Site Logo

Полки книжного червя

 
Текущее время: Чт мар 28, 2024 23:02

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 111 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5, 6  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Ср ноя 06, 2013 19:46 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Итак. Тема нового конкурса - ПОДПОЛЬЕ. Понимайте, как хотите. Героические подпольщики, крысы в подвале (что, с какой-то точки зрения, то же самое brush ), криминальные элементы или нечисть в погребе. Или еще что-нибудь.
Конкурс посвящается нашему Великому Кормчему Мао, написавшему на 7 Небе свой день рождения 7 ноября 1917 года. music1 Изображение
(Может, он не Великий Кормчий, а Призрак Коммунизма?.. )
Соответственно, от Хунвейбина ожидается "Цыганочка" с выходом. Можно па-де-де ;)

Конкурс будет проводиться на ДВУХ форумах одновременно: здесь и на 7 Небе http://7-sky.gip-gip.com/ Ведущие - я и Каса. Это НЕ дуэль, просто... джем-сейшен :) Поэтому неважно, кому вы пришлете рассказ и голосование. Рассказы будут выложены на обоих форумах, подсчет голосов общий. Обсуждать тоже можно будет и там, и тут. Но хорошо бы обсуждающим самостоятельно копировать свои отзывы brush

1.Срок подачи - ДО 6 ДЕКАБРЯ.Разрешается присылать по 2 рассказа от автора.
2. Размер - максимальный объем 30 тыс. знаков (с пробелами). Минимальный - 10 тыс. знаков. Допускается плюс-минус 10% от общего объема. Рассказы, намного выходящие за эти границы, принимаются вне конкурса.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com (адрес Касы можно будет посмотреть на 7 Небе) и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Просьба также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений без согласования с автором обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Чт ноя 07, 2013 11:02 
Не в сети
Леди
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн сен 21, 2009 22:25
Сообщений: 3881
вот второй адрес, куда можно отправлять рассказы: konkurs_nebo@ukr.net
Вношу такое предложение: если автор хочет, чтобы его рассказ вычитали и слегка поправили, шлите Ирине, на irinapev@gmail.com . Кому правка не нужна в принципе - отправляйте мне, на konkurs_nebo@ukr.net .
Всем спасибо за внимание, желаю вдохновения и победы!

_________________
- Что может быть хуже пятницы тринадцатого?
- Понедельник!
- Тринадцатого?
- Любой!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Чт ноя 07, 2013 17:17 
Не в сети
Скромный гений
Скромный гений
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Чт авг 09, 2012 21:08
Сообщений: 2944
Откуда: Санкт-Петербург
Сейчас вывешу рекламу на Фантастах, но учтите если оттуда кто-то и придет, то разгоряченный осенним конкурсом mosking

_________________
Травма мозга была нанесена чем-то тяжелым и тупым. Предположительно вопросом.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Чт ноя 07, 2013 17:26 
Не в сети
Книжный червь
Книжный червь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Ср июн 27, 2012 15:54
Сообщений: 6873
Откуда: Россия
То есть, еще более неадекватные, чем всегда.

_________________
После реинкарнации я стал совсем другим человеком.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Чт ноя 07, 2013 21:17 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Алиса, спасибо :)

Тигрица, придет - будет здесь. Чем больше народу, тем веселее :) А ежели окажется слишком неадекватный, то на то есть модеры, в моем с Тау лице, и примкнувшая к нам Каса dirol Всегда можно вежливо объяснить, что тут не Рваная грелка.
А если не поможет, то и не очень вежливо... brush

Только, плиз, давайте обсуждать не тут, а в общей обсужданческой теме.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Чт дек 05, 2013 21:57 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Срок приема продлен до 13-го.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:16 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№1

Вечность - штука длинная


День второй.

Патрик проснулся, как ему показалось, оттого, что его кто-то позвал. Приподнявшись на койке, огляделся, но маленькая каюта была пуста, и некоторое время он думал, а не заснуть ли снова, но итоге всё же решил вставать. Сон не принёс отдыха - очень уж сумбурные образы возникали в уставшем разуме; так что лучше было, наверное, проветриться.
Вздохнув, Патрик встал и, накинув куртку, вышел в коридор. Пусто. Похоже, остальные ещё спят, да и не мудрено в четыре утра. Интересно, что там в пассажирском секторе? Хотя нет, туда сейчас лучше не ходить. Для собственного спокойствия.
Кто там сейчас вахтенный? Патрик поднялся на мостик и обнаружил хмуро уставившегося в стену Кристофа, неподвижно сидящего в густых клубах табачного дыма.
- Курить, между прочим, вредно. Ты в курсе? – Патрик распахнул иллюминатор, позволяя холодному воздуху ворваться в рубку.
- Слышал где-то, – буркнул в ответ Кристоф.
- Как наши дела?
- Наши дела хреновы, – Кристоф длинно и цветисто выругался по-испански. – Согласно этой долбаной карте, наше прославленное корыто сейчас уверенно бороздит морские просторы где-то в горах Абхазии. Лихо звучит?
- Лихо. GPS так и не работает?
- Нет. Связь тоже. Никакая, – неожиданно Кристоф яростно ударил кулаком по столу – Понимаешь, никакая! Даже мобильники. Я ведь и по пассажирским каютам ходил, но и там никто никуда не может позвонить. Как в наше-то время такое возможно? Сергей всю ночь в радиорубке сидит, красный, как вареный рак, а толку ноль. Шум или нет сети.
- Кэп всё ещё спит?
- Да. Решил не будить. Всего часа три назад лёг.
Замолчали. Патрик поёжился от промозглого воздуха, шедшего из иллюминатора. Ну и холодрыга. И это называется - Чёрное море в июле. Хотя что это за море - вопрос теперь спорный, на Чёрное оно сейчас походило очень слабо. Скорее, на Белое.
Круизный пароход «Гаяна», на котором Патрик уже третий год ходил в качестве старпома, вышел из порта Варна без происшествий и в обычной весёлой атмосфере начала круиза. Стандартный рейс - пятьдесят три пассажира развлекаются и получают всяческие удовольствия, а команда вкалывает, как проклятая, но этого никто не видит. Всё как всегда. Уже через три дня они должны были войти в Батуми и пить пиво в портовом кабаке. Но не вошли.
Сначала просто удивились. Удивляться было чему: берега просто не было. Ни в рассчитанное время, ни через два часа, ни к вечеру. Капитан и Кристоф, служивший на судне штурманом, не отходили от карты и буквально рвали на себе волосы. Ну не могли они сбиться с курса, никак не могли. А даже если и сбились - ну на сколько? Хоть в какую-то часть грузинского берега они, в конце концов, обязаны уткнуться; в конце концов, Чёрное море - это не Тихий океан, заблудиться тут ещё постараться нужно. Но всё сходилось, курс был верным, а берега всё равно не было. Не работала и спутниковая навигация. Даже когда темнело, проклятые тучи закрывали звёзды, а ведь отчаявшийся Кристоф был готов вести корабль даже по ним.
Другим странным делом оказалась погода. Чёрное море в июле - не самое холодное море в мире, скорее, наоборот; но сейчас почему-то стало очень холодно. С неба давили низкие тёмные тучи, а ледяной ветер создавал впечатление скорее северной Атлантики, чем тёплого «Понта Эвксинского».
В итоге, когда совсем стемнело, Патрик отправился спать - он всю прошлую ночь простоял на вахте и за день вымотался окончательно, - а капитан с Кристофом остались потеть над картой, допивая очередной литр кофе.
- Иди отдохни. Я тут побуду. А то ты на чёрта похож.
Кристоф кивнул и, поднявшись, вышел. Патрик его понимал. Заблудиться в Чёрном море - это позор для штурмана с таким опытом, как у Кристофа, так что понять чувства каталонца можно было без слов. Патрик проверил курс и, открыв другую дверь, вышел на техническую палубу. Холодный ветер тут же рванул куртку, попытался пробраться внутрь, отобрать тепло. Ругнувшись, Патрик застегнулся.
Опёршись о перила, он закурил и стал смотреть на море. Раньше Патрик любил смотреть на море, но теперешнее, тёмное и холодное, вызывало лишь страх и желание поскорее ощутить землю под ногами. Задумавшись, он не сразу понял, что его зовут, и только когда кто-то дёрнул его за рукав, старпом обратил внимание на подошедшего. И наткнулся на полный страха взгляд Вацлава.
- Тебе чего?
- Т-там. Сергей.
- Что?
- Мёртвый.
- Что?!
- Мёртвый.
Патрик всё ещё непонимающе смотрел на матроса, и тот рявкнул:
- Говорю же, мёртвый! Я его нашёл. Заглянул за какой-то ерундой, а там… Все уже в радиорубке. Капитан тебя зовёт.
- Я вахтенный. Кто следить будет?
- Я останусь. Если что, позову. Я туда идти не хочу. Мертвяков боюсь, - судя по выражению лица, Вацлав был действительно здорово напуган.
У входа в радиорубку собрались все, кого можно было назвать «руководящим составом». Патрик протолкался внутрь и обнаружил Виктора, судового врача, склонившегося над лежащим на полу телом радиста, шея которого была вывернута под каким-то совсем уж неправильным углом. Капитан, Анатоль Маркевич, стоял рядом; судя по покрасневшим глазам и помятой физиономии, отдохнуть ему так и не удалось.
- Кто на вахте? – тут же спросил капитан, увидев Патрика.
- Вацлав.
- Кристоф, пойди смени, – приказал кэп штурману, подпирающему стену (он, похоже, так и пошёл спать). – А то паренёк молодой. Нам ещё на скалы наскочить не хватало, ко всем прелестям этого рейса.
Кристоф кивнул и вышел. Виктор выпрямился и покачал головой.
- Что? – Патрик и капитан вопросительно смотрели на него.
- Задушен. Похоже, руками. Скорее всего, шейные позвонки сломаны. А на горле следы пальцев.
Капитан выругался.
- Его нужно поместить куда-нибудь в холодное место. Иначе разложение начнётся уже за сутки.
- Морга на корабле как-то не предусмотрели.
- Может, на палубу? – предложил Патрик. – Там такая холодина, как раз то, что нужно.
- А пассажиры?
- На техническую. Там никого нет.
- Хорошо, тащите.

День третий.

- А я говорю, все мы под подозрением, – старший механик Михаил Радуевский навалился массивным телом на стол и рубанул ладонью воздух.
- Ты на кого намекаешь? – сразу напрягся Вацлав.
- Ты ведь его нашёл. Значит, вполне мог.
- Слушай, ты…
- Расслабься, Вацлав, – поморщился Кристоф. – И ты, Миша, остынь. Это не английский детектив. Понятно, что кто-то его убил, но у нас ещё полсотни пассажиров, и играть в Шерлока Холмса я не собираюсь. Пускай этим полиция занимается, когда в порт придём.
- А ты что-то подозрительно спокоен, – сощурился Вацлав.
- А я всегда подозрительно спокоен, – невозмутимо ответил Кристоф. – Я даже родился подозрительно спокойным.
- Да ну? А может, это ты…
- А ну, закончили! – рыкнул молчавший до этого капитан, разом оборвав спор. – Кристоф прав. Мы не полиция, и на судне Эркюля Пуаро не наблюдается. Придём в порт, будет расследование.
Все замолчали.
- Кстати насчёт порта, – наконец заговорил Патрик. – Судя по карте, мы уже где-то на территории Грузии. И где этот порт?
Ответа не последовало.
- Кстати насчёт обеда, – Вацлав поднялся. – Где бы мы там ни находились, а я жрать хочу. Где там наш гений французской кухни? Пойду я его потороплю.
- Ну вот, один подозрительно спокоен, другой подозрительно голоден... – пробурчал сидевший тут же Виктор.
Вацлав, не ответив, вышел. Оставшиеся некоторое время сидели молча. Просто непонятно было, что говорить. Но потом на палубе кто-то пронзительно закричал, и говорить стало не нужно.
- Да что ещё такое?
Словно в ответ, снаружи раздался забористый мат, и в распахнувшуюся дверь буквально ввалился человек. Очень знакомый человек. Тот самый, который ещё вчера лежал с вывернутой шеей, и которого увидеть здесь не ожидал никто. Все застыли.
- Да что происходит?! – радист Сергей Колокольцев обвел присутствующих злым взглядом. – Выхожу на палубу, а там Вацлав. Я ему - привет, а он орёт и убегает. Опять пьяный, что ли?
Молчание можно было ножом резать, а Сергей просто стоял и недоумённо переводил взгляд с одного побелевшего лица на другое.
- Э-э-э... – первым подал голос Кристоф. – Ты вообще как себя чувствуешь?
Конечно, глупый вопрос только что воскресшему мертвецу - но что тут ещё спросишь?
- Что?
- Ну-у-у... – Кристоф беспомощно обвёл глазами остальных. – Как себя чувствуешь, говорю?
- Я хорошо себя чувствую. А вот вы, похоже, не очень. Я уже охренел в радиорубке, а тут ещё вы со странными рожами. Что происходит?
- Да уж, – молчавший до сих пор Патрик покачал головой. – Что происходит. Док, осмотри его.
- Осмотри? – Сергей уставился на старпома. – Зачем меня осматривать?
- Вчера тебе было нехорошо. И ты… ну, скажем, отключился. Ты что-нибудь помнишь? Что вообще последнее ты помнишь?
- Да что за бред! – Сергей снова выругался. – Я пару часов назад прилёг отдохнуть. Ну, заснул ненадолго.
- Осмотри его, Виктор, – негромко произнёс капитан. – Это приказ.
Притихший Сергей что-то пробурчал, но спорить явно не решился.
- Пошли, подышим, – Кристоф первый шагнул из каюты, и за ним потянулись остальные.
На Сергея косились с опаской. Патрик и сам ощущал некий суеверный страх, когда смотрел на недоумевающего радиста. Холод снаружи стеганул по щекам, и стало немного легче, и потому никто первое время не обратил внимания на нечто, лежащее на палубе в нескольких метрах от них.
Тучи так и не разошлись, и, несмотря на то, что только перевалило за полдень, всё вокруг казалось каким-то тускло-серым.
- Что за… - Кристоф первым заметил и бросился к тому, что, как оказалось, было совсем рядом.
На палубе лежал Вацлав, и вокруг головы его растекалась тёмно-красная лужа.

День пятый.

Дневник старшего помощника на судне «Гаяна» Патрика Леммана. Восемнадцатое июля, девять утра по корабельным часам.

«Я начал вести этот дневник только сегодня, и это самая первая запись. Для чего я это пишу настолько подробно? Для того, чтобы потом прочесть, если вдруг со мной произойдёт то же, что и с другими, и чтобы вспомнить себя, если это буду уже не я. Вчера вернулся Вацлав. Так же, как и Сергей, он просто ввалился в кают-компанию. Доктор говорит, что оба «воскресших» вполне здоровы, на месте повреждений нет даже мельчайших следов, в ведь Вацлава мы осматривали все. У него голова была разбита о ступеньку трапа. Предположений насчёт всего происходящего, конечно, масса, но толку от них никакого. Берега по-прежнему нет.
К вечеру того же дня, что мы нашли Вацлава, произошла драка в пассажирской части корабля, и на руках у нас оказался ещё один труп. Причины драки объяснить никто из присутствующих толком не смог, но я думаю, что у пассажиров просто сдают нервы и дальше будет ещё хуже.
Убийцу мы заперли в каюте, но сегодня утром были вынуждены отпустить, ибо «убитый» расхаживает по кораблю, не понимая, отчего на него смотрят с таким ужасом.»

Шум в коридоре всё усиливался, и Парик встал из-за столика, на котором лежала только потрёпанная старая тетрадь, и выглянул в коридор. Пусто; но где-то явно кричали и кричали громко. Двигаясь на звук, он прошёл несколько коридоров. Как оказалось, народ собрался в зале ресторана. Явилась туда, наверное, половина всех пассажиров судна. Стоявший перед ними капитан что-то громко говорил, а радист, сгорбившийся на стуле неподалёку, только равномерно покачивал головой, уставившись в стол.
- В конце концов, мне это надоело! – кричал лысоватый здоровяк, размахивая руками. – Что происходит?! Я заплатил деньги вашей компании и требую ответа!
- У меня нет ответов! Нет! – Патрик видел, что кэп сдал ещё сильнее и явно на пределе.
- Нет?! - здоровяк замер. - Но вы же капитан.
- И что? Отстраните меня от командования, потому что я не знаю, что происходит? А дальше?
- Но... – произнесла одна из женщин мелодичным контральто. – Но что же такое....
- Берега нет. Нет берега, понимаете? – Патрик видел, что кэп начинает совсем звереть. – Где я вам его возьму? На карте он есть, а здесь нет!
- Я не могу никуда дозвониться! – визгнул здоровяк.
- Никто не может.
Больше Патрик прислушиваться не стал, а лишь устало опёрся на стену и прикрыл глаза. И действительно, что тут можно поделать. Нет берега, мать его. Просто нет. А должен быть. Но его нет.
Занятый мыслями, он пропустил момент, когда крики усилились, и когда вновь обратил внимание на людей, в руке здоровяка уже был пистолет, а лицо мужчины было совершенно невменяемым.
Патрику показалось, что стрелять ублюдок начал не сразу, но в реальности прошло не более пары секунд; бабахнуло несколько, раз и люди бросились по коридору мимо стоявшего у стены старпома, не обращая на того внимания. Куда они бежали, Патрик не понимал, да и не думал. Он лишь видел капитана, с расплывающимися на кителе красными пятнами, и лежащего рядом с ним радиста с залитым кровью лицом.

День седьмой.

Дневник старшего помощника на судне «Гаяна» Патрика Леммана. Двадцатое июля, примерно полдень.

«Земли по-прежнему не видно. Точное время записи указать не могу, потому что разбил часы, а батарея в телефоне сдохла ещё вчера. Двигатели корабля пока работают, но сколько это будет продолжаться, неизвестно. Механика я не видел уже пару дней. Связи так и нет, но сегодня утром был найден повешенным наш радист. Вернее, повесившимся. Он, можно сказать, «рекордсмен», потому как это его третья смерть. Думаю, завтра он вернётся. Ещё вчера нашли шесть трупов, в основном пассажиры. Причины произошедшего никто выяснять не стал. Также вчера обнаружили нашего врача с перерезанными венами. Несколько минут назад я видел его бегущим по коридору, но окликать не стал. Все теперь стараются избегать общения. Капитан уже почти сутки не выходит из своей каюты. Утром несколько пассажиров.ю угрожая ножами, захватили одну из спасательных шлюпок и отчалили от корабля. Команда особо не сопротивлялась. Я тоже стараюсь не выходить из каюты. Что будет дальше, не знаю».

Патрик отложил ручку, посидел некоторое время, закрыв глаза, и вышел в коридор. Пока он поднимался на палубу, старпом вдруг ощутил, насколько чужими стали знакомые до тошноты стены и переборки. Где-то опять кричали - или даже, скорее, завывали, но Патрик не обратил внимания. У выхода от него шарахнулся какой-то человек, и единственное, что Патрик заметил, - это белую рубашку незнакомца и разодранный пиджак, покрытый тёмно-красными пятнами.
Интересно, - он даже усмехнулся, выходя на прогулочную палубу, - кто ещё нормален? Да и нормален ли он сам?
У фальшборта лежало тело. Лежало лицом вниз, и Патрик не стал его переворачивать. Какая разница? Старпом поёжился от холода, подошёл к краю, некоторое время смотрел вниз, на тёмные волны, и, перегнувшись через фальшборт, упал в воду.

