Site Logo

Полки книжного червя

 
Текущее время: Чт мар 28, 2024 16:11

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 63 ]  На страницу 1, 2, 3, 4  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 3:52 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Цитата:
На конкурс принимаются рассказы всех желающих написать на темы дуэли:

Дорога в никуда
Равноценный обмен
Вторжение
Непредвиденные последствия
Отражение
Сердцу не прикажешь
Дорога в рай

Каждый участник может написать семь рассказов, но не более одного по каждой теме. Объем рассказов - от 10 до 35 тыс знаков с пробелами.
Уверены, что напишете лучше дуэлянтов? Тогда Вам сюда! Дуэлянты решили еще пострелять, потому как в прошлый раз рука дрогнула или чужая тема была повкуснее? Тогда вам сюда! Злой координатор не принял рассказ дуэлянта? Тогда он будет выложен здесь со всеми изменениями и дополнениями.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:05 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№1

Долгая дорога в рай


Вторжение.
Сегонтиум.
Февраль 127 года эры Диоклетиана.
Кунедда ап Эдерн.


Сегодня пошел третий год, как не стало отца. То есть, не отца, а… В общем, мне только после его смерти стало известно, что Адриан был только мужем моей матери. Здесь все очень сложно и непонятно. Когда я впрямую задал ей вопрос о своем происхождении, мама расплакалась и сказала:
- Сынок, когда придет время, Марк Валерий тебе все расскажет. Но поверь, что лучше твоего отца не было человека на свете.
Марк Валерий – это правитель Сегонтиума, города, что заслуженно слывет жемчужиной западного побережья Британии. Пожалуй, самый сильный, несмотря на свои шестьдесят, мечник на сто миль вокруг. Знания и умения, необходимые будущему правителю, он прививал мне с раннего детства. А едва лишь стукнуло двенадцать, начал преподавать и воинские искусства.
Честно скажу, уже к шестнадцати годам не раз доводилось применять его уроки в настоящем деле. А к нынешним двадцати двум я уже и потерял счет схваткам, где успел окровавить меч.
Но все равно, родной был Адриан или нет, заботился он обо мне, как о собственном сыне. Потому я до сих пор люблю и с благодарностью вспоминаю его. Правда, сегодня так и не удалось исполнить положенного возлияния в его честь. Марк Валерий неожиданно вызвал к себе, повелев явиться немедленно. И что за срочность такая?
В атриуме полно народа, и все как один в официальных тогах – давно такого не было! А нет, не все. Вон те пятеро, что застыли перед восседающим в кресле дядей Марком, похоже, из бриттов. И, кажется, приехали издалека – ведь у нас, в Сегонтиуме, все, даже пикты с северных островов, предпочитают одеваться в римскую одежду. А эти вырядились в свои длинные клетчатые плащи из плотной шерсти, почти полностью скрывающие фигуры. Куда мне сейчас? Мысленно проклиная мальчишку-посыльного, который ничего не объяснил толком, я направился прямо к Марку Валерию.
- Кунтаций, наконец-то!
При его возгласе приезжие обернулись на меня, а потом разом, словно по команде, опустились на колени.
- Кунедда Вледиг! Мы, посланцы народа вотадинов, просим тебя о помощи! Во имя общей крови, что течет в нас и в жилах твоей матери, достойнейшей Атвунн, а, значит, питает сердце её славного сына, снизойди к своему народу, внемли мольбе страждущих! - крепкий пожилой мужчина, с седыми волосами и лицом, изборожденным преждевременными морщинами, обращаясь ко мне, склонился еще ниже.
Кунедда – так произносили на бриттский манер мое имя, а вот обращение «Вледиг»-«Владыка» по отношению к себе я никогда не слышал, потому в смущении покрылся румянцем и поспешно сделал знак, чтобы поднялись.
- Прими меч своего достославного предка Падарна Бейсрудда, как знак власти над нашим народом. Кровавый потоп разлился по землям вотадинов. Безжалостные каледонии в союзе с коварными, забывшими мирные клятвы лугиями и свирепыми тексалами прорвались две луны назад за Антонинову Стену. Селговов, наших добрых соседей, уже нет – жалкие одиночки успели спастись от смерти. Где раньше жили сотни мирных семей – теперь одни развалины.

«Вот это да! Паддарн Бейсрудд, воспетый в десятках песен Патриций Алый Плащ, герой, ценой своей жизни остановивший предыдущее нашествие с Севера, о котором в каждом доме римской Британии рассказывают легенды, оказывается, мой родственник?!» - Принимая драгоценное оружие, я покрылся липкой испариной - эти люди, похоже, ждут повторения тех славных подвигов!

- Клянусь не посрамить славы хозяина этого меча, - неужели это в самом деле мой голос? - и оправдать надежды доверившихся мне в столь трудный час!
- Мы не ошиблись в тебе, Кунедда Вледиг! – глава посольства и его соплеменники не скрывали выступивших слез признательности. - Клянусь и я, Натейр ап Гвалхгвин, за себя и весь мой род быть преданным тебе и твоим наследникам.
- Клянемся! – повторили хором остальные вотадины.
- Ваша клятва услышана, - Марк Валерий поднялся с кресла. - Ступайте, отплытие – послезавтра!
И сделал шаг ко мне:
- Пойдем, мой мальчик, нам нужно обо многом поговорить…

Дорога в никуда.
Виновия.
Начало марта 127 года эры Диоклетиана.
Гваул верх Койлхен.


- Но не спутайте, не примите за фею Ланнан Ши, что иначе зовут Яблоневой Девой, прозванную так за красоту и тихий ласковый голос. Даже звери и птицы, тонко чувствующие любой обман, приходят на звук ее песен. Вот только коварна прелесть этой огненноволосой красавицы. Ланнан Ши ищет любви смертных, а когда добьется ее, выпивает жизненную силу своего возлюбленного. Всех, кто встретил Яблоневую Деву, ждет интересная и полная подвигов, но очень короткая жизнь.
- И никак с ней нельзя справиться?
- Помни, девочка, из Богинь только Бригид защитит и поможет в трудную минуту! – старуха Мораг поправила выбившуюся из-под накидки прядь жидких пепельно-серых волос. Подошла к своему сундучку, стоявшему в отдельной нише, и, бурча что-то под нос, стала перебирать содержимое. Наконец, нашла искомое и кинула щепотку в пламя очага, и по кухне поплыл пряно-возбуждающий запах незнакомых трав. – Фейри из племени Дану боятся ее, как огня! Говорят, прикосновение Знака Богини развоплощает их бесследно! Случись беда, доставай, если есть, ее священный Знак или лети со всех ног к алтарю Бригид и проси о милости. Поняла, Гваул?

О Боги, сколько ж мне терпеть ее нравоучения?! Но что поделать? Мораг – друидка, жрица Богини, нянчила и воспитывала еще мою мать и пользуется ее полным доверием. Будет неудивительно, если и моим дочерям придется выслушивать ее ворчание – годы как будто не властны над ней, совсем не меняется, сколько ее помню. Мама однажды проговорилась, что та знает меня семнадцать лет - с тех пор, как предсказала ей, беременной первым ребенком, мое рождение. Во всей округе старуху, слывущую колдуньей, боятся до смерти, и никто из домашних не осмеливается ей перечить.

- Матушка Мораг, а правду говорят, что служители Богини знают все на свете и могут предсказывать будущее? – это мой сводный братишка Блан влез в разговор. – Если так, то скажи, почему мы живем здесь, на забытой всеми вилле, вдали от Эборакума? Ведь наш дед сам Магн Максим, которого местные называют Максен Вледиг!
- Всего не знает никто, даже Боги! - морщинистая, похожая на птичью лапу, рука потрепала брата по вихрастой макушке.

Двенадцатилетний хитрюга - бабкин любимчик. Ему сходят с рук такие шалости, за которые другим достаются одни только розги. Но сейчас его любопытство как нельзя кстати. Уж старуха-то не преминет похвастаться своим тайным знанием, вот и подходящий случай попросить погадать на будущего мужа. И в присутствии Блана она не сможет отказать.
- Вот в том-то и беда, что сам великий Максен! - Мораг поправила рыже-золотые кудряшки, за цвет которых Блан получил свое имя. - Пока ваш дед был жив, старый Койл, отец твоей сестры, рассчитывал получить много выгод от брака с госпожой Северой. А когда тот погиб в далеком заморском походе – все переменилось.
- Да, переменилось…- вздохнув, повторила она, зажигая восковую свечу. - И через несколько лет правитель Эбрука взял себе на ложе дочь могущественного вождя думнониев, что занимают весь юго-запад Британии. А вашу мать отправил сюда.
- Но почему? - я не могла прийти в себя от возмущения. - Почему нельзя было просто дать ей развод?
- Т-с-с! Не так громко, девочка! – голос Мораг понизился до шепота. - И у стен есть уши. Об этом стараются не говорить, чтобы не навлечь гнева твоего отца. Владетель Эбрука боялся, что любой, кто женится на дочери Максена Вледига, станет угрозой его положению. Сейчас он самый могущественный человек на Острове. Но это потому, что постоянно натравливает одних владетелей на других. А за мужем госпожи Северы последовали бы многие из тех, кто сыт по горло старым Койлом.
- Избавь меня Богиня от такого мужа! - увидев мои неумело скрещенные в охранительном жесте пальцы, старуха улыбнулась. – Матушка Мораг, а ты ведь можешь увидеть, кто предназначен мне?
- Кхе-х… Смогу, если загляну в зеркало Богини! – и, хрипло рассмеявшись моему разочарованному выражению лица, добавила: - Хотя когда тебе, девочка, суждено с ним встретиться, могу сказать уже сейчас!
- Правда? Скажи! Ну, пожалуйста!
К моему удивлению, она не стала заставлять себя долго упрашивать. Горящая свеча была опрокинута в чашу с водой. И…

- Мораг! Беда! – на кухню приковылял запыхавшийся Шолтах. Старик-раб, доживающий свои дни в привратниках на нашей вилле.– Мальчишка-пастушонок видел вооруженных людей, спешащих сюда. Прячь детей! Немедленно!
Вот уж никак от старухи не ожидала этакой прыти. Схватив нас с братом за руки, потащила через заднюю дверь кухни куда-то в глубину сада. Спешно проследовав вдоль рядов старых яблонь, что тянулись от рыбного пруда до увитой плющом беседки, мы свернули к зарослям колючего терна, плотно укрывшим склон невысокого холма. Раньше всего лишь один раз забиралась сюда за ягодами, но изорванная в клочья туника и последовавшая жестокая порка отбили всякую охоту лазить по этим колючкам. Мораг осторожно раздвинула ветви терновника, с трудом сдвинула с места большой, поросший лишайником камень и кивнула головой на открывшийся узенький лаз.
- Прячьтесь скорей! Еще один выход – там дальше! И не вздумайте возвращаться! - потом сунула Блану в руки неизвестно откуда взявшийся узелок. Расцеловав его в обе щеки, подтолкнула к лазу и повернулась ко мне. И тут слезы навернулись на глаза – я поняла, что больше никогда не увижу никого из оставшихся. Тем неожиданнее были слова, сказанные шепотом на ухо:
- Ты встретишь ЕГО еще до мартовских ид…

Отражение.
Полые холмы.
Первая половина марта 127 года эры Диоклетиана.
Гваул верх Койлхен.


Проклятая тьма. Она охватывает со всех сторон. Сколько времени мы здесь? Куда идем и зачем? Милосердная Бригид, помоги! Я задыхаюсь в этом проклятом подземелье!

Последнюю фразу я, кажется, выкрикнула вслух.
- Ты чего, Гваул? - Блан испуганно затормошил меня за плечи.- Успокойся. Вон впереди уже виден свет!
Свет?! Отстранила братишку и напряженно вгляделась в темноту. О чудо! Впереди действительно виден слабый отблеск. И воздух стал не таким мертвенно-спертым. Кажется, от радости задушила бы Блана в объятиях. Наконец, я отпустила его и с наслаждением подставила лицо еле заметному дуновению ветерка.
- Ну, пойдем же! – взяв меня за руку, братец осторожно сделал шаг вперед. Медленно двигаюсь за ним, стараясь не споткнуться о выступающие камни. Так уже было по нескольку раз - ободранные локти и коленки дают о себе знать все сильнее. Воздух делался свежее, света становилось больше, и, наконец, мы смогли различать хоть какие-то детали. Оказывается, впереди – поворот. Десяток шагов почти бегом, и мы вывалились из тесного хода в просторную пещеру.
- Ух ты! Какая красота! Хрустальный Грот! – действительно, никогда не видела ничего подобного! Лучи закатного солнца, проникавшие откуда-то сверху, через расщелины в своде пещеры, отражались от множества мелких кристалликов, расцвечивая наше неожиданное пристанище радужными красками.
Некоторое время мы зачарованно любовались волшебной игрой света, но голод и усталость взяли свое. Блан торопливо развязал узелок старой Мораг. Сухие хлебцы! Их вкус показался слаще самых изысканных пирогов. В дальнем углу пещеры обнаружилась и вода – медленно сочащиеся капли за многие годы выдолбили небольшое углубление в скальной породе. И хоть скопившейся влаги набралось всего на несколько глотков, нам хватило и этого. Потом брат расстелил на полу свой изрядно запыленный и потрепанный плащ. Укрывшись моей накидкой-паллой и тесно прижавшись друг к другу, мы почти сразу же забылись коротким тревожным сном.
Проснулась внезапно и опять в полной темноте. Долго лежала, вслушиваясь в ночную тишину, нарушаемую только собственным слабым дыханием, да Блан, свернувшись клубочком, смешно посапывал, что-то изредка бормоча под нос. Мысли постоянно возвращались к домашним – что сталось с ними? Но как только пыталась сосредоточиться на их лицах, опять и опять всплывали в памяти прощальные слова старухи: «Встретишь ЕГО еще до мартовских ид». Случайно подняв глаза вверх, я застыла, пораженная величественным зрелищем: холодный, серебристо-пепельный свет луны проникал через расщелину, выхватывая из темноты противоположную стену пещеры. Но не всю! В центре как будто застыл сгусток изначальной Тьмы. Не знаю, какая сила подняла меня и заставила сделать несколько шагов вперед? Так это же Зеркало! Зеркало Богини, могущее дать ответ на самый сокровенный вопрос! Надо только попросить!
- Всемилостивая Бригид! – я лихорадочно перебирала в памяти рассказы Мораг в поисках нужных слов. - Покажи мужчину, что предназначен мне Богами.
Поверхность пошла волнами, затем успокоилась, и из черноты проступила обнаженная фигура молодого мужчины, вольно раскинувшегося на широком ложе. В волнении вгляделась в его лицо – прямой, истинно римский нос, твердый подбородок, маленький шрам над бровью. Сердце сладко заныло – он был красив суровой красотой воина, как и положено мужчине. Но что это? Изображение немного отдалилось и посветлело. Суженый протянул руку, и к нему присоединилась рыжекудрая прелестница. Весь ее наряд составляли только браслеты на руках и ногах. Распущенные огненные волосы доходили почти до колен, но скорее подчеркивали, чем скрывали изгибы соблазнительного тела и нежнейшую кожу. Мужская рука задержалась на высокой упругой груди, и я, невольно проведя ладонью по верху туники, где слегка топорщили ткань два враз затвердевших бугорка, с горечью вздохнула – сравнение выходило явно не в мою пользу. Действия же парочки стали настолько откровенно-бесстыдны, что со злостью врезала кулаком по стене, расшибая руку в кровь. Изображение пропало, а я в отчаянии упала на колени:
- Великая Богиня! Но ведь ОН должен стать моим!!! А вместо этого…
- Можешь попробовать заменить Ланнан Ши на том самом ложе! – прозвенел в ушах тихий серебристый смешок. - Но запомни: у тебя, девочка, всего одна попытка…

Равноценный обмен.
Лугуваллиум – Корстопитум.
Первая половина марта 127 года эры Диоклетиана.
Кунедда ап Эдерн.


«Я пришел к тебе, папа!»
Расколотый камень алтаря с плохо различимой надписью «INVICTUS» да посаженный на месте твоей гибели одинокий молодой дуб. Вот и все, что осталось от пропретора Публия Корнелия. Нет, вру. Еще людская память.
Но вот она оказалась настолько большой силой, что три дня назад весь Лугуваллиум перешел на мою сторону, едва завидев знак бычьей головы, что украшала знамя-вексилиум твоего Шестого Победоносного. Лишь два десятка воинов личной охраны Гарбониана остались верны сыну старого Коэля, который в последнее время называет себя Койлем на бриттский манер. Впрочем, я не велел их убивать. Они отдали мечи и теперь составляют свиту моего почетного пленника
К сожалению, у славы есть и оборотная сторона. Городская стража перехватила гонца с письмом для предводителей пиктов о том, что вотадинам пришла помощь.
Теперь все зависело от скорости. Как сказал Квинт Помпоний, бывший центурион первой когорты Шестого, назначенный мне в помощники Марком Валерием: «Сейчас все решает скорость. Нужна быстрота Цезаря!» Мы посадили всех, кого только можно, на коней и устремились на Блатум Билгиум, небольшой городок в полутора днях пути на север, где располагался главный лагерь вторгшихся. Бывшему главе посольства Натайру было поручено вести остальных на восток по дороге, проложенной вдоль Стены.
Быстрота и неожиданность удара сделали свое дело - сражения почти не было. К полудню половина неприятельского войска перестала существовать, а во вражеском лагере нам досталась огромная добыча.


- Кунедда Вледиг!
Задумавшись, я не заметил подошедшего ко мне вплотную молодого мужчину, судя по всему, из пленников, которых мы освободили:
– Разреши сказать тебе несколько слов?
- Кто ты и какое ко мне дело? – нарочитая грубость незнакомца, кивнувшего мне, сыну бывшего правителя этих земель, как равный равному, как-то не вязалась с его потрепанным одеянием. Но я решил пока не обращать на это внимания.
- Кинхилл ап Клум, вождь дамнониев, приходился мне дедом. Он погиб в горящем Кайр-Ливелиде, что вы зовете Лугуваллиумом, вместе с сыном Кинлопом, моим отцом, сражаясь против Падарна Бейсрудда. После их смерти главой стал мой дядя по матери. Этот готов на все, даже продать большую часть нашей земли пришельцам с полуночи, лишь бы остаться у власти. Сыновья знатнейших отцов были отданы каледониям в заложники, и наша участь была бы совсем незавидна, если б не твоя победа. Но этого мало. Помоги нам оружием, и все дамнонии, живущие к северо-западу от Стены, станут твоими друзьями. Клянусь Богами, это такая же правда, как и то, что меня зовут Керетик ап Кинлоп.
- Что ж, хороших друзей никогда не бывает слишком много. Вы получите оружие и коней из сегодняшней добычи.
- Благодарю. И хочу поведать еще вот о чем – не ожидая твоего нападения, предводители каледониев уехали в Корстопитум, небольшую крепость посредине Стены, на встречу с Кенеу, старшим сыном владетеля Эбрука… Эборакума. Конечно, я не знаю, о чем в точности они должны договориться, но догадаться несложно: их интересуют здешние земли – как захваченное поделить между собой.
- Старый Лис верен себе – стравить ближних соседей с дальними и под шумок отгрызть себе кусок добычи. Но услышанное слишком важно, чтобы медлить. Пусть Боги пошлют вам удачу, сын Кинлопа. Прощай!
- Тебе того же, Кунедда Вледиг.

И снова была бешеная скачка по узкой дороге среди холмов, поросших редкими соснами. В мирное время эти вересковые пустоши – отличные пастбища для овец. Но сейчас война, и нигде нет даже следов человека. Спустя три часа Кенеу и трое вождей каледониев уже были в наших руках. Помогло, что впереди шла турма из перешедшего на нашу сторону гарнизона Лугуваллиума. Часовые в проездной башне крепости хорошо знали ее многолетнего командира Приска и открыли ворота без лишних расспросов, как только тот подъехал поближе. Так никто из охранников ничего и не заподозрил до того самого мгновения, как мои легионеры ворвались в покои, где проходила тайная встреча самонадеянных претендентов на чужие земли. Пикты попытались было взяться за мечи, но нас было шестеро на одного.
- Да ты знаешь, что с каждым из вас сделает мой отец?- старший сын Коэля с трудом приходил в себя. И не только от неожиданности – левый глаз у него заплыл от сильного удара. А вот правый горел нескрываемой злобой. Я махнул рукой, чтобы вывели остальных пленников.
- Он предал и обрек на гибель моего отца двадцать три года назад,- сказал я. - Ты слышал такое имя - Публий Корнелий, которого все здешние зовут Паддарн Бейсрудд?
Скрипнула дверь – это Квинт Помпоний вернулся в атриум за новыми приказаниями. Я перевел взгляд на пленника и продолжил: - Говорят, месть – это такое блюдо, которое надо есть холодным. Скажи, жизни твоего брата Гарбониана и твоя будут равноценным обменом на жизнь пропретора Публия Корнелия?
Кенеу с нескрываемым ужасом покосился на недвижное тело, застывшее в луже крови. Кажется, он только в тот миг осознал, что перед ним не случайный отряд мятежников.
- Что? - его голос еле заметно дрожал. - Что тебе нужно?
- А вот это совсем другой разговор. Садись и пиши владетелю Эборакума следующее…

(продолжение следует)


Вложения:
___.doc [128.5 KiB]
Скачиваний: 340

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:07 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Долгая дорога в рай
(продолжение)


Непредвиденные последствия.
Корстопитум.
Первая половина марта 127 года эры Диоклетиана.
Гваул верх Койлхен.



- Ой, сестренка, погляди! – звонкий голос Блана вырвал меня из крепкого сна. - Прямо для твоих волос.
Приподнявшись на незатейливом ложе, увидела, что он протягивает мне изящную, длиной с ладонь, бронзовую заколку, отмеченную священным знаком Богини. Бирюза, украшавшая ее, в самом деле прекрасно смотрелась бы в прическе, будь у меня возможность эту прическу сделать. В благодарность ласково обняла брата, а тот отчаянно покраснел, непонятно отчего.
Как оказалось, Блан, пока я спала, сделал еще одно дело – нашел и обследовал другой ход из пещеры:
- Не очень далеко, только до следующего поворота. Но, представляешь, там уже совсем другой воздух. Он пахнет влагой и вереском. А значит, и выход недалеко.
Лучшего известия трудно было вообразить. Мы спешно проглотили остатки скудного ужина, сделали по глотку воды, набравшейся за ночь, и собрались продолжать искать выход. Напоследок я мысленно, потому что братишке слышать про сокровенную тайну не стоило, вознесла хвалу Богине за гостеприимство: «А самое главное, за то, что показала предназначенного мне мужчину!»
Путь наружу был хоть и нелегким – в двух местах пришлось протискиваться боком через узкий проход - но не занял много времени. И вот, наконец, полуползком, раздвигая упругие стебли вереска, мы выбрались из неуютного подземелья и полной грудью вдохнули свежий весенний воздух. Где-то в голубой вышине заливался жаворонок, незнакомые холмы, на склоне одного из которых мы оказались, уже очистились от снега.
Казалось, все дышало тишиной и покоем. Но нет. Стук копыт донесся из-за поворота дороги, и десяток всадников показался всего в дюжине шагов от места, где мы присели отдохнуть. Бежать было поздно. Впрочем, воины со знаком бычьей головы на кольчугах-лориках не проявляли враждебности. Один из них, старший по виду, с обветренным лицом и сединой на висках, придержал коня и махнул нам, чтобы подошли.
Блан, питавший, как и все мальчишки его возраста, страсть к оружию и военным, бегом устремился к нему. А я, помедлив чуток в неуверенности – все-таки, кто знает, что это за люди? - стала спускаться следом.
Узнав, что мы сбежали от вооруженных грабителей, что во множестве объявились в окрестностях Виновии, воин нахмурился:
- Кунтаций, наш вождь, должен услышать подробный рассказ об этом! Поехали!
- Но, - попыталась робко протестовать я, - мы не можем… Да и мама, наверное, будет нас разыскивать…
- Не бойся, девочка, - он, видно, по-своему истолковал мою нерешительность. - Тебе и твоему брату ничего не грозит, наоборот, под защитой наших мечей вы будете в полной безопасности.
Наклонившись, Приск (позже я узнала, что так звали старшего) легко, как пушинку, поднял меня, усадив перед собой. Блан не заставил себя ждать и пристроился на лошадь позади другого всадника, и маленький отряд неспешной рысью тронулся по дороге. Ехали мы недолго – мили три или чуть больше, но они стали для меня ужасным испытанием. Сидеть боком было очень неудобно, все тело с непривычки затекло и ломило. Поэтому я с огромным облегчением увидела впереди крепостную стену, рядом с которой разбило лагерь весьма многочисленное войско. Всадники проследовали вовнутрь крепости и остановились. Я медленно сползла с лошади и в изнеможении опустилась на землю; ноги отказывались стоять. А Приск с Бланом – вот уж кому любые путешествия нипочем! – направились к стоящей чуть в отдалении группе воинов, среди которых выделялся молодой высокий мужчина в богатом пурпурном плаще. Братишка что-то долго объяснял, смешно размахивая руками, а потом указал на меня, полулежащую в изнеможении на голой земле. Все лица повернулись в мою сторону, я встретилась глазами с высоким и застыла, пораженная – на меня глядел ОН. Тот, кого я видела в Зеркале Богини.
- Приск, позаботься о них – накорми хорошенько и устрой отдыхать в доме, - донесся до меня его сильный голос. - А завтра, когда в Эборакум отправится наш отряд, пусть едут с ним – и быстро, и безопасно.

Остаток дня я ходила сама не своя. Ела, не чувствуя вкуса, шла, куда вели, отвечала невпопад на вопросы. Блан, правда, приписал все усталости и, бросив меня лежать в предоставленной спальне, умчался в лагерь к легионерам, с которыми, кажется, уже успел подружиться, оставив дверь приоткрытой. Шло время, я в неподвижности лежала на ложе, а в голове тяжким молотом стучали слова: «Завтра пусть едут… Запомни, у тебя, девочка, всего одна попытка…»
Скрипнула входная дверь, мимо прошелестел алый плащ, и ЕГО шаги стихли в отдаленном конце коридора. Уже почти стемнело, как раздались другие шаги – легкие, женские. На мгновение мелькнули в проеме длинные рыжеватые волосы - и я решилась. Вихрем вылетела из двери, в три шага нагнала незнакомку и с силой развернула ее к себе лицом.
- Ты немедленно покинешь этот дом!
- Что? - на прекрасном лице отразилось безмерное удивление. - Девочка, ты осмеливаешься грозить Ланнан Ши?
- Еще как осмеливаюсь! - острие бронзовой заколки уперлось ей в шею, слегка поцарапав нежную кожу. - И не зли меня, не то, клянусь всемилостивой Бригид, ты сильно пожалеешь!
При имени Богини неописуемый ужас отразился в ее глазах, и спустя мгновение она исчезла, растаяла в воздухе, как будто бы совсем не было. Несколько долгих ударов сердца я стояла, переводя дух и шепча благодарственные слова Всемилостивой. Наконец, решившись, быстро прошла в дальнюю спальню.
ОН, обнаженный, полулежал на том самом ложе, что было мне явлено Зеркалом, наслаждаясь вином, тонкий аромат которого возбуждающе разлился в комнате. При виде меня веселое удивление заплясало в карих глазах – ждал-то явно другую:
- Ты что-то хотела, девочка?
Медленно подойдя к ложу, я стянула тунику и быстро, словно бросаясь в ледяную воду, выпалила:
- Хочу быть твоей женщиной и делить это ложе в горе и в радости!
Улыбка тронула губы моего избранника, чаша была отставлена в сторону:
- Иди ко мне!
Я примостилась рядом, положив голову ему на плечо. Сбылись девичьи мечты!
Но время шло, а ОН лежал, не предпринимая никаких действий, и улыбался своим мыслям.

