Полки книжного червя
http://bookworms.ru/forum/

Лит жабы на конкурсные рассказы от Дмитрия Липатова и К
http://bookworms.ru/forum/viewtopic.php?f=142&t=18042
Страница 2 из 2

Автор:  дмитрий липатов [ Пн окт 23, 2017 12:09 ]
Заголовок сообщения:  Re: Лит жабы на конкурсные рассказы от Дмитрия Липатова и К

Жаба на №37. Няня для Графини


Графиня


– Слухай, Ритулик,– вытащив крыло из дверцы, канарейка легла на загаженный пол клетки,– собаку я тебе прощаю. Всё остальное твой косяк!

Рита от неожиданности присела на табуретку. В двухкомнатной хрущёвке пахло старостью. На подоконнике стоял утюг и горшок с засохшими цветами. Замызганная штора больше напоминала человеческую шкуру. Кое-где колосились рыжие волосики, внизу и вверху сквозь отверстия виднелось треснутое стекло.

«Странное объявление,– думала Рита,– кого же здесь выгуливать? Создание в клетке на собаку не похоже».

– Это не собака,– сказала Рита,– у собаки четыре лапы и хвост.

– Да ладно,– съязвили в клетке.

– Ну что там у вас Рита,– из кухни доносился скрипучий голос старика,– познакомились с Графиней?

– Ты пойми, милая,– Графиня театрально ходила по жердочке и стучала крылом в грудь,– старик мне квартиру завещал. Так што не надо бабушку лохматить.

– Какую бабушку? – дрожащими руками, Маргарита застегнула хлястик на кожаной куртке.– Она что жива?

– Да,– хамский тон Графини напряг Риту,– в холодильнике. Дед из неё пирожков напёк.
Из коридора донеслось шарканье тапок.

– Я пирожки вчерась готовил,– пузыри трико на коленках были испачканы багряной краской,– как знал, что вы придёте.

Поставив тарелку пирожков на стол, дед снял носок и засунул его в заварочный чайник. Почуяв крутой кипяток, засохшая пятка носка съёжилась, оголив огромную дыру. По комнате пронёсся запах заваренных носков. Засунув голову в поилку, Графиня звучно пускала пузыри. У Риты перехватило дыхание. Сверху нервно застучали соседи.

– Ты чо козёл,– приложив пустую железную кружку к батарее, сосед сверху поливал деда отборным матом,– … меня даже на химзаводе не тошнит!

Пока канарейка билась о решётку, Рите пришлось откушать предложенный хозяином чай. К радости, он оказался терпковатым, как она любит, к тому же Глеб Иннокентьевич добавил в заварочный чайник двух тараканов и муху, пойманную на другой носок, отчего по всей кухне поплыл душистый пряный аромат дуста.

– Раньше я специально выращивал на даче мух, ходил по мусоркам, придерживаясь лунного календаря, – пенсионер стал рассказывать, в какие баки стоит забираться на рассвете, а в какие перед закатом. – Эх, было и такое, что бродил в потёмках с фонарем, глядь, то крыса мертвая, то бомж.

Собрать трупы – это полдела, нужно знать, как правильно высушить. Ну, вам-то это не нужно, вы с интернетом стали грамотными,– он надкусил пирожок, показывая начинку.– Если честно, я и сам теперь вынужден покупать готовую выпечку. Эти,– вытряхнув в тарелку внутренности изделия, дед скрюченным пальцем принялся что-то искать,– вот нашёл.– В костлявых руках зашевелился скользкий червь,– с печенью. У трёх вокзалов купил. Судя по головке расчленённого бычьего цепня, не кошка, точно. Скорее собака.

– Так это собака? А я думала, котята. Никакой разницы.

Рита откусила половину пирожка и пережёвывала, довольно покачивая головой.

– Как это никакой разницы? Разница существенная. Котята, в зависимости от количества, бодрят и успокаивают, а от пса выть хочется. Луна напрягает.

Графиня, проблевавшись, шаталась по клетке.

– Надо же. Если бы не сказали, так бы и думала, что с печенью.

– Я скажу больше – лучший способ узнать, что за начинка – смять комочек мяса, растереть пальцами и понюхать. Если остро пахнет ментолом, значит опять у кого-то на мясокомбинате пальцы в мясорубку попали. От ментола в носу свербит, и табаком отдаёт.

Из дыры в шторе на Риту пробивались солнечные лучи, она внимательно слушала старика и думала, как же надеть ошейник на Графиню?

– Ой, Риточка, – спохватился Глеб Иннокентьевич, – думаю, вам с Графиней надо прогуляться.

Рита вытянула из джинсов ремешок и сделала удавку. Просунув руку в клетку, она радостно закричала:

– Глеб Иннокентьевич, а вы балагур,– грозя пальчиком пенсионеру, Рита ощупывала канарейку. Что-то упругое елозило по ладони.– Вас обманули, это не Графиня.– удивлённое лицо старика покрылось пятнами.– Это Графин!