День девятый.

Дневник старшего помощника на судне «Гаяна» Патрика Леммана. Двадцать второе июля, примерно полдень.

Я вернулся. Ничего не помню с тех пор, как стоял на палубе. Очнулся сидящим в своей каюте. Берега нет. Двигатели корабля остановились, как сказал Кристоф, ещё вчера. Я не признался ему про свою попытку. Все ушедшие на шлюпке снова на корабле, но шлюпки нет. Думаю, что они утонули.
Пока меня не было, под руководством капитана и врача провели «эксперимент». У одного из трупов дежурили непрерывно. Чтобы увидеть сам момент воскрешения. Толку нет. Дежурные утверждают, что вообще не помнят момента, когда тело исчезло. Словно пустота. В данный момент «тело» разгуливает по кораблю. Я прикинул: на корабле шестьдесят пять человек. Интересно, кто ещё адекватен? Я точно уверен в Кристофе и в себе. Возможно, ещё наш доктор сохранил рассудок. Капитан после «эксперимента» снова не выходит из своей каюты. Честно говоря, не знаю, что ещё писать и стоит ли вообще вести дальше эти записи. Хотя, возможно, мы всё-таки куда-то попадём, и нас найдут. Корабль, полный безумцев. По коридорам теперь лучше не ходить. Крики слышны почти непрерывно. Кристоф говорил, что следует готовиться к людоедству. Странно, что безумие охватило всех так быстро. Или на нас действительно что-то влияет, или это просто давление сложившейся ситуации. Я не знаю. Примерно пару часов назад, недалеко от моей каюты, убили мальчишку лет двенадцати. Я не успел заметить, кто, хотя какая разница. Оттащил тело подальше, хотя и это было явно лишним. Завтра этого тела всё равно не будет, а пацан, возможно, и сам будет кого-нибудь убивать. Главный вопрос - «что происходит» - уже не висит в голове. Всё равно ответа нет. Только догадки, а какая польза от догадок? В моём шкафчике еще остались консервы на пару дней. Вчера ночью ходил на продуктовый склад и кухню ресторана. Там ничего нет. Камбуз давно разгромлен. Интересно, что будет, если умереть от голода. Вернёшься сытым или нет?

День тринадцатый.

Дневник старшего помощника на судне «Гаяна» Патрика Леммана. Двадцать шестое июля, время неизвестно.

«Сегодня окончательно вырубились генераторы, и электричества на корабле больше нет. Консервы закончились. Что будет дальше, я не знаю. Возможно, Кристоф прав, и мы начнём поедать друг друга, благо «ресурс» нашем случае возобновляемый.»

Он остановился, задумчиво вертя в пальцах карандаш. Писать больше не хотелось. Ничего. Наоборот, очень хотелось свежего воздуха, даже ветра, и Патрик, впервые за несколько дней, каким-то бодрым и даже пружинистым шагом двинулся в сторону техпалубы. Как оказалось, свежего воздуха захотел не только он.
Около десятка шезлонгов, явно принесённых с прогулочной палубы, были расставлены прямо у борта, и почти все они были заняты.
- А вот и Патрик, – в одном из шезлонгов развалился Кристоф.
Рядом сидел Виктор; врач, похоже, спал.
- Тоже решил прогуляться? Садись, не стесняйся.
- Что у вас тут за сиеста?
- Отдыхаем, – Виктор открыл глаза и протянул Патрику бутылку с чем-то прозрачным.
Патрик сел на свободный шезлонг, отхлебнул и закашлялся.
- Развёл последний спирт, оставшийся в лазарете, – Виктор вздохнул. – Последний.
- И по какому случаю гуляем?
- Да так, – Кристоф пожал плечами. – Просто. Понимаешь, я вот что подумал. Чего боится человек больше всего? Что сводит его с ума вернее всего? Страх смерти. А теперь переложи это на нашу ситуацию.
- Нам жрать нечего, вот какая у нас ситуация.
- Значит, придётся жрать друг друга. Бросать жребий, ну или очередь установить. Сегодня кушаем Петю, его очередь. А завтра Петя будет кушать Васю, – Кристоф захихикал.
- Довольно мерзко звучит.
- Ну, так правда жизни ведь. Любая правда жизни звучит довольно мерзко. Тут вопрос, как скоро все на корабле осознают, что страх больше не актуален.
- Корабль, набитый бессмертными психами, которые жрут друг друга в порядке очерёдности. Вот ведь бредовая ситуация, – Патрик отобрал у врача бутылку и сделал прямо-таки богатырский глоток.
- Да ладно, вспомни, как загадочно всё начиналось. Таинственное убийство. Воскрешение мертвеца. Затем ещё одна смерть…
- Вацлав сам башкой долбанулся, – Виктор покачал головой. – Перепугался, да и выпить любитель. А радист наш…
- Что?
- Да был у него конфликт один. По поводу некой мадам. Я слышал кое-что, так что кто его придушил, скорее всего, знаю. Но какая теперь разница?
- Неважно. Атмосфера-то какая была. Мистическая, – Кристоф и сам приложился к бутылке – А в итоге что? Пшик. Даже не умер никто. Спятили только. А что за атмосфера в кучке дураков?
- В итоге мы сидим и напиваемся последней бутылкой, которая осталась на корабле. И не знаем ничего. Ни того, что вообще происходит, ни того, что делать дальше.
Патрик глотнул ещё раз. Спирта в бутылке заметно поубавилось.
- Что происходит? – Кристоф покачал головой. – Да версий навалом, выбирай любую. Я такого уже наслушался... Скажем, как тебе вариант - мы все умерли и сейчас в чистилище?
- Банально.
- Ну, тогда так - нас похитили пришельцы и проводят некий эксперимент.
- Затёрто до дыр.
- Вот ведь какой ты привередливый. А сам-то что думаешь? Есть теория?
- Теория? – Патрик на мгновение замолчал. - Ну, у меня такая вот теория. Вы в компьютерные игры играли?
- Да нет. Немного разве что, – Кристоф пожал плечами.
- Так вот, в играх иногда случается такая ситуация, когда персонаж проваливается сквозь пол куда-то вне уровня. Туда, где ничего нет. Просто ошибка программиста, и ты бац - и провалился. Или прошёл сквозь стену туда, где ничего не предусмотрено.
- И что?
- Ничего. Просто висишь там, под полом игрового мира. Можно башкой вертеть. Можно даже стрелять. Только некуда.
- А наше бессмертие?
- Похоже, в этой игре у персонажей бесконечные жизни. Тупиковая ситуация.
- И единственный выход - это перезагрузить компьютер, - Виктор ухмыльнулся и хлебнул из бутылки.
- Угу, – Патрик откинувшись на спинку шезлонга, поднял глаза к затянутому тучами небу. – Перезагрузить. Только висящий под полом персонаж этого сделать не может.
- А кто может?
- Игрок.
- Оригинально, – Кристоф хмыкнул. - А знаешь, и правда оригинально.
- Уж я бы сказал этому игроку, – неожиданно произнёс сидевший в соседнем шезлонге мужчина, кутающийся в большое светлое пальто. – Я бы ему всю морду разбил.
Замолчали. Молчание затягивалось, и Патрик вдруг почувствовал странное спокойствие. А может, это действовал спирт, кто знает.
- Так всё-таки, – наконец произнёс врач тихим голосом. – Что же дальше?
- Не знаю, – Патрик пожал плечами. – Будем сидеть тут и смотреть на горизонт. Смотреть и ждать.
- Чего ждать?
- Что там что-нибудь появится. Хоть что-нибудь.
- Думаешь, появится?
- Кто знает? – Патрик лениво ощущал, как усталость последних дней куда-то уходит. – Кто знает? Похоже, у нас впереди вечность, а вечность - штука длинная….

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:17 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№2

Подпольщик


Осторожно ступая по едва заметной в неярком свете луны тропинке, шёл человек. Роста он был выше среднего, худ, бледен и сед. Его остриженные на военный манер волосы лишь местами имели свой первоначальный чёрный цвет, а усы и ухоженная бородка были белы как снег. Из-под расстегнутого драпового пальто выглядывал не выходящий из моды последние двадцать лет чёрный френч. На левом кармане френча был приколот значок в форме восьмиконечной звезды богородицы, свидетельствовавший о принадлежности данного гражданина к правящей партии. В левой руке он нёс стандартный чемодан-дипломат, в правой – заменявший ему трость большой зонтик. Осторожно протиснувшись через дырку в заборе, он медленно побрёл вдоль путей, обходя товарный состав. Вскоре длинный ряд платформ, цистерн и иных вагонов кончился и наш герой, воровато озираясь по сторонам, побежал, торопливо перепрыгивая через рельсы. На половине пути он остановился возле большого светофора и прислонился к столбу. Приобретённая с годами стенокардия настоятельно требовала передохнуть и отдышаться. Сейчас, когда цель вылазки была так близка, задержка вызывала досаду, но сердце, будь оно трижды неладно, не справлялось с нагрузкой.
Засмотревшись на проходящий мимо состав, Аарон Веспасианович Козявкин вспомнил юность, когда он, постоянный слушатель заглушаемых тогдашним преступным режимом голосов, лишь вступал на путь борьбы за свободу. Перестройку – время надежд. Защиту Белого дома. Голод и всеобщий развал девяностых, доказавший неполноценность этой страны и её варварского народа.
Вспомнил молодость и тревожные настроения в кругах своих соратников, возникшие после прихода к власти силовиков и их первых, ещё осторожных попыток ограничить космополитические свободы.
Вспомнил Аарон и годы своей политической зрелости. Как сражался за включение Ходорковского и Pussy Riot в учебники по истории, выходя на пикеты и подписывая коллективные письма. И как яростно агитировал на всех форумах голосовать за Навального на выборах мэра Москвы, и как организовывал отлов бездомных собак, которых потом держали целыми днями в клетках перед станциями метро с табличками на клетках: "Голосуй за Навального".
Потом припомнился и страшный своей, необъяснимой с точки зрения цивилизованных научных теорий, природой экономический кризис, когда рынки развитых стран вдруг сложились как карточный домик. Многократное падение цен на нефть и вызванный этим голод из-за ограничения продовольственного импорта.
Приход к власти тирана и начало громких процессов над так называемыми вредителями и казнокрадами. Немыслимое по своей жестокости наступление на свободу. Гениальное выступление Pussy Riot, решившихся – вскоре после очередного условно-досрочного освобождения погасить привезёнными с собой в большой бочке, расписанной под хохлому, фекальными водами Вечный огонь у Кремлёвской стены, привело участниц группы на эшафот. Лицемерный режим назвал расправу над смелыми девушками инсталляцией и даже продал пятьдесят тысяч билетов желающим посмотреть на средневековую в своей ужасной стилистике экзекуцию. Получив по двадцать плетей каждая, мученицы от искусства отправились в вечную ссылку в Сибирь.
Вскоре последовала массированная кампания репрессий, в ходе которых был уничтожен цвет нации: Новодворская, Чубайс, Гельман, Ковалев, Сванидзе и даже такие мафусаилисто-неприкасаемые личности как Алексеева, Познер и вывезенный из Крыма Джемилев. Что больше всего возмущало Аарона Веспасиановича, так это демонстративный цинизм в способах казней. В прямом эфире, под радостные крики варваров из так называемой государствообразующей нации, несчастных насмерть заваливали тоннами книг, журналов, газет, CD/DVD с их публикациями. Их до смерти глушили при помощи закреплённых на них и включённых на полную мощность динамиков, через которые транслировались записи их выступлений. А казнью Чубайса новая власть вообще показала свою запредельную жестокость: его вымазали патокой, обклеили толстым слоем непонятно как сохранившихся (наверное, в подвалах кровавой гэбни) ваучеров, подожгли и запустили в последний полёт с трамплина на Воробьевых горах. Чудом спаслись только Каспаров, Дворкович, Кудрин и Фоменко с Носовским, задержавшиеся к началу кампании на кинофестивале экранизаций Донцовой и Шиловой в Лондоне, проводившемся на деньги фонда Березовского-Ходорковского, да непотопляемый Горбачев – на тот момент новый распорядитель фонда и председатель жюри фестиваля.
Ликвидировав наиболее активных истинных демократов, преступная клика на этом не остановилась и обещала в ближайшем будущем устроить всей прослойке "полный альбац". Затем настал черёд социальной базы либерально-толерантной культуры. Истребив такую нужную для любого цивилизованного общества проституцию, вконец озверевшая хунта ввела запрет на аборты и гомосексуализм. В школах началось навязывание христианских и прочих монотеистических бредней, ограничивающих свободу личности убогими десятью заповедями и другими не толерантными библейскими текстами. Телевидение начало пропагандировать дикий, несовместимый с принципами открытого цивилизованного общества патриотизм и пещерный коллективизм. Получившие значительное государственное финансирование психиатры научились менять своим пациентам объект полового влечения и гендерную принадлежность, что почти уничтожило в этой стране величайшее достижение европейской цивилизации – гей-культуру. В супермаркетах низкосортные отечественные товары стали вытеснять импортные. За счёт средств налогоплательщиков были воссозданы совершенно ненужные для дикой третьесортной страны производства, а численность населения стала расти, что естественно привело к увеличению потребления столь необходимых для более цивилизованных стран ресурсов.
В интересах собственной безопасности и карьеры Аарон примкнул к партии победителей и на всех собраниях притворялся таким же гонителем свободы, как и они, но он не смирился. Затаившись, он продолжал лелеять надежду на то, что когда-нибудь вновь настанет время, когда каждый истинно свободный человек сможет проявить свою неповторимую личность, наплевав на дурацкие ограничения заскорузлой морали и мнение всякого быдла. Иногда он совершал мелкие акции, как он сам любил мысленно их квалифицировать, "по подрыву существующего строя". Неприметный борец за свободу, он нигде не афишировал своего имени, не стремился показать всему прогрессивному человечеству на примере своего мученичества, что идея свободы в России жива, но все-таки он продолжал действовать…
Отдышавшись, пропустив три состава, Козявкин короткими перебежками двинулся к такой близкой цели. На заборах вдоль железнодорожных путей уже много лет не появлялись граффити. Давно не было здесь и самовольной рекламы. Подобравшись к большой белой стене, у которой не было скрытых камер, Аарон открыл свой «дипломат» и достал баллончик с несмываемой краской. Оглядевшись по сторонам, он нанёс на стену большой косой крест. Почему-то ему было приятно думать, что это именно крест, а не буква «Х». Отойдя от стены он, взглянув на творение своих рук, счел его более чем хорошим. Написав рядом с ним такую же по размеру букву «У» он прислушался к окружающему миру и не найдя в многообразии ночных звуков признаков скрытой угрозы закончил надпись размашистым «Й». Аккуратно убрав баллон с краской в чемоданчик, Козявкин прошел несколько сот метров вдоль путей и, протиснувшись через неприметную дырочку, оказался во дворе своего дома. Обойдя по широкой дуге припаркованные во дворе машины он, кивнув консьержке, поднялся на лифте на пятый этаж и открыл ключом старомодный механический замок своей квартиры. Скинув драповое пальто и ужасно неудобные, но импортные, а потому любимые туфли, Аарон, сев в мягкое кресло, по привычке попрыгал с канала на канал и убедился, что в проклятом тоталитарном эфире показывают исключительно обучающие и развивающие передачи, а немногие фильмы страдают ярко выраженным морализаторством. Не ужиная, он завалился спать. Утром Аарон проснулся рано и сразу начал смотреть выпуски новостей, но ни в них, ни в криминальной хронике про его акцию не было сказано ни слова. Поклевав наскоро приготовленную яичницу, Козявкин сходил в хозяйственный магазин и купил ещё три баллончика несмываемой краски.
«Ничего, вода камень точит», - думал он, убирая в стенной шкаф покупку.
«Вы не сможете замалчивать нашу борьбу вечно», - погрозил он телевизору кулаком и, приняв горсть разнообразных таблеток, отправился в парк погулять. Он сделал пару кругов по аллеям, искренне порадовался солнцу, которое нечасто выглядывало из-за туч, всё же конец октября, а потому показалось сегодня Аарону особенно ярким, потом вернулся домой. У порога квартиры его ждал участковый.
- Козявкин Аарон Веспасианович? – грозно спросил он, предъявляя своё служебное удостоверение.
- Он самый! - сохраняя показное спокойствие, ответил пенсионер и тайный борец за свободу.
- Мне приказано доставить вас к мировому!
- На каком основании?
- Не велено знать! Гражданин, пройдёмте!
В здании мирового суда было тесно, шумно и по-особому суетливо. Вверх-вниз по лестницам сновали секретари, просители и подсудимые. Пришлось прождать целых полчаса, пока закончится очередной процесс, и это время не прошло для тайного демократа безрезультатно. Он сумел унять свои чувства и привести в порядок мысли.
«Раз меня доставили к мировому, то о членстве в организации им неизвестно», - стал рассуждать Аарон. – «Если бы было известно, отправили бы прямиком в трибунал»
Облегчённо вздохнув, Козявкин продолжил размышлять. – «Полагают, наверное, что на старости лет я впал в маразм. Это будет мне только на руку».
- Заходите! – пискнула совсем ещё юная секретарь, обращаясь к Аарону.
- Объясните! Кто дал вам право? Я уважаемый человек!
- Спокойно! Спокойно!! Спокойно я вам говорю!!! – рявкнула на возмущённого пенсионера судья.
- Да объясните же, что я такого сделал, что меня так вот, ни с того ни с сего, хватают прямо в подъезде?
- Не догадываетесь?
- Да о чём же я должен догадываться? Вы поймите, я старый больной человек, мне не дали даже выпить лекарства.
- Разберёмся!
- Вы уж разберитесь! Я член партии, в конце концов! У меня есть правительственные награды!
- Аарон Веспасианович успокойтесь. Что вы делали сегодня ночью около двух?
- Спал дома!
- Вы уверены?
- Совершенно уверен! Да что такое!? Вы мне можете объяснить?
- Дежурная в вашем подъезде утверждает, что видела вас без десяти два входящим в подъезд.
- Она что-то путает!
- А камеры наружного наблюдения тоже путают?
- Я старый больной человек, страдаю склерозом. Вы можете мне объяснить, что случилось?
- Ответьте, пожалуйста, что вы делали на железнодорожных путях?
- Смотрел на проходящие поезда.
- А надпись матерную, зачем писали?
- Какую надпись?
- Гражданин Козявкин! Все ваши действия зафиксированы камерами наружного наблюдения. Будете отпираться?
- Ну, я действительно старый уже человек, у меня бывают провалы в памяти.
- На первый раз, учитывая ваш почтенный возраст, штрафую вас на сто рублей. И мой вам совет: прекратите раз и навсегда свои безобразия. Не знаю, чем вам не угодила компания по продаже топливных брикетов, но вы писали матерное ругательство на стене её склада уже в сто двадцать восьмой раз. Прекратите! Иначе я буду вынуждена направить вас на психиатрическую экспертизу.