Мне хотелось рвать и метать от бессильной ярости! Но что делать, я не представляла – ведь все рассказы о любви, слышанные в своей жизни, отводили девушке весьма малую роль: «И она возлегла со своим возлюбленным, и познала радости плотского наслаждения». А что придумать, когда мужчина не делает даже попытки?!

Собравшись с духом, я медленно провела рукой по его телу – от груди к животу. Потом скользнула ниже, и сердце радостно забилось. Хвала Богине! От прикосновения к возбужденной мужской плоти ушли все колебания – мой избранник желает меня! Решительно взяла и притянула к себе его ладонь, положив пальцами на основание драгоценного девичьего холмика. По всему телу пошла горячая волна. Наши глаза встретились, а тела устремились навстречу, уже ничего не стесняясь. В упоении я откинула голову, подставляя его губам свои. От первого поцелуя все словно поплыло вокруг. Я лежала, раскрывая всю себя его ласкам, с восторгом ощущая, как твердеют соски и набухает чувственным жаром низ живота. И когда, наконец, подошел момент, то сама устремилась навстречу его упруго-пронзающему копью, подарившему мне сладкую боль сбывшегося желания.

Это было последнее, что запомнилось в ту ночь. Утомленная ласками, гордая и счастливая, я заснула, положив голову на грудь моего Кунтация. И проснулась далеко за полдень…
В конных носилках, что быстро двигались по мощеной военной дороге…

Сердцу не прикажешь.
Эборакум.
Начало апреля 127 года эры Диоклетиана.
Гваул верх Койлхен.


Я не понимала – почему? В чем провинилась, что Кунтаций отправил меня неизвестно куда? И куда подевался маленький Блан? Всю дорогу ощущение полной беспомощности не покидало меня, и слезы сами лились из глаз.
Хорошо хоть, в Эборакуме, где я была один-единственный раз девять лет назад, на мой расстроенный вид не обратили особого внимания. Никто не бередил расспросами сердечной раны. Двор отца был донельзя встревожен внезапным появлением неизвестного вражеского войска всего в трех дневных переходах от столицы. Как перешептывались прислужницы мачехи Истрадвалы, основные крепости на Стене взяты неприятелем. А о судьбе защитников, среди которых были и сводные братья, ничего не известно. К стыду своему, я больше тревожилась не о них, а о судьбе возлюбленного, ведь он тоже был где-то там, на полуночи.
Днем спустя наспех собранное войско ушло на север, а через неделю дошла зловещая весть: в двух переходах от границы оно угодило в засаду и вырезано до последнего человека.
У страха глаза велики – немало бросивших оружие беглецов мелкими группами и поодиночке вернулись вскоре назад. Но ни о каком сопротивлении врагу речи не велось. В дни общего уныния и неразберихи до меня никому не было дела. Однажды, неприкаянно бродя по дворцу, я была привлечена жалобной мелодией, доносящейся из покоев мачехи. Украдкой постояла, вслушиваясь:

Пришел захватчик грозный,
Коварный злобный враг.
Цвет юношества бриттов
Повергнут был во прах.

Там, где медвяный вереск
Цветет густым ковром,
Нашли приют последний
Под полым под холмом.

Дрожат Кайр-Вейра стены,
Пропал Койлхена сон –
Ведь выставить замены
Войскам не может он…


Мысли помимо воли устремились к образу Кунтация. Что с ним? Неужели больше нам не суждено свидеться? Слезы сами собой навернулись на глаза, и я в отчаянии заперлась в своей комнате.
Но побыть с собой наедине мне не дали. Вскоре раздался торопливый стук в дверь, и испуганная рабыня скороговоркой сообщила:
- Госпожа! Владетель Эбрука вызывает вас к себе.
В покоях отца было на удивление пустынно. Никого из многочисленных придворных не было, лишь раб-секретарь замер за приставным столиком в ожидании распоряжений хозяина.
- Дочь моя, ты уже взрослая и должна понимать, что правитель не волен в движениях своего сердца. Потому я и не мог взять тебя во дворец, чтобы обеспечить положение, достойное моей дочери по праву рождения, - он взглянул на меня, желая знать, какое впечатление произвело сказанное, но, не дождавшись ответа, продолжил: - Сейчас же хочу просить забыть обиду и помочь.
Дерзкий противник, прятавший свое истинное лицо долгие годы, нанес коварный удар. Он грозит походом на столицу, если не отдам ему западных земель для поселения. Союзники на юге не могут прийти на помощь, Вал Адриана больше не защита. Войска нет. Нужен мир, - я видела, как тяжело даются ему слова: на лбу отца выступили бисеринки пота, а рука нервно сжимала край пурпурной тоги.
- Хочу отдать тебя в жены этому… - здесь с его губ чуть не сорвалось грязное ругательство, но он справился с собой, - жениху.
Слова отца острым клинком вонзались в сердце. А как же показанное Богиней, неужели сокровенные мечты о возлюбленном останутся только мечтами? Силы разом покинули меня, их остатков хватило лишь на робкий шепот:
- Папа, я люблю другого!
- Другого не будет. Стерпится – слюбится!
- Но ведь сердцу не прикажешь! – отчаяние бросило меня к ногам отца. - Я не переживу этой свадьбы.
- Нужна передышка! Любой ценой! - в его лице не было даже тени сочувствия. - Исполни свой дочерний долг! Ступай! Церемония – завтра!

Всю ночь провела в горячих мольбах Богине, но чуда не произошло. Наутро рабыни обрядили меня в роскошные одежды и, поддерживая под руки, повели в храм. В глазах стояли слезы. Чья-то крепкая рука повлекла по проходу меж разодетыми гостями. Я украдкой скосила глаза, но от волнения и слез разглядела только седые волосы. Кто-то, вставший сзади, тихонько подсказывал нужные слова. Мой спутник выслушал с каменным лицом клятву быть верной женой и покрыл меня с головой шелковой полупрозрачной накидкой, доходящей до щиколоток.
После выхода из храма свадебная процессия сразу двинулась в путь. Для женщин были предназначены просторные носилки-лектика, которые несли восемь рабов. Мужчины составили небольшой конный отряд. Одна из рабынь, из числа тех, что были даны отцом в приданое, местная уроженка, завела речь об обычаях ее народа. Рассказ о том, как наутро гостям выносят свадебное покрывало со знаками чистоты и непорочности молодой супруги, и о карах, что ждут неверную, привел в ужас. Вечером, когда наша процессия остановилась на ночлег в одной из встретившихся на пути вилл, я с замиранием сердца ждала, когда придет разделить ложе виденный в храме старик. Прождала почти всю ночь, воображение рисовало картины одну страшнее другой. Не знаю, на что бы я решилась в конце концов. Лишь мысль о тысячах жизней, что могут прерваться под мечами свирепых северян, остановила руку, потянувшуюся было к заветной заколке Богини. Только под утро немножко отпустило, и я забылась коротким сном.
К вечеру следующего дня, наконец, прибыли к расположению войска моего мужа. Весь многочисленный лагерь вышел нам навстречу, приветственно стуча мечами в щиты. Выглядывая украдкой из-за занавесей, теперь лучше понимала отца – здесь было, пожалуй, больше воинов, чем жителей во всем Эборакуме. Закатное солнце бросало последние лучи на средних размеров дом, около которого остановились носилки. Несколько женщин, которых так и не рассмотрела, как следует, провели в большую спальню, где уже ждало своего часа роскошное супружеское ложе. С поклонами и пожеланиями счастья с меня совлекли всю одежду. Наступило время притираний и ароматов, которыми они тщательно умастили волосы и кожу. И, наконец, водрузив на голову ту самую свадебную накидку, которую по обычаю должен снимать муж, женщины оставили спальню.
А на дворе раздались новые приветственные крики. Сердце учащенно забилось, и я бросилась на ложе, зарывшись лицом в подушки. Приближающиеся мужские шаги громом отдавались в ушах. Хлопнула дверь, и супруг - а кто же это мог быть еще? – подошел к ложу. Сжалась, не в силах пошевелиться, когда тонкий шелк накидки был сорван сильной рукой. Все внутри захолодело.
- Ой!!! - хлесткий, очень болезненный удар по ягодицам был совершенно неожиданным. Неужели он знает? Сил хватило только, чтобы тихо взмолиться: - Не надо... В чем я виновата...
- Тебе лучше знать, что натворила!
«Богиня! Не может быть! Это же ЕГО голос!»
- И почему боишься взглянуть в глаза мужу!
- Кунтаций!!! – мгновенно пересохшее от сумасшедшей радости горло отказалось повиноваться и смогло издать только слабый шепот: - А как же Кунедда Вледиг?!
- Так меня называют по-бриттски…- начал было ОН, но не смог закончить фразу. Я, уже не слушая никаких объяснений, впилась в его губы страстным поцелуем. Нам еще очень многое предстояло друг другу рассказать. Но все слова могли подождать. Потому что этой ночью меня ждал рай…

Послесловие.

И записал спустя многие годы составитель хроники:
«Обнажил тогда меч Кунедда Вледиг, предводитель вотадинов, и напал на старого Койля. И пали лучшие мужи, и печален был владетель Эбрука, и дрожали замки в Кайр-Вейре и в Кайр-Ливелиде.
И чтобы спасти землю свою, отдал он Кунедде в жены дочь, красавицу Гваул, дав в приданое те земли, что составляют ныне королевство Гвиннед. И помирились они.
А Кунедда и Гваул воспылали друг к другу великой страстью с первого взгляда. И жили они в любви и согласии. И родила Гваул супругу девять сыновей…»

*Примечание Автора.

Все имена и названия являются подлинными.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:11 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№2

Дорога в никуда
(вне конкурса)


Эш открыла большую, искусственно состаренную тетрадь посередине и несколькими быстрыми росчерками нанесла контуры будущего зайца. Рисовать антикварной ручкой с лиловыми чернилами поначалу было неудобно, но за два года практики она освоила эту технику в совершенстве.

- Вы записываете?

- А что вас удивляет? - протянула Эш, аккуратно наметив основание цилиндра. - Я всегда делаю пометки во время разговора. У нас, психологов, это профессиональное.

- Извините, - тип в костюме явно смутился. - Вы знаете, ходят слухи… дурацкие слухи, будто социальные психологи…

- … ставят диагноз по инструкции из трех вариантов? Вранье.

- Конечно… извините. Так… я могу начинать?

- Начинайте.

- Мне… насколько подробно нужно…

- Как считаете нужным. - Эш украдкой бросила взгляд на электронные часы в углу стола. До конца рабочего дня оставалось тридцать минут. - Не торопитесь и не беспокойтесь, психологическое здоровье гражданина имеет для нас первоочередное значение.

- В таком случае, я предпочел бы начать с сорок второго года… вы, наверное, плохо помните, вам тогда было… неважно. Вы ведь знаете, что до начала коммерческого использования системы “Шаг” монополия на ее использование принадлежала армии. Там мы их называли “прыжковыми ускорителями” - но они, конечно, никого не ускоряли. И сейчас, и тогда принцип был один - вы исчезаете из одного места, чтобы возникнуть в другом. Я служил в инженерной части, мы обслуживали установки - но нас самих никуда не перебрасывали. Тогда это было дорого. Сорок второй год для меня знаменателен как раз тем, что…

- Это несущественная часть, ее можно пропустить, - заметила Эш, раскрашивая жилетку зайца в мелкую клетку.

- Но… хотя да, вы правы. Поначалу-то я ничего не замечал… в смысле, расстройство пришло ко мне позже. Мои… навязчивые идеи начали мучать меня только три года назад, когда мне предложили работу в Эдинбурге. Мне пришлось пользоваться “Шагом” каждый день.

- Почему?

Так ведь… Эдинбург находится в Шотландии, - тип в костюме выглядел обескураженным.

- Я знаю. Почему вы употребили слово “пришлось”?

- Дело в том, что сама идея телепортации меня всегда немного смущала. Этот бесконечно малый промежуток времени, когда меня нет в нашем мире… честно говоря, поначалу это был страх перед “моментом Лимбо”. Я знаю, у многих это раньше встречалось.

- Это и сейчас встречается, - согласилась Эш, заканчивая штриховать брюки зайца.

- Наверное. В любом случае, так было лишь поначалу. Я быстро привык к тому, что выхожу из “Шага” живым. Так что вопрос сохранности моей жизни меня больше не беспокоит.

- А что беспокоит?

- Меня беспокоит место, куда я выхожу.

- Рекомендация по смене места работы выдается службой страны работодателя, извините.

- Нет, вы не поняли… - он покачал головой, примирительно выставив ладони перед собой. - Мне кажется, что каждый раз, выходя из “Шага”, я выхожу в новый мир. Не в тот, из которого я шагнул.

- А... - Эш кивнула, не отрываясь от тетради. Заяц был готов, теперь дело за пасхальной корзиной.

- Я начал замечать… то есть, мне начало казаться, что каждый раз что-то меняется. В основном в мелких, незначительных деталях… таких, как наклон букв на вывесках. Или цвет занавесок в спальне… - он запнулся. - Я знаю, большинству мужчин наплевать на оттенки. Но мы покупали бирюзовые занавески, а теперь они зеленые.

Ручку корзины оплела изящная лента. Эш отложила ручку и снова посмотрела на часы. Пятнадцать минут до конца рабочего дня.

- Конечно, дело в стиральном порошке… но я не могу избавиться от навязчивой мысли, что каждый день, каждый раз когда я прохожу сквозь “Шаг”, я попадаю в другой мир. Люди, которые мне близки… моя жена, мои друзья на работе. Они другие. Не те, кого я знал всегда. Просто очень похожие люди.

- Да, я понимаю.

- Я не могу избавиться от этих мыслей. Я начинаю думать о том, что со мной случилось в том, первом, настоящем мире. Кто вышел из “Шага”? Такой же ничего не подозревающий бедняга? Или никто? Ведь на сегодняшний день официально зафиксировано пять сбоев системы… может, такой случился и со мной?

Эш вынула планшет и быстрыми движениями ввела необходимые для диагностики данные: спокойный, навязчивые идеи, признаки плохого сна. Физиологические данные система подгружала из профиля гражданина. Типа в костюме звали Карлом, стандартный пакет страхования ограничил методику лечения пятью медикаментами. Эш выбрала наугад: медикаменты отличались только брендом производителя и составом красителя.

- А хуже всего - когда я начинаю думать, что никогда не вернусь назад. Ведь нет никакой уверенности… даже если я хожу по кругу, если система “Шаг” когда-нибудь вернет меня в мой мир, то я просто не замечу разницы. И вновь шагну дальше.

- Держите, - Эш протянула официальный бланк рецепта и убрала планшет обратно в стол.

- Но это просто успокоительное со снотворным? Я уже пробовал…

- Расскажете на следующем сеансе, - улыбнулась Эш.

Если Карл не сменит план страхования, очередной визит придется на ее отпуск.

***

На выходе из здания налетевший ветер растрепал ее пепельные волосы. Поправив прическу, Эш надела наушники и пересекла улицу по направлению к терминалу “Шаг”. Ее квартира находилась на два часовых пояса восточнее, поэтому на выходе из терминала было уже темно.
Транспорт ходил исправно, по часам - через три минуты Эш села в муниципальный трамвай. До дома оставалось пятнадцать минут езды. Вздохнув от скуки, девушка открыла тетрадь и пририсовала к корзине несколько красивых незабудок. Лиловый заяц, одетый в старомодные брюки и полосатую жилетку, выглядел вполне довольным.


Вложения:
5416739.doc [34.5 KiB]
Скачиваний: 343

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:23 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№3

КОГДА ПРИЛЕТИТ ЭСХАТУДРА

(из серии «Лукоморские рассказы»)

Занавеска, отделяющая личный кабинет царевича Дмитрия от всего остального штаба лукоморских войск, приоткрылась, и в просвет просунулась голова с торчащими ушами и короткими тонкими, мышиного цвета, волосенками.
- А, Граненыч, проходи, садись к нам! - оторвался Дмитрий от разговора и дружелюбно махнул рукой, приглашая старого генерала войти. – Ну, так что говорят твои разведчики?
Трое расположившихся вокруг штабного стола людей – двое бородатых офицеров и одна девушка – нетерпеливо повернулись и уставились в ожидании ответа на вошедшего.
Главком лукоморских войск князь Митрофан Грановитый старательно задернул за собой занавеску, не спеша отодвинул от стола свободный стул, присел боком, словно зашел на минутку, переплел тонкие пальцы и, глядя на них отстраненно, глухо откашлялся.
Судя по началу, продолжение приятностью не грозило, уныло поняли совещавшиеся.
Дмитрий вздохнул, в который раз окидывая кислым взглядом свой «кабинет» - крошечную, пропахшую сыростью и солдатами комнатку в самом большом земляном доме, как называли их сами асхаты. Для всего остального мира их жилища были землянками – большими глубокими ямами с бревенчатым потолком, покрытым дерном. Из щелей дощатого настила и земляных стен постоянно вылезала и норовила забиться в складки одежды и обувь всякая дрянь вроде стоножек, мокриц и тараканов. И если бы не мышарики, как лукоморцы прозвали местных маленьких бурых зверюшек, похожих на меховые мячики с огромными глазами, житья от незлой, но вездесущей насекомости и вовсе бы не было.
Но это было еще самое лучшее, что усердные квартирьеры смогли отыскать в деревне, брошенной при бегстве под защиту крепости. Остальные «домишки» были в таком состоянии, что даже самый распоследний лукоморский деревенский забулдыга вышел бы из запоя, чтобы поправить стены, перекрыть крышу, застелить досками пол, рассмотреть получившееся, натаскать сухой соломы, бросить зажженную спичку - и с чувством выполненного долга начать копить деньги на нормальный дом.
Ох, уж эти асхаты…
Хотя, если здраво подойти к вопросу, то воюй Лукоморье столько же и со всеми соседями, как они, еще неизвестно, в каких ямах жили бы наши крестьяне… Дурной народ. Язык – не пойми какой. На земле работать то ли не хотят, то ли некогда. За мечи хватаются раньше, чем за погремушки. На каждый чих – пророчества. На каждую деревню – генерал. На городишко – маршал. Что ни правитель – то милитарист оголтелый, в детстве с их крепостной стены головой вниз уроненный…
Царевич снова досадливо крякнул и поморщился.
Крепость.
Если хоть на этот раз они возьмут эту треклятую крепость и сменят правящую династию, скромно именующую себя регентами, – хоть на кого, хуже не будет! – то, считай, лет пять мира на восточной границе себе обеспечат как минимум…
А тем временем Граненыч скучным суконным голосом заканчивал доклад, основная мысль которого была ясна с той секунды, как он заглянул в комнату.
- …и опираясь на все вышесказанное, прихожу к выводу, что штурмом крепость мы не возьмем, и осадой – тоже, потому что, имея столько продовольствия (у нас, кстати, награбленного), они им не то что три года питаться, а еще и торговать при этом смогут. Допрос пленных… ну, насколько наш толмач Капитоныч смог с их языком совладать, конечно… показывает…
Что показывал допрос асхатских пленных, военный совет узнать не успел, потому что шторка внезапно отдернулась, и в зал совещаний ввалился, улыбаясь во весь рот, светловолосый парень. Второй такой же – светловолосый и улыбающийся – остался на шаг позади.
- Иван!!! – подскочила и кинулась к первому вошедшему царевна Серафима. – Вернулся!!! А это с тобой… Я-а-а-акорный бабай!!! Агафон!!! Агафон, бродяга!!!..
И ошалевшая от первой радостной новости за последнюю неделю Серафима бросилась на шею довольно облапившему ее другу семьи – любимому и единственному ученику последнего мага-хранителя Белого Света.

История появления чародея на передовой осаждающей армии оказалась простой и вполне в духе его премудрия Агафоника Великого.
Учитель послал его по делам в Забугорье, а маг, справившись пораньше, решил на обратном пути заглянуть в Лукоморск проведать друзей – младшего царевича Ивана и супружницу его Серафиму. Узнав там, что оба они сейчас находятся с армией в Асхат-Азаре, он направился туда. Остановившись ночью в первом попавшемся постоялом дворе их приграничного городка, утром он был приятно удивлен, обнаружив в соседней комнате Ивана. Тот привез на Масдае, их ковре-самолете, полкового толмача Капитоныча посмотреть найденные в подвале воеводиного дома книги на предмет наличия словарей или еще чего-нибудь полезного на поле лингвистической и прочей брани. Но так как полезного там оказалось гораздо больше, чем ожидали, то Иван пообещал переводчику забрать его дня через три, посадил на ковер друга и отправился в расположение части.

- Ну, так что там показывает допрос пленных? – когда все приветствия и представления были закончены, Дмитрий вежливо выдворил со своего стула двух шустрых мышариков с добычей в острых зубках, присел и снова воззрился на главкома.
- А допрос показывает, - невозмутимо продолжил князь, словно его только что не прерывали, не обнимали, и по спине кулаками не колотили, - что сами асхаты в неприступности своего укрепления уверены. Заявляют, что воевать им велит верховный правитель. И в один голос говорят, что крепость падет только после прилета эсхатудры.
- Че-го?.. – вытянул шею и ошарашенно заморгал Дмитрий. – Чьего… прилета?..
Граненыч выудил из кармана бумажку, проконсультировался с написанным и снова повторил, тщательно выговаривая по слогам непонятное иноземное слово:
- Эс-ха-туд-ры. Я так полагаю, что это – очередное их пророчество.
- А как она выглядит? – заинтересовался юный натуралист – Агафон.
- А пень ее знает… - пожал плечами князь, пошарил в кипе книг и бумаг на столе царевича, выловил толстый, расползающийся на составляющие том и плюхнул его перед магом. – Ищи, коль интересно. Тут все их пророчества записаны. Если Капитоныч не врет.
Присутствующие, не мешкая, дружно склонились над заслуженной книгой, и волшебник начал медленно, один за другим переворачивать хрупкие пергаментные листы, испещренные мелкими странными значками-буковками и щедро усеянные изображениями вселенских и локальных катастроф, мифических и настоящих чудовищ и батальных сцен.
- Если бы она еще не по-асхатски написана была… - разочарованно протянула царевна, придирчиво разглядывая очередного монстра, с виду достаточно противного, чтобы называться эсхатудрой, но явно пешеходного.
- Если бы Капитоныч был здесь… - вздохнул один из генералов.
- Если бы да кабы… - глубокомысленно сообщил ему маг, почесал в затылке, перевернул очередную страницу… и вдруг коллективное дыхание перехватило.
На весь разворот, черными-пречерными чернилами, с большими-пребольшими зубами и мелкими-премелкими деталями было нарисовано крылатое чудище. Человечек у его лапы, изображенный вместо масштабной шкалы, казался сусликом рядом с коровой.
Сравнение было бы абсолютно точным, если бы у коровы, кроме рогов, имелось две пары кожистых крыльев, восемь ног, столько же голов, букет щупалец на груди и три хвоста, увенчанные булавами, вместо шипов которых торчали во все стороны истекающие ядом жала.
- Брахмапудра, - в один голос выдохнул военный совет.
Быстро пролистанный до конца фолиант доказал правильность коллективной версии, не представив больше ни одного существа, способного летать.
- Ну брандотундра, - оторвал суровый взгляд от монстра и перевел его на советников Дмитрий-царевич. – Ну и нам-то с этого чего?
- Димыч, да как это – чего?! – с горящими хулиганским пылом очами подскочила к нему Серафима. – Да мы с Агафоном и Масдаем такую лесотундру изобразим, что они всей бандой наперегонки к воротам побегут – открывать!
- А они что, ковер от этой… как ее… лесопудры… не отличат, что ли?
- Я им такую иллюзию повешу – на ощупь не разберутся! – заразился идеей Сеньки и азартно привстал с места маг.
- Д-да?.. Н-ну, попробуйте… - с сомнением повел плечом Дмитрий, стряхнул с коленок мышарика и оптимистично добавил: – Хуже, надеюсь, не будет…

