Site Logo

Полки книжного червя

 
Текущее время: Чт мар 28, 2024 15:17

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 38 ]  На страницу 1, 2  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пт мар 01, 2013 23:02 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Семья, как следует из названия. Муж-жена, родители-дети, бабушки и прочие сестры с братьями... в общем, всякие дела семейные.
Члены семьи могут быть кем угодно, хоть людьми, хоть эльфами с гоблинами (вместе! blum ), хоть марсианами, хоть тараканами)))
Фантастический элемент не строго обязателен, но неплохо бы.

1.Срок подачи - ДО 1 АПРЕЛЯ. Разрешается присылать по 2 рассказа от автора.
2. Размер - максимальный объем 30 тыс. знаков (с пробелами). Минимальный - 10 тыс. знаков. Допускается плюс-минус 10% от общего объема. Рассказы, намного выходящие за эти границы, принимаются вне конкурса.
3. Произведения на конкурс посылаются на адрес irinapev@gmail.com и публикуются анонимно. (Просьба, однако, при отсылке указывать свой ник, чтобы ведущий знал, от кого поступил рассказ).
Просьба также послать ведущему в личку подтверждение: "Я прислал(а) рассказ такой-то".
4. Ведущий (то есть я) оставляет за собой право на грамматическую правку. Текстовых изменений без согласования с автором обязуюсь не вносить.
5. После окончания срока подачи начинается голосование. Срок голосования - две недели, после чего подводятся итоги и объявляются победители.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Вс мар 31, 2013 20:13 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
По поступившей просьбе продлеваю конкурс на НЕДЕЛЮ, до 8-го апреля включительно.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:15 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Ну что ж, чем богаты... pardon

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:17 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№1

Гаригоша


I
Ее жизнь с самого рождения была ошибкой. Отец страстно мечтал о рождении наследника. Надо сказать, был он очень предприимчивым трактирщиком, чей постоялый двор находился прямо на въезде в Араву. Десятки людей проезжали и останавливались у него каждый день, поэтому чем набивать сундуки - у отца было, а вот кому передать - нет. Первая жена родила ему четырех дочерей и скончалась при родах пятого ребенка. Пятый ребенок - тоже, кстати, девочка - умер вместе с матерью. Вторая жена подарила ему сына. Радости отца не было предела, вот только ребенок родился совсем хиленьким и умер через три дня. В отчаяньи все свои силы отец направил на производство нового потомства: жена не знала покоя, но родила ему еще двух дочерей. Во время родов третьей дочери, по официальной версии, она умерла от родильной горячки; по неофициальной – он забил ее до смерти. Ребенок тоже ненадолго пережил мать. Погоревав с неделю, и предаваясь самому отчаянному запою, который только видел их город, он вдруг собрался в путешествие. Еще неделю его не было, зато вернулся уже с новой женой. Привез он ее из какой-то деревни, где от начала времен рождались только мальчики. Но, видимо, действовала какая-то магия места, потому что третья жена родила еще одну дочь - нашу героиню.

Описать всю бурю чувств отца очень сложно. Одним словом - он возненавидел весь свет! А особым объектом его ненависти была седьмая дочь - ей даже имени не дали. Следствием этой ненависти стала месть его всему женскому полу. Своих старших дочерей он тронуть не смел, потому что первая жена была хоть из очень обедневшего, но все-таки знатного рода, и связи у них кое-какие имелись. И эти-то "связи" намекнули трактирщику, что не стоит трогать девочек. Он и не трогал; они жили на самом верхнем этаже дома, не видя света, но при этом оставаясь в безопасности. Из двух других дочерей и своей последней жены он сделал трактирных шлюх. Такая же судьба ждала и нашу героиню. Когда девочке было восемь лет, отец выгнал ее из дома. Она стала жить в конюшне, ухаживать за лошадьми, и те отвечали ей полной взаимностью. Постоялый двор ее отца стал еще популярнее, потому что теперь путники могли быть полностью уверены в том, что их лошади будут накормлены, напоены и вычищены. Эта маленькая девочка, которая толком-то и говорить не умела и которую звали не иначе как: "Эй, ты!" - могла усмирить любую самую горячую лошадь.

Но отец ее, в своей слепой ярости, не замечал очевидной выгоды. Он жаждал одного – унижения дочери. Поэтому, когда ей исполнилось тринадцать лет, он очень выгодно продал ее девственность одному богатому ростовщику. И теперь каждую субботу ее мыли в большом деревянном корыте, надевали красивое платье и отводили в дом к богачу. Там ее ждала часовая порция всех сексуальных извращений, который только мог придумать ростовщик. Но она все это терпела, даже, можно сказать, не замечала, отчего ростовщик становился еще злее. В итоге он отказался от ее услуг. За это отец стал подкладывать дочь уже под постояльцев. Но эта внешняя грязь к ней как будто не прилипала - каждый раз она возвращалась в конюшню и забывала обо всех бедах и обидах. Она ела и жила вместе с лошадьми, и те воспринимали ее как жеребенка, поэтому всячески пытались защитить. Обычно всё проходило в комнатах постоялого двора, иногда даже под лестницей, но один раз кто-то из постояльцев решил снасильничать ее прямо в конюшне. Вот только лошади не дали, один жеребец, даже выбил дверь стойла и, встав на дыбы, не подпускал никого к девочке.

Из всех лошадей Эйты больше всего любила ахалынов – верных спутников кочевников гаригоша, что жили за Великой Рекой. Эти кочевники были достаточно частыми гостями в Араве, потому что здесь были лучшие ювелиры, а украшения играли важнейшую роль в жизни гаригоша. В основном их носили носили женщины: кольца, браслеты, ожерелья, серьги, причем прокалывали не только уши, но и брови, губы, носы. Мужчины редко пользовались украшениями, уши никогда не прокалывали, но золотое колечко в носу или брови встречалось довольно часто. Зато мужчин гаригоша отличали татуировки и ритуальные шрамы, запретные для женщин. Но самое замечательное, чем владели кочевники, это лошади-ахалыны - крупные, рыжей масти с молочно-белыми гривами практически до земли. Но главное, что их отличало от любой другой лошади, - это голубые глаза.
С лошадьми гаригоша росли с рождения, играли вместе, купались, жили, и родство между ними было таким близким, что своих лошадей они никогда и никому не продавали. Как только рождался новый человек, ему подбирали в стаде жеребенка, и тот становился ему спутником на всю жизнь. Часто жизнь была очень короткой, так как кочевники постоянно воевали друг с другом - все их общество было поделено на кланы, которые непрестанно враждовали. И если кто-то погибал, то для его лошади не искали больше нового ездока - это было бесполезно, она никого бы не приняла.

История Эйты началась не с рождения, а в один очень неприятный весенний вечер. Погода стояла примерзкая: холодно, ветрено и вроде дождя нет, но стоит высунуть нос на улицу, как он сразу намокнет. Во двор въехали двое гаригоша, легко и грациозно спрыгнули со своих лошадей. Один направился прямо в трактир, а другой, взяв под узду лошадей, прошел к конюшне. Оттуда сразу выскочила девушка - волосы растрепаны, платье давно заношено, грязные босые ноги прошлепали по луже. Энай - а именно так звали одного из кочевников - уже не раз бывал здесь со своим другом, поэтому его нисколько не смутил вид девушки. Он знал, что никто лучше не позаботится о лошадях. Обычно гаригоша ночевали в своих шатрах рядом с городом, потому что их ахалыны никогда не подпустят к себе чужого человека, но эту девушку лошади просто обожали, и потому в такой холодный и мокрый вечер друзья решили остановиться на постоялом дворе. Энай достал из сумки большое яблоко и протянул девушке:
- Позаботишься о наших лошадках, их зовут Май и Тона.
- Мааай и Тооонааа, - повторила за ним девушка, растягивая каждую гласную, расплылась в улыбке и прижала к себе яблоко, как самый дорогой подарок.
Энай поцеловал Май, потрепал за ухом Тону:
- Ведите себя хорошо.
Май недовольно фыркнула, будто хотела сказать: «Когда это мы плохо себя вели?».
Энай снял сумки, перекинул на плечо и отправился в трактир, а девушка громко хрустнула яблоком сама, потом дала откусить кусок Май и доесть Тоне.
- Поошлии.
Она повернулась и пошла к конюшне, а лошади последовали за ней. Эйты даже не надо было брать их под уздцы. Заведя ахалынов в стойла, первым делом она их стреножила, потом принесла воды, дала напиться, почистила. Взяла гребешок и уже хотела расчесать гриву, как ее прервал крик.
- Эйты!
В конюшню ворвался холодный воздух. Отец, помня случай с жеребцом, боялся заходить. Лошади занервничали, чувствуя недоброе. Девушка прижалась к ахалыну; как же хотелось просто взять и растворится в его тепле! Но новый крик разрушил любые иллюзии:
- Я долго должен ждать?!
Девушка оторвалась от лошадиного бока и хотела выйти, но Май перегородила ей дорогу, потрепала большими горячими губами. Мягко ее отстранив, Эйты поцеловала лошадь:
- Иидтии наадоо.
Она выбежала, ежась от холодного ветра, получила подзатыльник от отца. Тот ее повел за двор, возле кухни, облил холодной водой, чтоб она выглядела хоть немного чистой, дал какое-то платье и сказал, чтобы шла в третий номер, где остановился купец. Тот был отвратительно толстым и потным, он лапал девушку, оставляя мокрые следы на теле. Его сиплое, сдавленное дыхание почему-то раздражало. В первый раз Эйты что-то раздражало - обычно она даже не замечала того, что творилось вокруг. Но торговец быстро кончил и повалился на кровать. Девушка накинула платье и выбежала в коридор. Тут было темно, и никто ее не видел. Она была рада этому, но предстояло пройти через трактир, где в такую холодную и дождливую погоду собралось довольно много народа.