«Кажется, на этот раз пронесло», - подумал Аарон Веспасианович, выходя из здания суда. Никогда ещё он не был так близок к провалу.
«Сто рублей, однако, хорошие деньги, четверть пенсии как-никак. Вероятно, следует попросить куратора засчитать их в счёт членских взносов», - рассуждал он, подходя к продуктовому магазину.
В магазине Козявкин купил за два рубля пол-литровую бутылку "Столичной", четвертинку "Зубровки" за рубль сорок и за восемьдесят три копейки большую трёхлитровую банку отборных луховицких огурцов. Чуть подумав, он решил, что уже не так молод, чтоб закусывать исключительно только огурцами, и добавил к покупкам батон белого хлеба за двенадцать копеек и буханку чёрного за девять. Вдохнув запах, исходящий из отдела деликатесов, Аарон решил: «Гулять – так, гулять!» – и купил кило буженины по три сорок восемь и полкило сала по рубль двадцать пять.
Дома он, разложив на столе покупки, вышел на балкон покурить. Члены тайного общества не знали друг друга, лишь куратор раз в месяц навещал старика. Человек без лица, человек ниоткуда, он всегда был одет в медицинский халат, шапочку и противомикробную маску. Всегда в тёмных очках, говорил тихим вкрадчивым голосом. Аарон ничего не знал про этого человека, никогда не видел его лица, для Козявкина куратор был только голосом. Таким добрым, всё понимающим голосом правды, который раз в месяц приходил с ним говорить. Приходил куратор всегда без звонка, очень долго, подробно, но без имён рассказывал об успехах организации в борьбе за свободу, получал членские взносы сорок рублей, ставил Аарону задачи на месяц и уходил. Бойцы тайного общества действовали автономно. Лишь кураторы обеспечивали связь с руководством, но Козявкин знал, видел, чувствовал, что он не один! Сотни тысяч таких же безвестных, как и он, борцов за свободу ежедневно сражались против тоталитаризма на каждом километре дикой необъятной страны. Они рисовали на стенах домов, на остановках общественного транспорта, на заборах и любых доступных поверхностях непристойные картинки, там же писали маркерами или мелками ругательства. Они мусорили в подъездах, жгли кнопки лифтов, врубали на полную громкость запрещённые санитарным надзором и службой этического контроля музыкальные записи, оставляли на полянах в лесу непогашенные костры и груды мусора, проносились по ночным улицам на мотоциклах со спортивным патрубком вместо глушителя и парковали свои машины в неположенных местах. Подвергая риску свою драгоценную жизнь, они перебегали улицы на красный свет и ездили со значительным превышением скорости, курили на автозаправках и плавали на надувных лодках без спасательных жилетов. Они ездили в метро зайцем и бросали фантики мимо урн. Они боролись, и эта борьба неизбежно должна была дать результаты.
Аарон Веспасиановичь верил, что когда-нибудь тоталитарным властям надоест бесконечно закрашивать надписи, менять кнопки и ловить нарушителей правил дорожного движения. Что они перестанут мобилизовывать сотни школьников и студентов на уборку мусора в зонах отдыха и лесных массивах. Что полиция начнёт сквозь пальцы смотреть на мелкие нарушения, и тогда в соответствии с теорией «разбитых окон» рядом с надписями на заборах появятся граффити, мусор станет лежать в каждом дворе, а вслед за увеличением количества "зайцев" подтянется и другая, значительно более серьёзная преступность. Из машин начнут раздаваться матерные частушки, а в тёмных из-за разбитых фонарей подворотнях начнут «продавать кирпичи», а проще говоря гопничать. В парки выйдут насильники и маньяки, а стаи бродячих собак начнут нападать на прохожих. Убийства, кражи и похищения людей станут обычным делом, а наркотики можно будет купить на каждом углу. Разврат и пьянство захлестнут общество и тогда эта власть рухнет и наступит настоящая демократия. «Ерунда, что умрут миллионы», - подумал тайный борец за правое дело, наливая водку в стакан. – «Зато общество станет мобильнее».
Осторожно подняв до краёв полный стакан, он чокнулся с наполовину опустевшей бутылкой и вполголоса произнёс:
- Так победим!
«Так победим», - повторил он про себя девиз тайного общества и, мысленно перегрызая шею тирану, хрустнул ядрёным огурцом.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:19 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№3

The Underwoodlandman (Лесовик)

Мужчина шел по лесу, уверенно и целеустремленно. Хотя тропинки никакой и не было видно среди деревьев и кое-где росших кустов, он явно знал, куда идти. Негромко насвистывая какой-то мотивчик, ходок бодро направлялся в самую чащобу. Все чаще ему приходилось обходить низкие ветки деревьев, или наклоняться, проходя под ними - длинный лук за спиной так и норовил за них зацепиться. Но настроения это путнику не портило - он по-прежнему насвистывал веселую мелодию, и вообще выглядел весьма довольным жизнью.
Послеобеденное солнце освещало землю причудливыми пятнами, пробиваясь сквозь кроны деревьев яркими столбами света. В лесу было довольно тихо - птицы не пели, только издалека доносился перестук дятла, да кое-где, в более влажных низинках, назойливо звенели комары. Такие места путник старался или обойти, или проскочить побыстрее. Вдруг он замолчал, и словно беззвучной тенью метнулся к ближайшему дереву. Затем медленно и осторожно выглянул из-за него, буквально одним глазом, и на несколько минут замер совершенно неподвижно. Рассмотрев впереди все, похоже, очень внимательно, он так же медленно обернулся вокруг себя. Лук в его руках, с наложенной стрелой, казалось, высматривает опасность вместе с хозяином.
Но, похоже, опасности не было - стрелок ослабил тетиву, и с опущенным луком в левой руке и стрелой в правой, вышел из-за дерева. Сделав десяток шагов, он оказался на крохотной полянке, почти полностью освещенной солнечными лучами.

- Здравствуй, девица! - громко и уверенно сказал он, обращаясь к кому-то, почти невидимому в тени под следующим деревом. - Что привело тебя в это место? Иль идешь куда-то, иль ищешь кого?
- Я... я заблудилась в этом страшном лесу...
- Страшном? Наш лес - самый лучший и замечательный изо всех лесов не только графства, но и всей страны!
- Чем же он так хорош? Тем, что в нем нет никаких дорог или тропок, и совершенно непонятно, куда идти?
- Угадала, красавица, и этим тоже. А еще тем, что в нем живу я, Робин! - и мужчина изобразил поклон, не прекращая все же осматривать и сидящую на толстом корне дерева даму, и ближайшие к ней деревья и деревца, и весь лес вокруг.
Девушка при этих словах поднялась на ноги, и сделав реверанс, ответила: - А я Марьиванна. Племянница шерифа.
- Какого шерифа, нашего? - удивился лесной лучник.
- Не знаю, кто ваш шериф, а я племянница шерифа Ноттингемского!
- Ага, вот оно как... А что же такая красавица, да еще племянница самого́ доблестного шерифа, делает одна в нашем лесу? - слово "доблестного" Робин произнес весьма иронично, но девушка не обратила на это никакого внимания. Ей важнее было, что новый знакомец назвал ее красавицей. Не знала она, что этот лесной житель всех девушек так называл, и женщин тоже. "Хороша красавица, гуд!" - говорил он каждой. Поэтому, видимо, и прозвали его - Робин Гуд.
- Дядя решил выдать меня замуж. За какого-то рыцаря... А он такой грубый! Никакого обхождения с дамой! - и стрельнула глазками в своего нового знакомца. Попала, судя по всему - тот немедленно закинул лук за спину, и подойдя к собеседнице, протянул ей руку со словами:
- Пойдемте, моя прелесть, я отведу вас в место, где вы сможете подкрепиться, и отдохнуть!

Спустя некоторое время уставшей и непривычной к таким переходам лесными дебрями девушке открылась довольно большая поляна, на самом краю которой, под высоким, раскидистым старым дубом стоял грубо сколоченный стол, с двумя толстыми колодами вместо лавок возле него. А чуть в глубине виднелся большой то ли шалаш, то ли шатер, покрытый ветками с листьями. К столу лесной житель и подвел измученную девушку, и даже помог присесть на одну из колод, придерживая ее за талию. Приговаривая - "вот так, гуд!"
Хотя место вблизи и выглядело довольно обжитым, ни на поляне, ни, судя по всему, в шалаше никого не было. Робин, несколько раз оглядевшись кругом, удивился, что их никто не встречает. Даже если Джон Большой опять подбил всех пойти в какую-то таверну, все равно должны были оставить кого-то в лагере. Хотя, если они начали праздновать что-то уже здесь, то просто могли забыть... А Джон Большой был большой любитель подобных мероприятий, хотя сам и маленький. Вот еще непонятно, почему низкого и даже слегка горбатого называют Джон Большой, а высокого - Джон Маленький? Робин попытался вспомнить, когда к ним прилепились эти прозвища. Вроде еще когда они всей своей только собравшейся вместе ватагой несколько дней гуляли в первой попавшейся таверне на почти добровольные пожертвования встреченного на лесной дороге богатого купца, с небольшой охраной. Кажется, именно служанки из той таверны и начали их так называть... Впрочем, сейчас следует думать о гостье, решил он.
В паре шагов от стола обнаружилось кострище, куда Робин немедленно подбросил парочку поленьев, предварительно разворошив пепел и золу. И через несколько минут сухие дрова весело загорелись, слегка потрескивая. А лесовик тем временем выкладывал на стол перед девушкой всякую снедь, которую он, словно фокусник, вытаскивал непонятно откуда. При этом он каждый раз проходил совсем рядом с гостьей, постоянно ее задевая, и что-то говоря. Она же принялась за еду, только иногда односложно что-то отвечая, но частенько смеясь после слов Робина. А тот уже сидел вплотную к девушке, и продолжал что-то рассказывать уже прямо ей в ушко.

- Робин, что это ты собрался творить безо всякого благословения? - Из недалеких кустов выбрался весьма упитанный монах. Грибы там искал, наверное, или ягоды какие. Вышел, отряхнул свое одеяние от разных прицепившихся листиков, и направился прямиком к столу. - Мы хоть в лесу и живем, а соблюдать должны...
- Вот-вот, в лесу! - ответил ему лесовик. - А ты такие неуместные речи здесь ведешь, брат!
И тук его лежавшей с краю стола дубинкой по черепу. Несильно так, по-дружески почти. Монах, которого после этого случая так и стали все называть - "Брат Тук" - от такого ответа уронил голову на стол, за который успел присесть, и замолчал. Задумался, похоже. А Робин увел гостью в шалаш, со словами "Вечер уже, холодает!"

...Солнце уже поднялось довольно высоко, когда Робин Гуд вывел свою неожиданную гостью к ближайшей к Ноттингему лесной опушке.
- Вот, милая Марьиванна, мы и вышли из лесу. Дальше я тебя проводить не могу - дядя твой, который шериф Ноттингемский, отчего-то зол на меня.
- Но Робин - ты же такой славный и милый человек! Мой дядя наверняка тебя плохо знает, если так говорит!
- Я не стремлюсь к более близкому с ним знакомству, по правде говоря, - с непонятной девушке ухмылкой отвечал ее провожатый. - Так что дальше я не пойду. Прощай!
Он подтолкнул нерешительно стоявшую девушку, и затем отступил немного назад, наблюдая за тем, как она удаляется. И когда она уже отошла примерно на два полета стрелы, повернулся и тоже пошел, в лес. Негромко напевая песенку на тот же мотив, что насвистывал вчера:
Все, кто загнан, неприкаян,
В этот вольный лес бегут,
Потому что здесь хозяин -
Славный парень Робин Гуд!

И тут на него с дерева упала прочная сеть. И спрыгнувшие следом два молодца споро скрутили и связали попытавшегося выхватить нож лесовика. Затем один из них громко и протяжно свистнул, и через несколько минут вдоль лесной опушки прискакали полдесятка всадников. Первый осадил коня, и ловко спрыгнул на землю перед пленником.
- Ну конечно же, Робин из Локсли! Как всегда, если случилось что-то, требующее вмешательства шерифа - там обязательно ты! - Ухмылка шерифа не была особо радостной. Немного торжества - успешно пойман разбойник, - и немного непонятной грусти.
- Радуйся, шериф Ноттингемский! Давно ты пытался поймать меня, и сегодня твой день. - В глазах связанного не было страха. Ненависть, злость - и немного чего-то похожего на счастье. Именно так показалось шерифу...
- И пусть ты повесишь меня сегодня - но знай...
- Нет, это ты знай! - перебил тот разбойника. - Знай, Робин, бросивший Локсли и своих йоменов на произвол судьбы - я не отобрал его у тебя, а позаботился о нем, как смог. И еще знай - десяток раз мои люди могли поймать тебя, а я - повесить. И если бы сейчас тебя встретил сэр Гисборн, когда ты вышел из леса с его невестой - ты бы уже лежал мертвый здесь. И скорее всего, лежал несколькими кусками.
Шериф Ноттингемский подошел вплотную к связанному лесовику, и тихо сказал, чтобы слышал только Робин.
- И еще знай - ты жил столько лет, и делал почти все, что хотел не потому, что ты такой ловкий и удачливый. А потому, что твоя смерть огорчила бы мою племянницу. Марьиванна тебя... - шериф замолчал, подбирая слова, - тебя спасала все эти годы. А не твоя храбрость и ловкость, Робин.
- Развяжите его! - громко сказал шериф, ни к кому конкретно не обращаясь. Один из схвативших Робина тут же подскочил, и не менее стремительно, чем связал, избавил от пут.
- Прощай, Робин. Старайся больше не попадаться мне... - Он махнул рукой своим людям, вскочил на коня, и они все поскакали в сторону совсем близкого Ноттингема. А Робин, который Гуд, прямо там, на опушке, опустился на землю возле своего лука.

---
Стихи - отрывок из "Баллады о вольных стрелках" В.Высоцкого.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:20 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№4

Твари


"В народе их называли просто ушастыми, но выжившие в первой мясорубке говорили красиво. Эльфы."
Хунвейбин.


Мы выехали затемно. Мурлыкнул мотор нашей машины, «с богом,» - пробормотал папа, и мама тогда в последний раз посмотрела на меня. Повернулась, посмотрела, сказала:
- Укройся пледом, сыро.
Машина прошуршала по ближним переулкам, выскользнула на шоссе и помчалась к северу. Урчал мотор; все молчали. Стало теплее.
- А долго нам ехать? – спросила я.
- Первый раз едешь? – стеклянно отозвалась мама.
Конечно, не первый. Что я, к бабушке не ездила? Знаю, что ехать часов шесть, знаю, что до утра успеем. Но они-то ведь молчат! Как злые рыбы! И эта тишина в машине – словно вата. Обхватила - и душит. Потому и спросила. Но лучше бы уж молчала, правда, потому что…
- Ответить нормально ребенку – никак, да? – отозвался папа. И я, не видя его, лишь по звуку голоса поняла, как холодно и зло улыбаются сейчас его губы. Заторопилась, отвечая, словно могла все исправить:
- Пап, да я просто забыла. Мам, я знаю, что ехать еще далеко, я просто так. Скучно же просто так ехать.
- Скучно, - кивнула головой мама. – Скучно, да. Ничего, повеселимся еще. Ты, Дашка, главное, не спеши в веселье встревать. Поскучай там, если что!
- Света, друг мой, можно тебя попросить, а? – ласково сказал папа.
- Да, - ответила мама, будто сосульку уронила.
- Замолкни, дорогая. На время. Пока не приедем. Лады?
- Да, милый, - мамин голос был очень спокойный, даже невесомый. Оттого слова ее казались маленькими птичками, присевшими на провода; махни рукой – вспорхнут, улетят, и ищи ветра в поле! – Да, милый. Конечно, как можно мешать тебе везти нас с Дашкой на убо…
- Заткнись! – крикнул папа. Повисла тишина, тяжелая, как напитавшаяся водой сентябрьская паутина. Я знаю, я ее видела, когда в школу ходила: висит такая, вся в капельках воды, как в бусинах, вот-вот оборвется. И паучки по ней не бегают – боятся замочить лапки. А если смотреть на солнце, то паутина блестит серебром…
- Она моя мать, – папа снова говорил тихо и размеренно. Но паутина порвалась, и напуганные паучки спрятались в свои паучьи домики. - Мать, Света. Я не могу ее бросить.
- Я тоже мать, милый. Это что-то для тебя значит?
- Значит.
- Трудно поверить. Неужели ты еще помнишь, что у тебя есть я и Дашка?
- Помню, любовь моя, - сказал папа, и у меня от льдинок в его голосе замерло сердце. – Именно потому мы и едем. Не бойся. Мы успеем. До света будем на месте, день там перекантуемся, а к вечеру заберем мать и будем пробираться на север. Скоро зима; в Мурманске полярная ночь, темно. И там мой приятель армейский, Николай. Поможет, если что. Целых полгода там темно, Светка! Зиму пересидим, а после видно будет.
- Стратег, - горько сказала мама. Вроде и сердито сказала, но папа протянул правую руку, нашел мамину ладонь, сжал в своей. Я облегченно закрыла глаза, расслабилась. Как хорошо, когда так.… Знаете, вот чистая правда: я что угодно готова сделать, лишь бы они не ругались! Ну, в самом деле: мало того, что нас убивают какие-то твари, так еще и родители сутками цапаются! Словно от того, что они выкрикнут друг другу в лицо много обидных слов, что-то изменится!
- Светка, мы выберемся… - вздохнул папа.
Он сказал это почти шепотом. Зашуршала ткань сиденья, я не видела, но знала: мама повернулась и смотрит на меня. Но я глаз не открывала – старательно сопела, как сонная толстокожая гусеница. Словно мне плевать на тварей и вообще на все. Я сплю. Я ничего не слышу. Мне все-рав-но…
А потом я уснула взаправду…

Проснулась, когда машина остановилась. Было уже совсем светло и страшно, по бабушкиному двору бродили куры, Серко вылез из будки и просительно повизгивал, махая хвостом. Мама с папой вышли из машины и возились на крыльце бабушкиного дома; потом мама присела на крыльцо, а папа обошел вокруг и принялся стучать в окошко. А мама – она на верхней ступеньке сидела и голову опустила, волосы совсем лицо скрыли. Ее я видела, а лицо, глаза – нет. Не смогла. Не успела.
Когда раздался чертов знакомый свист, тонкий, пронизывающий, леденящий – куда только сон мой девался! Я рванула на себя дверцу машины, кубарем – наружу, быстрым скоком – прочь от дома, туда, где возвышался посреди огорода бабушкин погреб. Я уже знала: в первую очередь бьют по крупным мишеням, а потом уже выцеливают мелкоту, типа расползающейся малышни. Крупной мишенью был бабушкин дом – его и разнесло в щепки, а меня всего лишь впечатало в дверь погреба, вместе с какой-то шальной курицей. Мы ввалилась внутрь (хорошо, что замка не было!), перепуганная птица покатилась вниз по ступенькам, а я живо захлопнула дверь, да еще и привалила ее здоровенным кочаном капусты – из зимних припасов. Как только подняла его, заразу! Сама сжалась в комочек, заткнула уши руками, но звуки все равно были слышны. Потом что-то рвануло. Несколько раз. И лишь потом стало тихо, и я осмелилась приоткрыть дверь и выглянуть наружу.
Дом бабушки горел.
Наша машина тоже.
Когда твари ударили, папа был у окна, у бабушкиного дома, бывшего. То, что от них осталось, – пылало, и я даже порадовалась тому, что папа умер быстро. Мамы нигде не было видно, как и крыльца дома, на котором она сидела. Мама тоже умерла. Я этого не видела, но понимала. Еще понимала, что ни в какой Мурманск мы теперь не поедем. Никто и никогда. Некому просто ехать, и не на чем. И вообще, мне теперь до темноты из погреба носа казать нельзя, потому что рассвело, твари вышли на охоту. Они ведь чувствуют, где люди, туда и бьют. И всякий раз по-разному. Иногда выжигают целый город, иногда метят в одного человека. Но - лишь днем. Ночью они не стреляют, к счастью… папа мне говорил раньше, почему так, да я не поняла, если честно. Папа еще много чего говорил, про тварей, и в телевизоре говорили, и даже показывали одного – мертвого. Мама как увидела, даже ахнула: «Эльф!» - а папа выругался и обозвал мертвяка «тварь с ушами». Я подумала - и решила: папа прав. Эльфы – они в цветах живут, и добрые, а эти… твари.
Вот почему, почему они нас убивают? Просто убивают, и все! Почему убили маму? Папу? Бабушку почему? Она ведь совсем старая, ей, наверное, уже целых пятьдесят лет было. Ее за что? И меня – меня-то за что?
- Ко-о-о-ко-ко… - тихо, протяжно сказала курица. Словно и нет никаких тварей, а мама с папой просто привезли меня к бабушке на лето, и сами уехали…

Все эти злые вопросы мухами жужжали у меня в голове, кусали душу, щипали глаза. Я сидела в дальнем углу погреба, спрятавшись за бочкой с огурцами, и тихо плакала, вцепившись зубами в край рукава. Боялась шуметь: а вдруг они услышат меня и достанут даже здесь? Сколько я так сидела, не знаю, часов у меня не было, а телефон сгорел в машине. Квадратик света из крохотного окошка над дверью переполз от входа поближе к моим ногам, и я решила повнимательнее осмотреть мое убежище, пока еще светло.
Так. Погреб глубокий – это хорошо. Полки с припасами – тоже здорово. Маринованные огурцы, квашеная капуста, варенье, целая батарея компотов в трехлитровых банках – замечательно! Мед. В деревянном ларе, под тяжелой крышкой – солонина.
Куриная тушенка в банках.
Вроде жить можно.
Только как теперь жить, когда все они умерли – мама, папа и бабушка?