Но и улучшений в диспозиции даже на двадцатой минуте полета загримированного в асхатское чудо-юдище Масдая не наблюдалось.
Окутанный чарами ковер вынырнул около полудня следующего дня из-за дальней горы и неспешно – чтобы горожане успели заметить его, поднять тревогу и отыскать коробочку с символическим ключом – направился в сторону крепости. Через десять минут ковер с распластавшимися на животах Сенькой, Иваном и Агафоном пролетал над стенами. Два из трех пунктов плана царевны осуществились на все сто: казалось, под крышами домов не осталось ни одного человека, способного сдвинуться с места; улицы, переулки, площади, крыши и стены были усыпаны асхатами самых разных сословий и возрастов, и все они, как по команде, стояли молча, опустив руки, задрав головы и открыв рты. Но почему-то ни один из них – ни купец, ни правитель, ни военачальник – не делал ни малейшей попытки не что отправиться на поиск заветного ключа, но и просто, по-соседски, открыть лукоморской армии хотя бы калитку.
Масдай, слабо покачиваясь из стороны в сторону, имитируя полет неизвестного науке чудовища, проплыл над огромной крепостью раз, другой, третий, по часовой стрелке, против, и снова по диаметру…
Народ безмолвствовал.
- Что-то они не торопятся сдаваться… - разочарованно проговорил Иван, задумчиво разглядывая по-прежнему остающихся неподвижными и безмолвными обитателей крепости.
- Может, мы их чересчур напугали? – с сомнением предположила Серафима.
- Или удивили? – запоздало пришло в голову Агафону. – Картинка ведь черно-белая была… Я-то эту… животную… коричневой сделал, но, может, она красная? Или синяя? Или в зелено-розовую полоску?
- Полосок там не было, - решительно мотнул головой царевич.
- Ну, в клеточку? Или в горошек? В сиреневый?
- Монстр в сиреневый горошек? При появлении которого должна пасть крепость? – резонно усомнилась царевна. – От смеха, разве что?
- А, может, он реветь должен? – высказал свое предположение Масдай. – Или огонь испускать? Или… что они там еще обычно делают?
- Воруют принцесс? – подсказал Иван.
- А у асхатского правителя есть дочь?
- Какая разница… Он же регентом именует себя, а значит, и дочь у него… кто?.. регентша? Регентесса? Регенточка? А где вы слышали про эска… эсма… эхма… здоровенных восьмиголовых монстров, крадущих не принцесс, а маленьких регентов… женского пола? – логично вопросил его премудрие.
- Если на то пошло, то где вы вообще слышали про здоровенных восьмиголовых монстров? – кисло уточнила царевна.
- А, по-моему, он всё-таки должен реветь, - упрямо не отступал от выдвинутой ранее версии ковер. – Может, и не громко, но как-то так…
Низкий рокот, сотрясающий воздух, землю, горы и самые стены огромной крепости, проникающий, казалось, в мозг, кости и кровь и заставляющий ныть и чесаться зубы, прокатился над долиною, словно исполинский камнепад загрохотал в обитое медью ущелье по гигантской стиральной доске.
Пассажиры ковра разинули рты.
- Ну, ты даешь, Масдай!.. – восхищенно покачал головой Иван.
- У меня бы так ни за что не вышло!.. – нервно гыгыкнул чародей.
- Что?! Что даю?! Что не вышло?!?! – визгливо вскрикнул ковер и испуганной ласточкой метнулся вбок. – Это не я!!!
- А… к-кто?.. – как-то самим по себе сошедшим на нет голосом задала ненужный вопрос Серафима.
Потому что глаза ее встретились… нет, не с глазами – с отверстой пастью, усаженной сотней острых кривых желтых зубов размером с короткий меч.
В глубине которой зарождался и клокотал кипящим гудроном черный огонь с неповторимым устойчивым запахом сероводорода.
- Экопудра!!! – взвыли четыре голоса истеричным хором.
Масдай метнулся вниз, и восемь зарядов смоляного жидкого пламени прошли мимо, едва не задев задние кисти ковра.
- Держитесь!!! – крикнул он своим пассажирам, чиркнув брюхом по макушкам опешивших асхатов при выходе из пике.
- Держите!!! – перекрывая его вопль, гаркнул Агафон. – Меня держите!!! Щас я ей покажу… щас я ей устро-о-о-ою…
Но, к несчастью, идентичная мысль одновременно посетила и все восемь голов возмущенной появлением самозванки эсхатудры, потому что она энергично взмахнула крыльями, рявкнула так, что черепица посыпалась с крепостных крыш вместе с не успевшими унести ноги зеваками, и бросилась вдогонку, нетерпеливо вытянув щупальца. Асхаты внизу ахнули: свершилось диво неслыханное! Прямо перед их не верящими себе глазами одна эсхатудра необъяснимо превратилась в огромный летающий половик, на котором, вцепившись в края и в друг друга, лежали люди!
Подлетев на расстояние прицельного залпа, она снова набрала полную грудь воздуха и плюнула огнем в отчаянно кидающуюся из стороны в сторону жертву.
Чародей, не говоря ни слова (если опустить непечатные магические выражения), тут же ответил ослепительной струей зеленого огня, ударившей преследовательницу точно над букетом щупалец, в покрытую серой чешуёй грудь.
В месте соприкосновения с заклинанием чешуя приобрела нежный желтоватый оттенок полуспелого банана. Других изменений ни в экстерьере, ни в самочувствии зверюги самозванцы не заметили. По крайней мере, на скорости и качестве ответного удара они не отразились.
Масдай сфинтил, шарахнулся влево, вывернул вправо, поднырнул под брюхо эсхатудры, проходя в считанных метрах от ее жутких полуметровых кривых когтей, едва успел уйти в пике, уклоняясь от проворных щупалец…
Удерживаемый друзьями Агафон выругался последними волшебными словами, извернулся в сторону остающегося над головой врага, из ладоней его вылетел поток стальных жал, ударил в синеватое пузо монстра…
И отскочил, едва не осыпав ковер и его пассажиров.
- Масдай, убираемся отсюда!!! – выкрикнула царевна. – Ее ничем не пробьешь!!!
- По прямой она догонит! Скорость выше! – прохрипел натужно ковер, сваливаясь в боковое скольжение и тем едва спасаясь от залпа возмездия.
- К-кабуча… - прорычал чародей, метнул в кровожадно щерившиеся морды искрящийся ледяной шар, но промахнулся, и заряд безвредно запутался в щупальцах чудовища.
- Кабуча габата апача дрендец!!!.. – исступленно взвыл маг, когда надежные руки друзей прижали его к спине ковра при очередной свечке в попытке уйти от всепрожигающего черного пламени. – Да хоть что-то может взять эту скотину, или нет?!?!?!
Сенька в отчаянии глянула искоса на проносящуюся параллельным курсом эсхатудру, и сердце ее пропустило удар.
Щупальца!
Там, куда попал ледяной заряд, они стали короче – среди пучка извивающихся щупалец мелькнуло две или три покрытых льдом культи!
Не в силах вовремя затормозить, эсхатудра на ходу вывернула шеи, окатила соперников струями зловонного пламени, и только проворство Масдая, закрутившего замысловатую «бочку», теряя ориентацию в пространстве, да еще последняя капля удачи спасли их на этот раз. Небо, крыши, горы, стены, разинутые в беззвучном крике рты асхатов – все слилось в одну безумную смазанную картину…
Чудовище, чиркнув шипами булав хвоста по шершавой спине ковра, пронеслось мимо и пошло на разворот.
Последний для них, судя по его злорадным оскаленным мордам.
- Агафон!!! – проорала царевна в ту сторону, где, по ее мнению, должно было находиться ухо волшебника, даже не пытаясь больше сообразить, где у них сегодня верх, где низ, а где она сама. – Крылья!!! Бей льдом ей по крыльям!!!
- Масдай, с фланга обойди ее!!! – проревел чародей, отчаянно желая понять хотя бы, где находится сам монстр, не говоря уже о его географии. – С фланга!!!..
- А, может, вам ее еще завернуть?! – разъяренно прорычал ковер, но извернулся, едва не стряхнув экипаж, и сделал, как просили. Всего на секунду его премудрие оказался в прямой видимости эсхатудриного бока, перед тем, как она выстрелила снова, но новый искрящийся мириадами льдинок шар устремился к торжествующему близкую победу чудищу.
Увертываясь от липкого зловонного огня твари, ковер свалился в отчаянное пике к самым мостовым городка, но выпущенный заряд уже встретился с огромным кожистым полотнищем черного крыла, мгновенно окрасил его в белоснежный цвет, разбегаясь прожилками ледяного узора по всей площади...
Крыло хрустнуло и надломилось.

Над тушей твари, вооружившись всеми имеющимися в крепости топорами, трудились ликующие асхаты и азартно присоединившиеся к ним лукоморцы. Разваленная до основания упавшей тварью северная стена крепости служила им живописным фоном.
Со странной улыбкой регент Асхат-Азара протянул принимающему капитуляцию Дмитрию на вытянутых руках поднос с латунным ключом размером с топор и что-то сказал.
- Спасиб, - старательно выговаривая чужие слова, перевел асхатский толмач. – Мы вас благодарны за освободить от Верховного Правитель элалии.
- Верховного Правителя… чего?.. – непонимающе наморщил лоб Дмитрий.
- Верховный Правитель асхатов. Элалия, - еще более старательно повторил переводчик и для полной наглядности обернулся и ткнул несколько раз пальцем в гигантскую тушу за своей спиной.
- Элалия?.. – недоуменно переглянулись царевичи, Сенька, Граненыч и Агафон. – Как – элалия? Это – элалия?.. А разве это не… эсхатудра?
- Эсхатудра?.. – настал черед недоумевать регента и его придворных.
- Ну, да, - закивал Граненыч. – Ваши говорили, что крепость падет только после прилета эсхатудры. Вот, она прилетела, крепость пала… Пророчество?
- Пророчество?.. – изумленно запереглядывались теперь асхаты и затараторил толмач. – Нет пророчество! Элалия – наша Верховный Правитель! Чудо древний! Злая! Хитрое! Заставлять асхаты воевать! Элалия сдохнуть – асхаты рад! Не надо война!
- Так это… элалия?.. А эсхатудра?.. Как же тогда эсхатудра? И пророчество? – озадаченно вытянулись лица лукоморцев. – Ведь все ваши говорили, что крепость падет только после прилета эсхатудры!
- Эсхатудра?.. – нахмурился, соображая что-то, переводчик, и вдруг физиономия его радостно просветлела. – Эсхатудра – вот!
И он, проворно наклонившись, поймал у своих ног… мышарика.
- Не пророчество! Нет! Посказалка… поговорилка… Подговорка! Крепость пасть, когда… пойдет гора… петь камень… Понимаем?.. Когда железо цвести… горишь вода…
Ошеломленные физиономии лукоморцев расплылись в непроизвольных улыбках, и они в один голос договорили за него:
- Когда полетит эсхатудра!


Вложения:
8077331.doc [69.5 KiB]
Скачиваний: 346

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:25 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№4

Рыбацкая удача


Дверь хижины пронзительно скрипнула за спиной. Барнард Олсьен досадливо покосился на нее, приложил руку ко лбу козырьком и всмотрелся в серую гладь бухты, крохотной частицы огромного залива. Так и есть: на ловлю сегодня вышла, самое большее, треть всех лодок, какие были в их глухой деревне. А что ж остальные рыбаки? Неужели окончательно потеряли надежду, или же просто, как и Барнард, с трудом стоят на ногах от скудости пищи и тоже всерьез опасаются вывалиться за борт?
Да и какая, в общем-то, разница? Голод уже не только вплотную подобрался к деревеньке, как не раз бывало и раньше. Теперь он стоял на пороге и требовательно стучался в ставни, грозил задушить в постели. Если рыба не появится… Но она уже давно должна была вернуться. А припасы тают с каждым днем, как остатки снега на солнцепеке…
Олсьен потер седеющий затылок ладонью, отошел от крыльца и, едва переставляя ноги, направился к соседу, старику Марцелю. Он тоже живет один, жена его давно померла от лихорадки – может, хоть у него завалялась пара черствых сухарей на закуску? Если выпить, то есть не так хочется… А рыбу вяленую трогать пока нельзя. Не удержишься, раз уж начал, оглянуться не успеешь – запас ополовинил. Что потом-то делать?
Сухари у соседа нашлись. Рыбаки выпили по полкружки скверного бренди, закусили. Оба сразу захмелели: сухарем особо сыт не будешь. Марцель завел беседу:
– А к нам тут ночью южанин один приехал, слыхал? На эльфа похож. У старосты остановился. Говорят, вроде, маг.
– Маг?! – с неподдельной радостью воскликнул Барнард и икнул. – Марцель, дружище, да это ж нам просто подарок небес! Наверняка он нам подсобить чем-нибудь сможет. Ну, там, снасти зачаровать, или еще как… Правда, заплатить придется, конечно…
– Вот и я о том же думаю. На одних кореньях и овощах долго не протянем. Слушай, у меня вот что… Медальон золотой имеется, дед у какой-то знатной дамы в свое время стянул, когда она у него… гостила. Толку-то от побрякушки никакого – продать некому, поменять не на что… А так, может, хоть сгодится. Как думаешь, возьмет маг?
– А почему и нет? – сказал Барнард и снова икнул. – Я бы уж точно взял, будь на его месте. Тем более, медальон, наверное, старинный. Что ему, магу, отказываться-то? Ему зачаровать что-нибудь – раз плюнуть. Это ж не лекарь наш, который даже кровь остановить, бывало, не сподобится.
– Ну, стало быть, решили. Давай еще по одной, и к старосте…
Заявились они туда несколько некстати: заезжий эльф как раз сел за стол. Барнард посмотрел на кушанья и сглотнул слюну: не иначе, гость привез мясо и зелень с собой, а у старосты уж приготовили. Подстрелил по дороге косулю или куропатку… У них-то здесь, в окрестностях, отродясь с дичью небогато было, да и лесов поблизости нет. Земля каменистая, даже трава еле-еле пробивается… Только от моря кормиться и можно.
– Ну, чего вам? – южанин взглянул на нежданных посетителей и покривился. То ли от их вида, то ли от крепкого свежего перегара. – Давайте быстрее, я обедаю, не видите? Чурбаны неотесанные.
“Спесивый какой, лицо тощее, а в глазах зеленые искры бегают… Ну да, точно, маг…” – заключил Барнард. Тут его толкнул в бок Марцель, Олсьен пошатнулся, опомнился и начал:
– Прошу не гневаться, почтенный маг! Мы быстренько. Кхм… Видите ли, рыба в последнее время что-то совсем стороной наши места обходит. Отощали мы совсем, голодаем… Не поможете? Ну, что-нибудь со снастями сделать, или зелий наварить, чтобы под водой дышать…
Волшебник вопросительно изогнул бровь. Барнард поспешно вытянул из-за пояса массивную цепь, на которой висел крупный золотой медальон с вычурной гравировкой:
– Вот… Это за труды… Не побрезгуйте.
– Хм, однако… Дай-ка посмотрю, – протянул руку южанин. Повертел украшение, критически осмотрел со всех сторон, кивнул и вернул его рыбаку. – Ладно, хорошо. Вечером еще зайдите.
– Но…
– Да сказал же я, вечером! Посмотрю, что можно сделать, – Маг зевнул и махнул рукой. – Ступайте, ступайте! И медальон не потеряй.
Встречу эльф назначил на морском берегу. Поглядеть, как будет колдовать приезжий, собралась вся деревня. Тот не обманул – пришел с толстенной книгой, страницы которой, как утверждал кто-то из рыбаков, покрывали странные значки. Откуда он это узнал, осталось загадкой, потому что книгу волшебник открыл, только подойдя почти к самой кромке воды, и никому в нее заглядывать не позволил. Пробормотав что-то себе под нос, счел нужным пояснить свои намерения:
– Значит, вот что я решил. Сейчас я прочитаю заклинание приманки, которое призовет сюда всю рыбу, какая только есть в округе. У вас будет вся ночь, чтобы наловить столько, сколько сможете. Медальон-то при вас?
Олсьен торопливо закивал, эльф сплел пальцы в непонятном жесте и громко проговорил бессмысленную фразу. Кисти его полыхнули белым и мгновенно погасли. Затем маг развел руки в стороны и начал разминать затекшие суставы, тихо кряхтя – наверное, от боли.
– Что, сорвалось заклинание? – разочарованно протянул Марцель и покосился на медальон, который уже перекочевал к южанину.
– Почему же? – удивился волшебник. – Отлично все получилось. Заклинание-то простейшее – немного подправил обычное подчинение животных… Странно только, что оно забрало столько магии, не ожидал. Ну да ладно – дело, как говорится, наживное. Спать пойду, не беспокойте меня больше. И вообще, начинайте быстрее ловлю, второй раз приманивать не стану. Видите, уже косяк какой собирался? А это только та рыба, которая совсем близко была.
Рыбаков не нужно было просить дважды. С радостными возгласами они потащили к воде сети. Славный сегодня будет ужин!
Тихо догорало на небе лиловое полотнище заката. На темнеющем зеркале залива близ деревеньки покачивался десяток добротно просмоленных лодок.
Рыба не уходила.
* * *
Утром эльф снова собрался в дорогу. Уже седлал лошадь, когда бойкий паренек попросил его еще раз подойти к берегу. Сетуя на невежество деревенских остолопов, маг все-таки подошел к нескольким рыбакам, поджидавшим его.
– Ну, что еще? – раздраженно осведомился южанин. – Забыли, как правильно удить? Никакие деревяшки заговаривать не буду – тороплюсь.
– Дык это… Смотрите, почтенный… Рыба-то здесь до сих пор, у самого берега стоит. Это почему так?
– Хм, а ведь действительно… Необычно.
– Так что же нам делать? И из-за чего такое?
– Не знаю, – пожал плечами эльф, который и сам выглядел озадаченным. – В сущности, вам не все ли равно? Какое-то неожиданное искривление магических потоков... Возможно, осталось после Северного Излома. Через некоторое время заклинание развеется. Вам же лучше, сегодня опять хорошо порыбачите. Запасайтесь… голодающие. Поехал я, нет больше времени на рыбу вашу любоваться.
Рыбаки недоуменно посмотрели друг на друга и отправились к лодкам – и правда, чего добру-то пропадать?
Крохотная бухта, рядом с которой угнездилась деревенька, теперь бурлила жизнью. Косяки самой разной рыбы поочередно подваливали к самому берегу, затем отплывали куда-то – наверное, кормиться – и вновь возвращались. Над водой кружили огромные стаи чаек, по волнам беспрестанно сновали лодки, подвозя к берегу переполненные сети. Такого здесь не было, наверное, с самого начала времен.
Так прошло два дня. Рыбой в домах было забито все, что только можно ей забить, запасы вялились на год вперед. Голод отступил – казалось, надолго.
– Ай, молодец маг, эльфийская рожа! Какое заклятие крепкое сотворил! – никак не мог нарадоваться старик Марцель, размахивая новым куском подкопченного угря. Барнард умильно улыбался, кивал и поднимал кружку с дрянным бренди.
Рыба не уходила.
* * *
Барнард проснулся от очередного приступа и долго кашлял, пыхтя и отдуваясь. Затем вытер испарину со лба дряблой ладонью и тяжело сполз с койки. Оплывший живот заходил ходуном, а доски жалобно заскрипели под увесистым телом Олсьена, но он не обратил на них внимания: полгода уж так, что поделать, не перестилать же пол. Едва не выронив, поднял кувшин – пустой. Придется идти до колодца. Эх, как же далеко…
Задыхаясь и заплетаясь в безвольных ногах, Барнард побрел к колодцу. Неподъемной рукой взялся за ворот. Тот повернулся неожиданно свободно – перегнила веревка, давно не меняли. Ведро уже не поднять… “Ладно, утро вечера мудренее, – решил рыбак. – Завтра привяжу и веревку, и ведро… Завтра, сегодня уж не до того. Рыба в доме все-таки кончилась – надо пойти наловить еще…”
Старик Марцель умер еще две недели назад. Умер тихо, во сне – как сказал лекарь, раздавило собственным весом. Лекаря тоже уж давненько не видно…
Через четверть часа, несколько раз останавливаясь, чтобы перевести дух, Олсьен все-таки добрался до берега. После нескольких неудачных попыток – живот мешал, постоянно упирался в колени – поднял снасти. Сразу выругался – сеть ни на что теперь не годилась, расползалась прямо в руках. Лодки тоже все наверняка прохудились – не смолил их никто столько времени… А есть хочется все сильнее…
Олсьен подошел к воде, глубоко увязая в плотном песке. Зашел в море по пояс, снова нагнулся, зашарил руками, пытаясь ухватить скользкие тельца рыб, которые метались совсем рядом. Казалось, что рыба вот-вот окажется зажатой в ладонях, но она легко ускользала как раз в тот миг, когда Барнард уже почти чувствовал вкус жаренного на углях белого рыхлого мяса, чуть отдающего морской горчинкой… Нет, не поймать.
Барнард заплескал, забил по воде руками, выкрикнул что-то гневно и бессвязно, схватился за сердце и повалился в ленивые волны.
Деревенька встретила утро сонным оцепенением и тишиной. Не скрипели двери хижин, не хлопали отпираемые ставни, не шелестели песком лодки, спускаемые на воду. Ветер тоже утих, разгладились морщины залива. Стайки резвых теней безмолвно играли в маленькой бухте, дразня чаек своими серебряными боками.
Рыба не уходила.
* * *
Молодой граф Преториус натянул поводья и хмуро уставился на своего слугу. Тот во весь опор скакал навстречу графу и его небольшой свите, едва не вываливаясь из седла. “Ящер – что с него возьмешь, – недовольно подумал граф. – Куда он хвост-то свой пристраивает, когда на коня садится…”
– Добрый сэр! – еще издалека прокричал Поющий-с-Улитками. – Не надо нам туда! Плохая дорога!
Преториус нахмурился еще сильнее. Как это плохая? Дождей не было дня четыре, весенняя распутица давно миновала. Хотелось побыстрее выяснить, в чем дело, потому что прошлая ночь под открытым небом окончательно вывела графа из душевного равновесия. Но не кричать же за сотню шагов, как этот неумытый пасынок болот?
Дождавшись, пока Поющий-с-Улитками остановит взмыленного коня и хлебнет сомнительного пойла из фляги, Преториус поинтересовался:
– И с каких это пор, позволь спросить, она вдруг плохой стала? Что с ней не так?
– Добрый господин, там… это… инцидент один вышел.
– Какой еще инцидент, жабья твоя морда! – возмутился граф. – Вместо имени – какой-то вздор, а туда же! Где нахватался вообще? Каждый неуч нынче в умники метит. По-человечески говорить можешь, ящерица?
– Ну… Случилось кое-чего… – виновато потупился слуга.
– О! Так бы сразу. И что там?
– Все мертвые! Ни одного живого человека! – Поющий-с-Улитками вытаращил и без того выпуклые глаза, старательно показывая, насколько там страшно.
– Вот как? – Брови Преториуса поползли вверх. – Оборотень заглянул, что ли?
– Нет. Тела нетронутые, лежат в разных местах, больше всего – по хижинам.
– А ну-ка, поехали, проверим, – распорядился граф. В свите недовольно зашептались, но ослушаться господина не посмели.
Слова ящера полностью подтвердились. Смерть застала людей в самых разных местах: в постели, у самых дверей дома, в лодке на берегу, одного – даже в воде… Самое удивительное, что некоторые, похоже, пытались спастись, но не успевали: кто-то полез на крышу хижины, где сушились припасы, упал, зацепившись ногой за лестницу, и так и остался висеть, кого-то нашли у колодца с ворохом полуистлевших веревок в руках – явно тоже не без причины… Две лачуги оказались почти доверху завалены рыбой, которая протухла и, видимо, удушила хозяев. Повсюду вились мухи. Несколько тел носили отпечаток крайнего измождения, хотя кожа на них свисала складками, будто раньше они были очень полны.
– Ну, и что думаешь, Этьен? – обратился граф к своему приятелю, алхимику-подмастерью. – Что это такое?
– Да тут, дорогой мой граф, и думать ничего не нужно, все и так ясно, – печально покачал головой тот. – Заклятие какое-то на деревню наложили. А скорее, проклятие… Некроманты, кто же еще.
– Но ведь трупы вроде бы нетронуты, – неуверенно возразил Преториус.
– Так что же с того? – ответил алхимик. – Кто ж этих некромантов знает... Души собирали, или еще что-нибудь такое… Или пока не успели сюда добраться.
– Не успели, говоришь? – поежился граф. – Да уж… Поразительно, какой комплекции почти все здешние покойники. Судя по всему, хорошо жили, не бедствовали.
– Вы лучше на рыбу взгляните, – Этьен указал в сторону залива. – Как она у самого берега толчется. По-моему, толчется весьма красноречиво. Если даже рыбу проклятием задело… Сильная магия, словом.
– Позвольте заметить, добрый сэр, – вмешался подоспевший Поющий-с-Улитками, который тем временем тоже осматривал деревню. – Люди здесь умерли не все сразу. Но никого так и не похоронили – видать, не до того им уже было… Уезжать быстрее нужно – вдруг осталось что…
– Я и сам уже понял, – перебил его Преториус и обернулся, жестом подзывая свиту. – Поехали-ка отсюда, господа. О происшествии доложим в первом же форте или отделении Гильдии магов. Это, в конце концов, их работа, а не наша. Поющий-с-Улитками, набери воды из колодца… Хотя нет, наберем в другом месте. В путь!
Всадники ускакали, нерасторопно осела пыль, поднятая копытами лошадей. Легкий бриз раскачивал траву, играл пенистыми волнами. Море ровно дышало влагой, солью и водорослями. Над бухтой реяли жадные чайки, кричали, шумно дрались. Мерно покачивались у берега прогнившие насквозь лодки и тушки погибших птиц.
Рыба не уходила.


Вложения:
_-tmp-.doc [57 KiB]
Скачиваний: 382

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:33 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№ 5

Чужак


В последний раз вздрогнув всем корпусом, шагоход накренился и уткнулся стволами носовых орудий в землю. Боевая машина была вся исполосована прямыми попаданиями, и броня только сейчас начинала остывать от огненного шторма, который недавно бушевал вокруг. Но охотники дорого поплатились за возможность завалить эдакого зверя. Их искорёженные панцири дымились за причудливым скальным образованием, недалеко от того места, где, сделав последний шаг, упал шагоход Лидерийского ударного отряда.
Я с трудом снял смятый от удара шлем ослабевшими руками. Моё кресло было вырвано из креплений, и теперь я лежал под его массой и ощущал, как по лицу что-то неприятно стекает. Беззвучно чертыхаясь, отстегнул ремни-фиксаторы и, как мешок с мокрыми опилками, обмяк на полу. В рёбрах перекатывалась острая боль. Наверняка поломаны. Перед лицом на полу возникали красные, вязкие капли – голова, как оказалось, также получила свою долю неприятностей. Кабину наполняла невыносимая духота, часть мониторов украсилась паутиной трещин и не работала, оставшиеся же целыми помаргивали сообщениями о критических повреждениях ходовых узлов, вооружения и реактора.
-Карсон! Я сейчас, дружище… сейчас.
Карсон Фиц обмяк на кресле стрелка, уронив голову на грудь. Изо рта тонкой ниточкой тянулась тягучая кровь со слюной. Скрежеща зубами от боли, шрапнелью бившей в рёбрах, я сумел подняться на четвереньки. Словно перенёсший сердечный приступ старик, осторожно дополз до кресла Фица и приподнял ему голову. Глаза Карсона остались открытыми, но уже смотрели в мир потусторонний. Сейчас его душа входила в ворота мифической Валгаллы. До армии он интересовался древними мифологиями различных цивилизаций и особенно отмечал для себя саги древних викингов с Земли в Солнечной системе. Умереть именно так - в жестоком бою с врагом – вот что наполняло его сердце светом. Доблестью и отвагой заслужить место за роскошным столом, где его боевым кличем встретят братья эйнхерии и девы-валькирии с кубками вина.
Я аккуратно опустил голову Карсона и, прислонившись спиной к его креслу, дрожащей рукой вытер кровь со лба. Согнувшись от боли, закашлялся. Кабина постепенно наполнялась дымным маревом, напоминающим туман. Видимо, внутри шагохода что-то плавилось или горело. Пора было выбираться наружу. Корчась, я переполз к своему креслу и отстегнул набор первой медицинской помощи. Стараясь дышать реже и оставаясь на четвереньках, стал неуклюже пробираться к боковому люку. Перед глазами калейдоскопом поплыли и закружились цветные пятна. Сознание постепенно сдавало позиции. Вдруг я услышал, как снаружи что-то несильно ударило в обшивку шагохода. Затем последовали ещё несколько лёгких стуков. Остатки засады Каохимов? Решили обшарить тяжело давшийся трофей? Я вспомнил о пистолете, но уплывающее сознание упорно не хотело вспоминать, где он должен был находиться. Вязко всплыла мысль о самоубийстве. Но смотреть в ствол пистолета представлялось куда страшней, чем просто обмякнуть на полу и тихо отдать концы в дыму пожара. Другие варианты: если я открываю люк – я либо попадаю в плен, либо Коахимы без комментариев дырявят во мне отверстия, едва я покажусь. Но сейчас об этом думалось мучительно сложно. Всего явственней сейчас я ощущал, что хочу жить. Я дёрнул за ручки люка. Ничего не произошло, кроме того, что напряжение снова заставило меня скрутиться в муке. Давай же, моя хорошая! Я сжал зубы и потянул за ручки снова, но всё больше слабел. Глаза начало щипать от дыма, сознание трепетало, как огонёк свечи на ветру. Ещё один отчаянный рывок ручки люка.
- Давай, сука-а!!!
Люк с чмоканьем откинулся. Струя свежего воздуха дохнула в лицо, но я не смог сделать последнего усилия, чтобы выбраться. Началось падение во тьму. Возникшее в проёме удивлённое лицо молодой девушки было последним образом, который я уловил.