Быстрой тенью, прижимаясь к стене, она пробежала через зал, лишь мельком бросив взгляд на гостей и на долю секунды дольше остановив свое внимание на гаригоша, что сидели прямо у двери и обедали. Холодный порывистый ветер задул тот маленький огонек, что еще теплился в этом худеньком тельце. Ледяные капли стальными ножами обжигали кожу, заставляя дрожать. Эйты буквально ворвалась в конюшню, уже рыдая навзрыд; не открывая глаз, на ощупь, она нашла Май, уткнулась в ее теплый бок. Рыдания душили, хотелось содрать с себя кожу, чтобы смыть всю эту грязь. Тона, перегнувшись через перегородку, отделявшую стойла, трепала ее за волосы, но девушка ничего не чувствовала. Слезы высохли, а Эйты все еще стояла, прижавшись к лошади. Наконец, она отодвинулась, погладила Май по крупу, повернулась и увидела Эная. Сердце прыгнуло в горло, потом упало куда-то вниз. Девушка почти вскрикнула и замерла, не жива не мертва. Энай протянул руку и дотронулся до нее. От этого прикосновения Эйты отскочила и вжалась в стену.
- Прости, пожалуйста, прости! – Энай поднял руки. - Мы не хотели тебя пугать.
Из коридора в стойло зашел еще один гаригоша.
- Это мой друг Агалай, мы хотели поговорить с тобой. Да, не удивляйся, именно с тобой. Мы уже не в первый раз останавливаемся на этом постоялом дворе и заметили, как лошади любят тебя. Поверь, это очень много значит для нас. Поэтому мы с Агалаем решили кое-что предложить тебе. Только ты, прежде чем ответить, выслушай нас, хорошо?
Гаригоша сели прямо на пол конюшни, а Май, как будто понимая важность момента, вышла в коридор. Энай стал рассказывать, о том, что уже давно они с Агалаем ищут жену для себя. Они были вместе с самого детства, а вот найти девушку, чтобы подходила им обоим, среди других гаригоша так и не смогли. И главное – они, конечно, любят своих матерей и сестер, но совершенно не могут переносить, чтобы женщины ими командовали. А вот она подходит им по характеру, а главное - лошади очень любят ее.
- Мы поймем, если ты откажешься, - вмешался молчавший до сих пор Агалай, - у вас не принято жить с двумя мужьями, как у нас. Но мы будем заботиться о тебе, как не позаботится ни один мужчина здесь. И еще мы уже выбрали в своем табуне для тебя коня. Он тебе понравится.

Что сыграло решающую роль, не ясно; а может, Эйты даже не осознавала до конца, что делает… Но ранним серым утром, когда от дождя остался лишь холод и лужи, с постоялого двора отъехали два всадника, и один из них прижимал к себе большой темный сверток.

Укутанная одеялом с головой, Эйты задремала; тяжелая ночь и долгая дорога утомили ее, и сейчас, лежа на земле, она думала, что спит в конюшне, среди лошадей, как всегда. К тому же вот одна из них тряхнула головой и выдохнула на макушку девочки горячий воздух.
- Май, ну что ты пристала, дай ей поспать.
Этот голос, такой знакомый, пришедший из сна, которого не было, раздался совсем рядом.
Эйты поежилась, пытаясь поглубже зарыться в сено, вот только сено было каким-то неправильным: цельным и не колючим. Она открыла глаза - прямо перед ней росла зеленая трава. Девушка резко села, и теплое одеяло скатилось с плеч. Эйты оглянулась: слева натягивал шатер Энай, прямо перед ней в воде, рядом с берегом, ходил с острогой Агалай. За спиной смачно жевала что-то Май, а рядом с небольшим перелеском, флегматично застыв, грелась на солнце Тона.
- Ну вот, посмотри, разбудила все-таки. Не стыдно?
Май лишь фыркнула, ткнулась носом в плечом Эйты и отошла к Тоне.
Энай присел на корточки рядом с девушкой.
- Проснулась? Сейчас этот безрукий поймает нам хотя бы одну рыбку, и будем кушать.
«Безрукий» было сказано нарочито громко, поэтому ответ не заставил ждать. Рядом с ногой Эная приземлилась острога, и тут же за ней появился Агалай.
- На, умник, лови!
- Я ведь поймаю.
Энай закатал штаны до колен, поднял острогу.
- Лови-лови.
Агалай плюхнулся рядом с девушкой.
- Что-то я подзамерз, вода такая холодная. А ты не замерзла?
Эйты отрицательно помотала головой.
- Ну и хорошо!
Они еще некоторое время помолчали.
- Мы не решили еще один вопрос: тебе придется поменять имя. Кстати, как тебя зовут?
Агалай внимательно наблюдал за девушкой. А у той острый комок застрял в горле. Сначала ей казалось все сном - так просто не бывает; и только она поверила в реальность, как эта реальность вновь хотела убежать. У нее не было имени, всю жизнь ее звали Эйты. Почти шепотом она произнесла:
- Эйты…
- Эйты? Разве это имя? Так людей не зовут!
Слезы сами потекли, она громко всхлипнула. Вот и все - она не человек, сейчас они от нее откажутся, придется возвращаться опять в конюшню, а так не хотелось, она уже поверила. Мысли быстро-быстро возникали, сменялись и исчезали. Будто до какого-то важного события осталась секунда, но они все должны были до него появиться, чтобы потом уже весь мир растворился в неизвестности.
- А почему мы плачем, что случилось?
Агалай притянул к себе плачущую девушку, посадил рядом, прижал, стал гладить по голове.
- Не плачь, мы придумаем тебе самое красивое имя.
Энай тем временем замер, мышцы напряглись; три резких, стремительных броска - и на остроге забились в последней судороге сразу три рыбы. Выйдя на берег, он потряс палкой.
- Ну и что, так сложно было сделать? Да тебе вообще ничего доверить нельзя! Зачем довел ребенка до слез?
- Да я тут при чем, я вообще ничего не понимаю!
Энай воткнул острогу в землю рядом с тлеющими углями. Подошел к Агалаю, присел на корточки, тоже погладил по щеке Эйты, от чего она стала плакать еще громче.
- Вот видишь, я здесь ни при чем.
Энай поцеловал девушку в макушку и отошел к углям. Выпотрошил рыбу, зарыл ее в угли и пошел мыть руки к реке. Агалай еще крепче прижал к себе Эйты.
- Ну не плачь, мы дадим тебе самое красивое имя, – повторил он. - Вот Суара, тебе нравится?
Девушка громко хлюпнула носом.
- Мы назовем ее Суара, - крикнул Агалай в сторону реки.
Энай выпрямился, упер руки в бока, задумался.
- Суара – дитя пустыни… причем здесь пустыня и она?
Девушка, уже почти переставшая плакать, застыла и напряглась.
- А ей нравится!
- Ну раз нравится, пусть будет Суарой.
Они еще долго сидели, больше ни о чем не говоря. Агалай укачивал Суару, словно младенца, а Энай сидел возле углей и наблюдал за лошадьми. Когда солнце уже заметно склонилось к западу и перестало греть, Энай разворошил угли, отломил небольшой кусок от рыбы, попробовал, махнул рукой:
- Можно уже есть!

(продолжение следует)

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:18 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Гаригоша
(продолжение)


II
На четвертый день пути они переправились на другой берег Великой Реки. Гаригоша звали ее Магра – мать всех рек. Еще через день, заметив на горизонте табун лошадей, Агалай умчался к нему, а Энай и Суара остались его ждать. Казалось бы, прошло совсем немного дней, но многое изменилось. Суара вдруг поняла, она не знала до той ночи, что такое чувствовать. Теперь же эмоции заполняли ее подобно водопаду, но особенно сильно чувствовалось напряжение. Как встретит ее клан, прогонит или примет? Она не знала, не знали и сами дружи (именно так зовутся мужья гаригоша в семье). Кочевники были не против пришлых, часто подбирали беспризорников-мальчиков в городах, понимая, что обновлять кровь необходимо, но вот девочек не брали никогда. Девочки - основа матриархального сообщества кочевников.
После долгого отсутствия Агалай вернулся с конем.
- Ичир, помнишь, мы обещали найти тебе наездницу? Познакомься, это Суара. Суара – это Ичир.
Конь недоверчиво косил одним глазом на девушку. Энай деликатно кашлянул, и они с Агалаем медленно отправились дальше вдоль реки. Но буквально через две минуты их обогнали Ичир и Суара.

Когда солнце было в самом зените, перед ними раскинулся кочевой стан. Гаригоша приняли Суару настороженно. Вообще-то из-за обособленности Эная и Агалая от остальных по клану давно ходил слух, что они мужеложцы. Но мать Агалая была главой клана, так что слух этот не рос. Но теперь, когда они привезли себе жену, об этом стали говорить уже в открытую. И Руниме пришлось созвать совет, чтобы обсудить с матронами, как поступить.