– Это всё она,– побледнев, дед схватился за кожаную штору и стал оседать на пол,– оттуда надо мной смеётся.

***
Когда в адвокатскую контору на Таганке вошла дама в песцовой шубе, держа на поводке канарейку, Андрей Николаич расцвел широкой улыбкой.

– Ритуля, дорогая. На Проспекте Мира божий одуванчик хочет прогулять своего питомца.

– Двухкомнатного?

– Ну что ты, пентхауза!

Автор:  дмитрий липатов [ Чт ноя 02, 2017 16:09 ]
Заголовок сообщения:  Re: Лит жабы на конкурсные рассказы от Дмитрия Липатова и К

№51 "Бетонный берег"


Сом

Я смотрёл в её зелёные, как этот пруд глаза и рассказывал давнюю историю. Она внимательно слушала.

На окраине Проскурова за зеленой стеной камыша разлился огромный зацветший пруд. Каждое утро звон колокольчиков заставлял всю живность пруда замирать. Прятались в зарослях нырки, с шумом поднималась утка, таилась на дне хищная рыба. Лишь только малёк, тыкаясь в ноги бурёнок вёл себя безрассудно. Подняв полы рваного серого кафтана, пастух Андрейка вошёл в воду вслед за стадом коров. Илистое дно щекотало сбитые в кровь босые ноги...

– Я слышала эту историю,– Поля улыбалась. Всё её тело дышало красотой и свободой,– у одной из коров сом сцеживал молоко.

Полина вытянула губы, изображая рыбу, и под мой хохот принялась причмокивать, словно высасывая из вымени молоко.

Сквозь светлое ситцевое платье я видел очертание пышных форм. Толстая коса игриво болталась вдоль спины. Горели румянцем щеки. Мы целый месяц встречались с ней на заброшенных мостках, спрятанных в камыше от посторонних глаз. Нас могли увидеть только рыбаки. На сгнившие доски и жерди я настелил потрёпанную половицу, тайком выпрошенную у кухарки Зинаиды.

Взгляд Полины делал меня податливым словно воск. Чтобы увидеться в очередной раз с близким сердцу человеком, мне приходилось отлынивать от уроков музыки. Я отпрашивался у преподавателя и бежал на наше место, не зная, куда деть скрипку. Потрёпанный временем футляр наслаждался девушкой вместе со мной.

Эту историю я подслушал у сыновей кучера Василия и Романа. Когда дело в рассказе доходило до засасывания сомом вымени, с криком «Я и есть тот сом» один из братьев хватал кухаркину дочь за сосок. Та визжала на весь двор и полдня гонялась с веником за обидчиком ругая того на чём свет стоит.
Я не мог позволить себе проделать подобное, перед глазами сразу возникали лицо маменьки с глазами полными ужаса и презрительный взгляд сестры Изольды, которая сама была мною замечена за поеданием козюлек.

– Прости, что я перебила тебя,– она говорила тихо с придыханием. Всё её состояние было переполнено чувством бессилия, слова давались с трудом.– Маминька с папинькой уехали к родне, будут только завтра.

Увидев, что я нынче без скрипки, она протянула ко мне руки, будто что-то предлагая. Я догадался, это была обычная детская игра. Движения её тела были настолько непринуждённы, что я, не задумываясь, подхватил затею. Я взял из её рук невидимый инструмент зафиксировал подбородком и заиграл, вложив в движения смычка всю страсть к Поле.
Мы играли дуэтом.

Поля смеялась, когда наши руки соприкасались. В какой-то момент её губы были так близко, что я решился поцеловать их. Мягкая чувственная плоть, таяла на моих губах словно шоколад. Вкусив горячие уста, грудь моя пылала жаром. Мне казалось, что сердце от прилива крови принялось разрастаться и заполонило собой грудную клетку. Дышать было невозможно.

Я боялся открыть глаза: в моих объятиях дрожало желанное тело. Запах духов на долю секунды смутил терпкостью. Наверное, матушкины, подумал я. Голова отключилась, руки коснулись изгибов спины и опустились ниже. Она что-то шептала, дотрагиваясь язычком до мой шеи. Я не мог себя остановить. Пальцы провалились в мягкие ягодицы.

– Скажи,– грудь её вздымалась,– а сом мог незаметно припасть к моим…,– она запрокинула голову, показывая своим видом страсть ко мне. Я ощущал твёрдые комочки под тонкой материей, неуклюжими движениями наслюнявил их через платье.