Мне было тошно так, что я даже не ела ничего. Не могла. Только проковыряла гвоздем дырку в банке с компотом и пила сладкую клубничную жидкость. Пила и плакала. Бабушка делала много клубничных компотов, потому что я их любила. Мама ей: «Да куда вы столько?» - а она: «Дашунька попьет!»
Вот, пью. Бабушка, ты не зря старалась. Спасибо тебе. Спасибо за погреб. Я спаслась в нем от тварей и смогу тут жить – есть еда и есть питье.
Или, может быть, выйти сейчас, пока еще светло, туда, наружу, и будь что будет?
Я встала, поднялась по ступенькам, подошла к двери погреба, взялась за ручку - и поняла, что не хочу умирать. Совсем не хочу. Ну, ни капельки! Наоборот, хочу выжить назло тварям. А значит, если я и выйду наружу, то глубокой ночью, да. И никак иначе.
Но дверь я все же немного приоткрыла. И увидела, что деревни больше нет. Вдоль улицы лежали обугленные развалины, кое-где виднелись остовы машин. Вечерело, собирался дождик.
Идти мне было некуда.

Что будет, когда придут морозы, – я тогда не думала. Этим вопросом Сашка меня озадачил, когда появился.
Какой Сашка? Да обычный. Здешний, деревенский. Я раньше с ним играла, когда у бабушки в гостях была, а в последнее лето он вытянулся, стал почти взрослый, и водиться со мной, малолеткой, ему было неинтересно. «Твой-то как вымахал!» - говорила бабушка тете Тане, Сашкиной маме, а та: «Да толку-то, Петровна, балбес растет!»
«Балбес» появился среди ночи. Скрипнула дверь погреба, покатился вниз по ступеням кочан капусты, охранявший вход. Скользнул по стенам луч карманного фонарика. Мне бы испугаться да затаиться, а я обрадовалась живому человеку, выскочила на свет. А там – нате вам, Сашка.
- О, мелкая… - пробормотал он, стуча зубами от холода. На нем были лишь шорты, майка и домотканый половичок на плечах. – Живая, надо же. Ты откуда тут?
- А ты?
- В гости зашел, - криво ухмыльнулся он, - чайком угостишь?
- Компот вот есть, – кивнула я на недопитую банку. Пока он пил, сняла с себя куртку, протянула ему:
- Грейся!
Розовый пуховичок был ему мал, но он блаженно завернулся в него, осел на пол, закрыл глаза. Улыбался, стуча зубами. Наконец расслабленно выдохнул, смог сказать:
- Моих сегодня утром накрыло, всех, в доме.
- А ты?
- В туалет вышел, - скривился он, - в чем спал. Здорово, что у нас удобства во дворе! Вот, жив остался. В трусах и с фонариком!
- Моих тоже сегодня, - я кивнула вверх, в сторону останков дома, - тут, маму и папу. И бабушку, наверное…
- Нет, Петровна раньше попалась, - он согреваться, дышал ровнее, и зубы уже не стучали, - дня два назад, точно. Она за пенсией пошла на почту. Днем. Ну, и…
- Почему – днем? – я была ошарашена. - Нельзя же!
- Ну, так почта ночью не работает!
Аргумент был железный. Я опять заплакала, Сашка вернул мне куртку, а сам начал шарить на полках, по углам, по стенам, приговаривая: «Да не может быть, чтобы не было!» И таки нашел: старое бабушкино пальто на вате (им были укрыты кочаны с капустой), дедовы штаны и валенки – в них помидоры дозревали. Надев все это, он стал похож на домового-переростка, и так же по-хозяйски, как домовой, начал оглядывать полки с припасами, подсвечивая себе фонариком.
- Плохо, что в стекле все, - заметил озабоченно, - много не унести. Сало все выгребем. И мед. А вот варенье и компоты придется оставить. Дверь бы завалить чем…
- Что? – я пока не понимала, чего он хочет.
- Погреб, говорю, спрятать как-то, да разве ж его спрячешь. А хорошо бы. Тогда мы могли бы сюда возвращаться за едой.
- Откуда возвращаться?
- Из города. Завтра ночью мы с тобой уходим в город.
Вот тебе и здрасте!
- Из города? Но мы оттуда убежали! Папа говорил, что там хаос, и скоро всех сожгут к чертовой матери, и надо спасаться на север! Туда, где полярная ночь! Там будет порядок и стабильность – так нам папа говорил!
- Врал твой папа, - Сашка нахмурился, - думаешь, вы первые, кто на север ломанулись? Откуда там сейчас порядок и стабильность? Да и далеко нам до севера, не дойдем. А в городе люди. Метро. Подвалы. Ученые. Не все же сошли с ума! Может, даже придумали уже, как этих уничтожить. Может, даже и мы пригодимся!
- Мы еще дети.
- Ага, ты это ушастым скажи, - нахмурился Сашка, - что мы дети. Может, они тебе шоколадку дадут. Дурочка ты, мелкая…
- Ах, так? – рассердилась я, - дурочка, да? Между прочим, погреб этот – бабушки моей, а, значит, мой. И припасы тоже мои. И пальто на тебе – бабушкино! Мое, то есть! Можешь идти в свой город, а я остаюсь. Жить тут буду.
- Жить? – зло прищурился Сашка. – А зима придет, морозы? Тогда что? В спячку впадешь, как медведь?
- Зимой печь топить буду!
- Тут, в подвале?
- Костер разожгу!
- Ты-то? Да тебе, небось, даже спички не разрешали в руки брать! Зимовщица хренова!
- А ты трус! Прячешься по подвалам, чужие компоты жрешь!
- А ты… - он захлебнулся словами от обиды, стащил с себя бабушкино пальто, швырнул на пол.
- Жмотина, - буркнул мне с ненавистью, - ну и сиди тут. Подавись своим компотом!
Распахнул дверь погреба – и ушел.
Я поежилась. Там, наверху, холодно, а он даже пальто не взял. И куда пошел? Хорошо, что еще ночь, твари его не тронут. А утром? Куда он пойдет утром?
И зачем я сказала, что он трус? Сама ведь тоже. Да и все остальные. Все трусили, визжали и прятались по подвалам, как крысы. Вот нас и отстреливают, как крыс…
Жалко, что Сашка ушел. Все же у него фонарик. А у меня даже спичек нет. И чем я, интересно, собралась костер разжигать, когда спорила? И зачем я вообще спорила? Ведь он прав, от мороза в подвале не спрячешься. Прав, да, но как же он не понимает, что я не могу вот так вот взять и отсюда уйти? Эти вот стены, банки на полках, мешок с картошкой – последнее, что у меня осталось от того мира! И пока я тут сижу, у меня еще есть дурацкая надежда, что придут мама с папой или бабушка - и заберут меня отсюда. Надо только сидеть на месте и ждать. Сидеть и ждать. И они придут. Придут. Придут…

Тоненько зазвенела чайная ложечка в стакане. Сквозь утреннюю дрему я услышала папин голос:
- А ты еще вот этого варенья возьми, Светик.
- Да я уж напробовалась! – смеется мама.
- Ничего, ничего, ешь, это все без ГМО! – подшучивает папа. – Натурпродукт!
- Уболтал, - соглашается мама, - давай.
Тихо. Слышны только характерные звуки, когда люди пьют горячий чай. Папа тихо, неразборчиво, что-то говорит, мама смеется. Скрипит входная дверь, и слышен голос бабушки, громкий поначалу:
- А Дашунька? Спит еще?
- Спит, спит, - говорит папа, - она у нас поспать мастер. Прям знаток этого дела!
- Устала в дороге, вот и спит, - это мама меня защищает; ну да, конечно, мама всегда меня защищает!
- Ну, пусть спит, - сбавляет голос бабушка, - а не то вон молочка бы парного попила. Теплое еще! В городе такого у вас нету.
- Такого точно нет, - соглашается мама.
- Так что, по грибы со мной идешь? – спрашивает папа. – Или будешь дома сидеть, в окошко глядеть?
- Пойду, конечно, - оживляется мама, - и Дашку возьму. Пусть по лесу побродит, когда еще мы сюда выберемся!
И тут с меня весь сон слетел окончательно. Как – по лесу? А твари? Я вскочила с дивана, на котором мне вчера постелили, и ворвалась в кухню.
Вот они все – мама, папа, бабушка.
Сидят, чай пьют. Улыбаются.
Это что же – мне все приснилось? Ну и сон. Ну и сон! Ну, ужас просто, а не сон!
- Мама, папа, - у меня даже слезы градом побежали, - ох, ну мне и приснилось сейчас. Будто какие-то гады нас отстреливают. Всё взрывают. Я от них в твоем подвале пряталась, бабушка! Страшно так было!
- Ну, ну, полно, дитятко, - обнимает меня бабушка, - куда ночь – туда и сон. Скажи так три раза, страхи и уйдут!
- Во сне, Дашка, чего только не бывает! – подхватывает мама, и наливает мне кружку молока. Но я смотрю на бабушку. Вернее, на ее руки. Она уже взяла нож и чистит картошку, тонкая кожура ровной лентой падает в старое ведерко для мусора. Чистит и чистит, кожура уже кончилась, но бабушка продолжает срезать слои картошки,… а когда кончается картофелина – начинает срезать кожу со своих пальцев. Аккуратной ровной лентой. Кожа падает в ведерко, течет кровь, яркая, красная. Я не могу крикнуть – горло сдавил ужас. Бабушка улыбается. Мама улыбается. Папа протягивает руку и включает старое радио на стене… и оттуда слышен свист, тонкий, пронизывающий, леденящий!!!
А папа улыбается…
И я кричу, кричу, кричу, насколько хватает сил, кричу и кричу, и знаю, что надо проснуться, и не хочу просыпаться, потому уже не знаю, где же сон, а где явь, и хочу ли я быть хоть в одной из этих явей…

- Эй! Мелкая! Ты чего? Чего орешь? – трясет меня за плечо Сашка.
Сашка!
- Ты вернулся? – бормочу сквозь слезы. – Сон! Какой мне сон снился…
- Да, да, сон. Ты только не кричи так. Нельзя кричать. Светает уже.
- А ты? Ты вернулся? Как здорово, что ты вернулся!
- А куда мне идти? – хмурится он. – Тут я, за порогом сидел. Но ты не думай, я по делу. Давай меняться: бабкино пальто на фонарик.
- Бери так, - отвечаю я, - и еду бери. На двоих. Пойдем в город вместе.
- Вот это правильно! – Сашка даже повеселел. - Вдвоем не пропадем, Дашка!
Надо же. А я-то думала, что он тупо забыл, как меня зовут…

И, знаете, если плотно поесть, а потом еще и прижаться друг к другу покрепче, то вовсе не так уж и холодно…

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:21 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№5

Песчинка


Где-то наверху громко хлопнула крышка люка, натужно заскрипели засовы; внизу, в коридоре и кают-компании, автоматически включился свет. Борт-инженер Михалев, скривив недовольную гримасу, перевернул газетную страницу:
- Надо бы их все-таки смазать…
Встряхнув, он расправил газету и продолжил чтение.
- А я так надеялась, что он не вернется. – Врач экспедиции Лиза стояла в дверном проеме, прислонившись к стене, и всматривалась в коридор. Там гулким эхом в лифтовой шахте, по запасной лестнице, отдавались шаги. Наконец все стихло, и из открытых дверей в тоннель сначала упало что-то большое и оранжевое, и только затем показался сам капитан. Снял кислородную маску, стряхнул песок с одежды, потом взял «что-то оранжевое» за хвост и потащил к кают-компании.
- Ну скажи нам, зачем? Просто скажи - зачем?
Капитан прошел мимо Лизы, не удостоив ее внимания. Михалев неодобрительно покосился и снова уткнулся в газету.
- О, граф сегодня не в духе, хотя и вернулся с добычей. Что же там произошло? Я сейчас сложу песню. - Штурман Протасов был одет как средневековый менестрель: нелепый колпак, растопыренные панталоны и загнутые вверх башмаки. В руках он держал мандолину. Трям! Звонко бряцнули расстроенные струны.
- Граф вернулся с охоты и с добычей большой, – фальшивя, затянул Протасов, но тут же остановился. – Нет что-то здесь не так.
Он громко прочистил голос, сделал небольшую распевку и начал все так же фальшиво:
- Граф вернулся с охоты… Эмм... Михалев, ты не знаешь рифмы к слову охота?
Бортинженер лишь неодобрительно встряхнул газетой, перевернув страницу, и продолжил чтение.
- Эх, а такой начитанный вроде человек… Наверное, это мандолина все-таки расстроена.
Протасов склонился к инструменту и стал одним пальцем дергать струну и громко произносить слова по слогам:
-Граф вер-нул-ся с о-хо-ты.

Капитан тяжело вздохнул, помотал головой и, поправив на плече хвост оранжевой туши, быстрым шагом прошел через кают-компанию в кухню. Только здесь он скинул с себя верхнюю одежду, из небольшого пластикового контейнера достал влажную салфетку и долго вытирал лицо, шею, руки, пока салфетка не пожелтела от песка и не стала уже царапать кожу. Тогда капитан выкинул ее в очиститель и опять заглянул в контейнер:
- Можешь не пересчитывать, салфеток осталось всего три.
Прямо за спиной стояла Лиза. Но капитан сделал вид, что никого не заметил. Достал нож и стал методично сдирать оранжевую шкуру с животного, которое удивительным образом походило на очень сильно расплющенного земного варана. Потом капитан долго отбивал это мясо и готовил в микроволновке. Когда он устроился за столом, прямо перед ним села Лиза, внимательно следя за тем, как он старательно разжевывает жесткое мясо.
- Вкусно? – спросила она самым невинным тоном пятилетнего ребенка.
Капитан с трудом проглотил застрявший в горле кусок. Развернулся, достал из ящика пакет в герметичной упаковке, дернул красный ярлычок, и уже через пять минут у него была готовая горячая овощная закуска к мясу.
- Последняя пачка осталась!
Капитан в очередной раз вздохнул и посмотрел прямо Лизе в глаза тяжелым взглядом, будто спрашивая: ну что ты от меня хочешь? Лиза не отводила взгляд:
- Я хочу - нет, мы все хотим, чтобы ты улетел.
Капитан уткнулся в тарелку и стал быстро-быстро есть, не чувствуя вкуса. А где-то за стенкой, в кают-компании, мучил расстроенную мандолину Протасов, так и не найдя рифму к слову «охота».

А ночью капитана мучил всегда один и тот же сон. Спокойствие, ледяное и неосознанное. Крик штурмана: «Это планета, чертова планета!» И яркий свет, пробуждающий к реальности; датчики на панели будто взбесились в каком-то дьявольском кровавом хороводе. И еще окрик: «Капитан – штурвал! Я один не вытяну». Натужно гудит разогретый корпус корабля, но он так бесконечно медленно тянется к штурвалу - и почему-то абсолютно спокоен. Вся техника отказала, люди в панике, оглушительно визжит сирена, и даже безэмоциональный механический голос повторяет: «Критическое сближение. Критическое сближение,» - словно в истерике. И только капитан спокоен. Но стоит ему только дотронуться до штурвала, как желтая, твердая, скребущая волна разбивает стекло и ударяет в лицо. И приходит тьма: душная, липкая. Капитан сдергивает с головы одеяло: «Надо все-таки что-то придумать с этой вентиляцией,» - думает он.
- Надо все-таки что-то придумать с этой вентиляцией, – повторяет вслух Михалев, переворачивая газетную страницу и продолжая читать.
«Все как всегда», - думает капитан. – И не надо за мной повторять, - обращается он к Михалеву.
Но бортинженер лишь встряхивает газетой и не отрывается от чтения.
Капитан надевает комбинезон, весь уже задеревеневший и пропахший потом. Но чувства, вкус, мысли - остались ли они? В кают-компании Лиза сидит в кресле, ест йогурт из маленькой плоской коробочки, что продают только на Земле, и смотрит так горячо любимую мелодраму. И вдруг капитану так нестерпимо захотелось попробовать этот йогурт, растянуться в старом, уже протертом до дыр и замусоленном до неприличия, но таком удобном кресле, включить ящик и смотреть, просто смотреть цветные картинки и ни о чем не думать. Но где-то в самой глубине сердца вдруг кольнуло, и картинка разрушилась, тепло и уют дома сменились душным и неудобным комбинезоном, темной кают-компанией и песками - где-то там, очень высоко на поверхности, они скреблись о борт корабля, и вроде невозможно их было услышать здесь, в кают-компании, но капитан чувствовал этот скрежет на своих зубах. Он вздохнул, натянул перчатки, кислородную маску и твердым шагом вышел в коридор. Как только за ним закрылась дверь, Лиза бросила в его сторону банку из-под йогурта:
- Чурбан бесчувственный! Но ведь почти сработало!
- «Почти» не считается, - печально вздохнул бортинженер Михалев, встряхнул газетой и продолжил свое чтение в дальнем углу кают-компании.