Агалай, словно порыв ветра, ворвался в шатер. Энай сидел на полу и чинил свои штаны, Суара из-за его спины внимательно наблюдала за этим.
- Мама собрала совет – чую, по наши души.
- У тебя мания величия, - Энай оторвал нитку зубами и отложил штаны.
- Какая мания, это ты ничего не замечаешь, а я все слышу - они всегда были уверены, что мы с тобой мужеложцы, а теперь пытаются это доказать. Это все Мевера воду мутит. Я вчера подслушал, как она говорила об этом.
- Но это же бред.
- Бред-то бред, но как докажешь?! Слушай: сейчас они придут сюда – придут, я точно знаю – а мы устроим им такое представление, чтоб уж никто не сомневался. Так что раздевайтесь быстро!
Он подбежал к Суаре, стал стягивать с нее рубаху, растрепал волосы.
- Что сидишь. раздевайся, - бросил он Энаю.
Тот неохотно поднялся, скинул с себя одежду и вопросительно посмотрел на дружа. Агалай сам скинул рубаху и в одних штанах подошел к стенке шатра, отодвинул чуть-чуть полог, посмотрел на улицу.
- Ты думаешь, в такой спешке у нас получится что-то ммм… похожее? Кто-нибудь нам поверит?
Агалай обернулся, критически посмотрел на Суару и Эная.
- Так, ты ложись! – он решительно ткнул пальцем в сторону дружа.
Энай послушно лег.
- Ты садись на него. Ну что, даже обнять ее не можешь?
- Энай посмотрел в глаза своей жены, пальцами погладил ее живот, бока, руки, плечи. Притянул к себе, поцеловал в голову. Агалай тем временем опять выглянул на улицу.
- Идут, идут!
Он сорвал с себя штаны и отбросил в сторону. Наблюдавшая за ним Суара засмеялась.
- Тихо, у нас все серьезно, - но улыбка от уха до уха предательски выдавала его.
Суара прижалась к Энаю и продолжала смеяться, но тише.
- Не надо хрюкать, тихо, ты все испортишь.
Агалай целовал ее плечи, спину, и именно в этот момент полог шатра откинулся, и внутрь вошли ноги, много ног. Агалай замер, но Суара ощущала, как его дыхание становилось жарче и чаще. Повисла неловкая пауза.
- Ну.. это.. как бы… - все никак не могла найти подходящих слов Рунима.
- Мама! – грозный львиный рык потряс ненадежные стены шатра.
- Мы уже уходим! – резко бросила Рунима, и ноги за секунду исчезли из шатра.
Но Агалая уже было не остановить.
- Мама!
Он подскочил и бросился на улицу. Крики и шум отдалялись от палатки. Энай осыпал поцелуями свою жену.
- Они. Надолго. Запомнят. Это. Представление.
Он обнял Суару и перевернулся с ней так, что она оказалась под ним.
- Пусть себе кричат, у нас есть чем заняться.
Энай спускался поцелуями все ниже и ниже. Суара раздвинула ноги и громко выдохнула. Агалай еще долго гонялся за матерью, пока она, наконец, поняв всю бессмысленность побега, не остановилась. Весь кочевой стан наблюдал, как Рунима, повинно склоняя голову, попросила прощения у сына - только его это не остановило, он еще повозмущался для виду: «Да как ты могла даже подумать такое!» Но как выйти из неловкой ситуации, не знал никто. Положение спасла подошедшая к матери Демира:
- Там, на востоке, наблюдатели заметили двух пришлых.
- Надо срочно проверить, - Рунима развернулась и побежала искать Сан, свою лошадь.
Демира подмигнула брату, тот ее прекрасно понял и послал воздушный поцелуй в ответ. Когда Агалай вернулся в шатер, то застал самую кульминацию.
- Что, так и бегал без штанов? - спросил Энай, тяжело дыша.
Он отпустил Суару ,и она стекла на пол, словно расплавленный воск.
- Ну, для пущего эффекта, - улыбнулся Агалай.
Энай подхватил свои штаны, но не надел. Откинул полог шатра, вышел на свежий воздух. Прошел до реки, окунулся в прохладную воду с головой, проплыл на четыре гребка и вернулся на берег. И только тогда оделся. Проходя мимо шатра, он улыбнулся, подслушав громкие ритмичные стоны и рычание. Развел костер, набрал воды в котелок и стал готовить ужин. Тут подошел Игенай, один из его отцов.
- Слышал я, тут шум был.
- Агалай развлекался, ты же его знаешь.
- Мы с Мутимой решили, что у вашей жены сапоги совсем никудышные. Вот возьми.
Они сели рядом с костром и разговаривали, пока полог шатра не откинулся и оттуда вышел довольный Агалай. За ним выскочила Суара и сразу побежала к реке, окунулась пару раз. Подняв шторм брызг, в воду ворвался Ичир и встал рядом девушкой.
- Тыы гдее пряятаалсяя?
В ответ Ичир лишь громко фыркнул. Смеясь, Суара забралась на него и помчалась по воде вдоль берега.
Вопрос о мужеложстве Эная и Агалая был решен окончательно: все, кто видел в этот вечер их жену, никогда бы не поверили, что так может быть счастлива женщина, которую просто используют, а не любят. Суару приняли в клан, ее никто не ущемлял, не оскорблял, все были исключительно дружелюбны и готовы прийти на помощь в любую минуту. Но всё равно какая-то холодность в отношениях ощущалась, доверительных отношений не было. Обычно девушек обучали войне старые матроны, но никто не вызвался помогать Суаре, ее не принимали в расчет как бойца. А если ты не воюешь, то ты никто. Тогда Энай и Агалай сами взялись за ее обучение. Уже через год она могла на полном галопе выпустить в одну точку три стрелы подряд. Однако другие лишь снисходительно на это поглядывали, несмотря на то, что такой результат могли показать не все. Суара была и не чужой, и не своей.

III
Самава – священная долина для всех Гаригоша. Именно здесь находится Черный Камень богини Матанат, место паломничества, где запрещены любые войны. Раз в пять лет все кланы собирались здесь. Официально это называлось Великим поклонением, но не было никаких особых религиозных ритуалов или праздников - только игры в честь трех богинь: Латины, Гузуры и Матанат. Соревнования проходили среди наездников, лучников, борцов. Но главное событие - женские бои, которыене редко кончались смертью одной из соперниц, настолько ценным был приз. Выигравшая схватку получала пожизненный титул победителя Великих Игр, а также позолоченную бархатную попону, которую даже после проигрыша на войне никто не смел забрать как трофей. Мужья записали Суару на это соревнование - им казалось, что если она поучаствует хотя бы в одном из боев, то клан перестанет воспринимать ее как чужую. Зато сама Суара прекрасно осознавала, что одним боем ей не отделаться - нужна только победа. Тем более, что в соревновании участвовала и Демира, а уж за нее будет болеть весь клан. Так и получилось: первые два боя Суары никто даже и не заметил. Каждая драка давалась ей тяжело, она уходила с поля, опустив голову и таща по земле свою булаву. Зато потом она попадала в руки своим мужьям, те ее кормили, мыли, смазывали и штопали раны, и постоянно что-то говорили; она же не произносила ни звука. К третьему бою у нее появились поклонники: пришла вся семья Эная в полном составе, хотя он никого и не звал. Появились и еще зрители. На четвертый бой пришла даже Рунима. Но когда в предпоследнем, седьмом бою Демира упала, вся надежда клана на золотую попону сконцентрировалась только на Суаре. На финальной бой пришли все, от маленьких детей до стариков. По правде говоря, надежды на победу не было никакой, Суара только чудом вообще дошла до финала. Каждый из семи боев до этого давался ей с трудом, ее тело казалось одной большой ссадиной, правый глаз наполовину затек, на спине и на боках – свежие зашитые раны, и это даже не говоря о бесчисленных синяках и просто царапинах. Зато соперница была свежа и сильна - все бои она прошла легко и не получила еще ни одной чувствительной раны.

Пока Суара шла к арене, каждый подошел и пожелал ей сил и удачи. Но она никого не слышала. Усталость неизмеримой тяжестью навалилась и поглотила все чувства. Единственным желанием было выйти, упасть и больше не шевелиться никогда в жизни. Прямо перед ареной Энай неожиданно остановил ее, обнял за плечи и прошептал в самое ухо:
- Нам не нужно жертв, нам нужна только ты, только ты!

Суара вышла на поле, где уже разминалась ее соперница. Она услышала подбадривающие крики своего клана и поняла, что не упадет, просто не сможет. Будет стоять до конца, насколько хватит сил. Тяжело вздохнула и прошла в центр арены. Все, кто мог, собрались вокруг. Зрители, охваченные азартом, жаждали большой крови: можно было услышать: «Да вырви ей руку!» - и много других малоприятных пожеланий. Только сама схватка проходила вяло, и постепенно крики переходили в разочарованные возгласы или свист. Суара практически не двигалась и сама не нападала, лишь следила за своей соперницей, которую звали Ганема. Та же в свою очередь играла с ней. Раскручивая свою булаву, она запускала ее в соперницу. У Суары не было сил, чтобы увернуться, и она стойко переносила удары; от одного попадания в уже зашитый бок ноги чуть не подвернулись, но она устояла. Тогда Ганема пошла в атаку, пытаясь перевести драку в ближний бой, и это ей удалось очень хорошо. Ломая ребра, Суара вывернулась, рухнула на колени; зрители взревели, но она быстро перекатилась и отбежала. Разочарованный гул ударил в спину. Этот маневр отнял у Суары практически все силы. Она наклонилась вперед, пытаясь унять жар в боку, оперлась о колени. Булаву перекинула через спину, но рукоятка болталась рядом с рукой.