Спустя время.

- …и, прикинь, он всё-таки её нашёл! Рыскал в увольнительной по окрестным посёлкам местных. Опрашивал всех подряд, чуть ли не в дома врывался. Видать, запала она ему сильно. Баба-то, действительно, не промах. Волокла его на куске брони от самой Рухнувшей скалы. Километров пятнадцать, наверное ,пёрла... Каохимы где-то там засаду устроили.
- Да... Видать, Кир произвёл на неё впечатление, даже переломанный и без сознания.
- Надо бы и мне местных девок рассмотреть лучше, а то всё копошусь с этим железом, как скарабей с дерьмом, света белого не вижу...
Этот разговор я как-то случайно услышал, проходя мимо ремонтного цеха. Механики возились с боевой техникой и попутно обсуждали новости и слухи Гарнизона. Как выяснилось, Фия - а именно так зовут спасшую меня девушку из поселка - действительно с помощью срезанных лиан волокла лист оторвавшейся брони, на котором лежал я. Но всё-таки не до Гарнизона. Потому что через некоторое время нас обнаружил Лидерийский разведотряд. В пути я несколько раз ненадолго обретал сознание, и первое, что появлялось перед моими глазами, это её бледное, взволнованное лицо и осторожные ладони на моём лбу. Но я вновь погружался в беспамятство, потому что потеря крови, переломы и общее истощение давали о себе знать. Последний раз я увидел её уже в окружении бойцов Гарнизона. Из того воспоминания могу оживить лишь смутные очертания женского лица, обрамлённого чёрными, длинными волосами. Никаких нюансов - милых родинок, очаровательных глаз и изящных губ - не помню. Как будто смотрю на образ через стекло, по которому струится вода.
Когда, очнувшись в лазарете, я стал более внятно воспринимать окружающую действительность, мне стали открываться подробности моего спасения. Приходившие навестить меня однополчане не скупились на сочность выражений и количество дурацких солдафонских шуток. Вся эта история заставила меня думать о спасительнице и её мотивах. Местная? Одна? Зачем? Я перебирал в голове разные гипотезы, хотя и понимал бесполезность этого занятия. Когда я достаточно окреп, меня посетил командующий Гарнизоном в парадном кителе с гирляндами всевозможных орденов и звёзд. Пожав мне руку, он торжественно уведомил, что я и погибший в сражении Карсон Фиц будем приставлены к наградам за храбрость, проявленную в бою с превышающим численностью противником. Награждение состоится сразу после моей выписки из лазарета.
Я в это время лежал на кровати, опутанный трубками, датчиками и бинтами, выражая лицом всецелую преданность нашему клану и барону. Послушная, закалённая в боях пешка. Но продолжал думать об удивительной спасительнице. Местная, и притом девчонка? Хм… Я в очередной раз пытался вызвать в памяти её лицо, но тщетно. Хотя неожиданно хорошо смог вспомнить ощущение от прохладного касания её ладоней. Как они заботливо отирали засохшие кровоподтёки, как утешали меня в те моменты, когда я тяжело всплывал из глубин бессознательности.
После выписки из лазарета я был торжественно награждён перед строем почётной голубой звездой клана Лидерийцев. Я поблагодарил всех – братьев по оружию, Верховного барона клана, Господа Бога, но больше всего - покойного Карсона Фица, благодаря которому мы на одном шагоходе класса «Вепрь» сумели выстоять в неравном бою с вражеским отрядом Каохимов. После награждения рота почётного караула несколькими залпами из стрелкового оружия воздала последнюю честь погибшему. Служба и жизнь одной из пешек окончились, и теперь Карсон возвращался на родную планету как герой, но в запаянном саркофаге, который я помог загрузить в транспортный челнок. Я же, как герой живой, получил увольнительную, но не стал улетать на благодатные планеты Лидерийского клана, чтобы как следует «снять стресс». Дни увольнительной я тратил на выезды в близлежащие посёлки местных жителей. Пытался между делом расспрашивать однополчан, но тщетно. Видевшие её парни хорошо различали только вооружение да противника в бою, а на вопрос о девушке я слышал лишь:
- Обычная... волосы длинные, тёмные… Да забудь ты, братан… Слетай лучше на Даолан – там девочки-конфеточки!

***
Тревожно было наблюдать за всполохами огненных зарниц, расцветающими на горизонте. Но ещё больше пугали отголоски грома, прилетвшего вслед. Я уже догадывалась, что это чужаки с неба устроили побоище, управляя механическими зверями, плюющимися огнём и молниями друг в друга. Голос здравого смысла повернул было меня обратно к селению, когда по наступившей тишине я поняла, что сражение утихло. Неугомонное любопытство, умноженное на страсть к приключениям и поддержку Духа охотников – именно эта гремучая смесь часто подавляла во мне наступающий страх. Ведь, если повезёт, я смогу завладеть какой-нибудь необычной штуковиной чужаков с неба.
Здравый смысл пока ещё продолжал удерживать меня на месте, но охотничий азарт разгорался, как пламя в сухой траве. Тем более, местность была знакомой. Чужаки сражались где-то недалеко от Рухнувшей скалы, где мы с младшим братом иногда устраивали ловушки на быстроногов.
Добравшись до места, где бились люди с неба, я вскарабкалась на верхушку дерева, откуда могла безопасно осмотреться. Среди камней видны были несколько механических зверей - из прорех в боках у них валил клубами разноцветный дым. Похоже, они были ранены.
В это время что-то большое и тяжелое упало в стороне, скрытое скалой. По звуку не похоже было, что это камень или дерево. Я решила перебраться на другое место, чтобы посмотреть, что там такое. Оказалось, там упал ещё один покалеченный механический зверь. Но на боку и на морде у него был другой знак. Такой знак я видела на воротах ближайшей к нашему поселку крепости чужаков. Те чужаки часто появлялись в поселке, разговаривали с нашими, но не причиняли нам зла. Сколько себя помню, я всегда была любопытной девчонкой и часто, к неудовольствию своей матери, крутилась среди чужаков, которые работали в нашем посёлке с необычными штуковинами. Некоторые из них знали наш язык и приглашали мужчин и женщин для каких-то странных, как они выражались, исследований. Наши, конечно, волновались, но ничего плохого не происходило. Зато я научилась понимать язык чужаков и даже пробовала с ними разговаривать.
Я начала спуск с той стороны скалы, за которой был упавший зверь со знакомым знаком. Осторожно приблизилась к зверю. Я уже знала, что внутри этой штукой управляют чужаки. Но раз они до сих пор не вылезли, а зверь лежит в нелепой позе, то, вероятно, они погибли. Я подняла камешек и осторожно провела им по железной шкуре. Затем коснулась ладонью рваной прорехи. Она оказалась тёплой. Я осторожно обошла зверя кругом, а затем вскарабкалась по громадной ноге на горб, где помещалась пара длинных штуковин, из которых, видимо, зверь метал огонь. Замерла и прислушалась. Внутри послышались шорох и возня. Там был кто-то живой! Я прыгнула в траву прямо с горба, перекатилась и замерла за одним из камней, потирая ушибленный локоть. Вскоре я увидела, как в боку зверя открылось отверстие и в проёме появились две руки.

****
Мы стояли на вершине крутого утёса, с которого с грохотом низвергался водопад "Борода вождя". О названии рассказала мне Фия, пока мы добирались наверх, оставив внизу вездеход. Был солнечный день, и в клубах водяной пыли подрагивали акварели нескольких радуг. Добраться сюда было не так просто, как показалось вначале, и я потратил некоторое время, чтобы отдышаться. Вид с утёса открывался очень впечатляющий. Бесконечный зелёный ковёр леса с одной стороны прорезало сверкающее полотно реки, с другой великанами возвышалась группа причудливых каменных столбов. Над всем этим, даже в такой светлый день, хорошо просматривались два крупных спутника планеты – Юсан и Юдифь.
Прошла уже неделя, как мы познакомились с Фией. Я нашёл её с помощью детворы из её родного посёлка Фашу. Пытаясь мизерным словарным запасом и жестами объяснить им, что ищу девушку с длинными волосами, я некоторое время вызывал у них лишь хохот. Но в конце концов они догадались, что я ищу некую женщину, и, исчезнув на несколько минут, привели ко мне ворчащую бабку с чашей каких-то плодов. Когда я отрицательно замахал руками и головой, они и вовсе полегли на землю от хохота. Отчаявшись, я собрался возвращаться в Гарнизон и побрёл к вездеходу. Но тут один из местных голопузов вывел мне навстречу бледную и взволнованную девушку. При виде её я ощутил, как в сознании проясняются знакомые черты. Не может быть? Она? Она! Я видел по её лицу, что и она узнала меня и очень смущена моим присутствием.
Спустя пару дней мы уже вовсю общались и то гуляли пешком, то выезжали куда-нибудь на вездеходе. Я был приятно удивлён тем, что она хорошо владеет языком клана. Она с охотой рассказывала мне о себе, о посёлке, о том, где и как они охотятся на быстроногов – животных, похожих на маленьких оленей. Мы вместе блуждали по лабиринтам из кустарника с подрагивающими от прикосновений цветами; прятались в огромном, выжженном молнией дупле, спасаясь от сильного ливня; или сидели в посёлке, где она учила меня плести из прутьев птичьи ловушки. И вот сегодня мы оказались у «Бороды Вождя». Я посмотрел вниз, где клокотал падающий поток. Её губы приблизились к моему уху, пытаясь перекричать шум падающей воды.
- Хотеть прыгнуть?
Я посмотрел на неё удивлённо и вопросительно, но не понял - иронизирует она или нет.
- Хочу! - выпалил я в её ушко, одновременно ощущая холодок в спине. Хотя что такое прыжок с водопада по сравнению с войной, которой я жил последние годы?
- Я с тобой! – с виду она казалась спокойной. Взяв меня за руку, она тоже посмотрела вниз. - Это быть интересно! - но, когда она обернулась, я уловил в её взгляде, что она пытается подавить в себе неуверенность. Не шутка - прыгать с такой-то высоты, пускай даже и в воду.
- Тогда давай с разбегу! - я потянул её от края.
Мелкие рыбёшки испуганно прыснули в стороны, когда два человека, не сдерживая криков, словно две пули, пронзили телами воду.

****
Хэнк Доу был в Гарнизоне примером отличного вояки и технаря. Он был несколько раз награждён за умение добиваться победы в труднейших боевых ситуациях, а кроме того, обладал талантом выяснять причины поломок в экзоскелетах после беглого осмотра. Но Хэнк имел крайне неприятную для сослуживцев особенность, которую все называли – «состояние джаггернаута». Особенно она проявлялась во всей красе, когда он получал увольнительную и начинал регулярно посещать бар Гарнизона. Спиртное было для него, как полнолуние для ликантропа. Большинство умудрённых опытом завсегдатаев старалось покинуть бар вовремя. Потому что, «дойдя до кондиции», Доу испытывал практически болезненные ощущения от осознания того, «как глубоко весь этот грёбаный мир увяз в заднице» и «как мерзопакостна душа каждого из тех, кто его окружает». Если в этом состоянии он обнаруживал неподалёку случайно зазевавшегося «грешника», то, с мрачным видом закатывая рукава, предлагал тому два варианта событий: либо тот сейчас встанет и сразится с ним в рукопашной схватке, либо Доу выбьет из него дерьмо, как из безмозглого кожаного мешка. При этом он любил добавлять, что его зверски бесит вид вялых кожаных мешков. Практически всегда это заканчивалось жестоким мордобоем, за который Доу не раз оказывался в штрафном изоляторе.
Однажды повстречаться с пьяным Доу «повезло» и мне. Я сидел на своей койке и старательно выстругивал ножом фигурку птички, чтобы потом показать своё творение Фие. Когда что-то загрохотало на улице, я не придал этому внимания. Но через миг дверь с силой распахнулась, и на пороге, придерживаясь руками за косяк, стоял, покачиваясь, Хэнк Доу. Здоровенный питекантроп в униформе нашёл-таки жертву.
Как говорят в таких случаях – я печёнкой почуял, по какому сценарию сейчас произойдут события. Сначала, для раскачки, Хэнк произнесёт нелепые фразы о моей греховности и духовном падении, сдабриваемые через каждые два-три слова матерщиной. А затем, дойдя до до определённого градуса, его ярость вскипит и, как цунами, ударит в моём направлении. Он напоминал размахивающегося молотобойца, но я и не думал бежать. Адреналин уже заструился по венам, пробуждая моё тело к началу гладиаторской битвы. Я с деланным спокойствием молча сложил нож и положил его в тумбочку. Доу хочет драки - придётся помочь ему. Он же нормальный парень, этот Хэнк Доу.
- Вот я и поймал тебя, сластолюбец! Аргх! – как ни странно, «питекантроп» прыгнул на меня без лишних предисловий, и его правый кулак, словно метеорит, вонзился мне в грудь. Хэ-эк! Я перелетел через кровать, увлекая за собой аккуратно заправленное постельное белье. Затылок гулко звякнул о соседнюю койку. Доу, сопя, обогнул кровать и, нагнувшись, впаивает мне ещё удар в ребра. Я шиплю, как змей, и пытаюсь защититься. Боже! Но Доу отходит на пару шагов.
- Вставай! Не то я тебя, кусок дерьма, отделаю ногами... - он говорит вязко, как бы засыпая на ходу. Но стоит только посмотреть в его глаза, как все недвусмысленности исчезают. Я пошатываясь, встаю. Он напротив - тоже покачивается и ждёт. Поднимаю кулаки к подбородку, защищая голову. Главное - не свалиться от первого удара…
Хэк! Снова принимаю его медвежьи атаки. Бью в ответ сам, но чаще попадаю в его руки. Упускаю момент, и один из его ударов крепко впечатывается мне в висок. Оглушённый, снова кувырком перелетаю через чью-то кровать на пол. Нокдаун. Слышу, как он сопит и сморкается. Уже совсем не хочется подниматься, но ещё больше не хочется получить носком его ботинка в лицо.
- Где ты там?! Продолжай, засранец! Греховодник!
Я пытаюсь подняться, но пока это получается с трудом. Но боги благосклонны – по топоту я услышал, как в казарму вбежало множество человек. На Доу накинулись, чтобы скрутить и надеть наручники, но это получилось далеко не сразу. Я в это время продолжал лежать в изнеможении, зажмурив заплывающие глаза.

****
Мы лежим внутри вездехода, который Кир загнал в сумрачный бурелом. Мы не знали, куда бы направиться, и какое-то время просто двигались вслепую, петляя между огромными мохнатыми стволами, пока не начался дождь. В посёлке мы захватили несколько шкур быстроногов, и лежать теперь на них, слушая, как барабанит дождь, – одно удовольствие. Я смотрю на Кира – в первый миг хочется улыбнуться, глядя на чёрно-фиолетовые пятна вокруг его глаз, но одновременно чувствую нежность и жалость. Всё-таки Кир сражался с первобытным чудовищем, по его словам. Мужчины - что наши, что с неба – все одинаковы. Без сражений, соревнований и драк вы не обойдетесь, наверное, никогда.
Я не задавала вопросов. Он первый рассказал мне подробности драки. Понимаю, что ему неловко из-за всех этих «украшений» на лице. Лёгкими касаниями поглаживаю синяки пальцами, смоченными соком дерева аш. Шёпотом читаю заговоры, которые заучила благодаря прабабке. Он немножко вздрагивает каждый раз, когда мои пальцы касаются его кожи.
- Извини, Фия, я сейчас не самый обаятельный и привлекательный... – тихо говорит он, погружаясь в дрёму, убаюканный моим шепотом и касаниями. Я лежу рядом и мягко ворошу его волосы.
- Я так не думать, так не говорить. Ты пёстрый.
Он улыбнулся, не открывая глаз.
- Пёстрый?
- Эм… - я поняла, что слово не то, и попыталась вспомнить подходящее.
- Красивый?
- О, да. Эти круги мне очень идут, - он снова улыбнулся и взял меня за руку, положив её на свою грудь.
Дождь постепенно заканчивался. Капли стучали по крыше всё реже.
Я вспомнила, как он познакомился с моими старшими братьями – Науром и Макоэ.
Их вскоре должны были посвятить в братство охотников и воинов, и они старательно тренировали своё искусство устраивать засады и внезапно атаковать. Частенько своей целью они выбирали меня, когда я уходила проверить ловушки на животных и птиц. В очередной раз Макоэ признался мне, что они с Науром хотят проверить навыки чужака и постараться незаметно напасть на него, чтобы показать, какие они хоршшие воины. Макоэ спросил меня, какое оружие носит чужак-Кир, чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям. Я легонько ущипнула Макоэ за нос и пригрозила, что, если они с Науром будут обращаться с Киром жестоко, я их сама ночью загрызу.
Но я не стала оставлять Кира в неведении и, когда мы снова встретились, предупредила, что мои братья могут с ним так «пошутить».
Братья медлили с нападением, а вот Кир медлить не стал и первым на них напал, спрыгнув с дерева, под которым они развели костерок после охоты. Выбор места для костра подсказала им я, как бы случайно повстречав их в лесу. Потом долго каталась по траве от смеха, наблюдая за их кислыми лицами. А Кир старательно надувался, изображая победителя.

(продолжение следует)


Вложения:
chuzhak.doc [120.5 KiB]
Скачиваний: 444

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:34 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Чужак
(продолжение)


****
Как только мы с Фией вошли в её посёлок, навстречу нам выбежали несколько знакомых мне ребятишек. Волнуясь, они наперебой стали что-то щебетать Фие. Оказалось, что недалеко от посёлка охотники заметили железных зверей с чёрно-красным рисунком. Судя по описанным цветам герба, это были шагоходы клана Каохимов. Фия погрустнела и, внимательно заглянув мне в глаза, коснулась пальцами моей щеки.
- Кир... Я понимаю, что тебе снова надо воевать. Я боюсь… Анабинайра кали матахи! – она сложила три пальца у моего сердца и провела ими, очерчивая треугольник.
- Это защитная молитва наших охотников. Кир… - её губы дрожали, и несколько капелек уже оставили влажные дорожки на её щеках.
Я обнял ее, вдохнул аромат разнотравья от её волос. Сейчас невыносимо хотелось бросить всю эту бессмысленную, жестокую, глупую войну с её крайне сомнительными победами и идеалами. Становится невыносимо грустно от понимания того, что снова и снова необходимо будет стрелять, сражаться, видеть кровь и мёртвых товарищей и не видеть маленькую Фию – девушку с чужой планеты.
- Я не дам тебя в обиду, Фия. Слышишь? Не дам.
Сейчас мне предстояло вернуться на вездеходе к Гарнизону и сообщить, что местными жителями замечено передвижение противника в районе поселка Фашу.
Мне было тревожно за Фию, за посёлок. Каохимы могли легко разорить его и сжечь, наведя на жителей страх. Жертвами разбоя Каохимов уже стали несколько посёлков, которые оказались в достаточной близости от их передовой крепости. Жители разорённых посёлков, конечно же, сопротивлялись. В основном мужчины, которые отстаивали поселения, стреляя по шагоходам и штурмовикам из примитивных фитильных ружей. Клан же отвечал шквальным огнём из скорострельных орудий. Рассеявшихся по лесу стариков, женщин и детей они не пытались преследовать.
Я влез в вездеход и завёл двигатель. Внезапно Фия запрыгнула на подножку кабины и постучала в стекло. Я опустил его, и она, просунув головку в кабину, волнуясь, прошептала:
- Поцелуй, Кир, поцелуй. Да?
Так состоялся наш первый нежный поцелуй – первый признак растущего чувства. Затем она изящно спрыгнула на землю и, махнув мне рукой и заплетёнными волосами, побежала к дому своей семьи.
Пока я мчал к Гарнизону, постоянно думал о ней. Думал о том, что сама судьба направила меня на эту планету. Хотя изначально выбор был достаточно велик. Наш клан сейчас ведёт локальные военные действия в нескольких звёздных системах, и я мог оказаться где угодно. И вот теперь, возвращаясь, я ясно понимал, что уже не горю желанием быть героем-солдатиком в руках Лидерийского барона, во имя чести и гордости клана. Благодаря Фие, я почувствовал, что созрел для других - более высоких для меня чувств, нежели чувство гордости при виде поверженного мною врага. Я открыл для себя ценность жизни, ценность личных радостей. Процветанию и могуществу клана я отдал сполна – хватит! Теперь я меньше кричу по ночам от страшных сновидений, в которых то сам сгораю заживо в шагоходе, то пытаюсь сжечь наступающих врагов. Потому что многолетняя муштра и война не дают никаких шансов для других сновидений…

****
Началось общее собрание посёлка. Население шумно толпилось у дома вождя, ожидая, когда он выйдет. И он вскоре появился в сопровождении старейшин и семьи.
- Да помогут нам Духи Великих! Печальные новости из посёлков Каанаг и Хотинаг заставляют нас уйти и укрыться у союзников из посёлка Рауи на востоке. С рассветом мы должны покинуть наши жилища. Выбранные мужчины будут до утра следить за границами посёлка...
Он продолжал говорить, а я думала о том, как мне увидеть Кира. Такая беда... переселение навсегда разлучит нас. А ведь он - тот, кто был мне предсказан в двенадцать лет умирающей прабабкой. Она была прозорливицей и многим в посёлке помогла, направив их судьбы по советам Великих. Когда настала моя очередь, я, одновременно смущенная, сияющая и предвкушающая что-то необычное, зашла в её хижину с цветочным венком на голове. Сухими и потрескавшимися губами она поцеловала меня в ладонь, долго говорила со мной о семье и охоте, а под конец сказала удивительные, непонятные тогда для меня слова:
- Твой мануки* (* жених) - сын другой звезды. Сначала ты найдёшь его в шаге от мира духов, внутри мёртвого зверя, а потом он найдёт тебя, сбежав из огня.
Я долго гадала тогда над этими словами. Хотя все, кому моя прабабка открывала будущее, не могли разгадать смысл её слов до тех пор, пока они не начинали сбываться. Время шло, прабабка давно перешла в мир теней, хотя и продолжала иногда во сне навещать некоторых в посёлке, указывая на добрые или тревожные предзнаменования. А я и думать перестала о сказанном ею. Но вот сейчас я понимала - всё сошлось, всё случилось так, как это увидела старая прозорливица.
Задумавшись, я и не заметила, как перед домом вождя осталась лишь я. И только окрик матери вернул меня в реальность:
- Фия! Ты там корни пустила? Помогай братьям собираться!

****
Три шагохода восьмой ударной группы бодро передвигались по редколесью, распугивая местную живность. На спине каждой из боевых машин покачивались по четыре штурмовика, облачённые в экзоскелеты. Разведка докладывала, что Каохимы вошли в посёлок Фашу. Для Кира это были крайне дурные новости. В голове возникали образы, один страшнее другого. Каохимы, как правило, эффектно и жестоко демонстрировали туземцам своё явное превосходство. Каохимский барон молча одобрял стратегию своих легионеров. Не удивительно, что их девизом было: «Жертвы не напрасны!»
- Фия, Фия, Фия… - имя, словно маятник, качалось в моём сознании. Я то, собирая всё внимание, пытался сосредоточиться на задании, то до хруста в пальцах сжимал рукояти контроллеров шагохода. Сейчас моя ненависть к Каохимам была особенно яркой, без всякой агитации наших идеологов. Их вторжение в посёлок, впервые в моей жизни, затронуло мои личные интересы. Сейчас меня переполняли страх за Фию и злоба на Каохимских собак.
- Восьмая ударная группа, приём, - на мониторе связи, среди волнистой ряби помех, появилось лицо командующего. – Восьмая группа. Лейтенант Кир Кьюз, как слышите?
- Сэр! Слышу хорошо. Группа приближается к посёлку.
- Лейтенант, по новым данным разведки, противник предположительно подтягивает дополнительные резервы к району посёлка Фашу. Вы не должны вступать в прямое столкновение. Необходимо произвести детальную разведку с помощью сил штурмовиков. Как поняли, лейтенант?
- Есть, сэр! Вас понял.
Хотелось закричать: «Как же так?! Я ждал открытого боя! Я жаждал поставить на место Каохимских сволочей!»
Выпуская злобу, я с силой вонзил кулак в железный футляр первой медицинской помощи, закреплённый рядом с креслом. Скрежеща от негодования зубами, переключился на частоту командира штурмовиков. Им был не кто иной, как сам Хэнк Доу.
- Хэнк, приём. У вас появилась работёнка…
- Оу, а я уже было задремал с салагами на твоём горбу. Пора нанизывать сало Каохимов на штык-ножи? - я услышал, как он довольно хмыкнул.
- К моему великому огорчению, Хэнк, пока дали отбой. Я бы первый сейчас с удовольствием полоснул по ублюдкам из всех стволов. Но пока - разведка. Командующий доложил, что в посёлок подтягиваются дополнительные силы. Так что слезайте с ребятами и посмотрите, что там и как. Включи видеопередачу, я буду принимать на монитор.
- Да не вопрос. Трепещешь о своей туземке? Каохимы могли и…
- Заткнись, Хэнк!
Штурмовики сгрузились с шагоходов. Доу раздал приказы, и бойцы, активировав маскировку «Леший», растворились среди деревьев. Через некоторое время стало поступать видеоизображение от Хэнка.
- Приём. Картинку ловишь?
- Да, чётко. Если сможешь, определи насчёт местных. Если ублюдки кого-то казнили, то я за себя не ручаюсь… - я сказал это тихо, но Доу наверняка догадался, что я на пределе.
- Не вопрос… Скоро подходим.

****
Я что было силы бежала к посёлку. Совсем рядом, ошалев от вспышек и оглушительного грома, стремительно перепрыгивали через коряги с десяток быстроногов. Чужаки затеяли бой у самой границы посёлка. Над макушками деревьев вырастали огненные стержни и рассыпались на тысячи искр; среди них с криками мельтешили испуганные птицы. Сейчас я хотела знать лишь одно –здесь ли Кир? Но как узнать, кто управляет зверями чужаков? Не колошматить же палкой в люк с просьбой узнать - там ли Кир? Хотя сейчас я была готова пойти и на такое. Думай, Фия, думай! Что-то с шипением пролетело над головой в кронах деревьев. И через секунду за спиной грохнуло так, что меня сбило с ног и швырнуло лицом в спутанные корни. Сверху посыпались обломанные ветки. Я не сдержала стон, дотронулась до лба. На пальцах была кровь. Ничего, Фия... Живая? Вперёд! Вокруг грохотало так, что хотелось закрыть уши руками и спрятаться под любую корягу. Но где-то там Кир. Я перемахнула через упавший толстенный ствол дерева - и чуть было не приземлилась на чужака в громоздком панцире. Его придавило деревом, но он ещё был жив. Хотя по окровавленному рту было видно, что он уже отходит в мир теней. На плече у него был знакомый мне знак: это были чужаки, за которых сражался Кир.
- Кир! Я ищу Кира! Он там… в звере! – я склонилась над лежащим, пытаясь перекричать жуткий грохот железных чудовищ. – Вы знать? Я ищу Кира!
Чужак закашлялся и судорожно втянул ртом воздух.
- Кир… Ты снова пришла спасти его.… Ну и баба… - он застонал, закрыл глаза. – Шагоход ноль семнадцать… - Пальцем в перчатке он провел несколько линий на земле, показывая мне, по какому символу искать зверя, которым управлял Кир.