Коридор гремел металлом. Эхо разносило по всему кораблю четкие, равномерные удары. Капитан ждал, и пред ним предстал рыцарь, облаченный в сверкающие доспехи. Высоко поднимая прямую ногу, он выхаживал вдоль обнаженного кабеля электропитания. Подойдя к капитану, рыцарь встал по стойке «смирно», звонко цокнул подковами и пролязгал забралом:
- Здравия желаю, товарищ капитан!
- Протасов, - простонал в ответ капитан.
Но рыцарь отдал честь, развернулся на месте и, так же высоко задирая ногу, стал выхаживать дальше. Капитан подождал, вслушиваясь в грохочущий коридор, и полез по шахте наверх. Люк не поддавался, поэтому пришлось тщательно смазать весь механизм. Вот чего-чего, а машинного масла на этом мертвом корабле было предостаточно, его бы хватило до конца света.
- Ну, Михалев, ну, Михалев, - приговаривал капитан, с трудом разворачивая запорное колесо.
И внизу, в полной темноте, в первый раз за это время борт инженер улыбнулся, сложил газету на коленях и откинулся на спинку кресла.
- Надеюсь, в этот раз он не вернется, - прошептала Лиза.

Поверхность встретила капитана серым рассветом. Ветром за ночь полностью занесло поверхность корабля. Но капитан сначала подошел к конденсатору: все фильтры были забиты песчаной пылью, и в самой емкости воды было меньше, чем пол-литра. Это были плохие новости: воздух становился суше. Капитан вернулся к люку, достал самодельное копье и метлу и стал методично счищать песок. Тело ныло и болело, тело требовало покоя. Но капитан старался не обращать внимания на свою бессмысленную работу; мысли он убил уже давно, чувства сгорели под этой злой звездой сами. Где-то справа зашелестел, а потом и задвигался зигзагом песок. Капитан ухватился за копье, готовый в любой момент метнуть его, но неожиданно понял, что не сможет больше проглотить ни куска этого отвратительного, жесткого и безвкусного мяса. Ни сегодня, никогда больше в жизни. Зачем он несет эту вахту? Ничего больше нельзя вернуть. Чуда не случится. Он может быть самым сильным, может вынести все, но ничего нельзя изменить. Капитан повернулся к западу. Серый рассвет сменился хмурым днем; если раньше небо всегда было синим, то теперь оно стало фиолетовым. Где-то очень далеко, казалось, работает двигатель, но все это обман. Капитан уже знал, что означает такой знак. В прошлый раз небо тоже потемнело и воздух стал очень сухим, а потом пришла буря. Черная мгла, раскалывающаяся тысячью молний в секунду. Грохот стоял такой, что если бы в космосе мог передаваться звук, то звезды звучали бы именно так. Тогда корабль и был занесен песком полностью. Титаническими усилиями капитан смог откопать шлюз и выкатить спасательную шлюпку, и теперь каждый день выбирался наверх, чтобы расчистить площадку. Но теперь он стоял и смотрел на запад, на темную, словно начертанную жирным грифельным карандашом полоску и все нарастающий рокот. Времени на раздумья осталось очень мало. После еще одной такой бури он просто не сможет улететь.

Капитан бросил в открытый люк метлу и копье, а потом спустился сам. В коридоре зажегся свет, но было тихо, никто не выхаживал, громко бряцая доспехами. Капитан пошел не в кают-компанию, а в медицинский отсек. Там они и лежали. Все трое. Первым погиб Михалев - он до последнего пытался контролировать взбесившуюся технику, но сильный удар тока сжег его лицо и остановил сердце. Как хорошо, что жена не увидит его таким. Всегда тихоня, нелюдим, он был женат уже три раза и от всех своих жен имел пять детей. «Как я скажу им всем, почему умер их отец?» Капитан поправил простыню на лице и задвинул капсулу. Второй был Протасов. Балагур и весельчак без царя в голове, но он до последнего боролся с кораблем, он один пытался избежать аварии, а капитан был в отключке, капитан ничего не сделал. «Как я скажу твоим друзьям, почему умер ты, а не я?» Капитан задвинул еще одну капсулу. Осталась лишь Лиза. Такая маленькая, беззащитная, самая молодая, но такая умная. Она еще была жива, когда капитан, отплевываясь от песка, свалился с кресла и выполз из кабины, она лежала в коридоре с медицинской сумкой на плече, а весь пол был красным от ее крови. Но она еще дышала. Капитан поднял ее на руки, и опираясь плечом о стену, очень медленно пошел к медицинскому отсеку. Слишком медленно - робот-реаниматолог лишь констатировал смерть. «Даже здесь я не справился. Если бы я был хоть чуточку быстрее… Как я скажу твоему жениху на земле, почему не смог тебя спасти?» Капитан задвинул еще одну капсулу. В груди выросло что-то тяжелое, не дающее дышать. Только сейчас он заметил, что не снял кислородную маску, всю забитую песком. Он стянул ее, но легче не стало. Капитан подошел к стене и со всей дури стал молотить кулаками, но легче не стало. Он вышел в коридор – тишина; прошел в кают-компанию – никого. Решение уже принято, капитан это уже понял, но еще не осознал: он искал их в каждой каюте, на каждом уровне, но везде его встречала лишь пустота.

Капитан выбрался на поверхность. Черная полоса на западе стала заметнее, она мигала белесыми пятнами, словно откуда-то издалека надвигались тысячи маяков, зовущих корабли в бездну. Капитан забрался в спасательную шлюпку, завел двигатель. Он не знал, зачем это делает, пальцы сами нажимали на нужные кнопки, а разум был там, внизу, с тремя друзьями, навсегда закопанными в песках на этой чужой планете. А ведь это был обычный рейс, но что-то пошло не так. Почему их выбросило из гиперпространства в неизвестную область вселенной, почему это произошло - он не помнил, он все время был в отключке. А они все жили, старались исправить - и мертвы, а спасся он один. И теперь оставляет их на этой чужой планете. Достигнув предельной мощности, двигатели взвыли, оставляя на песке стеклянный след. Корабль вздрогнул, потом замер на секунду и взмыл вверх. Капитан ничего этого не помнил, он лишь пытался мысленно вновь спуститься в тот разрушенный корабль, чтобы снова увидеть Лизу, Михалева и Протасова, но его везде встречала лишь пустота. Решение принято, и ничего нельзя изменить.

Через три часа корабль вышел на орбиту, и капитан наблюдал в иллюминатор, как огромная черная буря, величиной с половину континента, утюжит пески, лишая последней возможности найти место захоронения трех людей, самых лучших людей. Сделав два витка вокруг планеты, он очнулся от своего забытья, смог перепрограммировать задачу и откинулся в кресле, наблюдая, как планета, ставшая могилой, медленно удалялась, превращаясь в песчинку среди незнакомых и недружелюбных звезд. Капитан знал, что никогда не сможет найти себе прощенья, но проживет так, чтобы смерть троих не была бессмысленной, чтобы эта песчинка обросла перламутром жизни. Он всегда будет их помнить, и не он один - их будут помнить все. Панель зажглась красным, сообщая, что корабль вышел на заданную точку. Капитан нажал на одну лишь кнопку и стал ждать. Спасательная шлюпка была маленьким кораблем, и поэтому было прекрасно слышно, как за панелью взвыли катушки, накапливая и умножая энергию, и когда их визг достиг максимального уровня, небо перед кораблем треснуло и расширилось, чужие звезды сбились, и на их месте ослепительным сиянием озарил космическое пространство такой до боли родной Млечный путь. Но даже среди всех скоплений его звезд, капитан все равно видел маленькую желтую песчинку, которая навсегда оставила след в его душе. Корабль задрожал всем корпусом, преодолевая бесконечно тонкую и бесконечно упругую преграду гиперпространства, и вырвался в родную галактику.

Заглох двигатель, отдавший последние остатки топлива на переход, погасли огни, из подлокотников выдвинулись захваты, закрепившие руки, иглы системы жизнеобеспечения проткнули вены и впрыснули первую порцию препарата, развернулись антенны, посылая радиосигнал в двух пространствах: SOS, SOS, SOS. Сзади вырос невидимый для глаза купол, способный улавливать любые крупицы энергии, корабль погрузился в сберегающий режим - ведь помощь могла прийти очень нескоро. Но по счастливой случайности уже через три часа над кораблем треснуло пространство, и из черной бездны вынырнул необъятный красавец, межгалактический крейсер «Светоруб». Он, словно песчинку, поглотил маленькую спасательную шлюпку. Уже через пять минут ее вскрыли; специалисты внимательно изучили бортжурнал, который, если судить по данным, заполнялся каждый день от старта на Земле до последнего момента. Но вот кто его заполнял, осталось загадкой, потому что единственный пассажир шлюпки, капитан пропавшего без вести корабля, был, согласно всем проведенным исследованиям, мертв уже больше трех недель.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:23 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№6

Подпольщица


За окнами ночь – в доме тихо, лишь изредка кто-то шуршит возле стены. Рыжая кошка с пушистым хвостом нехотя открыла глаза, потянулась и бесшумно спрыгнула с кровати на пол. Прокралась под столом, притаилась, а затем прыгнула. Послышался грохот упавшего стула и возмущенное вяканье – добыча оказалась не по зубам.
- Еще нам в доме крыс не хватало, - сонно проворчал папа, но подниматься не стал.
Мама согласно вздохнула.
А наутро была проведена тщательная проверка.
- Вот здесь дырка! – сообщил мальчик Тимофей, разоблачающе указывая на прогрызенную в полу нору.
- Угу, - задумчиво сказал папа. – Сегодня же, как вернусь с работы, засыплю туда яда и зацементирую.
- Это мышка? – спросил ребенок.
- Это очень большая мышка, - ответил папа, - называется крыса. Ты, сынок, если ее увидишь, даже близко не подходи. Посмотри, как она с Маруськой расправилась.
Кошка, услышав свое имя, открыла один глаз и жалобно мяукнула, вытянув вперед укушенную лапу.
День прошел спокойно, а вечером папа, как и обещал, насыпал в нору крысиной отравы и залил ее раствором.
- Она больше не появится? – поинтересовался Тимофей.
- Надеюсь, что нет, - с чувством сказала мама, доставая из приоткрытого шкафа прогрызенный мешок с макаронами.
Но крыса оказалась хитрее. К отраве она даже не притронулась, зато прогрызла себе новый ход в противоположном углу, а за ночь снова залезла в шкаф и своровала макароны, булку и пакетик с корицей.
- Корица-то ей зачем? – спросила мама.
- На булку насыпать. К чаю, - проворчал папа.
Ход номер два тоже был заделан. Но на сей раз без яда.

За три дня в разных местах дома было прогрызено шесть нор, перетасканы пакет с пшеницей, две булочки, несколько кусков рафинада, кусок хозяйственного мыла, три игрушечных машинки и деревянная расческа. Папа бесился, но ставить мышеловки не спешил – знал своих домочадцев: первой попадется либо жена, либо кошка.
- Что же делать? – мама расстраивалась все больше и больше. – Так она скоро все, что может, к себе перетаскает!
- Если она одна, - папа раздраженно почесал подбородок. – А если их тут целая стая? Впору дом менять будет…

А наутро папу осенило.
- Я, кажется, придумал, как поступить с нашей подпольщицей, - весело сообщил он.
- И как? – осторожно поинтересовалась мама.
- А мы будем оставлять возле нор еду, тогда крыса не станет ее воровать!
- Да? – засомневалась мама.
- Ну, во всяком случае, можно попробовать.
- Попробуй.
Так и решили. На следующий день откуп исчез, а на месте его появилась одна из пропавших машинок. Тимофей был счастлив, родители озадачены – обычно пасюки так не поступали.

Прошел еще день, и утром ребенок осчастливил своих родителей:
- Мама! Папа! – Тимофей выбежал на кухню с широкой улыбкой. – А я видел большую мышку! То есть крыску!
- Где? – с замиранием сердца спросила мама.
- А вот тут, на кухне, утром, когда вы еще спали. Она зашуршала, я проснулся и пошел посмотреть. Крыска ела печенку из Маруськиной миски, а Маруська с печки на нее шипела.
- Ужас какой! – мама от волнения даже забыла про свой кофе. – Так она и нас съест…
- Нас не съест, - улыбнулся папа. – Крысам нужны не только зерна, фрукты и овощи, но и белок, поэтому бывает, что в деревнях они залазят в курятники и едят яйца и цыплят.
- Они и кролика загрызть способны, - еще больше разволновалась мама, вспомнив жуткие рассказы своего деда.
Тимофей сидел не шевелясь и с открытым ртом слушал родителей, глядя то на маму, то на папу.
- Сынок, а какая она была? – спросил мужчина.
- Вот такая, - ребенок развел ладошки, показывая длину зверька, - серая, как наша машина.
Папа с мамой переглянулись.
- Странные нынче пошли пасюки, - задумчиво изрек глава семейства.
Машина у них была серебристого цвета.

В обед маму поджидал сюрприз: когда она стояла за столом и резала овощи на суп, из норки сначала показалась острая мордочка с тучей длинных усов и черными бусинками глаз, любопытно пошевелила носом, а потом крыса вылезла целиком. Привстала на задние лапки, вытянулась и, снова встав на все четыре, шустро потрусила в сторону людей.
- Крыска!
Этот вопль заставил маму отвернуться от плиты и завизжать – грызун сидел на столе и настороженно смотрел на мальчика.
- Тимочка, отойди от нее, - прошептала мама.
Но сын и не подумал слушаться. Забыв про все предупреждения папы и страшилки про крыс, он протянул к зверьку руку. Крыса обнюхала руку, а потом вскарабкалась по ней мальчику на плечо, снова встала на задние лапки и, уткнувшись носом Тимофею в ухо, начала что-то ему рассказывать. Ребенок радостно рассмеялся. Мама радостно упала в обморок.
Пришла она в себя от того, что мальчик тряс ее за плечо.
- Мама, ты чего? – испуганно спросил Тимофей.
- Крыса, - прошептала женщина, трясущимся пальцем указав на сидящего на плече ребенка зверька.
- Ага, - улыбнулся мальчик. – Она такая милая и совсем не страшная! Можно, я назову ее Маша?
- Маша? – мама поднялась с пола и осторожно, не подходя совсем близко, осмотрела грызуна. Это действительно была девочка.
- А вдруг она тебя укусит?
- Не укусит, - сообщил Тима, - вот, смотри! – мальчик погладил крысу по лоснящейся спине. Она прикрыла глаза от удовольствия и замерла.
Вечером Машка была торжественно представлена папе. Глава семейства смотрел на крысу с любопытством, крыса на него – презрительно сузив глаза.
- Что ж, похоже, она совершенно ручная, - был вынужден признать папа. – Крыса явно была куплена в магазине или на птичьем рынке и всю жизнь провела с людьми. Не думаю, что она причинит вред Тимофею. Если он будет с ней аккуратен.
- Я буду! – воскликнул ребенок. Он был абсолютно счастлив. В поселке еще ни у кого не жили ручные крысы. Теперь все мальчишки станут его уважать, а девчонки бояться.

Прошло еще три дня. Машка спала вместе с Тимофеем, а есть предпочитала за одним столом с людьми, еще и выпрашивая у мамы разные вкусности, когда та готовила пищу. Папа относился к бывшей подпольщице спокойно, мама почти перестала нервничать и пугаться, а Маруська иногда осторожно нюхала несостоявшуюся добычу, распушая хвост и убегая, как только крыса проявляла недовольство.
С обеда пошел мелкий дождик, и все семейство сидело дома возле телевизора, как вдруг в двери постучали.
- Интересно, кто бы это мог быть? – спросила мама, поднимаясь с дивана.
- Наверное, соседи, - сказал папа.
Мама открыла дверь и увидела двух незнакомых молодых людей: худощавого долговязого парня в очках и симпатичную девушку. Оба стояли под зонтами.
- Здравствуйте, - сказала мама.
- Здравствуйте, - хором ответили молодые люди. – Мы к вам с вопросом о пропаже.
- Пропаже? – женщина удивленно подняла брови. – Вы заходите, а то на улице совсем мокро.
- Спасибо, - пара сложила зонты и вошла в прихожую.
- Кто это? – спросил показавшийся из комнаты папа.
- Мы туристы, - улыбнулась девушка. – Отдыхали лагерем с другими ребятами возле реки Тихой. Приехали сюда на две недели, но на второй день у нас пропал питомец. Мы ее везде уже искали, а теперь вот решили пройтись по ближним поселениям, может, видел кто…
- Собака? Кошка? – деловито осведомился папа.
- Нет, - ответил молодой человек. – Крыса. Девочка, не очень крупная, светло-серого цвета, будто серебристая.
Родители посмотрели друг на друга.
- Кажется, вы по адресу, - усмехнулся мужчина. – Тима! Подойди сюда вместе с Машкой!
Мальчик, который прекрасно слышал весь разговор, нехотя приплелся из комнаты с опущенной головой. На руке у него сидела крыска.
- Она? – на всякий случай уточнила мама, хотя и так было все понятно.
- Она! – радостно взвизгнула девушка и запрыгала на месте, хлопая в ладоши. – Зойка! Зоечка!
Крыса насторожила ушки, а потом вдруг спрыгнула с рук ребенка и, пробежав по полу, вскарабкалась на девушку по штанине джинсов. Та подхватила любимицу и подсадила ее на плечо. Зойка тут же принялась рассказывать на ухо хозяйке о пережитых приключениях.
- Не думал, что у грызунов такая долгая память, - папа задумчиво почесал кончик носа.
- У крыс долгая, - авторитетно заявил парень. – Спасибо, что вы позаботились о Зойке и что вы ее не…
- Не прибили, - продолжил папа.
- Прибить ее сложно, - ухмыльнулся парень. – Я имел в виду, что не прогнали.
- Как нам вас отблагодарить? – спросила девушка, наконец-то оторвавшись от любования вновь обретенной питомицей.
- Ой, какие благодарности, - отмахнулась мама. – Главное, вы теперь снова вместе.
- Спасибо вам большое!
- Тогда мы пойдем, - сказал молодой человек. – Нас уже в лагере заждались.
- Счастливого пути! – пожелали им родители.
Тимофей, так и не шелохнувшийся все это время, развернулся и побежал в свою спальню. По щекам у мальчика текли горькие слезы.