Ганема двинулась в ее сторону. Суара, собрав остатки воли в кулак, ухватилась за рукоятку; обдирая собственную спину, раскрутила булаву вокруг себя и, даже не выпрямившись до конца, бросила ее в соперницу. Пропахав кровавую борозду на спине Ганемы, булава упала на землю. Та вскрикнула скорее от ярости, нежели от боли. Разозлившись, она стала раскручивать булаву одной рукой. Суара же, обернувшись вокруг своей оси, двумя руками раскрутила свою булаву и опять выбросила вперед. На этот раз Ганема отклонилась, но не учла, что Суара была левшой, поэтому ее булава не достигла тела соперницы, но сбила с курса булаву Ганемы, и та полетела прямо к ней в лицо. Суара тяжело дышала, пот заливал глаза, но она не могла даже пошевелить рукой и стряхнуть его. Она отпустила рукоятку булавы, потому что понимала: больше не сможет сделать ничего, вот теперь уже действительно - будь что будет. Но ничего не происходило, даже зрители как-то странно притихли. Проморгавшись, Суара посмотрела на соперницу. Ганема, открыв от удивления рот, глядела на нее одним правым глазом - левый был скрыт булавой. Как-то неестественно медленно булава отвалилась вниз с белым шариком на шипах, и соперница, как стояла, так с прямыми ногами рухнула на землю и больше не шевелилась. Зрители неистово заревели.

Главное дело она сделала, теперь надо дойти до границ арены, самой, без чьей-либо помощи, и только тогда победу засчитают. Суара выдвинула левую ногу и перенесла на нее всю свою тяжесть; тело стало невесомым, готовое склониться под любым порывом ветра, а нога тяжелая, словно набитая камнями. «В правилах нигде не сказано, как надо идти и как долго, главное – идти,» - уговаривала себя Суара. Когда она сделала четвертый шаг, ее окутала гробовая тишина, все внимание было устремлено только на нее: дойдет или рухнет? Суара физически ощущала потоки энергии: спереди на нее давило: «Только не упади, только дойди!» - а сзади: «Упади, упади!» Эти потоки уравновешивались на ней и поддерживали в вертикальном положении. Вот, наконец, и десятый шаг, ее родной клан совсем рядом, ее мужья так близко, что можно и руки не протягивать. Она до мельчайших подробностей видела их руки, сложенные вместе, и пальцы, до боли вжавшиеся в плечи, чтобы раньше времени не дернуться, не дать повода отменить победу. Время тянулось отвратительно медленно – но, наконец, отмашка дана, зрители оглушительно заорали, Агалай и Энай сразу подхватили Суару и побежали в шатер. Она уже ничего не видела и не чувствовала, потеряв сознание. А члены клана, окрыленные победой, такой долгожданной за много лет победой, пытались на радостях броситься к ней, поздравить, поцеловать. Так что Энаю, пришлось, орудуя булавой и хлыстом, расчищать дорогу, но никто не обижался.

Уже в шатре Суара пришла в себя. Ее голова покоилась на коленях Эная, тот бережно протирал ее лицо мокрой, холодной тряпкой. Агалай срезал одежду. Рунима бегала вокруг них:
- Ты выбила ей глаз, ты выбила ей глаз!
В порыве радости она попыталась обнять Суару, но та лишь громко застонала.
- Мама, ей же больно!
От возмущения Агалай подскочил на ноги.
- Да, да, да, - извиняясь, запричитала Рунима и выбежала из шатра; уже оттуда ее басовитый голос разнесся на всю Самаву:
- Лекаря!
Но сначала в шатер заглянул Ичир. Агалай бесцеремонно за нос вытолкнул коня на улицу:
- Только тебя здесь не хватает!
Потом пришел лекарь, принес горькую воду, которая, по идее, должна была смягчить боль и погрузить в зыбкий сон. Но сломанные ребра порвали легкое, пришлось их вытаскивать, поэтому еще полночи можно было слышать вопли, раздающиеся из шатра. Под утро Суара утихла и провалилась в спасительное забытье, но клан не спал еще три дня. По поверьям гаригоша, мертвые приходят прощаться во сне, а если никто не будет спать, то, без возможности проститься, человек не сможет умереть. Через три дня кризис миновал. В шатер вошла Рунима, погладила по голове своего сына:
- Ложитесь спать, мы посидим с Суарой.
Два дружа, не возражая, отошли, легли и сразу уснули. Рунима и Мутима, мать Эная, вытащили Суару на воздух, под теплые солнечные лучи. Привели Ичира, уже покрытого золотистой попоной. Чувствуя важность момента, конь гарцевал каким-то дурацким аллюром. И хоть ребра нещадно ныли, Суара рассмеялась. Ичир встал, широко расставив ноги, раздув ноздри, всем своим видом показывая, как он обижен. Но смех был таким заразительным, что конь не выдержал и полез целоваться. Потом его увели. Постепенно все вокруг утихло, несмотря на то, что солнце еще даже не дошло до зенита; клан спал, лишь Рунима и Мутима бодрствовали рядом с Суарой.

И хоть все молчали, Суара чувствовала, что больше не нужно ни слов, ни действий, чтобы что-то доказать или объяснить. Она стала частью этой большой семьи. Теперь она не одна и не исчезнет в неизвестности, пусть никто не вспомнит ее имя, но потомки всегда будут хранить ее частичку в себе. И эти потомки не исчезнут сами, пока есть семья.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:22 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№2

Юки


Моросил мелкий осенний дождик – месяц каминадзуки выдался в этот год холоднее обычного. Капли бились о соломенную шляпу и нехотя скатывались по покатым, как крыша пагоды, полям. Вот уж не думал, что мне могут потребоваться услуги йоджимбо… Рука болела немилосердно, о том, чтобы взять лук, в ближайший месяц не могло и быть речи, а потому он остался дома. Хорошо хоть, удар пришелся в левое предплечье – если бы в правое, то я был бы совсем беспомощен. Хотя мое мастерство как мечника все равно оставляло желать лучшего, и в итоге все равно пришлось идти сюда.
Когда я вошел во двор школы, дождь уже прекратился. Двое ребят стояли под козырьком у входа в закрытое додзе, еще один был на улице, отрабатывая прямой удар, держа боккен левой рукой. Ему явно мешала слишком большая шляпа, но он, похоже, предпочитал не обращать внимания на неудобство. Взмах, шаг вперед, выпад, шаг назад – молча и сосредоточенно. Судя по его движениям, мальчику не было необходимости повторять это упражнение, но позади стоял настоятель, внимательно следя за учеником. Настоятель, к слову сказать, новый – с прежним я был знаком лично и с сожалением узнал, что он скончался пару месяцев назад.
- Не думаю, что это хороший выбор, - медленно проговорил он, заметив мой интерес к пареньку. – Я бы посоветовал вам…
- Не стоит. Я сделаю свой выбор сам.
Мальчишки под козырьком рассматривали меня с интересом и выжиданием, как молодые щенки. И зубы еще не окрепли, и в бой уже хочется. Нет, они мне не подойдут.
- Эй, малый, сними-ка шляпу!
Мальчик развернулся, боккен описал полукруг, со свистом рассекая воздух, и прижался деревянным клинком к руке, сливаясь с ней сзади, острием к лопатке. Шляпу он снял будто бы нехотя, открыв спокойное лицо в обрамлении белых, прилипших ко лбу волос. Я первый раз видел такого нихондзина. Глаза у мальчишки тоже были необычными – светло-голубыми.
- Я беру его.
Лицо настоятеля исказилось.
- Может, все же я подберу вам более достойного йоджимбо? – спросил он.
- Благодарю, не надо.
Я направился к выходу, сквозь злобное шипение услышав легкие шаги мальчишки. Он шел примерно в полутора кэнах* позади, слишком далеко… и слишком настороженно.