- Шагоход? – но я тут же догадалась, что так они называют механических зверей.
- Эй… - чужак вяло двинул пальцем в сторону, и я увидела лежащее неподалёку необычное, громоздкое ружьё. – Подай…
Я перетащила ружьё за ремень и вложила ему в ладонь. Он положил ружьё себе на грудь, одним концом уперев в подбородок.
- Прощай, спасибо…

****
- Лейтенант! Общий приказ к отступлению! Транспортный корабль эвакуирует персонал и воинский состав Гарнизона. Клан оставляет планету. Выходите из боя и возвращайтесь! - лицо командующего маячило на подрагивающем мониторе.
- Я не слышу вас, сэр! Продолжаю сражаться!
- Лейтенант!.. – шагоход порядочно тряхнуло от близкого взрыва боеголовки. - …Это приказ!
- Сэр, я продолжаю сражаться! – я достал пистолет и с размаху ударил рукояткой по экрану.
Охваченный отчаянием, я плакал. Я не нашёл Фию, не знал, жива она или мертва. И теперь ещё клан покидает планету?! Проклятье!
- Лейтенант… - за правым плечом откликнулся стрелок. Это был подающий надежды молодой стрелок, салага, но сейчас в ярости я даже не мог вспомнить, как его зовут.
- Продолжай стрелять! Понял?! Продолжай, мать твою, стрелять!!! – не выдержав, я закричал на него что есть силы. Сорвался. Сейчас я готов был направить шагоход на противника в лоб, прямиком под огненный ливень. Слёзы застилали глаза. Машину снова качнуло. Компьютер сообщил о серьёзном повреждении броневых щитов в районе реактора.
- Лейтенант! На целеуказателе - девушка-туземка! Машет руками!
Я встрепенулся, ожил. Неужели?!
Да, это была Фия - бежала через лес. Я дернул за контроллеры управления и направил шагоход в её сторону.
- Я сбавлю ход, а ты открой ей люк!
Стрелок бойко исполнил приказ. Я услышал, как он ей кричит:
- Цепляйся за скобы! Я тебя подхвачу!
Вскоре запыхавшаяся Фия уже была в кабине. Я уводил шагоход дальше от посёлка, но не к Гарнизону.
Через некоторое время я обратился к стрелку.
- Слушай, как тебя там?
- Готхоб, сэр.
- Так вот, Готхоб, извини меня. Без этой девушки я никто, понимаешь? А я не хочу быть никем. Понимаешь меня? Я решил остаться на этой планете, Готхоб. Сечёшь? Я дезертир! Кир Кьюз, кавалер голубой звезды, ветеран чёрт знает скольких войн, стал дезертиром!
Спустя некоторое время я остановил шагоход. Каохимы, видимо, не стали преследовать отступающие силы Лидерийцев, предпочитая удерживать плацдарм у посёлка.
- Пистолет при себе, Готхоб?
- Да, сэр, –буркнул он недовольно, но я не придал этому значения.
- Отлично, теперь вылезай и шагай до Гарнизона. Да не забудь взять маяк-детектор, чтобы тебя нашли, если вдруг заплутаешь. Мы с Фией тоже уходим. Шагоход бросим – передвигаться на нём слишком опасно. Даже если ты и можешь им управлять, то, сам знаешь – в Гарнизоне всегда программируют технику на уникального водителя. Такие дела, брат - теперь придется пешком и в разные стороны. А командующему можешь так и передать: Кир Кьюз променял славу, ордена и головы врагов клана на любовь к женщине! Адьос!
Мы спустились с шагохода в высокий кустарник. Теперь нам с Фией предстояло догонять поселян, движущихся на восток.
- Сэр.
Я обернулся. Парень, с бледным и перекошенным от волнения лицом, направил на меня пистолет.
- Сэр, мне известно, как надо поступать с дезертирами в военное время. Я был предупреждён, что вы… вы стали ненадёжны. Эта туземная сука, - он направил пистолет на Фию, – наверняка якшается с Каохимами.
Я сделал шаг в сторону, закрывая Фию собой.
- Эй, эй, Готхоб, ты не спеши с правосудием. Командующий дал тебе чёткие указания? Он приказал убить меня, если я дезертирую? – я продолжал говорить, чувствуя, что, пока я что-то у него спрашиваю, он не станет стрелять. Мне не нужны были его ответы - я чувствовал, что он не передумает. Обязательно выстрелит, если пауза затянется. Я просто ждал того мига, когда возникнет возможность что-нибудь предпринять. Что угодно, лишь бы не стоять смирно, когда он поймёт, что настало время нажать на курок.
- Устав клана приказывает вас убить, сэр. Несмотря на ваши заслу…
За спиной я услышал шорох - и тут же грохнул выстрел. Готхоб среагировал на Фию, которая бросилась в сторону. В тот же момент он сам согнулся, прижав руку к шее, из которой торчал маленький оперенный дротик. Я отчаянно рванулся к его руке с пистолетом. Но, падая на колени, он успел выстрелить второй раз. Что-то раскалённое пронзило меня, с силой толкнуло назад, заставило закричать.
Окутанный коконом боли, я услышал плач Фии и увидел, как, стоя на коленях и закатив глаза, лицом вниз начинает заваливаться Готхоб.
Последнее, что я увидел, теряя сознание, были Наур и Макоэ, братья Фии, бегущие в нашу сторону. Вслед за ними надвигалась кровавая пелена, которая стремительно заволакивала весь мир.

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:38 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№6

Война магов


Однажды Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Повелитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса пошел в магазин.
И только пристроился он в хвост очереди и стал созерцать пеструю витрину, размышляя, купить ли ему для культурного отдыха на природе ночью в субботу, кроме водочки, еще ветчинки или копченой мойвы, как вдруг почувствовал, что грудь ему сдавила незримая сила, руки из суставов стали выкручиваться сами по себе, а голова словно превратилась в подушку для иголок, булавок, гвоздей, ножей и отбойных молотков.
Судорожно хватая ртом воздух и выдыхая защитные заклинания, Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса выскочил на улицу, как ошпаренный святой водой, едва не выронив посох и прищемив дверью балахон.
На мокром крылечке, занавешенном пеленой разбивающихся о навес дождевых струй, он обвис, навалившись на перила, и стал медленно приходить в чувства.
И все чувства, порознь и хором, ему сообщали, что не иначе как на этот магазин наложила свое отталкивающее заклятие Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости.
И оставлять такое коварство безответным было не в правилах Высшего Мага.
Торопясь и едва не подлетая над лужами от кипящей обиды и нетерпения, он домчался до своей зачарованной подземной твердыни, заперся на заклятый замок и срочно вызвал Немыслимое Столапое Стоголовое Сторылое Чудовище.

На следующее утро Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости выглянула в окно умытого вчерашним дождем, звенящего от счастья и радости мира и ужаснулась.
Вместо клумбы с многокрасочными ирисами, японского садика камушков и пруда с головастиками на пораженной, истоптанной земле зияла отвратительная грязная дыра. В глубине ее, километрах в пяти от поверхности, злорадно побулькивало что-то черное и маслянистое.
Такого нарушения гармонии и порядка Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости снести не могла.
И она поспешила в свое сияющее горнее святилище, добродушно бормоча под нос укоризненные увещевания благоразумно скрывшемуся супостату, хотя из глубины пронизанной гармонией, порядком и добром души, к удивлению ее, вырывались совсем иные выражения.

Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса, хоть и без водочки с закусочкой, но удовлетворенный местью, собирался на рыбалку на Березину.
Довольным взором окинул он зачарованные удочки, заговоренные поплавки, заколдованные лески и заточенные самыми ужасными заклятьями крючки, погрузил всё на ковер-самолет, улыбнулся так, что у рыбы кровь застыла бы в жилах, если бы уже не была холодной, и полез в потайное место под крыльцом за жестяной коробкой с отборным жирным мотылем.
Странное шебуршание насторожило его сразу, лишь только взял он в руки аляповато раскрашенный сундучок с надписью «Индийский чай. Сделано в Грузии». Захолодевшей, но не дрогнувшей рукой решительно откинул он крышку с решетом отверстий…
И из коробки, как праздничный весенний фейерверк, во все стороны прыснули брызжущие всеми цветами радуги огромные бабочки.
Отчаянный яростный рев разнесся над тихими просторами спящей улицы.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!

Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости вернулась в субботу с базара, сняла у порога крылатые сапожки и хотела уже пойти звонить подруге, но вдруг спохватилась, что Муська с утра не кормлена.
Едва засунув ноги в тапочки-скороходики, волшебница помчалась на кухню.
- Киси-киси-киси-кись! – рассеянно позвала она через плечо, торопливыми пальцами разрывая пакетик с кошачьим рагу со вкусом райской птицы в собственном молоке. – Киси-киси-Мусь! Мусенька! Иди сюда, моя лапочка!
Зловещее молчание из теплого угла под батареей было ей ответом.
- Муська?.. – предчувствуя недоброе, уронила на пол рагу Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости и повернулась в окутанный безысходной беспросветностью угол…
Там, где на розовом одеяльце с вышитыми голубым мулине мышками раньше обитала дородная белая вальяжная коша, пушистая, как сто шиншилл, съежившись и забившись под подстилку, сидело и беззвучно мяукало почти лысое, впавшее в ступор существо в зеленую, бурую и малиновую полоску, чередующуюся горошинами кислотно-лимонного цвета.
- Муська?.. – последовала за кошачьей едой кошачья хозяйка, приложив дрожащую руку к сердцу. – Муська?.. Мусенька?.. АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И последние слова были адресованы явно не кошке.

Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса готовил к полету на Лысую гору свою газонокосилку, когда внезапно был подхвачен налетевшим вихрем и поднят в воздух вверх тормашками вместе с маслофильтром и канистрой бензина.
Безумно завывающий ураган вертел его, как лотерейный шар в барабане, так что Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса и ради спасения собственной жизни не смог бы сказать, где сейчас небо, где земля, а где он сам.
Но один грозный слог выкрикнуть он всё же сумел, отделавшись пребольно прикушенным языком и горстью песка, заброшенной зловредным свирепым вихрем ему прямо в рот.
Ветер, по инерции прокрутив свою игрушку еще несколько оборотов вокруг всех осей, изумленно стих, и Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса, не успев ни ойкнуть, ни плюнуть, грохнулся на крышу гаража, а с нее – на грядку с клубникой. Сверху мстительно и точно приземлились сначала канистра, потом маслофильтр, ее пробивший.
С отстраненным сожалением приходя к выводу, что в космонавты его бы, скорее всего, не взяли, Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса, болезненно постанывая, покачиваясь, приподнялся на четвереньки и осторожно приоткрыл залитые машинным маслом глаза.
Первой, кого он увидел, была Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости, грозно возвышающаяся над ним со скрещенными на гневно вздымающейся груди руками.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!! – прошипел шепеляво, брызжа песчинками и ГСМ, Высший маг, и в то же мгновение на его месте оказался разъяренный тигр, готовый к смертельному прыжку.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И на месте Белой Чародейки возникла кирпичная стена.
Тигр осоловело вытаращил еще мгновение назад опасно суженные глаза, тупо разглядывая сомнительные объявления и неприличные граффити, и не заметил, как точно такие же стены тихой сапой выросли вокруг него с трех других сторон. И исподволь на них стала наползать из ниоткуда крыша.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
На месте тигра молниеносно материализовался ящик динамита с быстро догорающим фитильком размером с гулькин нос.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И с так и не добравшейся до противоположной стены крыши мощно хлынул мутный поток воды, словно у соседей сверху треснул аквариум для бегемотов.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И на земле уже зияло жерло вулкана с кипящей, словно борщ в кастрюле, бордовой лавой.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И струи воды окаменели в мгновение ока, накрывая непроницаемой базальтовой шапкой толщиной в километры не заметное теперь даже со спутника со спецоборудованием жерло.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И, раскалывая камень, прорвались и выстрелили в небо хрупкие, но не знающие преграды зеленые ростки.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!
И над побегами, едва достигшими нескольких сантиметров, возникла теплица, мешок с удобрениями, колышки, бечевка, опрыскиватель и шланг, сыто шипящий нагретой солнцем водой в своем брюхе.
- АХ, ТЫ ТАК!!!.. ТАК!!!.. ТАК!!!..
Ростки попытались пробить мягкий полиэтилен, но образовавшиеся из воздуха садовые ножницы быстро откусили всё ненужно-агрессивное, и растение, привязанное к подпоркам, политое и подкормленное, благодушно закудрявилось, завилось, подставило солнышку нежные, трепещущие от удовольствия листики и набухло бутонами.
- Ну, ладно… Сдаюсь, сдаюсь… - раздался хлопок, и на месте зеленого насаждения снова возник, отплевываясь от ядохимикатов и гербицидов, Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса. – Уговорила, языкастая…
И, будто по команде, опрыскиватель преобразился в лучащуюся добром, гармонией и чувством глубокого удовлетворения Белую Чародейку Первого Круга, Владычицу Света, Адепта Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительницу Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительницу Сияющего Меча Правосудия и Справедливости.
- Ну, так когда, говоришь, елку выбросишь? – ласково улыбнулась она, покачивая перед носом поверженного Высшего Мага заряженным пульверизатором с убранным предохранителем.
- Завтра выброшу… - недовольно буркнул Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса, перехватил добрый взгляд Белой Чародейки Первого Круга, Владычицы Света, Адепта Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительницы Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительницы Сияющего Меча Правосудия и Справедливости и страдальчески скривился. – Ладно, сегодня, сегодня. После обеда. Кстати, что у нас там?..
- Бульон с колдунами и драники с фаршем. Пошли скорей, а то всё остынет, - кротко вздохнула Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости, помогая мужу подняться.
- Бульон из колдунов, скорее… - ворчливо пробурчал Высший маг, но к дому направился с заметно возросшим энтузиазмом.
- …А в следующую субботу планов никаких не строй: поедем в Готевичи к маме, - обернувшись, договорила фразу Белая Чародейка.
- Что?! – остановился на полдороге Высший маг Черного ордена, Первый Хранитель Проклятых Врат, Верховный магистр Союза Избранных Вершителей, Темный Правитель Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властитель Хаоса. – Да ты что, милая! Мы же с мужиками на футбол собирались!
- Результат по телевизору скажут, - нежно, не оборачиваясь, проворковала Белая Чародейка Первого Круга, Владычица Света, Адепт Ордена Семи Аспектов Радуги, Повелительница Гармонии, Порядка и Добра Земного и Неземного Мира, Воительница Сияющего Меча Правосудия и Справедливости. – А у мамы мы уже лет семьдесят не были.
- Да это же будет суперфинал Суперлиги!!! А «Борисовский Часовщик» с «Манчестер Юнайтед» не играли не то что семьдесят лет – а все семьсот!!! Ты знаешь, сколько сил мне лично это стоило?! Ты знаешь, на какие жертвы пришлось пойти?! Ты знаешь, сколько крови я попортил, сколько нервов вымотал, сколько плешей проел и мозгов вынес, в скольких печенках посидел, чтобы это случилось?!
- А ты знаешь, что про тебя в прошлый раз сказала моя мама?!
- А ты знаешь, где у меня места - и где твоя мама?!..
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!..
Над головой Высшего мага Черного ордена, Первого Хранителя Проклятых Врат, Верховного магистра Союза Избранных Вершителей, Темного Правителя Верхнего, Нижнего, Среднего и Исчезающего миров, Властителя Хаоса стала собираться, многообещающе посверкивая золотыми молниями, зловеще-розовая туча.
- АХ, ТЫ ТАК!!!!!!!!..


Вложения:
6307305.doc [55.5 KiB]
Скачиваний: 291

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:43 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№7

Баламут
(вне конкурса)


Стоит ли, братцы, в людей развиваться?
Обезьянья народная мудрость

Ырг нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле куста, в тени которого отдыхал Старый Умпф. В одной руке Ырг сжимал камень, в другой – тушку суслика. Тревожить сон старших не подобало, но новость, по мнению Ырга, того стоила, и он решился осторожно покашлять, чтобы старик проснулся поскорее – но как бы сам.
Старый Умпф заворочался и недовольно приоткрыл один глаз. Увидел Ырга и нахмурился.
- Опять ты, Ырг? – проворчал он. – Ну что еще?
- Мудрый Умпф, - заторопился Ырг, - я не хотел мешать, но... я убил камнем суслика! Вот этим камнем! Я бросил камень и попал в него, и он умер!
- Суслика? – заинтересовался Умпф. - Этого суслика?
- Да, и... и я принес его вам в подарок, - Ырг застенчиво потупился.
Умпф принюхался, и лицо его посветлело.
- Это хорошо, - сказал он. – Давай сюда. Можешь рассказывать, пока я ем. Как получилось, что ты попал в суслика камнем?
- Когда был последний сильный дождь, - начал Ырг, - я лез по склону, а камни были скользкие, и один камень покатился и попал в крысу. И убил ее. Я обрадовался и съел ее. А потом подумал: а если бы можно было специально попасть в крысу камнем? Крыса быстро бегает, ее поймать нелегко, а камень летит тоже быстро, и... Тогда я набрал камней и стал пробовать. Это можно научиться – бросать камень, куда хочешь. Смотришь на то место, куда бросаешь, и бросаешь, и попадаешь. И сегодня я попал в суслика. Я хочу всем об этом рассказать, и все тогда смогут! Мясо – это ведь хорошо, правда? – он присел на корточки, глядя на Старого Умпфа с надеждой. Тот не торопился – жевал, сопел, чавкал. Ырг терпеливо ждал.
Наконец, Старый Умпф облизал пальцы.
- Покажи-ка мне свой камень, - сказал он. Ырг послушно протянул камень старику. Тот задумчиво повертел камень в руках. Почесал бороду. Поковырял пальцем в зубах.
Ырг ждал.
- Мясо – это хорошо... – вздохнул Старый Умпф. – Но... Не нравится мне это. Опасно.
- Но почему? – в недоумении протянул Ырг.
- Почему, говоришь? А если бросить камень не в крысу и не в суслика?
- В зайца? – обрадовался Ырг. – Тоже можно! Только надо камень побольше. Я заметил: чем больше камень, тем сильнее бьет. Только его тогда и бросать труднее, так что в оленя или...
- Я не про это! – Старый Умпф нахмурился. – А если ты бросишь камень в кого-то из нашего племени?
- А зачем? – не понял Ырг.
Старик опять вздохнул:
- Всё-то тебе, Ырг, неймется. Всё бы тебе чего-то придумать такое... Не можешь ты, как все, спокойно.
- Не получается, - покаянно кивнул Ырг. – Но... Вы ведь хвалили меня, когда я предложил мыть корни от песка!
- Верно, - согласился Старый Умпф. – Без песка вкуснее. Но бросание камней – не нравится мне это. Кто знает, чем оно может закончиться.... Ну хорошо, - сжалился старик, взглянув на расстроенного Ырга, - а что еще можно делать с камнем?
Ырг посмотрел на камень. Нахмурился, пошевелил губами.
- Камень сломал суслику кости, - сказал он наконец. – Значит, можно разбивать кости. И... всякие твердые вещи, наверное. Орехи, ракушки.
Глаза старика заблестели. Зубов у него осталось немного. Правда, из уважения к его мудрости многие приносили ему кусочки помягче, но вкус орехов он давно забыл.
- Вот это хорошо, - сказал он. – Вот про это и расскажи. Про орехи, про кости... Станет темнеть, все соберутся – тогда и расскажешь. А про суслика пока не надо. Там видно будет.

***
- Орехи я и сам разгрызть могу! – в подтверждение своих слов Ахрр сунул в рот орех и с треском раскусил его. – И кости тоже. Чего мне с камнями возиться?
Смех, одобрительное ворчание. Рассказ Ырга не вызвал интереса. Может, и не все были согласны с Ахрром, но возражать самому сильному в племени никто не решался. И вряд ли кто станет делать то, что Ахрр высмеет.
- Но не все же могут сами... – попробовал возразить Ырг, но Ахрр отмахнулся:
- А кто не может, так и... – он взглянул на Старого Умпфа и осекся. Но слово было сказано. Мудрый Умпф – исключение, это всем известно.
Ырг был в отчаянии. Это было самое лучшее его открытие, и вот... сейчас все пойдут спать, и всё. И тогда он решился:
- Это еще не всё! Можно еще бросать камни в крыс и сусликов!
- И? – прочавкал Ахрр с полным орехов ртом.
- Если попасть камнем в крысу, камень ее убьет. И суслика тоже, и даже зайца, - закончил Ырг, не обращая внимания на нахмуренные брови и отчаянные жесты Старого Умпфа. – Можно научиться бросать камень, куда хочешь.
- А убитую крысу можно съесть! – оживился Ахрр. – С этого бы и начинал, а то – орехи... Голова ты все-таки, Ырг! – Ахрр проглотил орехи, облизнулся, и тут его осенила новая мысль: - Эй, Ырг, а если бросить камень в... в Тех, Кто Возле Ручья? В одного из них? Что будет?
- Наверное, ему будет больно, - растерялся Ырг. – Если на тебя падает камень... А зачем в него бросать?
- А если бросить много камней, - воодушевленно развивал свою идею Ахрр, - как ты думаешь, они испугаются?
- Но зачем? – переспросил Ырг.
- Как зачем? Дурак ты, Ырг, хоть и голова. Они не из нашего племени! Они вонючие и грязные! А главное – возле их поляны такие хорошие заросли орешника, и всё достается им! А будет наше! Эй, кто со мной – пошли за камнями!

***
Когда бОльшая часть племени с визгом и воплями унеслась прогонять Тех, Кто Возле Ручья, подбирая по дороге камни, Ырг нерешительно подошел к сердитому Умпфу.
- Я не хотел, - пробормотал он. – Я не думал...
- Не думал он, - проворчал Старый Умпф. – Ты ж всё время только и делаешь, что думаешь! Говорил я – это опасно! Говорил молчать!
Ырг засопел.
- Я думал – мясо... – промямлил он. – Суслики...
- Вот тебе и суслики. И ничего теперь не поделаешь. Научились. Сегодня в соседей камни кидать, а завтра и в своих!
- А в своих зачем? – удивился Ырг.
Старый Умпф только махнул рукой – и ушел спать.
Ырг уснуть не мог. Он сидел под деревом на краю поляны, машинально ковыряя землю палочкой. От ручья доносился шум: должно быть, Ахрр с товарищами кидали камни в соперников.
"Никогда больше ничего не буду придумывать, - расстроенно думал Ырг. – Никогда. А то придумаешь, а Ахрр опять... Но я же не думал ничего такого! Ведь сколько пользы от камня! Или, скажем, вот эта палка: она землю ковыряет, значит, можно выкапывать из земли корешки, и очень удобно... а если ее как-нибудь заострить... Интересно, а если камень как-то приделать к палке – что получится?"


Вложения:
2606905.doc [40.5 KiB]
Скачиваний: 313

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:49 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№8