Тима наотрез отказался от новой крысы и очень скучал по Машке. Папа и мама не знали, что делать и как порадовать ребенка.
- Не думала, что он будет так переживать, - вздохнула женщина.
- Да уж… - согласился с женой папа.
Прошло полтора месяца, лето приближалось к концу, и скоро надо было идти в школу. Тимофей все еще скучал по крыске, но родители так стались отвлечь мальчика разными игрушками и поездками, что он стал вспоминать о ней гораздо реже.
- Послезавтра уже первое сентября, - ласково улыбнулась мама.
- Угу…
- Что, не хочешь в школу? – папа потрепал сына по волосам.
- Хочу, - сказал Тима, - но лето прошло так быстро…
- Первый раз в первый класс. Ты у нас уже совсем взрослый.
- Не совсем, - вздохнул мальчик. – Совсем взрослые не стали бы так расстраиваться. Вот вы с папой не расстраиваетесь из-за Машки…
- Сынок, - папа присел рядом с Тимой на корточки. – Поверь, нам тоже нелегко, просто мы стараемся не показывать этого.
- Почему? – мальчик взглянул отцу в глаза.
- Потому что часто взрослым приходится бороться со своими чувствами, чтобы не казаться слабыми. Особенно мужчинам.
- Я понял, - снова вздохнул Тимофей. – Буду стараться не быть слабым. Ведь я же мужчина.
Мама рассмеялась.
- В двери стучат, - сказал папа поднимаясь. – Пойду, открою.
Папа вышел в коридор, и вскоре крикнул:
- Люда, Тима! Идите сюда! Тут у нас сюрприз!
Мама и мальчик вышли в прихожую и замерли: в коридоре стояла знакомая пара с клеткой в руках, а в клетке сидел маленький серебристый крысенок.
- Знакомьтесь, это Маша, дочка нашей Зои, - торжественно сказал парень, протягивая клетку Тимофею. – Теперь она твоя.
Мальчик смотрел на крысенка, крысенок смотрел на мальчика.
- Мы обязательно подружимся! – улыбнулся Тима.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:25 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№7

Лабирин
т

- Ну, и кто пойдет в следующую ходку? – лениво разглядывая низкий неровный земляной потолок, процедил Валет. – Сразу предупреждаю, я – пас.
- Куда? – удивился Циклоп, на мгновение отрываясь от своего занятия. Последние минут десять он упорно шкрябал дно старой проржавевшей жестянки деревянной ложкой, пытаясь наскрести еще хоть какие-нибудь съедобные крохи. – Зачем?
- За хавчиком, Клопик, за хавчиком. – Валет резко обернулся и, недобро прищурившись, уставился на Циклопа. – Кушать иногда хочется, знаешь ли. Ням-ням!
Циклоп, обиженно надувшись, снова демонстративно заскрежетал ложкой, что-то тихонько бубня под нос. Дребезжащий звук был излишне громким для маленькой комнатушки, куда набились «ходоки», пренеприятно бил по ушам и сильно действовал на нервы.
- Так кто отправится-то? – продолжал гнуть своё Валет, старательно игнорируря раздражающий скрежет.
- А сам-то чего? – Голубь, по-птичьи наклонив голову, уставился на Валета одним глазом.
- А я был в прошлый раз, - подчеркнуто спокойно ответил Валет и, откинувшись к холодной стенке, прищелкнул пальцами левой ноги. – Так что в этот раз отдыхаю.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только Циклопом, продолжающим педантично полировать свою жестянку.
- Пойдут Дрын, Циклоп, Ползун, Цикада и Малёк, – наконец разбил тишину спокойный голос из темного угла, куда еще не успел дотянуться бережно культивируемый светящийся мицелий. – Вопросы есть?
Комнату мгновенно наполнили шорох, сдержанный гул голосов и шарканье. Не слышно было только порядком осточертевшего шкрябанья.
- А почему... – робко начал Циклоп, боязливо выглядывая из-за жестянки, выставленной на манер древнего щита. – Почему...
- Голова, а Мальку не рано еще? – перебил замявшегося Циклопа Дрын. – Он еще наверх не выбирался ни разу. А тут сразу в лабиринт... пропадёт ведь мальчишка.
- Когда-нибудь надо начинать, - равнодушно отмахнулся Голова, - вот пусть с тобой и пойдет, сам за ним и присмотришь. Значит, завтра с утра встречаемся на первом уровне. И предупредите Малька, чтобы не опаздывал!

Темный мрачный коридор, ведущий к основному выходу, на ночь заложенному досками, ветками и прочим подручным материалом, постепенно оживал. По одному, по двое стали подтягиваться жильцы первого и второго уровней, среди которых изредка мелькали ходоки, идущие сегодня в лабиринт. Собравшаяся толпа приглушенно гудела, ожидая сигнала и нетерпеливо поглядывая на завал из веток. Наконец, когда сквозь щели в досках стала пробиваться серая предрассветная муть, люди хлынули к завалу и стали слаженно его разбирать, аккуратно укладывая доски вдоль стен. Когда образовался проём, достаточный, чтобы пропустить весь отряд, работа остановилась.
- Ну как, готовы? – спросил Голова, оглядывая готовых уходить товарищей. – Где Малёк?
- Здесь! Я здесь! – звонко отозвался худенький светловолосый парнишка, проталкиваясь сквозь толпу к отряду. Он весь дрожал от нервного возбуждения, а черные глазищи в пол-лица, казалось, светились.
Голова еще раз придирчиво осмотрел уходящих и махнул рукой:
- Ну, с богом! И помните, Муравейник ждёт вашего возвращения с нетерпением!
Ходоки один за другим молча нырнули в проём.

- Ползун, ну как он там? – Цикада сидел на зеленой ветке, низко склонившейся к самой земле, ковырял щепочкой в зубах и лениво покачивал ногой. – Оклемался? Или сколько его еще ждать?
- Ничего-ничего, сейчас, – отозвался Ползун, обмахивая огромным листом Малька и пытливо всматриваясь в его лицо. – Вроде бы уже отошел.
Парнишка, щурясь и старательно отворачиваясь от слишком яркого пока для него света, попытался встать и тут же снова растянулся на земле.
- Эк, малыш, куда ж ты так торопишься? Ты сперва подыши, подыши. Медленно, не торопясь, чего так воздух заглатываешь-то? – ласково попенял ему Ползун, помогая сесть и прислониться к дереву. – Это с непривычки, воздух тут другой. Ничего-ничего, скоро привыкнешь и замечать перестанешь. Держи! – и Ползун вручил Мальку большущий круглый лист, который перед этим служил ему опахалом.
Со стороны кустов послышался тихий шорох, и из-за густого сплетения ветвей на поляну вынырнул Дрын.
- Ну как, готовы? – он бросил вопросительный взгляд в сторону Малька. – Дорога к лабиринту чистая. Никаких ловушек и неожиданностей не заметил, так что быстренько собираемся - и в путь.
- Я готов! – воскликнул, вскакивая, Малек - и, пошатнувшись, оперся о ствол.
- Ну говорил же тебе, не прыгай ты так! – досадливо поморщился Ползун. – Еще напрыгаешься. Эй, Циклоп, хорош ползать по кустам, мы уходим.
Под ближайшим кустом послышалось пыхтение, сопение, и на поляну задом начал выползать Циклоп. Застряв в ветвях, он еще некоторое время подёргался и, наконец, вырвавшись из цепких, колючих объятий вредного растения, выпрямился во весь рост. При этом он что-то увлечённо жевал, сопровождая процесс громким чавканьем.
- Опять! – простонал Цикада, закатив глаза. – Сколько ж можно!
- А чего, а? – удивленно вопросил Циклоп, обведя присутствующих радостным взглядом. – Ну что, идём, что ли?
- Первым идет Цикада, за ним Циклоп, потом Малёк, я, и замыкающим – Ползун, – раздал указания Дрын. – Вопросы есть? Похоже, что нет. Пошли!
Ходоки выстроились цепочкой и, после отмашки Дрына, тронулись в путь. Шли они как хищники – след в след, стараясь не шуметь и не делать лишних движений. Шли молча, хотя и видно было, что новичок с трудом удерживается от того, чтобы засыпать своих старших спутников кучей вопросов. Но он сдерживался, только очень активно крутил головой, стараясь рассмотреть все вокруг и не упустить ничего интересного. Дрын, добродушно похмыкивая про себя, вспоминал свою первую вылазку, когда он вот так же впервые поднялся на поверхность и шел к лабиринту, чтобы добыть съестных припасов, необходимых для выживания Муравейника. И он точно так же с изумлением впервые рассматривал лес, при виде которого в памяти неизвестно откуда бралось непонятное, словно давным-давно позабытое, а теперь всплывшее из глубин памяти, слово «джунгли». И точно так же в невидимой выси деревьев звенели неизвестные насекомые и птицы, от земли струился теплый воздух, а...
- Р-ра! – резко выкрикнул Цикада и рывком бросил тело в сторону, под кусты.
Циклоп, обычно медлительный и туповатый, так же беззвучно и быстро нырнул в гущу зеленых ветвей. Малёк, ошеломленный внезапностью произошедшего, так бы и остался на тропе, если бы Дрын не ухватил его за шкирку и не утащил за собой в безопасную тень кустов. Несколько секунд ничего не происходило, и Малёк уже собирался пристать с вопросами к Дрыну, но тот только молча ткнул парня в землю и прижал сверху, распластавшись рядом. По ветвям и листьям ударил тугой порыв ветра, пригибая кусты к земле, а над самой тропой пронеслась бесшумная стремительная тень, через несколько метров резко уйдя вверх.
- Пронесло, вроде бы, - сдавленно прошептал притаившийся рядом Ползун, с опаской поглядывая наверх.
- Ш-ш-ш! – предостерегающе прошипел Дрын, продолжая удерживать Малька и высматривая неведомого летуна.
Через десяток минут отряд снова выбрался на тропу и продолжил свой путь к лабиринту. Передвигались еще медленнее и с тревогой, с удвоенным вниманием поглядывая по сторонам в поисках возможной опасности.
К лабиринту выбрались, когда солнце уже стояло в зените, а воздух к тому времени довольно ощутимо прогрелся.
- Вот это да-а! – восхищенно протянул Малёк, изучая нагромождение скал горящими глазами. – Я и не думал, что лабиринт такой... такой... – так и не сумев подобрать нужные слова, Малёк восторженно замахал руками, как мельница при внезапно налетевшем урагане.
- Впечатляет, да? - иронично хмыкнул Цикада. – Погоди, ты еще внутри не был.
- А мы факелы возьмем, дядька Дрын? – Малёк так и лучился энтузиазмом и бьющей через край неуёмной энергией, несмотря на пройденный путь и не самую легкую адаптацию к внешнему миру.
- Зачем? – удивился тот. - Там достаточно светло.
- Неужели там тоже есть мицелий? – недоверчиво округлил глаза Малёк. – Он же на камнях не растёт!
- Нету там мицелия, - отмахнулся Дрын, - да он там и не нужен. Потерпи уж, сам скоро всё увидишь.
К отдыхающим ходокам подошли Циклоп с Ползуном, успевшие за это время наведаться к схрону и извлечь из него предметы первой необходимости – хорошо обструганные палки, больше смахивающие на шесты, и три бухты достаточно прочной верёвки. Потоптавшись перед входом и еще раз проверив снаряжение, отряд углубился в лабиринт.
Серые стены из дикого камня отвесно уходили вверх и даже не думали смыкаться, так что света в лабиринте действительно было предостаточно. Пол ровным слоем устилал мелкий, словно просеянный, светлый песок без малейших инородных включений: ни камушка, ни веточки, ни щепочки. На гладкой поверхности песка не было ни единого следа, казалось, время всё скрыло и сгладило, хотя лабиринт был довольно часто посещали. Коридоры были довольно просторными, не приходилось протискиваться в узкие щели, обдираясь об стены, не было кустов и травы. Не было ничего, только стены и песок. Благодаря этому, лабиринт целиком был ровного светло-серого оттенка, и ни одно цветовое пятно не нарушало эту его монолитность.
Несмотря на ширину коридора, позволяющую идти по двое и даже по трое, ходоки придерживались прежней тактики и шли один за другим, след в след. Через несколько минут они подошли к развилке и остановились.
- Кто был здесь в прошлую ходку? – сердито спросил Дрын, внимательно изучая стены.
- Я с Головой, Голубем и Валетом, – безразлично отозвался Циклоп, затем плюхнулся на песок и прислонился к стене.
- А чего метки не оставили? – удивился Цикада, на пару с Дрыном тщательно исследующий раветвление коридора. – Куда теперь-то?
- Да мы оставляли, - махнул рукой Циклоп, - только они ж часто пропадают. Забыл, что ли?
- Н-да, не вовремя лабиринт обновился, - недовольно скривился Дрын, поглядывая на Малька.
- А как это, дядька Дрын? Как он мог обновиться? – встрепенулся Малёк, тоже с любопытством рассматривающий окружающий ландшафт.
- Да бывает, - невнятно буркнул Дрын, - ходишь, ходишь, оставляешь метки, отмечаешь все опасные места, а потом – р-раз! И все заново, и коридоры не те, и ловушки в других местах, и вообще... И всё заново приходится изучать-отмечать. В общем, одна сплошная морока и головная боль.
- Так мы что, уже возвращаться будем? – сник Малёк. – Из-за меня?
Дрын и остальные быстро обменялись взглядами.
- Да нет, пойдем дальше, - вздохнул Дрын. – Дома-то ждут, да не с пустыми руками. Так что придется рискнуть.
- И куда двинем? – поинтересовался Ползун, проверяя снаряжение. – Вправо, как всегда?
- Да, как обычно. Впереди я с Цикадой, потом Циклоп, и Малёк с Ползуном - замыкающими. Пошли!
Отряд свернул в правое ответвление и медленно двинулся вперёд. Каждый шаг предварительно прощупывали палками, внимательно осматривали, чуть ли не обнюхивали стены лабиринта - и все равно едва не проворонили ловушку.
- Стой! – гаркнул пошатнувшийся Дрын.
Цикада, не раздумывая, мячиком отскочил назад, а идущие следом за ним замерли на месте. Дрын, с трудом вытягивая ноги из вязкого осыпающегося песка, медленно, стараясь не делать резких движений, отходил к остальным.
- Что это? – прошептал Малёк, покосившись на Ползуна.
- Муравьиный лев, - уголком губ ответил тот, по-прежнему не сводя глаз с Дрына и ловушки перед ним.
- А где он? – удивился Малёк, вытягивая шею в попытке разглядеть этого страшного льва.
- В яме сидит, на самом дне, песочком присыпался, вот его и не видно, – отозвался Дрын, вытирая рукавом испарину с лица. – И хорошо-то как замаскировался, гад! Чуть не угодил ему на обед. Хорошо хоть, вовремя заметил, что песочек больно уж рыхлый пошёл. Фу-у! – с облегчением выдохнул Дрын.
- А по стеночке не обойти? – жалобно вопросил Циклоп. – Лень возвращаться.
Цикада подошёл к ловчей яме и начал тыкать палкой по краям. Песок резвым серым ручейком побежал вниз и тут же со дна взмыл вверх высоким фонтаном. Цикада, не обращая внимания на осыпающий его песок, осторожно обходил яму по кругу, пока не упёрся в стену. То же самое произошло, когда он пошёл в обратную сторону, – ловушка полностью перекрывала проход.
- Н-да, - процедил Дрын, - похоже, придется возвращаться к развилке.
Левый коридор оказался более безопасным, по крайней мере, пока не довел до очередного разветвления.
- Куда? – коротко спросил Цикада.
- Опять влево, - пожал плечами Дрын, - ты же знаешь.
И снова медленное продвижение по лабиринту, до резкой остановки Цикады.
- Провал, - бросил он через плечо.
Дрын с Цикадой подошли к самому краю и о чем-то яростно заспорили, в то время как остальные устало опустились на песок.
- А разве мы муравьи? – нарушил тишину Малёк.
Ползун закашлялся, прикрывая рукой улыбку, а Циклоп удивленно вытаращился на парнишку.
- Нет, с чего ты взял? – мягко спросил Ползун, кидая предостерегающий взгляд на Циклопа.
- Ну-у, - после напряженного размышления протянул парнишка, - если мы живём в Муравейнике и на нас охотится муравьиный лев, то получается, что мы и есть муравьи.
- Говорят, раньше всё было по-другому. И жили мы на поверхности, а не под землёй, и сами на кого хочешь охотились.
- Врёшь! – не поверил Циклоп. – Это кто ж такое говорит?
- Говорят, - неопределенно ответил Ползун. – Так... слухи ходят.
- А-а, слухи, - пренебрежительно отмахнулся Циклоп, - мало ли какие там сказки бабушки на ночь рассказывают!
- Ладно, идём, Дрын зовет, – прервал разговор, поднимаясь на ноги, Ползун.
- Собирайтесь, будем переправляться, – резко бросил Дрын.
- Как? – изумился Малёк. – Тут же не перепрыгнуть!
-Делаем маятник, – мотнул головой в сторону Цикады Дрын. – Пройти надо именно здесь.
- Уверен? – Ползун поднял брови и начал осматривать склоны. – Да-а, определённо, нам сюда.
Заметив вопросительный взгляд Малька, он кивнул на острый выступ скалы, буквально нависающий над самым разломом, и Цикаду, что-то мастерящего из палки и веревки. Затем Цикада бросил палку наподобие копья, и она, пролетев над выступом, пошла вниз, где начала маятником раскачиваться над самым проломом. Её подцепили второй палкой, и скоро Дрын держал в руках оба конца верёвки, перекинутой через выступ.
- Цикада, пойдешь первым, потом Циклоп, Ползун и Малёк, – распределил очередность Дрын.
Оба конца веревки привязали к одной из палок, Цикада, ухватив её, резко оттолкнулся от края обрыва и перелетел на другую сторону провала. За ним последовали остальные, и только Малёк несколько замешкался.
- Не дрейфь, это легко, у тебя всё получится, – подбодрил его Дрын и подмигнул. – Это вообще здорово, как летать, тебе даже понравится.
Малёк стиснул верёвку и, глубоко вздохнув, оттолкнулся от обрыва. Это действительно оказалось здорово! Глаза мальчишки сверкали, и он даже не подумал отпустить верёвку, когда приземлился на другой стороне. Было похоже, что ещё немного - и он, позабыв обо всём, начнет раскачиваться на маятнике, прыгая с одной стороны разлома на другую. Хмыкнув, Цикада разжал крепко стиснутые пальцы и толкнул палку к Дрыну, и вскоре тот присоединился к отряду.
По дороге они еще несколько раз сворачивали в левый проход лабиринта, и пару раз им приходилось прибегать к помощи маятника, но наконец отряд вышел к округлой площадке. Казалось, что это был тупик. Впрочем, ходоков это уже не волновало – похоже, они пришли туда, куда так стремились: на каменном полу около стены были рассыпаны овощи, фрукты и съедобные семена злаков.
- Ну что ж, собираем, потом отдыхаем и возвращаемся, – устало махнул рукой Дрын, и все приступили к сбору трофеев.
Когда, наконец, были подобраны последние овощи и завязан последний мешок, ходоки с удовольствием растянулись прямо на камнях, в тени под скалой.
- Дядька Дрын, - задумчиво спросил лежащий на спине Малёк, разглядывая проплывающие облака, - а почему мы живём под землей? Наверху же лучше! И воздух, и солнце, и... всё-всё-всё!
- Вот именно, что всё-всё-всё, - хмыкнул Дрын, - заодно и все опасности здесь, наверху. Внизу тяжело, да, зато не рискуешь шкурой каждые пять минут, никто не стремится тебя поймать, разделать и сожрать.
- А Ползун говорил, что раньше мы и сами на кого хочешь охотились и совсем-совсем никого не боялись! – излишне громко, с какой-то даже обидой выкрикнул Малёк.
Ползун досадливо крякнул и отвернулся, стараясь избежать удивленно-насмешливого взгляда Цикады.
- Малёк, никто не знает, что там было раньше. И вообще, когда это всё было, если было, конечно, – горько отозвался Дрын.
- Ладно, похожу здесь, осмотрюсь, - после некоторого молчания неохотно буркнул, вставая, Малёк и нетерпеливо отмахнулся от предостережений, брошенных ему вслед.
Сперва он обошёл площадку по кругу, не слишком приближаясь к скалам. Затем неторопливо пошёл вдоль стен, скользя по ним вытянутой рукой, ощущая пальцами необычную гладкость, столь нехарактерную для природного камня. А потом... потом он запнулся. Потому что рука нащупала какую-то щель в стене, которую нельзя было рассмотреть, даже стоя к ней вплотную, уткнувшись носом. Только вот так, нащупать, потому что спереди она была прикрыта всё той же самой стеной и открывалась сбоку, сливаясь по цвету с окружающими скалами.
Оглянувшись на старших товарищей, занятых последними приготовлениями перед предстоящей дорогой, Малёк прижался к стене и попытался влезть в эту самую щель. Удалось ему это не сразу, пришлось упереться ногами в склон и подтянуться наверх, где щель расширялась. Ну а потом было уже совсем легко, так как расщелина оказалась совсем короткой, и буквально через полметра мальчик «вывалился» из скалы.
Открытая поляна, поросшая редкой невысокой травкой, шла под уклон, и где-то там, пока невидимый, звенел ручей. Солнце прогрело воздух, и он плясал над склоном прозрачным колеблющимся маревом. После недолгих размышлений Малёк сделал шаг в сторону ручья и тут же испуганно присел – неподалёку от него, полускрытая за радужными переливами, стояла небольшая полутораметровая крыска и, что-то возбуждённо попискивая своей соседке, указывала на Малька своей удивительно пятипалой лапой.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:27 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№8

Королевское подполье


http://bookworms.ru/forum/20-658-1#25429
http://bookworms.ru/forum/20-1221-1
Посвящается...