***
Дорога от школы была всего одна, и вела она прямиком до Киото. Холод, вызывая новые приступы боли в руке, заставлял двигаться быстрее. Некоторое время я ожидал, что шаги за спиной стихнут и я останусь в гордом одиночестве, но мальчишка так и следовал за мной, не отставая, но и не сокращая расстояние.
Перед самым закатом мы уже были в городе. Я зашел в идзакая, приказав принести еды и саке. В тепле боль немного притуплялась.
- Поешь со мной, - милостиво пригласил я к трапезе мальчишку.
Он нерешительно взял вторую плошку с рисом и хаси.
- Как тебя зовут? – спросил я.
- Хикару.
- Полное имя, мальчик!
- Хикару, - упрямо повторил он, не донеся до рта палочки.
- Хорошо. Мое имя – Масару Миягути. И с этого дня ты будешь служить мне. Ясно?
- Да, Масару-сан.
- Хорошо, - повторил я.
Вытащил катану и положил ее слева от себя, рукоятью к мальчишке. Тот покраснел, но промолчал. Хм… любопытно. Только сын из благородной семьи мог принять этот жест за оскорбление… Кто же ты такой, Хикару?
***
Дни пути до Эдо были однообразными и спокойными, но погода испортилась окончательно. И все больше и больше болела рана. Мальчишка по-прежнему шел позади меня, но теперь сократил расстояние до кэна, как и положено йоджимбо. Я не разговаривал с ним, а он не смел заговорить первым. Мне не было нужды приказывать Хикару что-либо, он делал все сам – разводил костер, готовил и подавал пищу, не забывая внимательно следить за окружающими меня людьми. В Эдо я решил не заходить, остановившись в ри** от города. Мальчик развел костер, и я устроился возле огня, вытянув к нему больную руку.
- Масару-сан, - голос у Хикару был смущенным, - почему мы не остановились в Эдо, ведь это совсем недалеко?
- Потому, что я хочу как можно быстрее попасть к одному человеку, - резко ответил я.
Мальчишка кивнул и не стал задавать лишних вопросов.
Да, я как можно быстрее хотел попасть к Харуке, теще моего погибшего друга Фудо Ямадзаки. Впрочем, «друг» - это сильно сказано. Скорее, приятель, с которым было весело провести время. Фудо был балагуром и любил привлекать внимание друзей, женщин, а также вышестоящих феодалов. Последнее, в итоге, его и сгубило. В дом к нему я попал лишь после его смерти, предложив свою помощь осиротевшим женщинам. Правда, до недавнего времени помощь была не столь необходима. Однако год назад земли Канто перешли к Иэясу Токугаве, и средства, выделяемые на содержание вдов и сирот, были существенно сокращены. Харука, к тому времени уже жившая одна (ее дочь, вдова Фудо, переехала в Осаку ко второму мужу), задумывалась над тем, чтобы оставить свой дом и перебраться к дочери, хотя признавалась, что уезжать не хотела. Поэтому каждый месяц я добавлял к тем крохам, которые она получала, некую сумму… Но делал это тайком. И не пожалел об этом - месяц назад на меня напали, и, очнувшись уже в своей постели, первое, что я увидел - было улыбающееся лицо Харуки. Позже я узнал, что она как вихрь ворвалась ко мне домой, отогнала от меня горе-лекаря, собиравшегося отрезать руку с уже начавшей гноиться раной, и не отходила ни на минуту, пока я не пришел в себя. До сих пор не могу понять, как она узнала о случившемся... Теперь же я вновь спешил к ней, потому что мазь, которую она мне дала, кончилась еще на пути в Киото.

***
- Затуши костер и догоняй, - поднимаясь, приказал я Хикару.
Боль возвращалась соразмерно уходящему теплу, заставляя торопиться, и вскоре стала видна деревенька Харуки.
На подходе к дому я услышал тихий голос мальчишки:
- Масару-сан…
- Да? – я обернулся.
Хикару не смотрел на меня, его взгляд был опущен в землю.
- Масару-сан, прошу вас, позвольте мне подождать здесь. Я не пойду дальше.
- Значит так, - ответил я, - ты – йоджимбо. Я знаю человека, к которому иду, но вдруг он окажется не один или там будет какая-нибудь опасность?
- Там безопасно. Прошу вас…
- У тебя есть выбор, - во мне потихоньку начал закипать гнев, - либо ты идешь со мной, либо я убью тебя прямо тут, а потом вернусь в школу, принесу настоятелю искренние извинения за то, что не послушал его, выберу нового йоджимбо - и обязательно попрошу его найти твою семью, рассказав им об этом позоре. Что ты выбираешь?
- Я… я иду с вами.
Я развернулся и направился к дому Харуки. Боль и гнев застилали мне глаза. Не знаю, обо что я споткнулся, но, падая, вытянул вперед руку, чтобы смягчить падение. По случайности она оказалась левой…

***
Домой мы добрались на следующий день. Харука поколдовала над раной и снабдила меня мазью, так что боль больше не беспокоила. Меня беспокоило немного другое, а точнее - Хикару, который как ни в чем не бывало шагал за моей спиной. Ведь он знал, что мне вчера было больно - чувствовал это, и, тем не менее, в тот момент, когда мне было очень непросто, поставил свои интересы выше моих. Это неправильно.
Токухей - старый слуга - встречал нас возле порога.
- Добрый день, хозяин.
- Добрый. Это Хикару, - я взял мальчика за плечо и выдвинул вперед, - он теперь будет жить с нами. Покажи ему его комнату, приготовь воду и, пока он будет мыться, принеси мне что-нибудь перекусить.
- Хорошо, хозяин. Пойдем, - он протянул Хикару руку.
Я ненадолго задержался во дворе, наслаждаясь мягким ветром, затем прошел в дом, но по дороге в свою комнату заглянул в каморку Токухея и взял там моток веревки. Оказавшись у себя, я перекинул ее через потолочную балку. В этот момент в комнату вошел слуга с легкой закуской и саке. Он удивленно взглянул на веревку, однако ничего не сказал.
После еды я поднялся и подошел к стойке с доспехами, рядом с которыми лежала короткая плеть для верховой езды. Ну что ж, сегодня у нее будет немного другое назначение… Выждав некоторое время, я направился в ванную, отодвинул дверь, зашел в насыщенную паром комнату, подошел к кадушке с горячей водой, вытащил оттуда за волосы мальчишку и вернулся к себе, таща Хикару по полу. Он вцепился в мое запястье, пытаясь смягчить боль, и попытался встать на ноги, но резкий рывок заставил его снова упасть.
Зайдя в комнату, я кинул мальчика на пол под свисающей веревкой и, пока делал петлю, прижал его к полу, наступив ногой на спину. Затем, наклонившись, просунул в петлю его руки, закрепил ее, потянул за второй конец веревки, заставляя Хикару подняться на ноги, и взял в руки плеть. Мальчик стоял спокойно, лишь чуть подрагивая и опустив голову. От первого удара Хикару дернулся и вскрикнул, однако от последующих только вздрагивал, не проронив ни звука. Я бил его больно, но не рассекая кожу, и лишь последний удар разрезал ее, оставляя рану чуть ниже лопатки – на память.
- Ты провисишь здесь до утра, думая над тем, что случилось вчерашним вечером, - сказал я, - а завтра решу, что с тобой делать дальше.
Я вышел из комнаты и отправился купаться. Токухэя не было видно - старик всегда чувствовал, когда можно появляться, а когда нет. Но я знал, что ночью он обязательно проведает мальчишку.

***
Утром я вошел в комнату, подошел к стойке, взял ваидзаси, вынул из ножен и одним движением срезал веревку с запястий Хикару. Он не устоял, упав к моим ногам.
- Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил я.
- Простите, Масару-сан, я буду покорным впредь, - его голос был тих, но не лишен эмоций.
Он говорил искренне, и я поверил ему. Я чувствовал, что слова эти произнесены не по причине наказания, а потому, что он что-то решил для себя - что-то важное.
- Токухей! Позаботься о нем. Не притворяйся, я знаю, что ты стоишь за дверью и слышишь меня.
- Да, хозяин, - дверь открылась, и слуга вошел в комнату.
Уже на пороге я обернулся и посмотрел на мальчишку. Мне в голову пришла одна замечательная мысль.
- Я буду звать тебя Юки.***

***
Иэясу Токугава родился в замке Окадзаки примерно сорок лет назад. Волевой, сильный и целеустремленный, он, как и мой господин Тоетоми Хидэёси, служил Оде Набунаге до самой его смерти. А после нее мой сюзерен и Токугава начали войну за власть в стране, и, несмотря на то, что битву при Нагакуте выиграл Иэясу, власть досталась Хидэеси, а Токугава был вынужден довольствоваться землями Канто с центром в Эдо.
Я участвовал в битве при Нагакуте и был одним из немногих выживших со стороны Хидэеси. Во время битвы я убил близкого друга Иэясу Токугавы, а после того, как ему отдали Канто, я, несмотря на то, что фактически подчинялся самому Хидэеси, попал и в подчинение к Токугаве. Уже прошло около года, как Канто сменил хозяина, а я все еще не был приглашен ко двору для представления и подтверждения того, что моя деревня останется моей.
Формально он мог лишить меня земли и даже приказать сделать сеппуку, но на самом деле это был бы вызов власти Хидэеси, а этого Токугава пока не мог себе позволить. По дошедшим до меня слухам, он планировал отдать мою деревню в распоряжение сына друга, которого я убил, но для этого либо он должен лишить меня моей земли, либо я должен был умереть. И я полностью уверен в том, что бродяга с ножом, который вместо груди воткнулся в мою руку, был подослан именно им.
И вот сразу после ранения мне пришло официальное приглашение в замок. Я предчувствовал, что что-то должно случиться до того, как я туда пойду. Скорее всего, меня попытаются убить еще раз. И именно поэтому мне потребовался йоджимбо, которым стал Хикару, точнее, теперь уже Юки.
С момента нашего с ним прибытия в дом прошла неделя, и еще две оставалось до моего визита в замок Эдо. Юки все это время вел себя очень тихо. Он почти постоянно находился при мне, но был крайне немногословен. Иногда, когда мальчишка думал, что его не замечают, я ловил на себе полный эмоций взгляд, но что это за эмоции - было неясно. Как только я собирался посмотреть ему в глаза, чтобы прочесть их, он опускал веки, не давая мне сделать этого. На мои вопросы он отвечал коротко, не говоря ничего лишнего и вместо «Масару-сан» теперь употребляя слово «оядзи».****

***
В этот день у меня был припасен подарок для своего йоджимбо. В Эдо есть два брата – Накато и Наказэ Имитачи — мастера-оружейники. Накато занимается луками, а его брат делает превосходные мечи. И именно у них месяца полтора назад я увидел эту катану - идеальное лезвие, абсолютно гладкая цуба, без отверстий и украшений, с рукоятью, одну треть от навершия которой занимал тигр, сделанный из белого мрамора. Оплетка ее заходила на плоское, для удобства мечника, изваяние хищника примерно наполовину, словно привязывая его к рукояти и создавая ощущение пойманной и прирученной животной силы. Стоил клинок приблизительно три четверти моих сбережений (те, что Токухей смог спасти от моего расточительства, а это была вполне солидная сумма). И теперь, развернув сверток, этот меч держал в руках Юки.
- Спасибо, оядзи, - голос мальчика дрогнул.
- Оядзи, - повторил я. – Да, теперь я – твоя семья. Но все же, ты так и не рассказал мне, откуда ты родом и какое твое полное имя. Может быть, сделаешь это сейчас?
- Хорошо, - вздохнул он. – Мое полное имя – Хикару Ямадзаки.