– Не надо, домашние заметят,– вытерев ладонью слюни, она ловким движением сняла платье. Я зажмурился…

***
В прошлом году, на моё пятнадцатилетие отец возил меня в Киев. Блеск Киево-Печорской лавры затмил маленький магазинчик на Крещатике. В красивых витринах, отделанных золотом висели фотографии голых женщин. На меня шикнула старушка, когда увидела моё вытянутое лицо. Сплюнув рядом, старуха возмутилась: «Срамота какая! А ещё гимназист!».

Форму нашей городской гимназии заставила надеть мать, мне же было жарко и неудобно ходить по настоящему городу, где по улицам не бегали куры и свиньи. Между аккуратно уложенными булыжниками мостовой зеленела трава. Белые женские шляпки, ажурные зонты, опрятные извозчики в синих жилетках: отец пробыл в магазине несколько минут, вышел довольный, держа в руке небольшой пакет с нарисованным женским профилем – визитной карточкой заведения.

После поездки во мне что-то изменилось. Теперь при виде потных разводов на платьях прислуг меня бросало в жар, женские телеса сводили с ума. Я часто бродил среди постиранного белья, подставляя лицо нежной хрустящей от чистоты ткани, вдыхая взрослый запретный аромат. Домашние надо мной подсмеивались, лишь только родственница соседа помещика Измайлова, Настя – девушка лет двадцати смотрела с интересом. Всякий раз, видя меня, поправляла платок и дёргала плечами.

Васька подмигивал мне, советуя:

– Надо девку оприходовать,– ухмыляясь в чуть проступившие усы, говорил он,– сам не сможешь, Ромку попроси.

С Полиной я познакомился в парикмахерской на Ямской. Худой высокий еврей стриг её младшего братика. На кресло для взрослых примостили скамеечку. Малыш улыбался и показывал мне язык. До сих пор с замиранием сердца вспоминается хруст волос под острыми лезвиями ножниц.

Я представился. Полина мать почтительно повела головой. В изящных руках она держала дорогой ридикюль. Полы белой шляпы закрывали лицо, нарядное зеленое платье было украшено ярко красными бантами. Шпиц, привязанный у дверей, увидев меня, тявкал без умолку.

– Успокойся Молли,– мать произнесла это так, будто разговаривала с ребёнком,– Сергей Иванович сосед моей крестницы.

Мы жили в помещичьей усадьбе на краю города, они - в большой розовой квартире в центре.

Я воспринимал её очарование не задумываясь, как нечто божественное, наслаждаясь им душевно и физически, воспринимая каждую частицу тела, как дар, свалившийся мне случайно на голову.

***
– Володенька,– она сильно вцепилась в моё плечо, кожа горела от острых ногтей,– возьми меня.

Я облизывал её белое парное тело, не понимая что происходит. Руки сжимали большие мягкие груди. Розовые пятаки сосков плыли в глазах воздушными шарами. Моё лицо опускалось всё ниже, пока аромат возбуждённой женской плоти не выдавил из меня стон наслаждения.

Где-то на задворках мозга крутилось имя Володя, но я никак не мог присоединить его к происходящему. Всё блаженство, распирающее моё тело, не умещалось в набухающем каждую секунду штыре. Брюки еле сдерживали порыв страсти. Как поступить далее, не могли подсказать даже отцовские фотокарточки, с нагими женщинами. Я закрыл глаза и понадеялся на опыт Поли и мужской инстинкт. Галопом пробежали советы Васьки, но конскую половую жизнь я пока ещё отличал от человеческой.

С хрустом оторванных пуговиц с плеч сползла моя новая рубашка. Поленька с силой прижалась ко мне и от избытка чувств закатила глаза. Пальчики Полины так бойко играли у себя между ног, что мне право стало как-то не по себе. И вдруг я отчётливо осознал, что нахожусь у воды. Влажный запах цветущего пруда, кваканье лягушек, шум камыша: мозг пронзила странная мысль «Я ведь не Володя».

Рушился построенный мной карточный домик. Девичья любовь предназначалась кому-то другому. Вонь протухшей заводи вызвала тошноту, скрип трухлявых досок напомнил уроки музыки. Я попытался встать и оступился, забыв, что кругом вода. В туже секунду на меня упала Полина, больно ударив лбом по затылку. Казалось, что при этом я слышал не её страстный стон, а утробный голос зверя.

Всё поплыло, в прямом и переносном смысле слова. Водоросли – жёлтыми кругами, в блеске открытой консервной банки – тельца испуганных мальков. После мягких ягодиц подруги ил на дне показался невесомым. Донная муть застилала глаза, руки судорожно шарили вокруг, натыкаясь на ростки камыша.
Меня всё сильнее прижимало ко дну, казалось на спине не Полина а отцовский битюг Атаман. Перед глазами стояла свежевырытая бабушкина могила, в ушах – звон гвоздей в крышке гроба: меня стошнило. Желчь полезла через нос. Ещё пара секунд и захлебнусь не водой так своей же блевотиной.