Разум и тело


Перестройка тела – дело недолгое. Подстроиться под новые возможности, вбить все движения на уровне инстинктов –куда более сложно. Поэтому среди метаморфов было мало воинов, имеющих больше двух боевых форм. А зачастую ограничивались и вовсе одной. Тренируясь в ней, молодые бойцы доводили все движения до автоматизма, чтобы в нужный момент не думать, какой частью тела ударить и как, а отреагировать мгновенно. Сама же форма порождалась характером солдата. Быстрые, импульсивные предпочитали скорость, пренебрегая защитой. Спокойные, наоборот, были довольно медлительны, но укутывались в многослойные панцири, становясь практически неуязвимыми. Курт относился к золотой середине, был осторожен, предпочитал контратаковать, поэтому его боевая форма была довольно крупной, но не лишенной изящества. И к тому же - классической. Четыре конечности, тело и голова. Он не использовал щупальца, дополнительные пасти, хвосты, жала и прочие излишества. Да, многие пожимали плечами. Но то, что он в этом году добрался до Высшей лиги, что-то да значит, нет?
Стойка – крест. Ноги почти вплотную, прямо, руки вытянуты в стороны. Голова запрокинута вверх. Перестройка началась с ног. Ступни резко раздались в стороны, спереди отросли три загнутых вниз когтя, один сзади. На голени появился дополнительный сустав, сгибающийся в обратную сторону, на коленях выросли щитки с заостренной вершиной. От колен и до груди тело практически не изменилось внешне, только сузилось. Внутри же произошла кардинальная перестройка костей, чтобы торс мог отклоняться в любую сторону. Грудина слегка раздалась, принимая под защиту все внутренние органы. Правая рука от плеча до локтя покрылась шипами с внешней стороны, от локтя превратилось в лезвие. Левая - раздалась вширь, превращаясь в подобие щита. Голова заострилась, глаза слегка раздвинулись, давая обзор почти в триста градусов. Последней волной тело от ног до головы покрылось прочной сегментной броней стального цвета, на глаза надвинулся прозрачный экран. Закончив превращение, Курт с наслаждением потянулся. Четыре секунды. Неплохо!
Отряд стоял лагерем недалеко от Разлома. Расчетное время атаки – через час, перед боем – вводная. Оставшееся время Курт решил потратить на тренировку. Многие предпочитали спарринги с партнером, но Курт хотел сейчас лишь подготовить тело к боевому режиму. Медленные, неторопливые движения сменяла серия резких ударов обеими руками. Левая за доли секунды превращалась из щита во второе лезвие - это было коронным ударом Курта. И снова медленные и выверенные движения, нацеленные на блокировку любого удара. В момент окончательных действий, когда разум полностью перешел в боевой режим, окружающая действительность слегка поплыла. Курт испугался – раньше такого не было. Правда, вспышка была совсем короткой. От размышлений его оторвал надменный голос Рода:
- Посмотрите-ка, кто тут у нас! Курт Трусли… ой, то есть Осторожный. Не хочешь слегка размяться перед битвой?
Курт мысленно поморщился. Боевая форма не предполагала голосового аппарата, пришлось отрастить с нуля. Броня на уровне рта раздвинулась в стороны.
- Побереги запал для Лиги, Род, - сказал он. В этом году Курт и Род были единственными претендентами на вход в Высшую Лигу. Все должно было решиться в их поединке, но из-за войны встречу отложили.
- О, смелости набрался! Не будешь просить пощады, как в прошлый раз, с Драмом, а, Курт? – продолжал издеваться Род. Курт в очередной раз проклял тот, прошлый, бой. Несколько лет назад он попытался прорваться в Высшую Лигу без всяких отборочных поединков, вызвав на дуэль Драма Огненного. Тот дрался, используя огонь, но Курт не удосужился об этом разузнать заранее. Бой продлился пять минут, из которых четыре Курт катался по земле и вопил от невыносимого жара. С тех пор он панически боялся огня и больше никогда не включал голосовой аппарат в боевую форму. А в Лигу решился пробиваться только в этом году, начав с самых низов.
- Сравнил себя и Драма, - хмыкнул Курт, - да ты против него просто молокосос! Как и против меня тоже. Так что у тебя нет ни единого шанса, - в Курте проснулся тот самоуверенный юноша, каким он был когда-то. Тирада, произнесенная спокойным тоном, возымела эффект: Род ощерился и буквально за секунду обратился в боевую форму.
- Мы решим это прямо сейчас, Курт! Защищайся!
Курт отметил скорость превращения и стал оценивающе разглядывать противника. Форма была неплоха – не слишком громоздкая, без лишней брони, но четыре руки, оканчивающиеся шипастыми шарами, все время находились в движении, не давая приблизиться на расстояние удара.
- А ну прекратить! – прогремел прямо над головами голос Командора. Оба от неожиданности присели. – Нашли время сводить счеты! Щенки!
- Мы просто хотели провести тренировочный спарринг, Командор, - не моргнув глазом, соврал Курт. Хотя, в общем-то, в боевой форме он и не мог моргать. Век не было.
- Да, Командор. Всего лишь тренировка, - поддержал Род.
- Запомните: если я когда-нибудь не отличу, врет мне наглый молокосос или говорит правду, я откажусь от титула чемпиона и уйду в пекари!
Командор пренебрег аккуратным приземлением и, просто сложив крылья, рухнул с высоты в метров десять. Ноги его ушли в грунт по щиколотку. Спокойно выдернув их из земли, он продолжил:
- Так что наказание вы оба понесете. После боя. А сейчас – марш на инструктаж! Через пару минут начнем.
Раздумывать было некогда. Курт с Родом уже через полминуты были у главной ставки. Постепенно подтягивалась вся армия. Правда, армия – это было громко сказано. Всего тысяча воинов. Десять раз по десять отрядов. И Командор - Риэль Крылатый, Чемпион Лиги.
- Метаморфы! – рявкнул своим знаменитым голосом Риэль. Гомон и шум сразу стих. Оглядев войско поверх голов, Риэль начал вводную:
- Месяц назад наш мир соприкоснулся с соседним миром. Между ними появился проход – тот самый Разлом, на который вы смотрите. Разведчики, вернувшиеся оттуда, так и не смогли сказать толком, что там. Кто говорит - пустыня, кто-то увидел джунгли. Кому-то пришлось выдержать бой с чудовищами, а кто-то уверен, что мир пуст. Но мы знаем точно: тот мир пригоден для жизни, и это все, что нам надо! Поэтому: ваша задача – захватить территорию и удерживать ее до подхода «второй волны». Будьте готовы ко всему! Вы знаете, что метаморфы всегда ставили превыше всего боевые навыки. Каждый метаморф – прирожденный воин, но здесь, передо мной, собраны лучшие из лучших! Непобедимые и неудержимые! Поэтому я уверен – новый мир будет нашим! - командора поддержал слаженный рев толпы. – Вперед, к Разлому!
Армия вразнобой двинулась к цели. Только возле самого Разлома командиры отрядов построили своих бойцов в некое подобие боевого порядка. Хотя со стороны это все равно выглядело, как толпа – слишком различны были воины, каждый имел свой уникальный облик. Курт был в первых рядах – его отряд заходил в Разлом с первой волной. Перед тем, как нырнуть в разноцветную пелену, ведущую в иной мир, метаморфы непроизвольно сбавили шаг. Но сзади напирали свои же, и Курт, непонятно зачем задержав дыхание, шагнул. В момент, когда его нога еще была на весу, он потерял ориентацию, ему показалось, что он несется с невероятной скоростью сквозь мрак. Но вот нога коснулась земли иного мира, и Курт с максимальной осторожностью сделал первый вдох. Воздух оказался обычным. Вокруг расстилалось тоже вполне заурядное поле. Где-то вдалеке виднелся лес. Мирный пейзаж. Вот только он оказался совершенно один.
Курт помотал головой, но зрение его не обманывало – тысяча воинов растворилась в воздухе.
Тысяча отборных бойцов просто исчезла?
Оставалось одно – идти вперед. Курт двинулся к лесу. Двигаясь с максимально возможной скоростью, напрягая все свои органы чувств, он не мог уловить ни одного звука, кроме своих шагов. Это жутко действовало на нервы. В некотором отдалении от леса Курт остановился. Внезапно раздавшийся шепот заставил его замереть:
- Ссмотри, брат, один вышшел…
- Я вишшу, брат. Мы ссдорово сс ним рассвлечемсся…
Из леса вынырнули две фигуры. Курта будто парализовало. Он мог лишь наблюдать, как два антропоморфных сгустка пламени неспешно шагают к нему. Лес у них за спиной занялся, огонь распространялся все дальше и дальше, трава под ногами мгновенно сгорала. Всем телом Курт чувствовал, как нарастает жар. Издав дикий вопль, он кинулся - но не назад, а вперед, атаковав ближайшего противника. Тот не стал уклоняться - в этом не было нужды. Удары прошли насквозь, не причинив ему ни малейшего вреда. Курт замер. Огонь стоял перед ним. Огонь рассмеялся ему в лицо и протянул руку. Та на ходу изменила цвет с красного на желтый, потом на голубой и, наконец, на ослепительно белый. Курт почувствовал, как трескается от нестерпимого жара броня, и запаниковал. Темная волна первобытного ужаса затопила все его естество, и он бросился прочь, к Разлому. Издевательский смех звучал за спиной. Курт понял, что его догоняют. Он совершенно потерял голову от страха, в голове билась только одна мысль – никогда, никогда больше он не посмеет вернуться сюда…

***

Драм прошел Разлом одним из последних. По ту сторону уже вовсю кипела битва, но кто противник, пока было непонятно. Командор, наблюдая за боем с высоты, приказал выдвигаться на правый фланг; Драм собрал десятку и поспешил на подмогу. Судя по телам погибших, метаморфы медленно, но уверенно теснили врага. Добежав до линии схватки, его отряд с ходу вступил в бой. Гар Скользкий, оправдывая свое прозвище, мелькал где-то между воинами врага, точечно нанося удары в голову, Порк Шипастый просто стоял и размахивал своими пудовыми кулаками. Наконец появилась возможность разглядеть противника – метра два ростом, черная чешуя. Антропоморфные фигуры. Лица, вернее, морды, вытянуты, на спине гребень. Сражаются когтями, клыками и всем, чем дотягиваются.
Драм презрительно скривился – животные. А горят хорошо. Замечательно горят, отметил он, навесом поливая огнем задние ряды. Вот уже слышен знакомый и успокаивающий запах горелой плоти… на морде у ветерана появилась гримаса, отдаленно напоминающая улыбку. Даже то, что не он один использовал огонь в качестве оружия, сейчас не раздражало. А ведь раньше жутко бесился: столько сил потратить, отрастить специальные железы, вырабатывающие горючую жидкость, придумать органы, выбрасывающие эту жидкость под давлением, - все это заняло немало времени. Теперь же «огнемет», как его назвали, использует чуть ли не половина метаморфов. Удивительно эффективное оружие. Вот и сейчас, стоило ему поджарить пару десятков черных, и правый фланг бросился наутек. Применил, так сказать, тактическое отступление.
- Отряд! Назад!
Догонять черных не было смысла. Разве это противник? Добить их можно и потом, а если броситься вдогонку, то можно попасть в засаду. Десятка, услышав приказ, нехотя остановилась; но тут, противореча здравому смыслу, над полем прогремела команда Риэля:
- Воины! Не дадим врагу собраться с силами! Уничтожить их всех! Вперед!
Драм от души выругался. Более идиотского хода и придумать нельзя было! Ну почему пост главнокомандующего обязательно должен принадлежать чемпиону Лиги?! Этот Риэль - тупоголовый придурок, только один на один и может сражаться. Ни малейшего понятия о тактике, стратегии, или хотя бы о здравом смысле.
- Назад! Все назад! – бесполезно. Его уже не слышали. Скрипя зубами, Драм в некотором отдалении пошел за всеми. Чутье, не подводившее ни разу, не успокаивалось. Все время чудился взгляд в спину.
Бойня продолжалась. Черные убегали, метаморфы настигали и убивали всех, до кого могли дотянуться, пока не добежали до леса. Отступавшие растаяли меж деревьев, как привидения. А первая волна метаморфов просто исчезла. Как сквозь землю провалилась! Впрочем, так и оказалось. Самая примитивная ловушка – ров с кольями. Металлическими. Острыми. Черные оказались не так просты, и войско недосчиталось нескольких сотен отличных бойцов. Драм заглянул в ближайшую яму и только крепче сжал челюсти. На кольях, распятый, висел Гар. Он никогда не уважал броню, предпочитая скорость и ловкость. Это его и подвело.
Итог битвы был - словно ушат холодной воды для всех. Многие воины были подавлены, большинство оглядывалось на Командора, ожидая команд, а тот лишь самодовольно вещал метаморфам об одержанной победе. Драм, твердо решив положить этому конец, пошел к нему. Чемпион Риэль или нет, но он недостоин командовать армией. И Драм это ему докажет! Прямо здесь и прямо сейчас.

***

- Таким образом, несмотря на потери, мы заставили противника раскрыться и получили ценный опыт, - уверенно говорил Риэль. - Да, они нас перехитрили. Но что это значит? А то, что враг слаб и боится прямого столкновения. Теперь я, как никогда, уверен, что мы победим!
Риэль знал, что главное сейчас - убедить в этом ветеранов. Те, что помоложе и не застали войну с каргами, верили в него и так. Но опытных бойцов не проведешь. Они наверняка догадались, что он, Риэль, тоже боится. Не черных, нет! Боится показаться некомпетентным, не готовым к командованию. Проклятье, ну кто знал, что эти черные окажутся такими изворотливыми! Как же не хватает опыта в ведении боя. Ну почему он, сильнейший воин, родился уже после той войны?!
- А тебе не кажется, что не стоило бросаться за ними в погоню?
Ну вот, вопрос, незримо витавший в воздухе, все же прозвучал. Спокойно, Риэль, ты всегда умел заморочить любому голову. Кто это спросил? А, Слай. Ветеран, естественно.
- Нет, не кажется. Слай, дружище, мы должны не просто победить в этом сражении. Мы должны выиграть войну! Деморализовать противника, полностью подавить волю к сопротивлению. Они должны бояться нас!
- Красиво сочиняешь, Крылатый. Вот только полную чушь!
Риэль резко обернулся. Конечно, тот, кого он больше всего боялся, – Драм Огненный. Ишь, разговорился!
- До того момента, когда твои солдаты попали в ловушку, черные не представляли угрозы. Просто дикие туземцы, которых любой метаморф мог истреблять десятками. Ты, Риэль, показал себя полным идиотом как полководец, и сейчас еще вещаешь о своей непобедимости! Но я положу этому конец. Защищайся, Риэль!
Крылатый не растерялся - он словно бы был готов. В прошлой стычке он взлетел и просто расстрелял Драма. Как и предполагал Огненный, сменить тактику Риэль не додумался, и Драм был к этому готов. Стоило только противнику взлететь, Драм прыгнул на него всем весом, прижимая к земле. В ближнем бою Крылатый оказался не так силен. Пока он пытался пробить броню Драма, тот направил ему в рот трубку огнемета. Пара секунд - и рот исчез. Зарычав, Огненный отрастил жало и пробил новую дыру в голове Риэля. И уже беспрепятственно залил туда жидкий огонь. Командор задергался в агонии и затих.
Драм встал во весь рост. Выдохнул, сбрасывая напряжение.
- Слушайте все. Теперь я – чемпион Лиги. По закону, я становлюсь Командором. Дальше мы поступим так…
- Драм…
Огненный замер. Что это? Кто-то против?
- Ты не прав, - раздался голос одного из солдат. - Победи ты в поединке, дома, всё было бы так. Но сейчас, на чужой земле, - Слай, брат-ветеран, покачал головой, - ты предатель.
- Что? – растерялся Огненный. – Чушь! Он был никчемным командиром!
- Есть законы, которые нельзя нарушать. Иначе настанет хаос. Всё, что мы можем сделать для тебя, – отвернуться, когда ты будешь уходить, брат. Забудь, кто ты, спрячься среди обычных метаморфов. Только так.
Драм угрюмо осмотрел своих бывших товарищей. На их лицах было единодушие. Зло сплюнув, он развернулся и пошел к Разлому. И уже не видел, как растаяли, будто туман, его братья. На земле, истоптанной парой ног, осталось лишь тело Риэля.

(продолжение следует)


Вложения:
___2_.doc [119 KiB]
Скачиваний: 390

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:50 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
Разум и тело
(продолжение)


***

Дон Ящер угрюмо слушал напыщенные разглагольствования Риэля, угрюмо разглядывал нетерпеливых метов, рвущихся в Разлом, и так же угрюмо сам пошел туда, когда подоспела очередь его десятки. Ждать пришлось недолго – они все были в первой волне. Парни шагали в разноцветное марево так, будто им это было не впервой, лихо так шагали, геройски, даже залихватски. Дон попытался было криво усмехнуться, но его боевая форма не была приспособлена к такой ювелирной мимике, и получился обычный хищный оскал.
- Весело, командир? – спросил Рик Спрут, один из его ребят.
- Вперед, сопляк, - буркнул Дон. Рик не обиделся. Уж кто-кто, но Дон Ящер имел право называть его сопляком. Да что там! Он и самого Командора, Риэля Крылатого, мог бы так назвать! Потому что Дон был пятикратный чемпион Лиги и боевой ветеран, а Риэль настоящей войны и не нюхал никогда, как и все они тут. «Странно, что Дон всего лишь командир десятки!» - такова была мысль Рика, когда он исчезал в радужной пелене.
«Что я здесь делаю?» - в очередной раз подумал Дон, глядя, как его парни один за другим уходят в неизвестность. Бессмысленность всего происходящего приводила его в тихую ярость. Какое ему дело до Разлома, до мира с той стороны, до всей этой дурацкой войны? Почему он не отказался от мобилизации? Ведь он уже прошел войну с каргами, и та война тоже «прошла» по нему, оставив множество шрамов на теле. Мог бы сейчас сидеть где-то в тренировочном лагере и учить уму-разуму новичков, рассказывая героические истории о прошлом. Так нет же! Постеснялся. Да, постеснялся сказать там, на пункте мобилизации, что с него хватит, что ему просто все осточертело. Как глупый и напыщенный мальчишка, повелся на трескотню красивых слов. Ну конечно! Он же Ветеран! Он же Чемпион! Герой! Таким полагается рваться в бой. Вот он и полез, дур-рак…
Ну, вот и марево. Вдох-выдох. Дон Ящер, пошел.

Он упал на ноги, будто спрыгнул с высоты, сразу свернулся в бронированный шар, откатился вперед и там уже вновь развернулся, приняв боевой вид. Впереди были парни его десятки; справа и слева, в отдалении, виднелись другие десятки, вышедшие из Разлома. Все было как обычно, и Дон тут же отключился от созерцания окрестностей. Вперед, вперед, вперед! Сейчас самое главное – продвинуться, закрепиться и ждать подхода второй, а потом и третьей волны. Несколько жестов, пара звуков-команд, понятных всем, и его группа, перевалив через невысокий холм и потеряв из виду остальных метов, углубилась в высокий лес с густым и частым подлеском. Было жарко и душно, деревья вокруг них стояли сплошной стеной; где-то там, в зеленых лесных внутренностях, что-то ворочалось, ухало, вздыхало, иногда чирикало, чаще – просто угрожающе смотрело в спину. Причем не только Дону – он видел, что парни нет-нет, да и косились назад. Значит, тоже чувствовали этот сверлящий взгляд, нацеленный на них. Плохо. Неизвестная опасность во сто крат хуже известной! Дон заметил впереди, в зеленой стене стволов и листьев, просвет и приказал жестами: «Стоп, всем залечь, Первый, ко мне».
- Что там? – прошептал он, указывая на видневшуюся прогалину среди стволов.
- Деревня, - ответил Первый, - похоже, жилища аборигенов. Подробнее не успели рассмотреть.
- Укреплена?
- Нет, совершенно. Хижины, куры, дети, собаки, пыль.
- Занять деревню, - приказал Дон. – Местных не трогать без необходимости. Выполняйте!
Первый уполз, и вскоре там, впереди, в полосе света, раздались привычные уху Дона звуки. Они означали, что десятка входит в деревню, подавляет сопротивление аборигенов, берет под свой контроль узловые пункты обороны и блокирует точки проникновения. Десятка работала на совесть, старалась, обеспечивала выполнение задания и собственную безопасность. Дон не спешил следом – это было ни к чему. Парни знали свое дело. Он раздвинул висящие откуда-то сверху ползучие плети, нырнул под упавший ствол и вышел на окраину деревни. И, правда, ничего примечательного: куры, хижины, пыль…
Дернулся он лишь тогда, когда услышал женский крик.
Черт!!!
«Дон, тихо. Это не та женщина из деревни каргов, у которой заживо сгорел ребенок. Это не она так кричит! Это другой мир, Дон. Парни просто решили расслабиться с какой-то местной козой. Хотя… нашли время.»

Дон рванулся вперед, выскочил из леса и рявкнул «прекратить!», еще не зная, что же надо прекращать, но догадываясь. И догадываясь правильно!
Парни вытащили откуда-то аборигенку, молоденькую, злющую, кусачую и очень похожую на дикую кошку. Она ругалась на всех непонятными словами, брыкалась, визжала, пыталась плевать в глаза метам – впрочем, попасть в глаза солдатам Дона было сложно, хотя бы потому, что не все парни в боевых формах имели глаза. Она взрывала босыми пятками пыль, пиналась, совсем не думая о том, что все эти яростные телодвижения совершенно сдвинули ее юбчонку из коры куда-то в область подмышек. И так как, видимо, белья в этой деревне не знали по определению, то парни из десятки Дона никак не могли сейчас успокоиться и думать о задании. Ну никак. Ну никоим образом! Более того. Сначала один, потом другой - они стали трансформироваться, меняя боевую форму на свой обычный вид, потому что боевая форма пригодна для многого, но только не для того, чего сейчас хотелось парням Дона.
- Прекратить! – еще раз крикнул Дон, но все было тщетно. Его не то чтобы не слушали – его просто не слышали.
Дон опешил. Такого просто не могло быть. Происходило что-то невероятное - его солдаты, вышколенные, выдрессированные, которые должны были подчиняться малейшему движению его пальца, потеряли голову из-за какой-то местной юбки. «Да что они, год баб не видели, что ли?» - вертелось у него в голове.
- Отставить! – он уже был зол. - Рик, Тэн, Дил – ко мне!
Тщетно. Его никто не слышал. Все они словно с ума сошли, пока Дон недоумевал. Сейчас им было не до войны, не до приказов командира - ситуация полностью вышла из-под контроля. Ими полностью завладели мелькающие в туче взбитой пыли босые ноги, смуглые ягодицы, маленькие груди с острыми сосками и плоский живот еще не рожавшей девчонки. Как назло, несчастная юбка из коры не выдержала активных действий своей хозяйки, лопнула, и туземная барышня осталась буквально в одних бусах.
Что-то случилось с миром, временем и пространством. Дон видел все очень подробно и медленно. Вот Первый хватает руки девчонки, прижимая их к пыльной земле деревенской площади; Второй и Пятый коленями удерживают ноги туземки, но руки их свободны, и руки эти вполне знают, что им надо делать; Седьмой забыл о войне и думает только о том, что он сейчас видит; Восьмой с размаху бьет девушку по лицу, и она захлебывается собственным криком, и струйка крови течет из ее разбитого носа, и крика больше нет, есть лишь всхлипы и странные слова, которые в этой ситуации, видимо, значат: «Нет! Не надо! Пожалуйста!»
И хохот. И все – в обычном виде, ни единого солдата из его десятки - в боевой форме. И это элитные войска!!!
Кричать что-либо и исходить пеной командирского голоса было бесполезно. Дон двинул мышцами рук, наращивая огнеметы, и только было собрался разогнать все это безобразие волной пламени над головами участников, сгрудившихся вокруг распростертой в пыли девчонки, как вмешался еще один фактор.
Из ближней хижины выскочила старуха и набросилась на парней Дона, как коршун. Она плевалась, царапалась и кусалась, оттаскивая их от девчонки, и те, не разозленные, а, скорее, раздосадованные внезапной помехой, отпихнули ее подальше, да так, что старуха отлетела весьма удачно – головой о камень. Старые кости треснули, как орех, бабка захрипела, струйка крови потекла по виску.
Девчонка закричала, тонко и горестно, и крик этот пробудил, как показалось Дону, всю деревню. Откуда-то полезли, как тараканы, мелкие детишки, старики и старухи, женщины, подростки. Все хилые, но все озлобленные до крайности. Они не знали страха, не ведали осторожности; они бросались на метов, уязвимых сейчас, без боевой формы, царапали им лицо и пытались вцепиться в горло; вначале они казались смешными, но их ярость, похожая на ярость осатаневших муравьев, не утихала, и парни не выдержали. Дон даже не успел отдать приказа, как меты трансформировались – каждый в свой боевой вид. Испуганные туземцы замолчали и попятились, но десятке Дона этого было мало – она рванулась вперед, желая только одного: задавить этих жалких, никчемных червяков, которые ни на что не годны, даже форму менять не могут!
- Назад! - закричал Дон. Без толку. Волна боевой ярости покатилась по деревне, порождая вторую волну из отчаянных воплей, взбрыкивающих, в попытке убежать, босых пяток, запахов крови, пота и горелого мяса, вcкинутых в жесте защиты рук - и целый сонм звуков: слезы, крики, стоны, треск ломаемого дерева, хруст ломаемых костей, предсмертные хрипы, визг детей и женщин, проклятия старух.
Дон бросился вперед, намереваясь все-таки попытаться прекратить резню, и тут увидел недавнюю туземку. Она висела в воздухе, не доставая ногами до пыльной земли деревенской улицы, наколотая, как хрупкая бабочка, на штык, который трансформировал из своей руки Рон Спрут. Руками она обхватила штык, но голова уже безжизненно повисла, и по ногам стекали капли алой крови. А Рон поворачивал болтающееся тело туда-сюда, будто прикидывал, с какой же стороны его начинать поджаривать.
И смеялся.
Дон вдруг стал спокоен, совершенно спокоен. Больше не было десятки, его десятки, было десять разбушевавшихся, опьяненных кровью монстров-убийц. И их надо было остановить. И он это сделал.
Потом, когда он остался один-одинешенек в разоренной, пылающей деревне, и вокруг не было никого, и не было слышно ничего, кроме треска горящего дерева, он сбросил боевую форму и пошел вперед, переступая через трупы туземцев и разглядывая то, что осталось от его парней. Рона Спрута уже не существовало – струя из огнемета превратила в пепел и его, и туземку. Хан Девятилапый был рассечен надвое, у Ральфа Кулака страшным ударом буквально расплющена голова, остальные… от остальных тоже мало что осталось, потому что огнемет имеет довольно большую зону поражения.
У Дона подкосились ноги, и он опустился в пыль прямо тут, возле Ральфа Кулака. Все. Это был конец. Он, командир, собственноручно, только что, убил всю свою десятку! Но Дон знал, точно знал, что, повторись ситуация – он поступил бы точно так же. Выхода не было. Вернее, он был, но всего один.
- Хреновый из тебя командир, Дон, - сказал сам себе Ящер, криво улыбнувшись, - хреновый и никудышный. В расход тебя, парень. Да. Именно туда. И немедленно.
Он сосредоточился, подготавливая тело к последней трансформации. Совсем несложной – всего лишь срастить аорту, остановить ток крови, а следом – и сердце. Конец наступит примерно через пять минут. Дон зачем-то глубоко вдохнул и задержал дыхание – будто собрался нырять в смерть.
И тут на его плечо легла тонкая рука, и нежный голос в голове спокойно произнес:
«Не спеши умирать, Дон Ящер. Остановись. Послушай».
Свет вокруг него померк буквально на секунду, но когда вернулся – все изменилось. Не было деревни, и трупов, и тела Ральфа Кулака рядом. Даже леса не было. Вокруг простиралась степь с невысокой густой травой, кое-где виднелись редкие деревца, а напротив него стояла та самая, мертвая, туземка.
Та – да не та! Она была жива, не ранена, не избита, даже не растрепана – светлые волосы аккуратно свернуты вокруг головы, на теле комбинезон, на груди – несколько нашивок. Глаза синие, щеки вспыхнули румянцем, стоило Дону на нее взглянуть. Медленно-медленно она протянула к нему две руки, показывая пустые ладони; потом так же медленно села на землю напротив Дона. Осторожно, не спеша, не делая резких движений, опустила руку в карман, достала оттуда плоскую коробочку, протянула Дону.
«Возьми это, - раздалось в его голове, - держи в руке. Так мы сможем разговаривать».
Дон заколебался. Воспитанная годами тренировок подозрительность твердила, что неизвестный предмет может таить в себе мгновенную смерть. Но здравый смысл возразил: «Да какая разница. Все равно ты только что туда собирался».
Он взял коробочку, сжал в руке, и девушка облегченно вздохнула, даже немного расслабилась.
- Ну вот, - услышал Дон, - теперь можно поговорить.
- Ты жива? – спросил он на своем языке, но девушка поняла его.
- Я и не умирала, Дон Ящер.
- Кто ты?
- Солдат, как и ты. Только мое оружие не такое, как у вас, Дон.
- Откуда ты знаешь мое имя? И как звать тебя?
- Я Хайлита Инья…. – дальше Дон не разобрал местных звуков. – Психотехник восьмого ранга, и наведенные иллюзии – моя специальность. Ты можешь звать меня Лита, - она взглянула на Дона и опять почему-то покраснела.
- Иллюзии? То есть все, что было? Деревня? Твоя смерть?
- Ничего этого в реальности не было, Дон. И ты никого не убивал. Выслушай меня вначале, солдат, а потом я отвечу на все твои вопросы, - Дон согласно наклонил голову, и девушка продолжала:
- Канал появился в нашем мире недавно…
- Канал?
- Вы зовете его «Разлом». Он появился недавно и вначале заинтересовал только наших ученых. Но когда оттуда стали появляться одиночные существа, похожие на зверей, но с разумом людей («Разведчики, – понял Дон, - это они в качестве боевой формы используют сходство с животными»), мы поняли, что Канал – это нечто, соединяющее миры, и что оттуда в любую минуту можно ждать вторжения. Сразу скажу тебе: война крайне противна нашей натуре, и мы никогда не нападаем первыми. Но защищать себя мы умеем.
- Иллюзиями? – хмыкнул Дон. Лита нахмурилась, покачала головой.
- Не суди поспешно. Каждый из вас, попав в наш мир, увидел свою иллюзию. В результате большинство солдат твоего мира отступило, вернулось в ваш мир, кое-кто убил себя.
- Убили себя? Метаморфы? Элитные войска? Я не верю тебе!
- Чем более в человеке внешней мощи и силы, тем порой труднее справиться с собственными страхами. Да и, потом, ты же сам только что едва не убил себя.
- Что я, - Дон махнул рукой, - я там белая ворона.
- И именно поэтому ты единственный, кто прошел тест, - подхватила Хайлита. – Дело в том, что иллюзии являлись еще и своего рода проверкой всех вас на способность принять новое и услышать голос не только своего командира, но и своего противника. Голос разума. Ты смог услышать нас, Дон Ящер, поэтому лишь тебе мы можем довериться. Возвращайся назад и расскажи о нас правду. Поверь: мы кажемся слабыми, но если надо – можем создавать иллюзии, неотличимые от реальности, в которых вы будете бродить вечно.
- Если это правда, - Дон отвечал медленно, раздумывая над всем услышанным, - то почему вы сами не нападете на нас? Только потому, что вы не любите войну? Прости, но я в это не верю.
- Кто знает, что будет с нашими способностями там, по ту сторону Разлома, - ответила Лита, - ведь создание иллюзий сильно связано со всем нашим миром. Да и не такое это простое дело, Дон. Чтобы создать достаточно реалистичную иллюзию, психотехник должен сам пережить все происходящее.
Дон поперхнулся.
- То есть, там, в несуществующей деревне, тебя…
- Да. Физически я осталась цела, но морально – меня избили, изнасиловали и проткнули штыком. Впрочем, - она распахнула на груди свой комбинезон; мелькнули уже знакомые Дону две небольших грудки, но он смотрел на большое кроваво-синее пятно посреди грудной клетки девушки. Как раз в том месте, где Рон вонзил в нее штык.
- Боль была такая, - тихо сказала Хайлита, - что организм решил, будто здесь и впрямь рана. Отсюда и кровоподтек. Ничего. Я сильная, справлюсь, - она опустила голову, застегивая одежду, а Дон нахмурился, сердясь на себя за непрошенную жалость. Психотехник восьмого ранга, как же. Девчонка совсем еще!
- Значит, ты хочешь, чтобы я вернулся…
- Мы хотим, Дон. Мы все хотим, чтобы ты вернулся в свой мир и рассказал о том, что здесь увидел. Если после этого ваши люди придут к нам как друзья – мы будем рады. Если нет – пусть просто оставят нас в покое. Большего мы не просим.
- А если я откажусь? – Дон встал, расправляя затекшие ноги. Хайлита вскинула на него глаза и опять покраснела, уткнувшись взглядом в землю. Потом сказала:
- Разлом недалеко – там, за холмом. Ты можешь просто уйти. Ты можешь даже вернуться со следующей волной и обратить против нас все, что узнал. Ты свободен, Дон.
- Хорошо, - он, кажется, уже принял решение. – Я согласен. Я попробую, Лита.
- Тогда возьми с собой это, - она указала на коробочку в его руке. – Пусть те, кто захочет говорить с нами, приходят без страха. И… я провожу тебя до Разлома, ладно?
Она тоже встала и пошла рядом с Доном, едва доставая ему до плеча своей светловолосой головкой, увенчанной узлом из свернутых волос. Степь лежала перед ними тихая и спокойная, как сонное море каргов. И так же неожиданно, как из сонных карговских лиманов выпрыгивали на зазевавшихся людей хищные пирры, вырос из душистого разнотравья прямо перед ними неведомый Дону зверь: высокий в холке, а задние лапы – короткие, будто он присел, готовясь к прыжку. Морда в бурых пятнах, короткая рыжая грива на большой голове, мощная грудь, и главное – острейшие клыки, торчащие из пасти наружу, как пара кинжалов.
- Лур! - прошептала Хайлита, пятясь назад, и пытаясь закрыть Дона собой, - не может быть! Их уже много лет тут не видели. Откуда он здесь? Дон, не шевелись.
- Он опасен? - так же шепотом спросил Дон - и сам же ответил:
- Ну да. Еще бы. С такими-то зубками!
- Стой, не двигайся, может быть, он уйдет.
- Ага, как же. Видишь, принюхивается к нам? Лита, а, может, ты его пугнешь, какой-нибудь звериной иллюзией?
- Иллюзий боятся лишь разумные существа, - шепнула Лита, - звери боятся реальности. Ой, берегись! – ее крик вспорол тишину степи, но Дон уже и сам видел несущееся на них в прыжке тело. Одним движением руки он отшвырнул девушку в сторону, а сам протянул руки навстречу луру. Тот метил двумя мощными лапами в грудь Дона, надеясь свалить жертву одним ударом, но вместо этого со всего размаху врезался в костяную броню Дона-ящера. Когти бессильно скользнули по пластинам, лур упал в траву - и в ярости тут же взвился в новом прыжке. Но оказался зажат, как в тисках. Две короткопалые руки, покрытые броней, удерживали его за передние лапы на весу, будто котенка. Лур дергался, пытался грызть броню, угрожающе рычал, но все было тщетно: покрытый мощной броней гигант, чем-то похожий на ящера, основательно встряхнул его, потом поставил на задние лапы и заставил шагать за собой, пятясь и приговаривая:
- Слушай мою команду, солдат! Левой-правой, левой-правой, раз, два, три, четыре! Голову выше! Грудь вперед! Молчать, сопляк, салага, я из тебя сделаю воина! Шагом марш! Кругом! Смирно! – и лур, которого уже вовсю крутили вокруг собственной оси, перестал сопротивляться и жалобно заскулил.
А сзади раздался смех. Хайлита сидела в траве и хохотала, как девчонка, едва выговаривая сквозь смех:
- Дон, ну хватит, ой, не могу, ну, отпусти его! Дон, он больше не будет!
Ящер разжал лапы, лур шлепнулся в траву и, поджав хвост, исчез, как его и не было. Дон, уже принявший обычный вид, погрозил ему вслед кулаком и протянул руку Хайлите:
- Вставай, он убежал, - и Лита, ухватившись за его руку, встала, но опять покраснела и отвернулась.
И тогда Дон не выдержал:
- В чем дело? Лита, что не так?
- Нет-нет, все так, - она покраснела еще больше, - все нормально, это я... просто непривычно немного, ну, у нас вообще-то мужчины не ходят совсем обнаженными.
Дон недоуменно взглянул на себя, и только тут до него дошло, что Лита-то одета, а он как раз наоборот. Совершенно. Впрочем, как всякий метаморф – в его мире это норма. А здесь…
Он улыбнулся.
- И что же носят в вашем мире мужчины?
- Брюки.
- Забавно. Ты научишь меня их носить? Когда я вернусь?
- А ты вернешься?
- Обязательно, - он улыбнулся. – Очень хочется научиться носить брюки. Ну, я пошел. Ты тут держись подальше от луров, пока меня не будет, ладно?
Она кивнула, потом еще раз, потом попыталась махнуть вслед рукой, но это было уже лишним. Дон Ящер исчез в пелене Разлома.
Психотехник восьмого ранга Хайлита Иньяэрос еще немного постояла у Разлома, потом вернулась на занимаемую ею позицию. Ее дежурство еще не закончилось, ничего было не ясно. Что будет с ее миром? И с миром Дона? Закончится ли война? Или разгорится с новой силой? Чего еще им всем ждать от Разлома? Сколько еще он просуществует?
И самое главное: какой же все-таки размер брюк ему подойдет?