***
Я родился теплым летним вечером в семье феодала. Семья, правда, у нас была совсем небольшая – Фудо, его жена Анеко и бабушка Харука. Появился я в тот месяц, когда отец был в очередном отъезде, и потому по прибытию домой его ждал сюрприз.
- Родился? Когда?
- Две недели назад.
- Анеко, надеюсь, это сын?
- Сын.
Фудо вошел в комнату, взглянул на спящего малыша, и улыбка исчезла с его лица.
- Анеко! – крик разбудил ребенка. – Почему… почему он ТАКОЙ?
- Чего ты так раскричался? – вмешалась бабушка. – Обычный мальчик.
- Обычный?! Харука-сан, да вы посмотрите на его волосы, они же белые!
- В нашем роду были такие дети, - спокойно ответила бабушка. – Всего двое, но были.
- Почему вы не убили его сразу? Вы же знаете, он принесет несчастье в дом!
Харука покачала головой.
- Те двое приносили только радость своим родителям, да и нам тоже.
- Тогда я убью его сам, - Фудо был настроен решительно.
Бабушка перехватила руку с занесенным над младенцем мечом.
- Если ты не хочешь - не признавай его, но позволь ему жить. Пусть подрастет, а там я и Анеко найдем, куда его пристроить.
Фудо взглянул на бледную жену.
- Поступайте, как знаете, но вы правы, Харука-сан: я никогда не признаю его своим сыном.
Дверь закрылась.
- Не плачь, Хикару, - расстроенная мать взяла ребенка на руки. – Мы не позволим тебя убить… Никогда.
- Ты смотри-ка, послушался! – рассмеялась бабушка. – Улыбается… Наш Хикару - как снег летом.
Я жил в доме Фудо пять лет, и моим воспитанием занимались мать и бабушка. Отец, как и обещал, не вмешивался, делая вид, будто меня не существует. Если же я случайно оказывался рядом с ним, мама поспешно уводила меня в другую комнату.
- Не мешай ему, Хикару, - говорила она.
Я не понимал, чем мешаю, но старался слушаться.
Когда мне исполнилось четыре, нелюбовь отца стала еще сильнее. Возможно, причиной тому послужило то, что я начал предсказывать будущее. Людей пугал этот дар, и я был совершенно одинок… Однажды я случайно услышал разговор матери и отца:
- Анеко, ты же обещала, что когда он подрастет, его не будет в моем доме! Мальчик уже достаточно большой, чтобы отдать его.
- Фудо, подожди еще год, я прошу тебя.
- Что вы с Харукой задумали?
- Мы хотим отдать его в школу.
- В школу? Ты с ума сошла, Анеко? Да кто возьмет туда беловолосого ребенка?
- Фудо, ради меня.
- Только ради тебя. Но не больше года. И если к тому времени ты не пристроишь мальчишку, я убью его.
Тем же вечером я пришел к отцу, зайдя в его комнату – на что раньше никогда не осмеливался.
- Чего тебе? – недовольно спросил он.
- За что ты так меня ненавидишь?
Фудо обернулся, пристально посмотрел мне в глаза.
- Вырастешь – поймешь. Если вырастешь… А теперь уходи.

Бабушка нашла меня во дворе. Обняла, вытерла слезы.
- Не переживай, Хикару, - сказала она. – И в твоей жизни будет тот, кто примет тебя таким, каков ты есть.
- Бабушка, почему все так боятся знать свое будущее?
Харука улыбнулась.
- Такова уж природа людей. Мой тебе совет, Хикару – постарайся не говорить того, о чем тебя говорить не просят.
- Хорошо.
- Вот и умница.
- Пойдем домой, мама ждет.

Год прошел относительно спокойно. Но потом все началось заново.
- С меня хватит! – кричал Фудо. – Я уже пять лет терплю этого… ребенка!
- И что, принес Хикару несчастье в твой дом? – спросила Харука.
- Нет. И я не собираюсь ждать, когда это произойдет. Девайте его куда хотите, или…
- Хорошо, - согласилась мать. – Скоро я уведу отсюда сына. Да, Фудо, сына, как бы ты тому ни противился.
На следующий день мать ушла еще рано утром, оставив меня с бабушкой. Когда же она вернулась, то сказала, что меня примут в школу йоджимбо.

Харука провожала меня вместе с мамой. И пока Анеко беседовала с настоятелем, бабушка отвела меня в сторону.
- Все будет хорошо, Хикару, - она потрепала меня по взъерошенным волосам. – Ты со всем справишься.
- Бабушка, я вижу, что тебе больно. И… - я запнулся и опустил глаза.
- Что такое?
- Фудо…
- Что - Фудо? – спросила Харука.
- Он… погибнет… скоро.
- Как скоро?
- Завтра… Его убьют.
Бабушка молчала.
- Значит, твой брат или сестра останется сиротой, - сказала она наконец.
- Да.
- Так ты и это видишь… Ничего от тебя не скроешь.
- Надеюсь, сестра будет счастливее меня. Хотя… ее некому будет желать убить.
- Ты не сможешь простить отца.
- Нет.
- Хикару! – позвала мать.
Я вздрогнул и обернулся.
- Прощай, бабушка.
- Прощай.
- Сынок, - мама заплакала. – Знай, что я всегда буду тебя любить…
- Знаю…
Я, конечно, мог бы сказать ей о том, что отца завтра не станет и что и я мог бы остаться с ней еще на долгие годы, но… Зачем? Да, мама придет сюда завтра, да, она скажет, что передумала. Только вот настоятель не согласится отдать меня обратно.
- Мичио-сан, я хочу забрать Хикару домой.
- Простите, госпожа, но не думаю, что это возможно.
- Почему же?
- Во-первых, ваш сын еще утром попросил меня передать вам, что не желает возвращаться в тот дом… Во-вторых, Хикару приняли в школу, и уход отсюда будет для мальчика позором. Вы хотите, чтобы вашего сына считали слабым?
- Нет… Но я могу хотя бы увидеть его?
- Он этого не хочет, и я его понимаю. Вы сами отдали сына, и это был не тот случай, что с другими детьми. Вам лучше вернуться домой, госпожа…
Я стоял, притаившись за дверью. С одной стороны мне хотелось выбежать, обнять маму и уйти с ней, с другой - я понимал, что настоятель прав: будущий йоджимбо не имеет права быть слабым.

Анеко спасла мне жизнь, но в тот день она навсегда ушла из моей жизни, и дом Ямадзаки перестал быть моим домом, как и имя отца. Поэтому я не хотел переступать вновь тот порог.
- Но переступил ради меня.
- Да, оядзи. Потому что вы стали тем человеком, который принял меня таким, каков я есть.


* кэн – яп. мера длины равная 1.81м
** ри – яп. мера длины ≈ 5км
***Юки – яп. снег.
**** Оядзи – яп. отец, начальник.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:24 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№3

