлопца испанская грусть…

Я бы с удовольствием отсюда уехал,
Поселился б в Европе или на островах,
И просыпался б от громкого смеха
Смуглых охотников на черепах…
Мне бы не снились родные могилки,
Только б я думал, встав поутру -

«Вот интересно, а пуля в затылке
Застрянет, если ствол приставить ко рту?»

Илья Криштул

И стихи у этого автора тоже весьма, весьма достойны... Мне нравится образность его творчества. Красивые картинки написанные точными, короткими штрихами.

С П И Т А К

Это был декабрь, и декабрь был мёрзлым,
И сыну куртку тёплую одела Арегназ…
Она его увидела через неделю, мёртвым,
Без курточки, которая была ему как раз.

Это был декабрь. Безмолвным серым утром
Закричало эхо далеко в горах,
И за бесконечно долгую минуту
Красивый белый город превратился в прах.

Это был декабрь, и декабрь был длинным –
Семь дней, а дальше вечность для мёртвых и живых…
Кто ты, всемогущий, что скалы с места сдвинул?
Зачем ты, всемогущий, наземь бросил их?

Это было в среду. Без двадцати двенадцать
«Барев дзез» сказал мне армянский друг Андро.
Он набрал мой номер, чтоб навсегда прерваться,
Он набрал мой номер за две секунды до.

Это было в среду. Ещё вчера живые
Ещё вчера дышали, ходили по земле…
Их рты забиты пылью. Крики их – немые,
Их слышат только ангелы из ангельских полей.

Это был декабрь. Гробы на перекрёстках
Солдаты раздавали под горячий чай.
В гробах этих, как будто в похоронных лодках,
Твои, Хаястан, дети уплывали в рай.

Это был декабрь… Время не осушит
Реки слёз в морщинах серого лица…
Проклятый декабрь разорвал нам души,
Проклятый декабрь разорвал сердца.

Это был декабрь… В его седых руинах
Погребены надежды милых и родных,
Милосердных сердцем, молодых, безвинных…
Боже! Там, за пятым небом, посмотри на них!

Это был декабрь. Это было в среду…


Илья Криштул

Угу, помню это землетрясение... Нас тоже тогда знатно тряхануло. В доме потолок весь трещинами пошел, а в школе вообще стена на последнем этаже рассела.

Я опять одинок,
Это доля поэта,
Словно жёлтый листок
Среди праздников Лета.

Словно жёлтый листок
В гостях у Весны,
Я опять одинок
И друзья мои – сны.

Я опять одинок,
Средь зверья – человек,
Словно жёлтый листок
Там, где падает снег…


Илья Криштул

Имхо, как-то очень пессимистично...

* * *

В Гаспре, в чебуречной с видом на Ай-Петри,
Мы погружались в вечность в алкогольном ветре,
Мы погружались в счастье, в пахучий крымский рай,
И было нам от «Здравствуй» полшага до «Прощай».
Ах, этот ветер Крыма,
Вкус терпкого вина
И местного розлива
Татарочка Зайна…

А потом спускались горным серпантином,
На волнах катались, плавали к дельфинам…
И девушки нагие, и манящий смех,
И слова чудные, зовущие на грех…
Ах, эти волны Крыма,
Ах, ласковый их плен…
Ах, глаза-заливы
Хохлушечки Ирэн…

И с кем-то мы сбежали, и любовь навек,
И жареной кефали нам сунул пьяный грек,
А мы стремились в горы, к подножию трёх скал,
Где можжевельник шторы за нами опускал…
Ах, эти горы Крыма,
Из облака вуаль…
И не узнать уж имя
Той девушки… А жаль…

И время расставаться, и воздух так дрожит,
Я не люблю прощаться и не храню обид…
До встречи, но не скорой – когда вернусь сюда,
До встречи той, которой не будет никогда…
Ах, этот воздух Крыма,
Ах, ласки в темноте…
Слова любви из дыма -
Тают в высоте…

Под старым кипарисом вечное кино,
Женские капризы – прокисшее вино…
Полынью отдавали слёзы на щеках,
И таяли печали в лавандовых полях.
Ах, лаванда Крыма,
Ах, полынь степей…
Увы, неизлечима
Любовь – чума людей…

Но манят ярким светом московские огни,
Я допиваю лето, я проживаю дни…
Я не увижу завтра балет случайных встреч,
Я допиваю Ялту, я проживаю Керчь.
Ах, эти встречи Крыма,
Среди ночных огней…
Время вас покрыло
Лоскутками дней…

До встречи, полуостров, божественный приют,
Корабельный остов у мыса Тарханкут
И москвичка Тома, девушка-аид,
Увидеться нам снова судьба не разрешит…
До встречи, полуостров, люби и веселись,
Нос самолёта острый уже стремится ввысь…
Раскинулась под крыльями чудная страна,
Где девушка без имени, конечно, ждёт меня…
Ах, девушки из Крыма,
Ах, Тома, ах, Зайна…
Прощайте и счастливо!
Я выпил вас до дна…

До донышка, до донца, до первого луча
Розового солнца у старого ручья.
Я вместе с этим солнцем лечу в свои края…
Оно назад вернётся, а я… А я? А я…

Илья Криштул