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:54 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№9

Терапия


Доктор Эванс. Учитывая ваш весомый вклад в развитие моей теории, а также неугасимый интерес к подобного рода опытам, я имею все основания полагать, что вы не откажете мне в совете касательно направления терапии в отношении моей пациентки, Марии-Терезы П.
По предварительной договоренности с отцом пациентки, господином Игнацием П., двадцатого января я приступил к лечению его дочери, с четырехлетнего возраста страдающей от слепоты и помутнения рассудка, вызванного болезненными судорогами в районе глазных яблок. Запущенный случай заболевания, имеющего, по моей оценке, ярко выраженную нервную природу, был усугублен в равной степени длительным и неумелым применением электрической терапии. При первичном осмотре пациентка показала прекрасную и, я бы даже сказал, повышенную чувствительность к воздействию магнетического флюида - свойственную, впрочем, подавляющему числу творчески одаренных персон. Без лишнего промедления, на второй день терапии я применил методику отражения магнетической силы при помощи зеркала, поскольку, как мы с вами выяснили, сверхтонкий флюид в этом отношении действует сродни световому потоку. Я описываю вам этот тривиальный метод по двум причинам. Первая заключается в том, что в этом эксперименте я, как обычно, применил зеркало с оплеткой из магнитных стержней, созданное согласно вашим эскизам. Второй причиной явилось странное ощущение чьего-то безмерно далекого, незримого - но все же присутствия в комнате, где, помимо меня и пациентки, находился лишь ее отец, человек, обладающий крайне слабым животным магнетизмом. Последний никак не мог вызвать во мне подобных ощущений, поэтому я приписал возмущение тонкого флюида природному магнетизму дома - либо того места, где дом был построен. Руководствуясь здравым смыслом и медицинской целесообразностью, я перевел больную в собственный дом для постоянного наблюдения и лечения, оградив ее таким образом от нежелательного воздействия посторонних сил.
Однако, несмотря на этот шаг, эффект обнаружил свойство повторяемости в моем собственном особняке, в том числе в кабинете, где, помимо меня и Марии-Терезы П., не находилось ни одной живой души. Учитывая ваши замечания о природе тонкого материального флюида, пронизывающего все природные тела вне зависимости от расстояния, а также собственный труд десятилетней давности “О влиянии планет”, я предполагаю вмешательство в терапию природного магнетизма некоего небесного тела - и прошу вас как коллегу и друга оказать мне посильную помощь в определении источника этого влияния, несомненно оказывающего воздействие на нервную субстанцию пациентки. К этому письму я прикладываю собственноручно заполненные таблицы распределения магнетического флюида в моем кабинете при нахождении в нем Марии-Терезы П., а также список источников минерального магнетизма, за исключением зеркала.

Ваш покорный слуга, Франц Антон М.

Доктор Эванс, спешу поблагодарить вас за столь скорый ответ.
С чувством глубокого уважения, не испытывая ни малейшего сомнения в остроте вашего ума, я все же вынужден подвергнуть сомнению ваши расчеты. По всей вероятности, из-за спешки, от вашего внимания укрылся тот факт, что по предложенной вами схеме солнечная система насчитывает девять главенствующих небесных тел, в то время как на самом деле их шесть - за исключением, разумеется, Солнца и Луны. Поэтому я должен выразить дружеское сомнение по поводу вашего вывода, будто состояние Марии-Терезы П. имеет какое-то отношение к девятой - несуществующей - планете. Откровенно признаюсь, что я и сам потерпел неудачу в попытках проделать эквивалентный расчет. Однако же, мы ведем свои изыскания в авангарде современной науки, что должно послужить нам если не оправданием, то утешением.
Гораздо больше меня опечалило ваше излишнее внимание к форме минерального магнита, который вы рекомендуете использовать для лечения застарелых повреждений нервной субстанции фрау П. Во время нашей последней встречи вы выражали полную солидарность по поводу ошибок господина Патера Хелля, потому мне было вдвойне горько осознать, что вы все еще находитесь в плену его заблуждений. Я использую приложенный вами магнит лишь потому, что заказ минерала иной формы неминуемо повлечет за собой ненужные проволочки.
Напоминаю вам, доктор Эванс: форма магнита не имеет никакого значения, а сам магнит является лишь инструментом для операций с потоком животного магнетизма. Именно последний стал причиной необычного медицинского эффекта, выраженного в обильном выделении зеленой слизи из носа, ушей и рта пациентки. С учетом упоминания этого симптома в вашем письме, мне бы хотелось узнать о ходе рассуждений, позволивших вам предсказать его проявление на основании предоставленного мной неполного физиологического описания пациентки и таблиц распределения магнетического флюида.

Ваш покорный слуга, Франц Антон М.

Доктор Эванс, я вынужден сообщить вам, что ощущаю глубокое недоумение, причины которого кроются в вашем последнем письме.
Да, безусловно, я являлся и являюсь сторонником утверждения об активном взаимодействии, в котором находятся небесные тела и населяющие ее части, в том числе Земля. Однако ваше, граничащее с уверенностью, предположение о существовании, а тем более, населенности этой вашей планеты не выдерживает никакой критики - хотя бы потому, что столь значительная удаленность от Солнца делает ваш воображаемый мир обителью холода и мрака, решительно несовместимых с животной и растительной жизнью.
Как врач, я вынужден разочаровать вас и в другой, медицинской части вашего предположения. При помощи открытого мной явления животного магнетизма, погруженный в транс пациент действительно имеет возможность прозревать будущее, равно как и далекое прошлое; а также выполнять иные, необычные в обычном состоянии действия. Однако описанный вами принцип равноценного нервно-магнетического обмена практически невозможен даже между двумя находящимися в одной комнате людьми, не говоря уже об установлении подобного взаимодействия с животным телом неизвестного строения, находящимся на столь значительном расстоянии от Земли.
Невзирая на расхождения во взглядах на природу процесса лечения, я тем не менее должен с нескрываемым удовольствием и благодарностью отметить благоприятный эффект нашей с вами терапии. На текущий момент лечения, Мария-Тереза П. демонстрирует частичное возвращение утраченного в детстве зрения. Покуда оно проявляется лишь в полной темноте; кроме того, пациентка испытывает значительные трудности с осмысливанием и пониманием увиденного. Таким образом, вы снова оказались правы в описании симптомов, что не помешало вам ошибаться в физических причинах этого явления. Мария-Тереза П. обрела способность видеть в темноте вовсе не по причине якобы нервно-магнетического обмена с неизвестным, живущем в кромешном мраке существом, а попросту из-за биологического строения глазных яблок человека, усиливших светочувствительность из-за длительного периода пребывания в вынужденной тьме слепоты. То же самое справедливо и для процесса осмысления пациенткой видимых предметов - сказывается отсутствие жизненного опыта, присущего каждому человеку, который никогда не страдал от слепоты.
При сохранении нынешних темпов течения заболевания, мы минуем все последствия спада и придем к выздоровлению пациентки уже через два-три месяца. Я прерываю рекомендуемые вами магнетические процедуры, чтобы сосредоточиться на терапии собственными методами, которыми с удовольствием поделюсь с вами по окончании этой практики.

Ваш покорный слуга, Франц Антон М.

Доктор Эванс. Состояние Марии-Терезы П. усугубилось сильными головными болями, тошнотой и резкими сменами настроения. Моя терапия не приносит ожидаемого эффекта; я опасаюсь, что ваш в недостаточной мере испытанный метод запустил некий магнетический механизм в нервной субстанции пациентки. Повинуясь механическим законам, процессы и потоки животного магнетизма обладают свойством инерции; вам это известно не хуже моего. Вернувшись к вашим выкладкам и проверив их со всей возможной тщательностью, я обнаружил явно завышенные цифры в третьей таблице. Невероятно, чтобы эта ошибка являлась вашим сознательным шагом, поэтому я не виню вас - но вынужден сообщить, что на полную остановку вызванных вами изменений придется затратить усилия едва ли не большие, чем я применил к пациентке с начала лечения.
С начала этой недели Мария-Тереза П. снова страдает от обмороков, сопровождающихся сомнамбулическим состоянием, в котором она, помимо всего прочего, громко бредит.
Крайне прискорбной мне кажется ваша невнимательность, что привела девушку к этим страданиям. Несмотря на это, вы все еще можете загладить свою вину перед ней, переслав мне расширенные выкладки ваших расчетов, а не сжатые результаты, которых лишь на то и хватает, чтобы выполнять - без понимания идеи и цели описанного процесса.

Ваш покорный слуга, Франц Антон М.

Эванс. Лишь будучи связанным медицинской клятвой по отношению к своей пациентке, а также из доброй памяти к нашей прежней дружбе, я снисхожу до вашей дерзкой, изрядно смахивающей на наглое требование, просьбы.
Пребывая в состоянии сомнамбулы и страдая, по вашей вине, от приступа помутнения рассудка, несчастная Мария-Тереза П. на зачитанные мною вопросы из вашего письма отвечала следующим образом.
На вопрос о возвращении, девушка назвала цифру в три оборота; затем помолчала и добавила слово, по звучанию схожее с “йуггот”. После этого с пациенткой случилась истерика, и к дальнейшему расспросу я приступил лишь из-за низких и недостойных условий, выдвинутых вами в письме и вполне достойных называться шантажом.
На вопрос о ключе Мария-Тереза П. ответила, что каспийский и тибетский ключи являются ложными и ничем не помогут.
На вопрос о ее собственном имени, фрау П. неожиданно пришла в буйство, которое мне удалось унять лишь с помощью слуги. Успокоившись, девушка заявила, что вам, доктор Эванс, оно и без того известно. Не обращая внимание на мое удивление факту вашего знакомства, фрау П. отметила, что с вашей стороны было весьма осмотрительно не передавать мне полные расчеты, однако они найдут средство открыть малый мост и без них. После этого Мария-Тереза П. утратила сознание.
Надеюсь, что ценой своих страданий девушка утолила ваш болезненный интерес, и вы предоставите мне данные, необходимые для ее лечения.

Франц Антон М.


Вложения:
3151865.doc [46.5 KiB]
Скачиваний: 407

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 4:56 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№10

Преступление барда


Гарт Острый Глаз откинулся на спинку стула и утомленно отложил в сторону свиток и перо. С усилием пошевелил он непослушными от долгого писания пальцами, разминая, и рассеянно поднял словно запорошенные горячим песком глаза.
Утро…
Уже?..
Опять засиделся допоздна… Или до ранья? Если есть такое слово?..
А если и нет – то теперь будет…
Старик усмехнулся в седые усы и дунул на почти догоревшую свечу с оплывшей фигурой деревенской матроны, сбив усталый язычок пламени. Растирая затекшую поясницу, он поднялся из-за стола и неспешно подошел к окну.
С головокружительной высоты приютившейся под самой крышей маленькой комнатки – его кабинета – открывался завораживающий вид на мерцающее изумрудными восходными бликами море, на негостеприимный берег, заваленный огромными серыми каменными глыбами – свидетельством гнева Ледяных богов, как гласили древние легенды, - и узкую, но прямую тропинку среди них, ведущую сюда.
К сторожевой башне.
Впрочем, покривил губы в меланхолической усмешке Гарт, сторожевой эта башня была во времена его юности, и юности его отца, и деда, и прадеда – когда ей, сложенной, по преданию, знаменитыми антарскими каменщиками-магами всего за один день, еще было от кого сторожить королевство.
Сейчас же, триста лет спустя, когда Антар, покорив врагов там, где они были, и обретя друзей там, где их не было, властвовал над всем побережьем Зеленого моря и многими землями на все четыре стороны Света, одинокой старой башне только и оставалось занятия, что служить последним прибежищем влюбленному в историю, стихи и музыку отставному придворному барду.
Такому же одинокому старому вояке, как она…
Налетевший с моря неожиданно сильный порыв ветра поднял со стола за его спиной белый бумажный вихрь, бешено залистал открытые фолианты, опрокинул чернильницу, разбросал по каморке заготовленные для работы перья – словно стрела ударила в беркута… Завершилось внезапное и своевольное вторжение нестройным аккордом и жалобным треском: это забытая на табурете арфа, сбитая стаей спасающейся от шквала бумаги, кувырком слетела на пол и разбилась.
Гарт, исступленно бормоча самые страшные проклятия в адрес шкодливых духов воздушного океана и заполошно хлопая себя измазанными чернилами ладонями по тощим бокам, кинулся восстанавливать поруганный порядок.
И не увидел, как на прямую тропинку, вывернув из-за дальних валунов, ступил человек.

Старый историк, кряхтя и поминая неласковыми словами распоясавшийся ветер, собирал с домотканого половика у стола последние перья и страницы будущего трактата, когда входная дверь внизу со скрипом открылась и захлопнулась, а по лестнице ритмично зазвучали незнакомые шаги.
Кто это?
Молочник?
Рыбак?
Кто-то из учеников?
Немногие вероятные возможности промелькнули в уме старика, подобно чайкам над закипающим штормом, и были тут же отброшены как нелепые. Молочник приходит через два дня, рыбаки еще не вернулись с моря, отпущенным далеко за полночь ученикам назначено на завтрашний вечер…
Ну, что ж.
Поглядим, кого нам ветром надуло.
Гарт водрузил медный узорчатый стакан – пристанище не одного поколения писчих перьев – на ближайшую книжную полку и с терпеливым ожиданием воззрился на провал открытого люка, ведущего на винтовую лестницу.
Неизвестный не заставил себя долго ждать.
В проеме настила показалась сначала белобрысая вихрастая макушка, потом сильные короткие пальцы ухватились за край, и над уровнем пола возникла и стала подниматься вверх, подобно хтоническому божеству в городском театре, плечистая, крепко сбитая юношеская фигура.
Голубые глаза раннего визитера забегали было вопросительно по сторонам, но, наткнувшись на неподвижно застывшего хозяина, тут же остановились.
- Доброе утро, - с расстановкой, словно сомневаясь даже не в каждом слове – в каждой букве сказанного, неуверенно проговорил гость.
И несколько секунд спустя добавил, так и не дождавшись ответа:
- …Учитель.
- Доброе утро, Сантал, - невозмутимо кивнул Гарт, словно своенравный ученик и его непреклонный наставник расстались только вчера. – Доброе утро.
Не дождавшись ни приглашения войти, ни вопроса о цели столь странного визита в столь необычное время, молодой человек стушевался и замер – согнутая в колене нога на предпоследней ступеньке, левая рука нерешительно прижимает к груди перевязанную бечевкой кипу бумаги, правая протянута в безответном приветствии.
Предполагал ли он встретить в старой башне иной прием, покинув ее так демонстративно и бурно пять лет назад, сказать трудно; но, осознав, что гостеприимства от сурового старика ждать не приходится, Сантал медленно выдохнул, опустил руку и сделал два последних шага вперед и вверх.
- Учитель… - произнес он это слово через силу, словно преодолевая себя, и, неловко отведя глаза от равнодушно-вежливого лица хозяина башни, глухо продолжил:
- Наверное… вы удивлены… моим приходом.
- Почему он должен удивлять меня? – с деланным недоумением поднял брови Гарт. – Если помнишь, тебя из этого дома никто не прогонял.
- Да, я помню… - краска прихлынула и залила простодушное до упрямства лицо посетителя. – Я… ушел сам.
- И обещал больше не переступать моего порога, пока мир не перевернется, если я правильно запомнил прощальную речь, - дотошно уточнил старый бард.
- Д-да, - пристыженно пробормотал юноша, опуская очи долу, но спохватился, что теряет инициативу, гордо вскинул светловолосую голову и твердо заявил:
- Ну, так я свое обещание сдержал, Учитель. Мир скоро перевернется. Сегодня, если быть точным. Когда я уйду от вас и вернусь в город.
- Да? – вежливо склонил голову бард, словно мудрый и терпеливый взрослый в ответ на произносимую в его присутствии напыщенную чушь самонадеянного подростка.
Сантал уловил отнюдь не скрываемые стариком снисходительные нотки, дрогнул ноздрями, сжал зубы, будто отрезая от внешнего мира поспешные слова… и сдержался.
- Да, - тихо слетело с его губ вместо проглоченных запальчивых фраз. – Потому что сегодня в полдень я делаю доклад в Антарском королевском научном обществе.
- Ты сделал открытие? – снова насмешливо поиграл бровями старик. – Поздравляю.
- Сомневаюсь, что ваше издевательское спокойствие останется при вас, когда я скажу, какое именно открытие я сделал! – обида и гнев прорвали тщательно, но неумело возводимую плотину приличий. – Это касается вас, вас, в первую очередь! Всей вашей бесконечной, бесстыжей, приторной лжи, той патоки и меда, которые вы и ваши приспешники выливаете в уши и умы людей, называя это историей Антара!
- Ты изобрел какую-то другую историю? – холодно сверкнули зеленым льдом очи барда.
- Ее нет нужды изобретать! – растеряв остатки галантности, ощерился гость. – И вы это знаете лучше, чем кто-либо!
- И чем же твоя история, о юный фантазер, отличается от истории всех других людей? – скривил уголки губ в ехидной улыбке старик.
- Правдой, - впился горящим взором в полуприкрытые глаза барда Сантал. – Моя история – это правда. Моя история – то, что было, а не то, что какой-то самозванный пророк, решивший, что он самый умный и один имеет право решать за всех, подает дуракам и подлецам под десерт!
- Какой-то самозванный пророк – это, по-видимому, я? – насмешливо склонил голову Гарт.
- Вы! – сумрачно зыркнул на натянуто улыбающееся лицо старика гость, подошел к столу, отодвинул размашистым резким жестом собранные в аккуратные стопочки листы бумаги, исписанной хозяином, и сосредоточенно выложил принесенные с собой.
- Это – конспект моего доклада, - даже не пытаясь убедиться в том, что бывший учитель его слушает, отрывисто заговорил он, раскладывая, как какой-то великанский пасьянс, тяжелые листы дешевой буроватой бумаги, испещренные его мелким угловатым почерком.
- Здесь я объясняю, почему Антар на самом деле не является родиной семи правящих династий великих королевств мира. А наоборот, правители семи держав собрались, чтобы выбрать, кого посадить на Антарский престол: вытягивать полудикарское языческое королевство из варварства – нелегкая работа даже для семи просвещенных стран. Тут… - Сантал прижал широкой ладонью другую пару листов, - рассказывается о том, как на самом деле происходила колонизация западных и северных земель и чего она стоила аборигенам… Эти три листа… рассказ о том, как действительно была разбита в Лунном заливе непобедимая армада симлян… состоящая, если мне не изменяет память… из трех старых каравелл, одного брандера и пяти шлюпок, спущенных на воду спасающейся командой четвертой каравеллы, налетевшей в тумане на рифы. На этой странице - набросок того, что я собираюсь поведать – держитесь, учитель! – про вашего полководца и кумира, Гадрана Железнорукого. Про то, как его захудалый род обогатился на контрибуциях, половина из которых не дошла до королевской казны… как тащил он в свое поместье с завоеванных территорий всё – включая мебель и посуду из самых отдаленных замков и усадьб… обозами… десятками обозов… сотнями… А здесь – раз уж мы про неподражаемого Гадрана заговорили – я вкратце описал свидетельства того, какими путями он добивался сотрудничества и верности вассалов побежденных королей, как присоединял непокорные графства к великому Антару. Вам рассказать? Рассказать? Напомнить?!..
Голос Сантала уже не дрожал – он звенел сталью славных побед, в один краткий миг обернувшихся под обличительным пылом честного юноши в победы, купленные невинной кровью, ядом тайной магии и предательствами.
- Да что я вам буду говорить… - презрительно выпрямился Сантал. – Вы же были тогда с ним! Рядом! В его свите! Лучший бард! Любимчик! «Гарт Острый Глаз» - так вас прозвал сам Железнорукий, говорят!.. От острого глаза молодого Гарта не ускользнет ничего, всякое лыко пойдет в строку, станет не балладой, так былиной – всё, как на самом деле, и даже лучше! – ернически поклонился Сантал, указывая рукой на простенки между окнами и шкафами, увешанные изысканной коллекцией мечей, палиц, луков, топоров и кинжалов – трофейных и наградных – которую бард так любил показывать и описывать своим ученикам.
- А вот здесь… здесь… Или продолжим лучше отсюда? Тут я выписал, сколько тысяч солдат другой военный гений Антара оставил в болотах Югера только потому, что доверился старой карте! Подкинутой югеровскими агентами влияния, по одной из версий! А вот с этими страничками в руках я расскажу академикам о том, как мудрый и справедливый Наддад Третий предал своих союзников, вероломно открыв проход к их границам для орд южных кочевников! Он заключил союз с полурептилиями-каннибалами – против людей! А вот эта пара страниц – про наших пресловутых великих исследователей! Гордость нации! Пример для подражания!..
Голос Сантала срывался и звенел негодованием, обидой и… застарелой болью? Словно от воспоминания о давнем предательстве чего-то огромного, доверчивого, ласкового, светлого… Может, безоглядной детской веры в справедливость и добро? В то, что антарцы – самые лучшие, самые отважные, сердечные и мудрые, несущие просвещение и мир другим народам – иногда ценой собственных жизней и благополучия?..
- «После их прихода мир стал больше» - помню, помню – ваша ода первопроходцам известна каждому ребенку империи! А вам, думаю, нет нужды напоминать, что, к примеру, так называемое героическое освоение архипелага Единения произошло на пятьдесят лет позже, чем последний динодонт сдох от голода, вызванного извержением местного вулкана, и нашим доблестным победителям чудовищ оставалось только подобрать кости и отправить их с победными реляциями в Антар. А еще…
- У тебя нет доказательств, - хрипло проговорил старик, и худое лицо его было уже не спокойным – закаменевшим.
Как у надгробного памятника.
- У тебя нет ни одного доказательства, - словно в трансе качая головой, повторил бард. – Тебе не поверят. Тебя поднимут на смех.
- Давно ли вас стало заботить мое доброе имя? – скривился в болезненной усмешке мятежный ученик. – А насчет доказательств – не волнуйтесь. Они есть.
- Врешь! – яростно подался вперед Гарт. – Их нет! Я – я сам позаботился об этом!
- Хорошо позаботились, - холодно кивнул Сантал. – Браво. Но, сжигая, подчищая, исправляя, переписывая и подкупая, вы не предполагали одного. Что архив герцогов Таны найдется.
- Это ложь! – убежденно отрезал бард. – Он погиб при осаде шестьдесят лет назад вместе со своими хозяевами. Все это знали.
- Но не все верили, - удовлетворенно ухмыльнулся юноша. – Я нашел его.
- Где?!
- Катакомбы под Речной Усладой – летней резиденцией короля, - гордо откинул рассыпавшиеся по разгоряченному лицу светлые кудри Сантал. – Чтоб отыскать его, мне потребовалось семь лет.
- Мне не хватило всей жизни… - слабо поморщился старик.
- Хорошо, что я успел к нему первым, - усмехнулся победно гость.
- И что в том хорошего?
- Теперь люди узнают правду о нашей истории, а не те перекроенные сказки, которые последние семьдесят лет подсовывали им вы! Три поколения выросли на лжи и пустых россказнях! Сотни тысяч людей оболванены! Века истории опошлены вашим мерзким прикосновением к ним!..
- Это я понял, мальчик, - хищно прищурился бард в ответ. – Но ты не понял – или не расслышал, как всегда – мой вопрос. Что. В этом. Хорошего.
- Что?.. Что?.. – опешил юноша. – Как это – что?!..
- Да, что, - согласно кивнул Гарт. – Что хорошего в том, что люди теперь будут знать, что их кумиры на самом деле – тупые и жадные выскочки? Что их предки – кровожадные вандалы? Их правители – безвольные марионетки, за ниточки которых дергали фавориты и фаворитки? Ты предпочитаешь быть потомком тупого варвара - или мудрого сына своей земли, о правдолюбивый Сантал? Хотя можешь не отвечать – на твой счет уже все и так понятно.
- Я предпочитаю правду, - неожиданно умерил свой пыл и тяжело опустил взгляд горячий гость. – Люди должны знать правду. Какая бы она ни была. Про всё. И всю. И не вам – и не мне – решать за них, что им понравится, а что нет. Они просто должны знать. Учитель.
- Сын героя в душе ощущает гордость, Сантал. Сын подонка – зависть и злость. Человек великодушный и человек униженный – по-твоему, разницы нет? Прошлое славное и прошлое грязное – все равно прошлое. Но на наше настоящее – и будущее – они могут влиять по-разному. Если героев и подвигов нет – их надо выдумать, мальчик! Чтобы были герои и подвиги в настоящем и будущем! Предательство и подлость могут породить только себе подобное… Ты хочешь жить при правлении нового Наддада Третьего? Или пойти в поход под началом другого югеровского жабоквака?
- Вы знаете его прозвище, - угрюмо кивнул юноша скорее собственным скрытым мыслям, чем словам старого барда. – Вы знаете всё... И, тем не менее, вы сознательно всю свою жизнь…
- Да. Потому что я в это верю.
- И я верю в свою идею, учитель, - устало вздохнул Сантал. – Не могу сказать, что мне нравится то, что я собираюсь сделать… Но я должен.
- Кому?!
- Себе. Антарцам. Истории… Не заставляйте меня говорить трескучими фразами – я их всегда ненавидел, если вы помните, это меня и толкнуло в первый раз на поиски истины…
- На ересь!
- Мне всё равно, как вы это назовете. Я ухожу. Мне пора.
- Переворачивать мир? – недобро усмехнулся бард.
- Если понадобится – то да, - снова сосредоточенно кивнул гость и принялся неуклюже сгребать с залитой чернилами столешницы свои заметки.
- Но, Сантал, постой, ты не можешь вот так обречь на унижение и отчаяние сотни тысяч, два, три поколения проживших при моей истории людей – и кто знает, сколько поколений тех, кто придет им на смену!..
- Это ваша вина, учитель. И я, как ученик, должен ее когда-то искупить. Люди должны знать правду.
- Сантал!
- Простите, учитель… Но я не могу по-другому. Вы сами наказывали нам говорить людям всегда только правду.
- Но я имел в виду...
- Правда только одна, учитель. Простите. И прощайте.
- Сантал!!!..
Бледный, потрясенный, обескураженный Гарт бросился было вслед белобрысому парню, хмуро прижимающему к широкой груди так и не выровненные стопкой бумаги, но тот в три широких поспешных шага достиг открытого люка.
Еще миг – и дробные шаги застучали по истертому скрипучему дереву ступенек, удаляясь вниз.
- Сантал…
Хриплый шепот старика кристалликом соли растаял в напоенной рваной бурей эмоций тишине.
Скрипнула, открываясь и закрываясь у подножия башни, дверь.
Сантал…
Твердолобый, непримиримый, яростный, упертый, несдержанный, страстный…
Семьдесят с лишним лет назад он сам был таким.
И семьдесят лет назад он однажды сделал свой выбор.
Сейчас ему предстоял еще один.
Старик вздохнул, снял со стены большой антарский лук, натянул свернутую клубочком тетиву и вынул из колчана стрелу.
В одном Сантал был прав: Гарт Острый Глаз получил свое прозванье от самого Железнорукого не без причины.
И сейчас старик, как и семь десятков лет назад, собирался его оправдать.