Ножичек с беленькой ручечкой


Дерево без корней не живёт, а с подрубленными – сохнет. Так и человек: приходит время, и он начинает как бы задыхаться без чувствования своих корней. Не берусь судить, с кризисом среднего возраста это связано – или просто с возрастом. Может, не всех это и накрывает, а вот со мной случилось. Но если линию по матери я знаю неплохо: бабушка Марья прожила девяносто три года и успела дотянуть до первой волны моей ностальгии по роду – то вот с отцовской не всё так однозначно. Дедушка и бабушка умерли задолго до моего рождения. Отец остался круглым сиротой в 1944 г. Ему самому тогда всего девять лет было. И пришлось старшим сёстрам отдать его и двух маленьких братишек в детский дом. Но это папа мне и сам успел рассказать, даже показал этот дом в городе Кашине, когда возил по родным местам.
Беда в том, что он был монтажник-высотник и погиб, когда мне было всего десять лет, так что более глубоко копнуть своё генеалогическое древо с его помощью я не успел. Да и просто забыл уже, если он меня и просвещал на этот предмет. В детстве-то такие вещи не кажутся особо важными. Но одна из его старших сестёр – Людмила Петровна – живёт в Москве и пребывает вполне себе в твёрдой памяти. К ней-то я и поехал заполнить лакуну в знании родословной.
Мы не виделись много лет, но она не особенно изменилась; только ещё пополнела, нездоровой такой полнотой, особенно ноги, они у неё всегда болели, а тут вообще стали как тумбы. Видно, что двигаться ей трудно, но сразу принялась хлопотать на кухне: такого ещё не бывало, чтобы она отпустила меня, не накормив до отвала. Поэтому разговор, ради которого я, собственно, и приехал (ну, кроме просто повидаться), начался на кухне. Так, что-то по ходу отмывая, нарезая, отваривая, поджаривая и тому подобно священнодействуя, она и удовлетворила мой главный голод, ещё до того, как приготовилось первое блюдо. Рассказала про прадеда-купца и прабабку-дворянку, про деда-милиционера и бабушку-колхозницу. Но больше всего меня потряс рассказ про отца в его детдомовскую бытность. Тётя Люся тогда в том же Кашине на фабрике работала.
– Никогда не забуду, Володя присмотрел в магазине перочинный ножичек, вот такой вот, – показывает мне пальцами размер не больше ладони, – с беленькой ручечкой, карандаши затачивать там, ещё чего-то, ну, в общем, с тремя приспособлениями. Я ему обещала купить. Говорю: «Послушай, на восьмое марта будет премия, и я тебе обязательно куплю этот ножичек. У меня нет сейчас ничего: я за квартиру плачу, сестре в деревню посылаю сотню, – а зарабатывала тогда где-то рублей триста. – И тебе то одно, то другое, и мороженое когда». А мороженое было тогда такое: вот кружочки, как-то вот набирают их, хлоп, хлоп, вафля и тут таблеточка, хочешь побольше, хочешь поменьше.
Поправив гладко зачёсанные, чёрные без особой седины волосы, схваченные на затылке в небольшой хвостик, Людмила Петровна показывает мне, как и что там набирали. Похоже, как в армии масло на порции делили, тоже какой-то фиговиной от целого куска зачерпывали и потом, как из поршня, выдавливали порционную таблеточку.
– А на восьмое марта всем дали конверты, а мне не дали. Мне сшили платье вельветовое и, как я была стахановка артели, повесили.
– На доску почёта? – не понял я.
– На доску почёта тоже вешали, это раньше. А когда было собрание, повесили на плечиках чёрное такое вельветовое платье. Тут вот, – показывает у себя на груди, – косая полка, здесь голубая пуговица и так вот голубеньким отделано. Мы когда ещё заходили, глянула: вот какое красивое платье, кому-то вручат. И вот всем вручают, всех вызывают, а меня не вызывает Марья Хаимовна. Бригадир наша, евреечка она была. Всем премии, конверты, премии в конвертиках, а мне ничего. У меня уже слёзы на глазах, обещала купить Володеньке перочинный ножичек. Потом последнюю меня вызывают: «А это у нас стахановка артели, выполняет норму на 145-150 процентов. Дарим ей от всего коллектива платье».
Тут тётя Люся замолчала, как-то невидяще глядя в пространство между нами. Вспомнила, наверное, воочию это платье или само собрание. Потом очнулась от прошлого и в сердцах продолжила свой рассказ:
– Ой! Я готова была это платье разрубить к чёртовой матери! Мне было так стыдно, я так плакала. Я плачу, а она меня уговаривает: «Чего ты? Чего ты?» Марья Хаимовна меня любила. «Что ты плачешь?» - «Не надо мне это платье, мне лучше бы дали деньги. Не надо платье!» - «Почему?» - «Не надо платье, я брату обещала купить перочинный ножичек! С беленькой ручечкой.» Плачу так, ей в плечо уткнулась. А она говорит: «Скоро зарплата, и купишь брату этот ножичек». А Володенька меня ждал, на проходной сидел. И вот я выхожу с этим пакетом, а у меня ни рубля денег. Ножичек-то и стоил всего рубль пятьдесят или рубль семьдесят, но у меня ни рубля нет. Ну вот, стала ему говорить: «Володенька, вот, платье мне дали, а денег не дали, не могу сейчас купить тебе ножичек, надо ждать до получки».
Смотрю, а у тёти Люси слёзы на глаза наворачиваются, она их, по ходу дела, потихоньку смахивает, не прекращая пока и на столе орудовать.
– Никогда я не забуду, какие у него были глаза, и какие крупные слёзы катились из глаз – прямо градины. Он стоит – ничего не говорит, а эти вот: кап, кап, кап, кап, как ливень дождика. «Пойдём, что ли, продадим это чёртово платье на рынке, – говорю Володеньке, – я тебе обязательно куплю». Он согласился, дошли до рынка. Рынок в центре Кашина тогда был, где старые купеческие ряды. Я развернула уже это платье - вот, говорю, продадим сейчас, я тебе и ножичек куплю и сладости, и всего куплю, только не реви.
А сама уже вовсю слёзы передником утирает. Картошку, которую она на доске резала, окончательно оставила. Я, конечно, не плачу, но комок к горлу подступил не шуточный.

Это девчонкам или тем, кто детство забыл, может показаться пустяком: подумаешь, какая важность – перочинный ножик. А я-то хорошо помню свой первый.
И ничего особенного, обычный складешок был, с алюминиевой ручкой. Одно лезвие. Без всяких прибамбасов. Размером вряд ли больше, чем тётя Люся показала. И стоил-то всего двадцать две копейки… Но сколько ж радости было, когда отец мне его купил! И моралей, помнится, никаких напутственных не читал – наверное, хорошо ещё помнил своё детство.
Ножичек хоть и звался перочинным, но перьев у нас уже давно и в помине не было, чинить ему удавалось только карандаши, да палочки на улице резать. А больше всего, конечно, досталось ему бывать воткнутым с нескольких шагов в дерево или в землю. Вернее, кидался нож с этой целью, а вот втыкался-то далеко не всегда, частенько плашмя долетал или обратным концом.
Ох, и накидался я его в первую неделю. А упражнялся я в метании ножа не просто так, для забавы - а для дела. Тогда у нас во дворе игра в города была модной... или в страны, не помню точно название. Когда всё незаасфальтированное пространство двора делилось, по числу играющих, на страны, с чёткими границами и кругами-столицами, прочерченными тем же ножиком. Ну и начиналась настоящая вседворовая война: каждое удачное втыкание ножа продвигало тебя внутрь вражеской территории, естественно, в сторону столицы, а неудачный бросок передавал другу-сопернику право хода. Война заканчивалась завоеванием столицы, но её нельзя было получить одним метким броском: первое удачное попадание просто делило столичный круг пополам, другое - этот «пополам» ещё напополам, и так до тех пор, пока соперник не сможет стоять на оставшемся квартале, хотя бы на одной ноге. Отвоёвывание развивалось уже в обратном порядке. Нешуточные баталии, помнится, разворачивались, нередко и на несколько фронтов. Получив ход, бывало, и не знаешь: чужую столицу дозавоёвывать или свою освобождать.
Владение собственным ножиком давало громадное преимущество: ведь за неимением такового, играть приходилось чужим, а много ли чужим навтыкаешь, без навыка-то? А со своим вышел во двор - и метай сколько влезет, набивай руку, потом в настоящей игре гораздо успешнее воеваться будет.
На таком вот набивании руки я и потерял тот первый ножик. Вышел как-то во двор, никого нет - я и взялся навык метания в землю нарабатывать. А весь первый этаж в нашем г-образном доме занимала специальная школа для умственно отстающих детей. Мы с ними обычно не водились и не конфликтовали, да они без старших как-то редко во дворе и появлялись. А тут высыпали без присмотра, побегали немного и ко мне подошли. Стали спрашивать: что, зачем да как; ну я им и рассказал правила игры. Они и пристали: «Продай да продай». На предложение самим купить - сказали, что им от школы нельзя уходить. И что-то я, как это говорилось в детстве, зассал немного, а героем-то и никогда не был: лбы здоровые, без присмотра, «дураки»… Согласился. Отдал ножик, они мне деньги, и убежали в свою школу… и ведь на копейку ещё обманули – вот кто из нас дурнее оказался? Ну, копейка у меня дома была, сбегал – взял и бегом в магазин… А там ножики такие кончились… остался я опять безлошадным-безноженным, на более дорогой-то у меня средств не хватало.

Всё это рассказывать долго, а тогда просто промелькнуло воспоминанием в один миг. Между тем, тётя Люся продолжала своё повествование:
– А Володенька меня берёт за руку и говорит: «Не надо, я подожду до твоей зарплаты. Это тебе подарили, ты в нём и ходи». Где-то у меня фотография есть в этом платье. А пока я получила зарплату, пошли искать - лежат эти ножички, но не с белой ручечкой. Ой… Все магазины обошли. У него опять слёзы градом. Я говорю: вот, смотри, с коричневой ручечкой, такая хорошая. Давай этот купим. «Нет, хочу с белой ручечкой!» - и всё. Говорю: ну пойдём искать. Стали спрашивать: «Ну, пожалуйста! Может, где-нибудь у вас есть?» «Нет, нету. Вот здесь всё. Нет с белой ручкой». Ходили, ходили. Зашли в последний магазин. Вот, Володенька, не знаю, где тебе брать, может, привезут. И там как раз на витрине лежит этот - такой ножичек. Он так обрадовался! Я говорю: вот этот, наверное? Говорит – да. Купила ему этот ножичек. Купила и мороженое, и ещё чего-то. «Как ты пережил эту неделю? – спрашиваю. – Пока я не получила.» - «Всю неделю плакал.» - «Чего же ты плакал? Я же тебе обещала купить.»
Много с того времени случилось чего. Многое уже позабылось, но этого случая с ножичком я не забуду никогда.