- Скамьи для трапезной дубовые – покрыты неприличными надписями. Очень неприличными, осмелюсь заметить, Ваше Величество. Кресла резные, обитые бархатом, - бархат порван, резьба безнадежно испорчена. Цветные покрывала и подушки с узорчатыми наволочками – порваны в клочья. Лохани для омовения – наполнены... гм... Столики, числом десять, инкрустированные перламутром...
Король Жан застонал и стиснул голову руками. Лорд-казначей тактично умолк.
- Не понимаю. Лорд Гайн, вы можете мне объяснить, кому и зачем это могло понадобиться? Если бы хоть крали...
- Украденного тоже немало, Ваше Величество, - лорд перелистнул страницу. – В частности: горшки для хранения маринадов глиняные; котлы медные; кувшины для вина серебряные; малые кувшины для воды серебряные же; сосуды для охлаждения напитков...
Король стиснул зубы. Список украденных и испорченных за последние три месяца вещей казался бесконечным. «Кубки с двумя ручками, - бубнил казначей. - Кубки на тонкой ножке. Корзины для фруктов. Плетеный короб для цветов...» В ушах звенело, слова доносились, словно сквозь вату: «Также немалое количество съестных припасов, а именно: говяжьих туш... бараньих... окорока свиные... мука пшеничная... фазаны...»
- Хватит! – рявкнул Жан. Стол заскрипел под ударом монаршего кулака, но выдержал. Лорд-казначей невозмутимо подобрал с пола золотую чернильницу и стаканчик с перьями, поставил на место. Он давно привык к характеру повелителя. Король, хмурясь, смотрел на чернильное пятно на узорном шемаханском ковре. Такие ковры ценились почти на вес золота. Впрочем, какая теперь разница?
- Вы не думаете, что это дело рук... захватчиков? – неуверенно спросил Жан. Прозвучало глупо, и он сам это понимал. Свалившиеся в буквальном смысле с неба враги выжигали целые города – но гадить в кладовых и воровать корзины для фруктов? И что за нелепость: беспокоиться о пропаже кувшинов и наволочек, когда судьба королевства под угрозой! Но для лорда Гайна порядок был превыше всего. Собственно, именно за это король его и ценил. Что ж теперь жаловаться?
- Вы имеете в виду эльфов, Ваше Величество? – уточнил лорд-казначей.
- Эльфов?! – от монаршего рыка зазвенели стекла и упали две хрустальные подвески с канделябра. – Какой идиот назвал этих... этих... эльфами?!
- Все их так называют, Ваше Величество, - пожал плечами лорд Гайн. – Вы разве не слышали? Осмелюсь заметить, они действительно весьма похожи на наших эльфов.
- Остроухие красавчики? – фыркнул король уже поспокойнее. – А то я не знаю наших эльфов. Когда-то чуть не женился на одной... Они, конечно, спесивы и помешаны на борьбе с мировым злом, но на такое никогда не решатся.
- Боюсь, - вздохнул лорд Гайн, - что эти так называемые «эльфы» именно нас и считают мировым злом. Вот и борются... в меру сил.
Его величество хотел было ответить... но сдержался. Только проворчал сквозь зубы: – Сил-то у них немерено. Борцы... дьявол их забери. Другого мирового зла поблизости не нашлось. И откуда они взялись на мою голову...
- Наш архимаг господин Эренборхес, если не ошибаюсь, утверждает, что из иного мира, - напомнил лорд-казначей.
- Да помню... только я мало что понял из его доклада. К господину архимагу не мешало бы приставить переводчика – с его языка на нормальный человеческий.
- Вашему Величеству стОит только приказать, - поклонился лорд Гайн. – Но если я правильно понял господина Эренборхеса, он считает, что во вселенной Создателя много миров. Иногда эти миры каким-то образом соприкасаются, и тогда существа из одного мира могут проникнуть в другой. Прошу меня простить, Ваше Величество, не лучше ли вам не вертеть корону в руках? Если вы сломаете ее в гневе, будет несколько проблематично починить ее до конца войны. Королевский ювелир...
Жан в раздражении швырнул корону на стол.
- Вот и сражались бы со злом в собственном мире! Чего их сюда понесло?
- К сожалению, господин Эренборхес допускает возможность того, что эта раса научилась переходить из одного мира в другой по своему желанию. Если так, вполне вероятно, что они явились сюда целенаправленно.
- Чтобы уничтожить нас?!
Лорд-казначей вздохнул. Жан подавил вздох: монарху не положено. «До конца войны,» - сказал лорд Гайн. Неужели всерьез надеется? Впрочем, подданные привыкли к тому, что любимый король найдет выход из самой безнадежной ситуации. Обязательно. Он делал вид, что так оно и есть, что победа – дело лишь времени. Но было совершенно ясно, что в этот раз им поможет разве что чудо. Мечи и арбалеты не могли противостоять летательным машинам, огненным лучам и прочей дряни, что привезли с собой пришельцы. Воинская доблесть не стоила теперь ни гроша. И прославленная сила королевских кулаков – тоже. Да, Жан мог взять любого пришельца за шкирку и швырнуть через забор. Или даже пару пришельцев. А толку? Похоже, всё, что оставалось людям, - это погибнуть более или менее с честью.
Кстати, эльфов – нормальных, настоящих эльфов – гости тоже не жаловали, считали их недоразвитыми и истребляли с той же холодной жестокостью, что и все остальные расы.
Что ж, самое время заняться таинственными вредителями. Важнейший вопрос. Но хоть отдохнуть немного от бесконечных военных советов, от обсуждения бесчисленных – и одинаково провальных – планов обороны.
- Несите план подвалов, лорд Гайн, - сказал Жан. – Раз уж смотрители не могут справиться с крысами – или что там такое – без королевской помощи, будем составлять... гм... план боевых действий.

***
- Ваше Величество, прошу прощения, тут к вам... делегация, - в голосе секретаря звучало явное смущение.
- Какая делегация? Кто?
- Мы это! – послышался скрипучий голосишко, и буквально из-под ног секретаря в королевский кабинет проникло полдесятка странных существ размером чуть больше кошки. Впрочем, были они вполне человекообразны и даже одеты в какие-то лохмотья. Король поднял голову от разложенной на столе исчерканной вдоль и поперек карты – расклад на карте был неутешительным. Протер покрасневшие от недосыпания глаза: может, нечаянно задремал? Да нет, вроде бы.
Вошедший первым – видимо, лидер - воинственно встопорщил бороденку: – С требованиями мы! Насчет утеснения, значить, наших исконных прав!
- Прав?! – Жан чуть не потерял дар речи. – Это каких таких прав? Кто вы, собственно, такие?
- Я Скрунт!– вожак шагнул вперед и гордо выпятил грудь (точнее, живот). – Старшой я, значить. А мы - Подполье мы! Завсегда и от веку Подполье! И, стало быть, заведено у нас – с вами, с людями, бороться. Вредить вам, чем можем. Традицие такое, - он торжественно поднял вверх корявый палец. – Древнее.
- Традицие, - машинально повторил изрядно ошарашенный Жан. – И откуда же это «традицие» взялось?
- Ну как? Положено! Как вы есть захватчики и это... значить... ахупанты, во! Наших исконных земель. А нам, значить, положено с вами сражаться. Писание наше что говорит? – Скрунт обернулся, и его сопровождающие дружно рявкнули: «Вредить всегда! Вредить везде! Вредить – и никаких гвоздей!»
Жан потихоньку ущипнул себя за руку. Нет, все-таки не сон. Странно.
- Вот так вот! – резюмировал вожак. – А вы тут чего делаете?! Охраны понаставили – не продохнуть, - и загнул палец. - Ходы наши засыпаете, - загнул второй палец. - Засовы тройные, стены укрепленные, ловушки... – Скрунт потряс сжатым кулачком. - Ахупанты и есть! Бороться нам спокойно не даете. Целыми днями только и делаем, что новые ходы копаем да решетки пилим, а назавтра всё сначала начинай. Того и гляди – ловить начнете! Ты хоть понимаешь, что не положено нам людям показываться! Ради народу своего, - Скрунт патетически возвысил голос, - древний закон нарушаю!
Король слушал «делегатов» - и странное дело: чем дальше, тем больше ему казалось, что он смотрит на себя в кривое зеркало. Всем им, людям, похоже, светило именно такое будущее: бороться с врагами мелким вредительством. Если, конечно, они останутся живы вообще, что сомнительно. Это сравнение бесило Жана даже больше, чем дурацкие претензии Скрунта. Наконец его терпение лопнуло. Он встал, набрал побольше воздуху – и с четверть часа подробно и красочно излагал свое мнение относительно того, каким способом и от кого появились на свет «Подпольщики», а также кто на чьих исконных землях живет и кто тут «ахупант». Делегаты слушали, одобрительно кивая. Секретарь потихоньку записывал наиболее эффектные обороты.
- Мастак ты ругаться, величество, - шмыгнул носом Скрунт, когда Жан, наконец, выдохся. – Тока я тебе вот что скажу: а было тебе не лезть. Жили мы себе на юге спокойно, боролись, значить, как заведено. Пришли всякие, всё пожгли, разорили – что нам делать? Вредить стало, считай, некому. Ушли сюда. А ты нам и тут житья не даешь. Вон какая армия город окружила – и летают, и пуляют...
- Постой-постой! Какая армия?
- Ну твоя, а какая ж еще? Летают, и пуляют, и жгут что ни попадя. Мы уж им и леталки-пулялки ихние портили...
Эти крысюки приняли пришельцев за королевскую армию, воюющую с ними, понял Жан. От скромности точно не помрут. А как же, против такого страшного врага - не иначе как огненным лучом... Стоп! Но, если вожак не соврал, им удавалось то, чего не смогли даже лучшие из королевских диверсантов: незамеченными проникать во вражеский лагерь и портить... ну да, у них же это в крови!
Однако враг моего врага... Да и все равно терять нечего.
- Значит, так, Подпольщики, - Жан разгладил руками карту на столе. – Предлагаю вам союз. Военный.
Делегаты зашумели.
- Союз с ахупантами?! – взвизгнул Скрунт. – Да никогда такого...
- Помолчи, борец за свободу. Залезай на стул, объясню тебе ситуацию. Про «ахупантов»...
***
Два месяца спустя последние пришельцы в панике покидали королевство, оставляя груду дымящегося хлама – всё, что осталось от их невероятного, непревзойденного оружия. Они так и не сумели понять, почему пушки стали неожиданно взрываться, а летательные аппараты – загораться и падать. И так ни разу и не поймали ни одного из вредителей, объяснив всё местной магией. Руководство решило, что потери слишком велики, - пусть эти существа продолжают загаживать свой мир, так им и надо.
***
Скрунт с удовольствием оглядывал себя в зеркале. На шее у него, поверх замызганной курточки, красовался золотой орден на муаровой ленте. «Королевское Подполье – спасители Отечества» - гласила надпись на ордене. Монарший указ дозволял «вредить невозбранно в оговоренных пределах» - пределы определялись отдельным списком, составленным лордом-казначеем. И даже за превышение «оговоренного» людям запрещалось наказывать Подпольщиков (если, разумеется, кого-то из них ухитрятся поймать) сколько-нибудь серьезно – упаси боги, членовредительством или смертоубийством. И много чего еще было в том указе.
Скрунт, в свою очередь, тоже много чего пообещал вчера на королевском приеме – кто бы мог подумать – в его честь. Ради такого случая он даже взял грех на душу – еще раз нарушил древний закон. Именоваться сэром, другом короля и всё такое прочее – это вам не шутка. Другое дело, что выполнять обещанное его Подпольщики, само собой, не будут. В оговоренных пределах вредить – сам бог велел, а сверх того... уж как положено.
Традицие такое.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:30 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№9

Гибель конспиративной квартиры


Легкое щекочущее покалывание вырвало Анейю из объятий сна, и девушка приподнялась на постели, не очень понимая, где она и почему. Но заветный перстень с изумрудным глазком разбудил хозяйку совсем не зря. Спустя несколько мгновений раздался настойчивый стук в дверь:
- Молодой господин, проснитесь! Завтрак уже готов.
- Сейчас-сейчас, мэтр Хайф,- спросонья голос Анейи прозвучал глухо и хрипловато, но это было и к лучшему. Совсем ни к чему знать хозяину гостиницы со смешным названием «Погребок королевского чтеца» в славном университетском городе Виттенбурге, что его молодой постоялец, приехавший слушать лекции почтенных профессоров, совсем не тот, за кого себя выдает.
- Я пришлю служанку с горячей водой. Она поможет одеться…
Мысли девушки заметались вспугнутыми птахами: «Этого еще не хватало! Ради сохранения тайны она специально дожидалась позднего вечера, чтобы остановиться здесь. Даже ужинать не стала, ограничившись ломтем хлеба с сыром. И тут на тебе…»
Взгляд путешественницы упал на стоящую в углу лохань, от которой до постели протянулась дорожка не до конца высохших следов. Вчера было таким наслаждением смыть с себя грязь и усталость долгой дороги, а потом растянуться на чистых льняных простынях! Ой, а вон лежат традиционно полагающиеся по закону гостеприимства чистые камиза и брэ, на которые она вечером даже не обратила внимания, забравшись в постель нагишом.

Изображение

Несколько минут прошли в лихорадочных сборах – никогда еще за свою короткую шестнадцатилетнюю жизнь внучка дожа Агилли не одевалась так быстро. Наконец, встрепанная и запыхавшаяся, она остановилась перевести дух перед старым потускневшим зеркалом. Откинула со лба непослушную каштановую прядь и удовлетворенно улыбнулась своему отражению – встретившийся с ней глазами юный паж в изящной темно-зеленой котте ничуть не напоминал исчезнувшую несколько недель назад из родного палаццо наследницу одного из богатейших семейств Пентополиса. И вовремя: за дверью уже были слышны шаги поднимающейся по лестнице служанки.

***

- Позволите, святой отец? – в просторной нижней зале гостиницы с раннего утра было яблоку негде упасть, школяры, да и некоторые преподаватели находящегося на соседней улице Университета спешили подкрепиться перед началом долгих занятий. Но вот столик этого пожилого монаха в простой бурой с непонятными подпалинами рясе посетители почему-то обходили стороной, предпочитая тесниться за другими. Именно сюда старая служанка, чьи услуги наверху не понадобились, подвела юного постояльца и, дождавшись небрежного разрешающего кивка украшенной тонзурой головы, сноровисто водрузила на стол тарелки с нехитрым, но обильным завтраком.
- Еще кружку биттнера, Гретхен! – пробасил монах и перевел взгляд на Анейю, уже начавшую уплетать за обе щеки яичницу со шпинатом вприкуску с копченой рыбой.- Решился грызть гранит науки, юноша? А в какой области знаний?

Изображение
- Угу,- только и позволил промычать набитый рот и пунцовая краска густо залила щеки и уши девушки. Пытаясь сгладить неловкость, она схватила свою кружку, сделала большой глоток и чуть не поперхнулась от непривычной горечи во рту.
- Как можно пить эту гадость?! Неужели нет хорошего вина?- Анейя заметила, что почти все сидящие за соседними столами обернулись на ее возглас, и покраснела еще больше.
- Грета, и легкого медового пива нашему юному гостю,- перекрывая шум, добродушно рыкнул священник и снисходительно потрепал девушку по плечу могучей лапищей.- Для напитков дядюшки Пивнера нужна долгая привычка. И еще, молодой человек, в каждом городе свои законы. В Виттенбурге запрещено продавать вино до обедни, дабы не туманить разум школяров, занимающихся в нашем прославленном университете.
- Прошу простить мое незнание, святой отец, я только первый день в городе,- легкий медвяный напиток с добавкой ароматных трав мгновенно перебил горечь и девушка, благодарно улыбнувшись кухонному мальчишке, принесшему две кружки сотрапезникам, сделала еще один большой глоток.
- Я так и понял по выговору, ты произносишь слова мягко и быстро, как уроженцы южного побережья,- монах внимательно оглядел собеседницу и, удовлетворенно откинувшись на спинку скамьи, прибавил.- Клянусь владыкой Света, ты мне по нраву и если захочешь, то замолвлю словечко за тебя здешним профессорам теологии.
- Но я пока еще…
- Не выбрал, к чему лежит сердце?- Анейя вздрогнула, встретившись с его умным проницательным взором, проникающим, казалось, в самую душу, и подивилась насколько может быть обманчива внешность.- Мечтаешь, небось, стать магистром Естественной магии или того выше магии Слова?
Кстати, дядюшка Хайф,- святой отец с усмешкой мотнул головой в сторону хозяина заведения о чем-то горячо спорившего с компанией студиозусов,- питает слабость к последним, угощая раз в месяц за счет заведения. Попроси его показать книгу мэтра Анри Лайона с дарственной надписью самого автора и, ручаюсь, станешь его любимым постояльцем.
- Впрочем,- помолчав, продолжил он, не глядя на притихшую и смущенную столь внезапным напором Анейю,- я не тороплю, походи по факультетам, поинтересуйся, послушай лекции. Есть у тебя знакомые здесь в городе? Нет? Тогда подожди…
-Эй, Монкорбье! – на зычный крик от дальнего стола прибежал школяр в поношенном сюрко неопределенно-синего оттенка.- Познакомь нашего юного друга с городом, покажи университет и лучших профессоров. Да смотри у меня - без своих проделок! Помни, что твою задницу и взвесить недолго!
- Все сделаю, мессир архидьякон!
- Он, конечно, плут изрядный, но город знает хорошо,- вставая из-за стола, кивнул монах Анейе. А, уходя, коснулся ее плеча и тихонько, чтобы слышала только она, добавил.- Перстень поверни камнем внутрь. На всякий случай…
- Кто это? – поинтересовалась девушка, задумчиво глядя на удаляющуюся коренастую фигуру. И, заметив, как голодно сглотнул слюну нежданный собеседник, подвинула ему тарелку с остатками завтрака.- Бери…
- Это же его преподобие архидьякон Томас по прозванию Бурый Патер! – школяр не заставил себя долго упрашивать и яростно заработал челюстями, успевая, тем не менее толково и внятно объяснять.- Секретарь Священного Трибунала Света. Его здешние боятся больше всех некромантов вместе взятых. Откуда ж ты взялся, если не знаешь? Ой, простите, молодой господин, что я не представился по всем правилам. Франциск де Монкорбье,- встав со скамьи, он куртуазно махнул стащенным с головы беретом,- можно просто Франсуа или Франц, как пожелаете.