Внезапно руки нащупали толстые скользкие верёвки. Я не ожидал от себя такой прыти. Из последних сил я потянул верёвки на себя…

– Слава тебе Господи, мальчишка жив,– старик в мокрой рубахе смотрел на полицейского урядника чуть не плача,– помещика Ильи Алексаныча сынок – гимназист.

– А девка? – страж порядка высматривал что-то на платье.

– Не нашёл, можа, течением утащило?

– Какие течения в нашем пруду, дурень? – пропитое лицо урядника скривилось в злой усмешке.– Только революционные.

– Отойдите, граждане,– расталкивая на берегу толпу зевак, к мосткам пробирались два городовых.

– А что это у него в руках, верёвки? – урядник понюхал платье, крякнул и щелчком сбил с кителя прилипший листик.

– Сомьи усы,– ответил рыбак.

Автор:  дмитрий липатов [ Вт ноя 07, 2017 10:26 ]
Заголовок сообщения:  Re: Лит жабы на конкурсные рассказы от Дмитрия Липатова и К

Вне-10. Рассвет


Игрушка

Дорога бежит навстречу коридором, светит свет, всхлипывая ветром, шуршит асфальт. На лобовое стекло вдруг наплывает морда крокодила Гены – такая, какую я помню и люблю: хитрый прищур глаз, зелёная вытянутая хавко-дробилка, дурацкая шапочка еле держится на высоком лбу, в левом ухе старухина серьга с бабочкой, в его белых, ровных, чудесных клыках – курительная трубка. Или кусок кабеля. Или Бабеля. Или отвертка. А может, это дворник злой.

Не могу слышать это его «Ы!». Вечно набьёт пасть и пытается спеть свою любимую песню про «Голубой вагон».

Резкий звук автомобильного сигнала выдернул меня из сна. Визг тормозов.

– Не спи, ушастый.

Сначала Гена отвесил мне леща и уже потом – дрожь в коленях. Я самым бессовестным образом уснул за рулем, и, слава Богу, засыпая, зацепился ушами за педали. Ногами до педалей не достаю, Гена откусил - вот этой самой полной скептицизма башкой, с острыми зубами и огромной пастью.

Что-то горячее ударило в сердце, как мокрая тряпка, скрутило душу, и я не выдержал – высморкался.

Сидел в машине, обнимал Баранку, и вспоминал, как она смотрела на меня в то утро, когда я, зевая после бессонной ночи сбора металлолома, пытался понять: почему во всем доме нет воды?

– Вы же с Геной все трубы порезали! – Баранка тёрлась о мои плюшевые ладони, поскрипывая засаленной кожаной накидкой.

Генке всё нипочём шастает в одних трусах, а вокруг дети! В смысле я и Баранка.
А потом, помню, крик за стеной – кричала соседка, Вика, визжала поросячьим визгом: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам!», будто ее пороли с утра пораньше, и это было странно – сосед, Жираф Палыч, свою меньшую не то, что копытом не трогал – Пылинке на нее сесть не давал. Сам ездил.

А потом я в первый раз услышал это страшное, тупое «Ы?» Я к Генке, он сидит на лавке, глаза пустые, как кастрюли в холодильнике а в лапах гармонь. Обнял его за зелёную волосатую спину и шепчу на ухо:

– Прилетит, брат, волшебник…

А он за своё: «Ы-ы-ы ы-ы-ы-ы». Затем забился в угол, хвост дрожит, как отбойный молоток, глаза перепуганные, гармонь интимно плачет розовыми мехами.

У меня два зуба застучали. С Генкой больше не сохранишь. А он шлёп-шлёп по линолеуму, осторожно так, на кухню; я за ним. Вижу – стакан из пиджака достал и шасть на антресоли.

Вот где у него заначка!

– Ын-н-на,– сивушный запах паленой водки перемешался с ароматом крокодильего пота.

– Я – не Инна. Я – Чебурашка!

Он за своё: – Ы-ы-ы-нна.

За стеной не унимаются: – А вода по асфальту рекой…

Берёт меня за ухо макает в раковину, облизывает, снова макает …стакан на пол - бряк, водка разлилась. Он хвостом запрудил, мама мия, духан на кухне аж соседи в истерике забились. Лег на пол и слизывает, меня макает и с меня слизывает.

– Ы-ы-н-н-на,– и смотрит бешено. Квадратики на коже лосниться начали. Кончик хвоста к выключателю потянулся. Лапы тремором танец с саблями отбивают.
Чувствую, водка потеплела, глянул на свои откусанные ноги, а по ним желтый ручеёк журчит. Куда деваться, у меня ж мочевой пузырь не резиновый а из синего велюра.

И, похоже, Геночке моему на это наплевать.

И тогда я понял – я для него просто игрушка!

Страница 2 из 2 Часовой пояс: UTC + 3 часа
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
http://www.phpbb.com/