Теперь и я не забуду. Никогда. Если в крепком уме останусь.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 10, 2013 23:26 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№4

Нежданная «встреча»

(вне конкурса)


На столе, заваленном раскрытыми книгами, свежераспечатанными листами бумаги, скрепками и степлерами, разливалось все более расширяющееся темное пятно, буквально на глазах пропитывающее листы мягкой влажной тенью. Девушка, сидящая за экраном компьютера, заполненного в хаотичном порядке висящими многочисленными закладками, раскрытыми «окнами», страницами ворда, с широко раскрытыми глазами тупо посмотрела вперед. Со сдавленным возгласом она наконец вскочила с кресла и, нервным безотчетным движением содрав с ушей наушники, принялась раздвигать книги, комкающиеся и рвущиеся в жиже страницы подальше от злополучно разлитого напитка.
Секундная боль обожгла руки. Слишком большая кружка. Слишком горячий кофе…
За стеной раздавалось ритмичное поскрипывание. И во внезапно обрушившейся музыкальной паузе – режущие уши перешептывания и смех, причмокивающие звуки. Алиса на мгновенье замерла, окостенела, пытаясь не обращать внимания на происходящее в соседней комнате. Ее щеки порозовели от гнева. «В конце концов, взрослые люди, это не имеет ко мне никакого отношения, – в тысячный раз попыталась она успокоить себя, прежде чем вернуться к зрелищу грязного, разоренного стола. – С возрастом понимаешь, что не все так просто и ясно в жизни: черное и белое может быть просто одним цветом – пронзительно серым…»
Несданные зачеты, так и не начатые курсовые, отсутствие допуска по некоторым предметам, одним нечаянным движением пропадавший труд заставляли иногда мир зависать, пропадать в тумане и снова наплывать звуками абсолютно реального будничного дня; тогда ток крови в ушах и по всему телу говорил о том, что медлить в этой внешне спокойной обстановке нельзя, нужно действовать… срочно… дорога каждая секунда. Зачем задумываться над чем-то, что является настолько запутанным и непонятным, если единственное, имеющее решающее значение для нее сейчас: сдача зачетов и написание курсовых вовремя?
Нельзя давать повод для исключения!
Оплачиваемая работа – то единственное, что поможет вырваться ей из этого дома, из этого замкнутого круга боли навсегда: Алисе просто нестерпимо, до физического отвращения надоело врать, притворяться, предавать своим молчанием и потворствованием родных, чувствовать до конца всю полноту ощущения кома противоречия, разрываться между самой собой и собственной совестью, выбирать между двумя дорогими ей людьми: любящим, относящимся с немыслимой теплотой к ней отцом – и матерью, изменяющей своему супругу за его короткие романы на стороне… Она не понимала сама, как загнала себя в этот капкан лжи и обмана.
Схватила первую попавшуюся под руку майку, принялась остервенело вытирать стол. Зазвонил телефон. На вибро-сигнале он медленно, словно бы безуспешно привлекая к себе внимание печальной красавицы-студентки, дополз до края стола и сорвался вниз, в безусловной попытке к самоубийству, где и умолк, отключившись с похоронной, сломавшейся на печальной ноте мелодией.
– Не мой день, просто не мой день… – с горечью прошептала девушка; уголки ее губ хищно изогнулись, будто раскрываясь в зверином оскале, устало опустились вниз, но она наконец взяла себя в руки: прибралась на столе, собрала распавшийся на две части телефон и даже взялась за работу. Ей удалось это сделать, сосредоточиться сквозь умиротворяюще жесткие басы музыки – но совсем не вовремя засветился экран телефона: звонил отец, «он собирался сделать матери сюрприз и попросил никуда не выпускать ее». Конечно, Алиса обещалась выполнить его маленькую просьбу, только так разнервничалась из-за всей этой несправедливости в жизни, что, задумавшись и оттягивая неприятный момент, забарабанила пальцами по клавишам.
Система, выбросив на экран кучу раскрытых папок и страниц, зависла.
Нервно перезагрузив компьютер и уже предчувствуя самое худшее, девушка поняла – все ее труды пропали в один момент: просто и беспощадно.
Еще некоторое время она провела, бессмысленно созерцая темный экран с надписями об ошибке…
В какой-то момент юная девушка осознала себя ходящей из одного угла комнаты в другой, потом, заламывая руки от безграничного отчаяния и душевного бессилия, прошла на кухню и принялась энергично мыть посуду, быстрыми рывками укладывая все в раковину; она ничего не соображала в этот момент – только ощущение медленно уходящего времени и достигшие пределов канаты нервов, которые словно вибрировали от напряжения, от готовности и желания начать все с самого начала. В голове стучало: это сердце своим неистовством рождало страшную мелодию. Слишком Алиса устала, чтобы говорить, хоть как-то заставить себя действовать сейчас, исключая эти бытовые мелочи, методичность работы с которыми хоть как-то уменьшала бешеную пульсацию в крови. Все, за что бы ни бралась она в этот день, становилось неправильным.
Увидев в окно отца она, отвлекшись на некоторое время, словно почувствовав дуновение свежего ветерка в необычно душной комнате, с чистым сердцем побежала открывать ему дверь, не думая ни о чем, что могло бы в дальнейшем раскрывать ее будущую вину: мать и ее любовника она будто специально оставила в неизвестности насчет скорого прихода отца, человека весьма поспешного на выводы и действия и обладающего весьма внушительными физическими данными. В следующие несколько минут семья распалась… Трагически и бесповоротно.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 17, 2013 10:46 
Не в сети
Книжный червь
Книжный червь

Зарегистрирован: Ср окт 07, 2009 18:12
Сообщений: 4764
Откуда: оттуда, оттуда
1 место = рассказ 2;
2 место = рассказ 3 // за идею.
3 место = NULL;

_________________
Фок-стаксели травить налево!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 17, 2013 11:54 
Не в сети
Книжник
Книжник
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пт мар 08, 2013 10:27
Сообщений: 372
I место - рассказ № 2
II место - рассказ № 3
III место - ?


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Ср апр 17, 2013 13:37 
Не в сети
Творец
Творец
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Вс сен 20, 2009 21:33
Сообщений: 1722
Откуда: Таракан-дум
1 место: рассказ №3
2 место: никого достойного
3 место: никого достойного
Надо было выбирать одно место, больше не наберется.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Чт апр 18, 2013 16:19 
Не в сети
Леди
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн сен 21, 2009 22:25
Сообщений: 3881
1 место - № 2
2 место - № 3
3 место - № 4

_________________
- Что может быть хуже пятницы тринадцатого?
- Понедельник!
- Тринадцатого?
- Любой!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пт апр 19, 2013 10:27 
Не в сети
Книжный червь
Книжный червь

Зарегистрирован: Вс сен 20, 2009 21:48
Сообщений: 3905
Откуда: Донецк
1 место - №2 Юки
2 место - №3 Ножичек с беленькой ручечкой
3 место - №1 Гаригоша

_________________
"Чтобы присоединить свою область к Российской Федерации, нужно взять у Российской Федерации как можно больше лапши, и живописно повесить её себе на уши" - рецепт присоединения любой области к Российской Федерации.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пт апр 19, 2013 11:27 
Не в сети
Ангел с крылышками
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн сен 21, 2009 14:57
Сообщений: 16786
Откуда: Одесса скайп t.no.vak
1 - №2
2 - №3
3 - №1


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Сб апр 20, 2013 3:22 
Не в сети
Творец
Творец

Зарегистрирован: Пт ноя 13, 2009 18:38
Сообщений: 1958
1 место рассказ №1
2 место рассказ №2


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пн апр 22, 2013 3:19 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Ну что ж, больше ждать не буду, за лишних три для никто не объявился. Итак, встречайте авторов:

1 место, 23 балла - "Юки" - Тигрица.
2 место, 19 баллов - "Ножичек ....." - Хунта.
3 место, 8 баллов - "Гаригоша" - Алиса.

И внеконкурсный рассказ "Нежданная встреча" - Псих-27.
Так, к сожалению, и не проголосовавший :(

Тигрица, поздравляю! :)

Очень-очень скромно в этот раз. Но я благодарю авторов, героически поучаствовавших в конкурсе. Как минимум, за старание :)
И надеюсь, что в следующий раз все ка-ак вдохновятся и ка-ак напишут... brush

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пн апр 22, 2013 5:54 
Не в сети
Книжный червь
Книжный червь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Ср июн 27, 2012 15:54
Сообщений: 6873
Откуда: Россия
Спасибо. Зато я со всеми авторами угадала :)

_________________
После реинкарнации я стал совсем другим человеком.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пн апр 22, 2013 8:06 
Не в сети
Леди
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн сен 21, 2009 22:25
Сообщений: 3881
Тигрица, поздравляю!
Хунта, я вас тоже узнала :)
Алиса, ну... вот правда, вы можете лучше. Буду ждать и верить.

_________________
- Что может быть хуже пятницы тринадцатого?
- Понедельник!
- Тринадцатого?
- Любой!


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пн апр 22, 2013 8:42 
Не в сети
Книжный червь
Книжный червь
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Ср июн 27, 2012 15:54
Сообщений: 6873
Откуда: Россия
Каса, спасибо :)

_________________
После реинкарнации я стал совсем другим человеком.


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Конкурс рассказа "Семья"
СообщениеДобавлено: Пн апр 22, 2013 9:41 
Не в сети
Ангел с крылышками
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн сен 21, 2009 14:57
Сообщений: 16786
Откуда: Одесса скайп t.no.vak
Тигрица, поздравляю. rose


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 38 ]  На страницу 1, 2  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Литературный интернет-клуб Скифы

статистика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Template made by DEVPPL Flash Games - Русская поддержка phpBB