Изображение
- Анн ди Агилли,- в свою очередь назвала себя Анейя и махнула рукой, чтобы собеседник садился,- давай без церемоний. И вот еще что, Франсуа, если по незнанию я буду делать что-то не по здешним обычаям, то ты подсказывай мне, договорились?
- Конечно, Анн,- просиял студиозус,- а чего ты уже натворил-то?
- Вроде бы пока ничего, но святой отец почему-то велел повернуть перстень камнем внутрь. Или тут промышляет много воров и носить драгоценности открыто небезопасно?
- Ворья, конечно, хватает, но больше на рынках,- Франсуа внимательно посмотрел на протянутую ладонь.- Да и вещица у тебя не особо дорогая: черненое серебро с изумрудом. Скорее дело в изображении – оно сильно смахивает на герб одного имперского князя, что обложил город огромной контрибуцией лет десять назад…
- Клянусь, что моя родина Пентополис,- перебила его Анейя,- а кольцо мне досталось от матери, умершей, когда мне было всего два года.
- Да я и не думал сомневаться в твоих словах, но береженого Бог бережет. Лучше спрятать,- он аккуратно повернул кольцо на тонком девичьем пальце.- Вот и незаметно совсем. Так чего ты хочешь посмотреть в первую очередь? Факультеты? Профессоров? Город?
- А магистров магии можно?
- Да почему ж нельзя? Лекции ж у всех открытые. Давай я сегодня разузнаю все поподробнее – кто, где и когда, а завтра с утра забегу за тобой. Идет?
- Договорились…

***

Следующие несколько дней Анейя кочевала от одного магистра магии к другому, надеясь хоть чуть-чуть приобщиться к тому удивительно-пугающему потустороннему Миру, что разок открылся ей в таинственном видении далекого детства. Но тщетно. Сухие лекции навевали зеленую тоску, непонятные формулы клонили в сон, а наглядные демонстрации отдавали дешевкой ярмарочных фокусников.

Изображение

- Что-то ты совсем зачах, приятель,- Франсуа, забежавший вечером в гостиницу, поглядел на нехотя ковыряющего ужин постояльца и недовольно покачал головой.- Пошли проветримся. Тут неподалеку одна такая оружейница живет… Райский сад наслаждений…
- Да ну ее,- Анейю бросило в дрожь от одной только мысли о возможном разоблачении.- Иди сам, если желаешь. Только сначала скажи мне, сильные практикующие маги в Виттенбурге есть? Или одни эти занудные старцы, что растеряли все свое умение, даже если оно когда и было? Я, правда, еще про черную магию…
- Тсс! – школяр воровато оглянулся на другие столы и понизил голос до шепота,- послезавтра сведу тебя в один дом, где такое практикуют. Только стоить это будет три золотых, а главное молчок!
- А на что деньги-то? – еле слышно спросила сгоравшая от любопытства Анейя. Хоть запрошенная цена и была немалой, но она согласна была заплатить, опасаясь лишь обмана и очередного шарлатанства.
- С мортусом-могильщиком договориться да свечей черных купить,- одними губами произнес Франсуа ей на ухо.- Порядок там такой, что без мертвого тела не войдешь…
- Держи,- монеты перекочевали из рук в руки,- только чтоб без обмана!
- С такими вещами не шутят!

Разбитной школяр не обманул. В назначенное время он зашел в гостиницу за истомившейся в ожидании Анейей. Завернувшись в плотные плащи с капюшонами, которые принес предусмотрительный Франсуа, они выскользнули через черный ход и растворились в суете вечерних улиц.
Как девушка не старалась запомнить дорогу, ей это не удавалось – спутник вел ее какими-то кружными путями, пару раз они проходили через маленькие лавчонки, входя в одну дверь и выходя в другую. Наконец, убедившись в отсутствии слежки, Франсуа особым образом постучал в ни чем не примечательные ворота и, что-то отрывисто сказав привратнику, быстро увлек спутницу в приоткрывшуюся калитку. Там их уже ждал провожатый. К удивлению девушки они направились не к дому, мрачной, без единого огонька, громадой высившемуся в двух шагах от ворот. Нет, тропинка, обсаженная терновником, повела их в обход здания, через темный запущенный сад к большому, сколоченному из досок балагану, весьма смахивающему на ярмарочный. Условный стук повторился и , прошмыгнув внутрь мимо зверовидного мрачного охранника, они заняли свободное местечко на задней скамье, почти в самом углу полутемного, освещенного всего двумя факелами помещения.
- Вовремя, ничего интересного не пропустили,- зашептал Франсуа на ухо спутнице, увидев на кафедре, обтянутой кроваво-черным шелком, круглолицего рыжего коротышку неопределенного возраста.- Это Пинес Порк, ассистент факультета Магии Слова. Догадываешься как его все бурши зовут? Вот именно… Все чего он может – это вызывать самых захудалых демонов, вроде властелина белой плесени или повелителя грибных мух. Ну, и еще браниться в адрес магов-конкурентов или скептиков, не признающих его гениальность и славу «основателя стервологии». Вот ругается он, честно скажу, виртуозно, любой извозчик позавидует.
Анейя разочарованно вздохнула – кажется, и здесь ее ждет обманка.
- Гляди, гляди, сейчас будет вызов демонов для посвященных,- возбужденно прошептал школяр, глядя на взывающего к «Тем Самым Силам» толстяка.- Вдруг нам повезет, и он вызовет кого посильнее?
- А демон не вырвется?
- Не сможет. Видишь там защитные руны? Не туда смотришь, вон там, где черные свечи горят.
- Ага, теперь вижу. А чего это он своих помощников зовет кличками какими-то непристойными?
- Чтобы демона обмануть и не дать ему завладеть истинной сущностью человека. Потому они и нарекаются чем-то вроде Ху…нах, Дай…ка…Уд… или Фу…манда…
Ну, ты же про Улисса и циклопа рассказ знаешь? Вот и …
Тут на них обернулись и зашикали сидящие впереди, и Франсуа поспешно захлопнул рот. Анейя последовала его примеру, с демонстративным вниманием уставившись на кафедру, где рыжеволосый выкрикивал очередные заклинания. Вдруг ритуальные свечи, расставленные в строго хаотическом беспорядке, загадочно моргнули, и из клубов дыма, застлавшего пентаграмму, раздался писклявый голосок:
- Как смеешь ты, смертный, тревожить мой покой?
- Именем твоим истинным и Темной Стороной Силы заклинаю тебя, Тайгерм, явись и повинуйся мне, сопровождая меня всюду!
Дымная пелена заволокла кафедру и присутствующие, все как один вскочив со скамей, запели протяжную заунывную мантру на незнакомом языке. Франсуа с Анейей волей-неволей пришлось встать и подпевать тоже, хоть они и не знали ни слов, ни мотива сего песнопения. Факелы мигнули синевато-красным пламенем и постепенно сквозь рассеивающийся дым проступила знакомая объемистая фигура с черным крысюком на плече.
- Тайгерм, повелитель испорченного воздуха, слушает и повинуется, мой господин! – пискляво отозвался крысодемон и в ноздри присутствующим ударила волна густой вони. Сидевших в первых рядах вывернуло наизнанку, да и дальним пришлось немногим лучше. Опешивший было от такой неудачи толстяк поспешил ретироваться, оставив, впрочем, в помещении шлейф отвратного запаха, который с большим трудом удалось перебить соединенными усилиями оставшихся магов.
Лишь спустя некоторое время, когда балаган избавили от остатков дыма и вони, а посетители снова заняли привычные места на возвышении появилась эффектная тоненькая особа, точь-в-точь эльфийская принцесса из старинных рыцарских романов, в откровенном открытом платье из необычного материала, напоминающего чешую дракона.

Изображение

- Линда Смак, истинный мастер черной магии,- донеслись до Анейи чьи-то почтительные слова.
- Не знаю как по части черной магии,- склонился к уху девушки Франсуа, а любовных делах равных ей поискать! И с одинаковой охотой ложится в постель и к мужчинам и к женщинам…
Повелительный знак прелестной некромантки - и служки вкатили на помост несколько открытых гробов. Пламя факелов резко заколебалась, выхватывая из внезапно сгустившегося мрака только отдельные фрагменты: черный ритуальный нож, взрезавший запястье Линды, веер кровавых капель, летящий в тронутых тлением мертвецов, гротескно-непристойный минуэт вставших из гробов покойников.
А поверх колеблющегося пряного безумия мелодичным речитативом струился нежный голос красавицы:
- Именем Повелителя Темного Пламени Рольфа заклинаю: обратитесь к Иной Стороне Силы, пусть каждый освободится от пут внешних условностей и примет свой истинный облик ради блаженного слияния с Князьями Сумерек!
Из беснующегося мрака одна за другой стали выныривать крылатые тени, принимая поднимающихся людей в свои объятия. Одна из них спикировала к задней скамье, прильнув страстным укусом-поцелуем к нежной шее девушки. Вскрикнув от неожиданности, Анейя отстранилась, ладошка, зажимающая ранку, обильно окрасилась алым и тут…
- Святая Эрмандада! Всем стоять!
Не успел стихнуть смутно-знакомый повелительный голос, как черно-зеленая молния пронзила пространство, смахнув словно легкий тополиный пух крылатых кровососов. Сбитые факелы покатились по помосту, где сразу же нашлась пища огню – сухие доски вспыхнули в одно мгновение, в минуту охватив все помещение. Спасающиеся от пламени люди выскакивали наружу и попадали в руки окольчуженых ратников, которые сноровисто вязали сопротивляющихся и отводили к стоящей поодаль коренастой фигуре в бурой сутане.
- Этих двоих ко мне в келью,- мессир архидьякон, кажется, ничуть не удивился , увидев Анейю с Франсуа в числе пленников. Терпеливо выслушал доклад капитана арбалетчиков о схватке с поднятой нежитью и, прикинув что-то в уме, отрывисто распорядился:
- Возьмешь дополнительно три десятка человек из университетской стражи и этой же ночью тщательно обыщешь жилища каждого из задержанных. Понял? Чтобы ни одну из богопротивных некромансерских штучек не пропустили, только тогда можно будет считать город очищенным от скверны…

Изображение

- Ну, несостоявшиеся чернокнижники, как же вы докатились до жизни такой? – Анейя, измученная свалившимися на нее событиями, прикорнула было на жесткой скамье в келье отца Томаса, но громогласное возвращение хозяина способно было пробудить даже давешних покойников. Впрочем, сопровождались слова добродушной ухмылкой архидьякона, а когда вошедший следом за ним послушник внес и расставил на столе бутылки вина и блюда с фруктами, девушка окончательно уверилась в хорошем исходе дела.
- А что я, Ваше Преподобие, куда просили туда и водил,- начал было заметно трусивший Франсуа, но сразу умолк, заметив нахмуренные брови монаха.
- Извини, девочка, что не предупредили о вампирах,- архидьякон щедро плеснул темного вина в глиняную кружку и подвинул ее запунцовевшей Анейе.- Но нам важно было накрыть все кубло целиком.
- Девочка… Анн?- ошеломленный школяр выпучил глаза на монаха.
- Ну, да, внучка дожа Анейя ди Агилли собственной персоной. Исчезнувшая из родного палаццо полтора месяца назад. По всем факториям Лиги разосланы письма с обещанием награды за любые сведения о пропавшей. Опекуны постарались, а?
- Вы меня отправите назад?
- Нынешние власти Пентополиса не очень-то привержены нашей Святой Вере. Так ради чего же мне делать им такие дорогие подарки?- монах хитро подмигнул юной беглянке.- Наоборот, в благодарность за помощь я напишу для тебя рекомендательное письмо своим собратьям по Эрмандаде в столице Империи, чтобы с пониманием отнеслись к твоему желанию изучить основы магии в тамошних университетах.
- Спасибо, святой отец!- обрадованная девушка пригубила приправленное мускатом и корицей вино и задала вертящийся на языке вопрос.- А все это было специально подстроено?
- Ну, что ты, милочка! – архидьякон залпом осушил свою кружку и снисходительно пояснил.- Эти двое настолько хорошо чувствуют людские эмоции, что пытаться их провести – гиблое дело. Несколько церковных лазутчиков погибли, пытаясь проникнуть в их собрания. Поэтому и нужна была такая простая и бесхитростная душа, искренне стремящаяся к знаниям, но не осознающая по молодости всей их опасности. Оставалось только поручить тебя вот этому пройдохе, да следить за кольцом-оберегом магическим зрением. Ну, и надежда была, что этот твой перстень не кем-нибудь, а самим Роже Бэконом сработан, а потому должен был защитить свою владелицу. И ведь сработало?
- Мне почудился,- постаралась припомнить ночные быстротечные события Анейя,- кто-то огромный… Кажется, он был темно-зеленого цвета и смял тех летунов, как тряпичные куклы…
- Думается мне, девочка, что внимательно рассмотрев печатку на своем перстне, ты сможешь найти ответ на вопрос, кто это был…
Девушка хотела поинтересоваться, откуда же святому отцу так много известно о ее змеином перстне, но в разговор вмешался притихший на время школяр:
- Ваше преподобие,- к ее удивлению Франсуа был само смирение и благочестие,- а откуда вообще взялись эти двое? Я сколько ни расспрашивал в университете, но никто толком мне ответить не мог.
- Ну, слухи про них ходят самые разные. Одно несомненно – они уроженцы Унглянда и приближенные Рольфа, властелина Темного Пламени. Именно ему отправлялись многочисленные тела покойников для создания армий мертвецов, что сейчас опустошают долины восточного Междугорья. И ведь чего удумали некромансеры – подкупали мортусов-могильщиков и с их помощью ухитрялись менять тела в гробах на вязанки сена. Кстати, школяр, ты знаешь, что вчера было заседание университетского суда по делу некой шайки? Иль забыл - не за то воришку бьют, что ворует, а за то, что попадается?
- Ну, мессир архидьякон, может, все-таки замолвите словечко?
- Уже замолвил, потому тебя, охальника этакого, вполне заслуживающего петли, приговорили всего лишь к изгнанию! Так что сопроводишь Анейю вниз по реке – в Арелат, глядищь, и по нраву придешься тамошнему владельцу – он и сам стихами балуется и таких шалопаев, как ты охотно привечает. Да и ученые мужи при его дворе в почете. Словом, завтра и отправляйтесь!
- Благодарим, ваше преподобие,- Анейя склонилась в почтительном поклоне перед монахом, а Франсуа, облобызав перстень на его руке, подмигнул девушке и во весь голос затянул:
- В чужедальней стороне,
На другой планете
Предстоит учиться мне
В университете…

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Сб дек 14, 2013 21:40 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Это всё. Открываю голосование.

Выбираем ТРИ места.

Давать одно место двум рассказам НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ.

Голосование продлится до 28 декабря включительно.

Внимание: голосование слать В ЛИЧКУ мне или Касе.
После подведения итогов голоса будут опубликованы.

Ну и как обычно:

При оценке рекомендуется обращать внимание на:
- соответствие тематике конкурса;
- язык, стиль;
- сюжет;
- оригинальность, "полет фантазии";
- авторскую идею.
Весьма желательно дать более-менее развернутый отзыв с обоснованием своей оценки.

Приветствуется критика конструктивная и сколь угодно жесткая (в пределах правил цивилизованного общения вообще и форума в частности). Однако не приветствуется переход на личности и проявление неуважения к оппоненту. Желательно читать внимательно, стараться понять автора - и вначале искать достоинства, а потом уж недостатки.

Авторы должны участвовать в голосовании, но не могут голосовать за собственный рассказ. Голос, отданный за свой рассказ, не учитывается.
Авторы могут голосовать от своего имени, с авторского аккаунта или мне в личку, как им удобнее.

Участие авторов в обсуждении приветствуется.
Авторские аккаунты используются ТОЛЬКО в конкурсных темах и действительны на время обсуждения.
Ими можно пользоваться для ответов на критику собственного рассказа. При желании, под авторским аккаунтом можно обсуждать и все остальные рассказы.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Вс дек 29, 2013 5:48 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Объявляю победителей!

1 место, 14 баллов - №8 "Королевское подполье" - Ирина brush brush
2 место, 12 баллов - №5 "Песчинка " - Алиса good good
3 место, 9 баллов - №6 "Подпольщица" - Тигрица :) :)


7 баллов - №1 "Вечность - штука длинная" - Хунвэйбин, он же Ахмед Белибердыев
7 баллов - №7 " Лабиринт" - Летописец
6 баллов - №4 "Твари" - Каса
5 баллов - №3 "Лесовик" - Роман с сайта "Дружина"
3 балла - №2 "Подпольщик" - Скиф
2 балла - №9 "Гибель конспиративной квартиры" - GuasuMorotiAnja, он же PKL.
(Мало дали за №9, имхо, мало...)

Поздравляю победителей! clapping clapping
Всем спасибо за участие))))

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Вс дек 29, 2013 5:55 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Голосование:

Тигрица
1 место - №5
2 место - №7
3 место - №1

Алиса
1 место Рассказ №8
2 место Рассказ №2
3 место Рассказ №6

Автор№2
Первое место - рассказ №6 "Подпольщица"
Второе место - рассказ №8 "Королевское подполье"
Третье место к сожалению отдать некому потому как больше ничего не понравилось вообще.

Хунвейбин
1 место - №5 Песчинка
2 место - №4 Твари
3 место - №8 Королевское подполье

Михан
1.№5 Песчинка.
2.№4 Твари.
3.№2 Подпольщик.

Летописец
1 место - №8 Королевское подполье
2 место - №5 Песчинка
3 место - №4 Твари

Артемус
1 место = 3;
2-место =8;
3-место = 4;

Автор №9
1 место - 6
2 место - 3
3 место - 7

Kukaracha
№8 - 1 место
№7 - 2 место
№5 - 3 место

автор№3
1. №1 Вечность - штука длинная
2. №9 Гибель конспиративной квартиры
3. №6 Подпольщица

Хунта
1 место - Рассказ №1 Вечность - штука длинная
2 место - Рассказ №7 Лабиринт
3 место - Рассказ №6 Подпольщица

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Вс дек 29, 2013 7:41 
Не в сети
НЕСКРОМНЫЙ ГЕНИЙ
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Ср апр 18, 2012 23:58
Сообщений: 4200
Откуда: Акулово
(еще разок хлебнув роксаниного киселя для храбрости)

Это как же вашу мать,
Извиняюсь, понимать?!
Мы ж не Хрянция какая,
Шоб законы нарушать!!!


Где голосование Авторов № 4 и № 8 ???

Irena писал(а):
Авторы должны участвовать в голосовании, но не могут голосовать за собственный рассказ.

_________________
Достать Удава может каждый.
А вот впоследствии сбежать...


https://guasumorotianja.livejournal.com/40380.html


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Подполье"
СообщениеДобавлено: Вс дек 29, 2013 8:25 
Не в сети
Творец
Творец

Зарегистрирован: Пт ноя 13, 2009 18:38
Сообщений: 1958
Поздравляю победителей!

Артемус, GuasuMorotiAnja, спасибо за высокую оценку моего опуса! yes

Irena писал(а):
(Мало дали за №9, имхо, мало...)

Эт точно...


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 111 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5, 6  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 12


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
Литературный интернет-клуб Скифы

статистика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Template made by DEVPPL Flash Games - Русская поддержка phpBB