Вложения:
3465433.doc [64 KiB]
Скачиваний: 325

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 5:03 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№11

Любовь зла
(вне конкурса)


...когда всё закончилось, Энн неожиданно в одночасье стала знаменитой. У нее брали интервью, ее фотографировали газетчики и зеваки, незнакомые люди подбегали с просьбой дать автограф; ее называли несчастной жертвой и отважной героиней, и даже чуть ли не величайшей соблазнительницей, покорившей сердце чудовища... Сначала это было забавно и даже льстило ей, потом стало утомлять. К чести Джона, он стойко переносил шумиху вокруг своей невесты, не ревновал к ее нечаянной славе, а когда заметил, что ее раздражает назойливость любопытных, - рыцарски встал на ее защиту, решительно гоня прочь журналистов и поклонников.
Где-то посреди этой суматохи Джон сделал ей предложение. Но свадьбу сыграли позже, далеко в провинции, чтобы снова не привлечь внимания прессы. Обоим хотелось тишины.
И тишина, наконец, пришла. Появились новые сенсации, и историю Энн постепенно забыли. Они с Джоном вздохнули с облегчением: можно было жить нормальной, спокойной жизнью.
Но иногда на Энн накатывала... ностальгия? Тоска? Она затруднялась определить это чувство и ничего не говорила мужу. Зачем? В такие дни она шла – нет, не в музей естествознания, где в отдельном зале было выставлено гигантское чучело. Этот монстр не вызывал у нее ничего, кроме отвращения. Он не имел – для нее – никакого отношения к тому, что хранилось в памяти. Кроме того, в музее невозможно уединиться – днем постоянно ходят посетители, а ночью музей закрыт.
Вместо этого Энн шла к монументальной «инсталляции» известного скульптора, смонтированной в парке возле музея. Слово «инсталляция» всегда вызывало у нее мысли о засорившейся раковине, но, несмотря на дурацкое название и очевидную нелепость этого сооружения, чем-то оно ей нравилось. Скульптурный шедевр являл собой огромный череп, более человеческий, чем обезьяний, покоящийся почему-то (не иначе, оригинальности ради) якобы во льдах. Задник из полированного металла отражал эту композицию и создавал впечатление бескрайней заснеженной равнины, на которой стоят два гигантских черепа. Непонятно – но очень печально.
Кроме того, череп был полым, с лесенкой внутри; взобравшись по ней, можно было выглянуть наружу через глазницу. Что это должно было символизировать – неизвестно, но любители непритязательных шуток обожали изображать «глаза монстра» и фотографироваться в таком виде.
Энн приходила в парк по вечерам, когда аллеи пустели, взбиралась по лесенке и усаживалась в глазнице, как в алькове. Там никто не мешал ей вспоминать. Да, конечно, это был зверь.... скорее всего, в нем были только зачатки интеллекта. Он был непредсказуем и почти неуправляем, и от него пахло зверинцем. Он был опасен. И, разумеется, она не могла даже теоретически допустить возможность остаться с ним до конца жизни. Но... но он любил ее, как мог, как умел. Любил самозабвенно – совершал ради нее безумства, рисковал жизнью и до конца пытался ее защитить. Даже Джон так и не понял: это чудовище не желало ей зла, наоборот. Милый Джон... он умен и заботлив, он верен и нежен, он сделает для нее всё... но способен ли Джон на безумство, даже ради нее? Вряд ли...
И, если совсем честно... нет, разумеется, она очень любит Джона... но все-таки он, пожалуй, скучноват. С ним хорошо и надежно, но...
Но какой был мужчина!.. какой мужчина!.. ну почему мир так несправедливо устроен? Если и попадается настоящий мужчина – так обязательно горилла...
Энн вздыхала и вытирала невольную слезинку – осторожно, чтобы не размазать косметику.
А потом шла домой, к любимому мужу, напоследок проведя рукой по металлической табличке с надписью: «Инсталляция 43-б. Кинг Конг. Одиночество.»


Вложения:
8780987.doc [31 KiB]
Скачиваний: 365

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 5:12 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№12

Страшный вирус


- …И поэтому, уважаемый Петр Семенович, мы вынуждены в вашей просьбе отказать и оставить в силе предыдущее распоряжение о передаче здания вашего НИИ в распоряжение ООО «Рогофф энд Копытинг Холдингс».
- Но это… это НАШЕ здание!.. У нас есть все документы, подтверждающие… разрешающие… одобряющие… Вот, в этой папке… - старик стал вытягивать из подмышки плотно зажатую, распухшую от бумаг всех мастей и размеров картонную папку с белыми веревочными тесемками, но чиновник лишь снисходительно поморщился:
- Я это уже видел, можете их выбросить.
- Но это несправедливо!.. Мы будем жаловаться!.. Мы поставим вас на место!.. Вы ответите за ваш произвол!.. – на ученого жалко было смотреть, потому что и невооруженным взглядом было видно, что из всего сказанного он верил только в первое предложение. Жалуйся – не жалуйся, всё решено, взвешено и поделено. И тем, у кого нужной суммы не нашлось, придется изучать свои бациллы, или чего они там рассматривают в микроскопы, в старом здании детсада, построенного к десятилетию освобождения Полтавы от шведского ига и недавно очень кстати покинутого узбекскими гастарбайтерами за непригодностью к проживанию. Ну, так людям в белых халатах там ведь не жить! Какая бациллам разница, в центре города их изучают или за сотым километром? И пусть говорят спасибо ученые люди, могли бы вообще на улицу выкинуть.
- До свидания, до свидания, у меня еще много дел на сегодня, люди в коридоре ждут приема, не задерживайте их, - сладко улыбаясь, как человек, только что без особого труда заработавший несколько сотен тысяч нерусских рублей, Андрей Николаевич несколько раз махнул рукой, словно отгонял привязчивую муху. – Ступайте, мил человек.
- Ах, так?!.. Ступай, убогий, Бог подаст?! – очи ученого загорелись неземным огнем, он вскочил со стула, опрокинув его и даже не заметив, и рывком выхватил из внутреннего кармана пиджака заткнутую резиновой пробкой крошечную пробирку. – Я уйду, но вы еще не раз меня вспомните! Прощайте!..
И он рванул зубами пробку, словно чеку гранаты, и швырнул пробирку на стол. Она упала прямо перед белым подушкообразным животом, рассеченным надвое синим шелковым галстуком, и из нее выплеснулось миниатюрное озерцо бесцветной жидкости, мгновенно обратившейся в пар.
Андрей Николаевич звучно втянул ртом воздух, словно задыхающийся астматик, зажмурился, закашлялся, чихнул, подняв снегопад из бумажек, бумажечек и бумажищ, ровным аккуратным ковром покрывавших его стол, и истерично взвизгнул: «Охрана!..»
Но, когда открыл глаза, никакой охраны, равно как и террориста-ученого, в кабинете не обнаружилось.
На столе, на нисколько не поврежденном загадочной жидкостью проекте приказа, лежала прозрачная сухая пробирка. Красноватая резиновая пробка валялась в углу у горшка с дифенбахией. Больше никаких следов пребывания неуравновешенного вирусолога - или генетика, или кто он там - не было.
Андрей Николаевич осторожно потянул носом воздух: ничем не пахло. Потер пальцем приказ под пробиркой: ровная сухая поверхность, словно ни капля жидкости на нее не падала отродясь.
Странно.
Чиновник пожал плечами, бросил пробирку в мусорную корзину, пикнул пультом, включая кондиционер, и ткнул в кнопку интеркома:
- Люся, старик ушел?
- Ушел, Андрей Николаевич.
- Что-нибудь говорил?
- Нет.
- Ну, на нет и суда нет, - пожал пухлыми плечами он и, нахмурившись сам не зная чему, откашлялся и скомандовал в аппарат:
- Приглашай следующего.
Следующим был энергичный предприниматель в возрасте великих свершений и открытий, о чем он немедленно и сообщил уважаемому Андрею Николаевичу. Он намеревался открыть цех по производству молокопродуктов в подвале городской инфекционной больницы и, естественно, понимал трудности оформления таким занятым человеком, как наш чиновник, какой-то незначительной бумаженции - и собирался по мере сил компенсировать ему затраты времени и энергии.
Андрей Николаевич мудро, понимающе улыбнулся, вздохнул, в который раз, уже автоматически, придя к выводу, что малому предпринимательству надо помогать в соответствии с последними директивами партии и правительства, и открыл рот, чтобы сообщить дату готовности документов - но вместо этого, к своему крайнему изумлению, строго проговорил:
- А вот этого я вам делать не позволю. Помещение не приспособлено, не сертифицировано…
Предприниматель, нахмурившись при первых словах, оживился, умильно поглядел чиновнику в глаза и нежно прошептал:
- Сколько сверху?
«Сто», - хотел выпалить Андрей Николаевич, но у него получилось:
- А о предложении взятки должностному лицу я сообщу в прокуратуру. Как вы, говорите, ваша фамилия?..
Проситель испарился скорее, чем загадочная жидкость из профессорской пробирки.
Андрей Николаевич остался в звенящем телефонами одиночестве, зажав обеими ладошками, похожими на ладушки, надрывающийся от сухого кашля рот и выпучив в безмолвном ужасе глаза.
Что с ним происходит?
Грипп?
Переутомление?
Недосып?
Гипноз?
А может, он сошел с ума?..
Чиновник провел быструю проверку кластеров: число – двадцать седьмое, год – две десятый, месяц – август, жену зовут Скипидарья Петровна, двое детей – сын-оболтус Шурик и дочерь Анастасия. Пес шарпей Шарик. Или Шурик?.. А сын тогда… Нет, все правильно. Сын – Шурик, пес – Шарик. Дальше… Не имел. Не был. Не привлекался. Не состоял. Но хотелось бы.
Хм… Вроде, все в порядке.
Наверное, задумался не о том, отвлекся...
Надо попробовать еще раз.
Но со следующей просительницей вышло еще хуже: он вернул ей ранее взятые деньги, разорвал готовые документы и сурово посоветовал заняться чем-нибудь общественно полезным вместо того, чтобы дурить народ.
ОЙ.
Проводив наполненным страданием взором гневно хлопнувшую дверью бизнесвуман, Андрей Петрович связался с секретаршей и, натужно прокашлявшись, сиплым, дрожащим голосом прокаркал в микрофон:
- Люся, гони всех, я ухожу на больничный…
Что было потом, Андрей Николаевич помнил плохо.
По дороге в подземный гараж, где терпеливо дожидался его невозмутимый «бентли» во главе с не менее невозмутимым шофером, он встречался с сослуживцами, приятелями, просто знакомыми. Чиновник жал всем неуверенно руки, дрожащей дланью хлопал по плечам, сбивчиво, срываясь на кашель, что-то говорил, нечто несвязное, непостижимое, такое, что и они всем скопом уверовали в необходимость срочной госпитализации впавшего то ли в белую горячку, то ли в бред неизвестной этиологии Николаича…
По дороге он немножко проветрился в живительных струях кондиционера, пришел в себя и надумал заехать сначала в аптеку – взять какого-нибудь сиропчика от проклятого кашля, а потом в супермаркет, прикупить чего-нибудь к чаю, раз уж собирался свалиться на голову ничего не подозревающей семье так неожиданно.
Набрав всякой всячины в неудобную красную корзину, он пристроился в хвост одной из очередей в кассу и сразу увидел, как в параллельной очереди тощий неопрятный юнец с лицом цвета оставленной надолго на солнце картошки неумело, но эффективно тащил двумя трясущимися пальцами из кармана стоящей впереди беспечной старушки кошелек.
«Шум поднять – так запомнит, подкараулит и зарежет еще на выходе, чего доброго, от их брата всего можно ждать», - подумал Андрей Николаевич, сдавленно кашлянул, сделал шаг вперед и схватил толстыми мягкими пальцами костлявую руку вора.
- А ну, верни на место! - грозно сдвинул он брови…
Пострадавшего в схватке с вооруженным кухонным ножом вором чиновника под взволнованные причитания старушки и в окружении восхищенной толпы вынесли на носилках два дюжих медбрата и бережно погрузили в карету «скорой помощи». Рядом бежал случившийся неподалеку репортер с оператором, отталкиваемый попеременно то моложавым следователем с блокнотом, то позабывшим про «бентли» и растерявшим невозмутимость шофером, которого преследовал гаишник с благой вестью о парковке в неположенном месте.
Полежать в коридоре городской больницы он успел совсем немного: на всех парусах прилетела его благоверная, и Андрея Николаевича тут же перевезли в клинику, день пребывания в которой стоил, как слегка подержанная иномарка.
Отходя ко сну после вечернего укола, чиновник с тяжелым вздохом смежил веки и принялся подводить итоги прошедшего дня, как делал это каждую ночь.
Дебит-кредит.
Выиграно-упущено.
В плюсе – в минусе.
Страна не будет есть йогурты с живыми туберкулезными культурами.
Клуб детского творчества останется в своем особняке.
Наркоман понесет заслуженное наказание и будет отлучен от дури, что может благотворно отразиться на его здоровье и благополучии.
Бабка осталась при пенсии и паспорте.
В минусе?..
Минуса нет.
Когда меня выпишут, я первым делом аннулирую документы на переход здания НИИ в руки этих прохиндеев.
Или нет. Даже позвоню завтра, и Люся всё устроит.
Деньги верну.
Не в деньгах счастье, и уж тем более, не в их количестве.
И, умиротворенно улыбаясь, он откашлялся, повернулся на здоровый бок и впервые за долгие годы заснул сном абсолютно счастливого человека.

Пока наш раненый герой лежал в больнице, в городе, а потом и в стране начали происходить странные и удивительные вещи.
Чиновники перестали брать взятки и стали работать так эффективно, что некоторые посчитали себя лишними, уволились по собственному желанию и ушли переквалифицироваться в станочники.
Гаишники перестали творчески интерпретировать ПДД и свои должностные обязанности и стали потреблять настолько больше бланков протоколов и квитанций для оплаты штрафов, что пришлось в срочном порядке строить дополнительный целлюлозно-бумажный комбинат, что позволило открыть несколько десятков тысяч новых рабочих мест в дотационном регионе.
Врачи стали лечить то, что болит, а не то, на что хватает средств у пациента.
Репортеры – писать и снимать правду и ничего, кроме правды, что привело к закрытию нескольких десятков газет и программ и открытию приблизительно стольких же новых.
Продавцы прекратили обсчитывать, обвешивать и обдуривать покупателей, потому что владельцы их торговых точек повысили им зарплату и не заставляли больше покрывать убытки за просроченный или подпорченный товар, потому что их, в свою очередь, оставили в покое инстанции, проверяющие не столько их бизнес, сколько их карманы.
Коридоры прокуратуры и милиции оказались намертво заблокированными преступниками, пришедшими с повинными и требующими немедленно арестовать их за прегрешения прошлые, настоящие и будущие, и оперативным работникам приходилось ходить в столовую по веревочным и пожарным лестницам.
Строители принялись строить так, что их творения обещали простоять дольше, чем египетские пирамиды - кстати, рассыпавшиеся от зависти.
Политики – заботиться о процветании, улучшении, увеличении, углублении, расширении, уменьшении и снижении – слово в слово как в предвыборной программе.
Хвастливые миллиардеры и скромные миллионеры перевели свои капиталы из-за границы и вложили их в развитие промышленности, которая на удивление всем взяла да и развилась.
Олигархи наперегонки национализировали заводы, буровые и прочие комбинаты, оставаясь при этом там директорами на ставку простого инженера.
Правительство лишило себя льгот и назначило себе оклады в один МРОТ.
Военным в срочном порядке пришлось строить новые склады под то, что вернули нечистые в прошлом на руку чины.
В театральных лавках вырос спрос на накладные усы, лысины и бороды – военкомы устали бегать от молодежи призывного возраста, мечтающей попасть в армию вместе со своим плоскостопием, косоглазием и язвой, потом объединились в военный театр и объездили с гастролями весь мир. Но желающие послужить Родине доставали их и там, специально копя деньги и получая визы.
В международном сообществе над Россией сначала потешались, потом сочувствовали, потом спохватились и ввели карантин, да поздно - и настала очередь России потешаться да ухохатываться.
Вирус совести поразил весь мир, и не было против него ни защиты, ни вакцины, ни иммунитета.

Андрей Николаевич отдыхал после выписки дома, лежал на диване, поглядывая одним глазом в телевизор, а другим перечитывая письмо бывшего раздолбая и мажора, а теперь гвардии рядового стройбата Шурика откуда-то из Сибири, где их часть трудилась над каким-то стратегическим секретным проектом, может, даже достраивала трассу Чита-Хабаровск.
Было уже поздно, но в квартире он хозяйничал один – жена и Настя задерживались в приюте для бездомных животных, открытом ими на сбережения, предназначавшиеся для покупки виллы короля Сардинии и какого-то захудалого, со смешным названием островка напротив. Корсики, что ли?..
«Молодцы мои девчонки», - с нежной гордостью подумал он и тепло улыбнулся фотографии на стене: они в обнимку со своим зоопарком.
Выключив телевизор, он завел будильник на семь утра и принялся расправлять постель: нужно было лечь пораньше, чтобы встретить завтра во всеоружии. В этот замечательный день должна была, наконец-то, сбыться его детская греза: он, еще лежа в клинике, записался на курсы автомехаников, отправил в свою контору заявление по собственному желанию, и теперь перед ним открывалась дверь в новую безоблачную жизнь.
А что еще человеку для счастья надо?
И тут в дверь – в железную, не в жизненную – позвонили.
Андрей Николаевич поморщился, но делать вид, что никого нет дома, не стал и пошел открывать.
На пороге стоял космонавт.
Чиновник догадался, что это был именно космонавт, а не водолаз и не сварщик, по белому скафандру с выпуклым лобовым стеклом и надписью по верхнему краю: «СССР».
Не дожидаясь приглашения войти, космонавт протиснулся в прихожую.
- Э-э-э?.. – глубокомысленно заметил Андрей Николаевич. – А-а?..
Космонавт вынул из кармана черную коробочку – судя по всему, переговорное устройство – и беззвучно зашевелил за своим стеклом губами, как рыба в аквариуме.
Из коробочки полетели металлизированные шершавые звуки.
- Вы – Андрей Николаевич, чиновник?..
- Д-да, - подтвердил будущий автомеханик.
- Меня прислал сам.
- Леха?.. – нахмурился, припоминая недавнее прошлое, Андрей Николаевич.
- Алексей Иванович, - с легким укором подтвердил космонавт. - Он успел обо всем догадаться до того, как губительные последствия биотеррористического акта достигли бы и его…
- К-какого акта? – непонимающе нахмурился Андрей Николаевич. – К-какие последствия?
- Теракта, первой жертвой которого пали вы. Помните профессора из НИИ генетики, вирусологии и микробиологии?
- Да, помню, - съежившись от непреходящего до сих пор стыда, кивнул он. – Отвратительная история…Как я мог… Сам себе противен становлюсь, как вспомню его и тех, что были до того дня…
- Вот видите, - сочувственно вскинул к небу свободную ладонь космонавт. – Вы – самый первый невинно пострадавший, и Алексей Иванович решил, что и помощь вы должны получить первым. Это было бы справедливо, так?
Чиновник, всё еще ничего не понимая, кивнул.
- Сам успел укрыться и укрыть в подземной лаборатории самых лучших ученых, еще не затронутых заразой, и они сумели-таки найти вакцину против вируса совести, как окрестили его пустозвоны из газет. И теперь я имею честь предложить вам противоядие от этой чумы двадцать первого века одному из первых. Сам своих друзей не забывает.
И космонавт достал из другого кармана красно-синюю капсулу в прозрачном пакетике.
- Держите. Примите сегодня на ночь, запив стаканом водки, и к завтрашнему утру всё как рукой снимет. А вечером приходите на нашу секретную фабрику – сам приглашает вас поговорить о перспективах. Заодно купите оставшиеся двадцать девять штук для завершения курса: их надо будет принимать через день.
- И сколько?..
- Сто тысяч нерусских рублей за одну. Считая и эту.
- Сколько?!.. Но у меня нет таких денег!..
- Это еще дешево, только вам, как старому другу Алексея Ивановича. И дадим в кредит. Вернетесь на работу – окупится сторицей, не мне вам рассказывать, - усмехнулся космонавт и протянул Андрею Николаевичу бумажку с адресом потайной лаборатории. – Приходите. Вас будут ждать.
Не прощаясь и не произнеся больше ни слова, космонавт повернулся на широких белых лапах шестидесятого размера и неуклюже протиснулся в дверной проем, сбив кислородными баллонами зеркало со стены.
- И вам до свиданья, - сглотнув сухим горлом, судорожно дернул головой хозяин.
Во вспотевшей вдруг руке он сжимал разноцветную капсулу и бумажку с адресом, на обратной стороне которой был список из десятка фамилий – сплошные знакомцы да друзья.
Значит, не одного его посетил сегодня представитель иной цивилизации.

Вирус совести – не вирус идиотизма, способности размышлять и обдумывать отнюдь не лишает.
Вот и Андрей Николаевич пролежал с открытыми глазами почти всю ночь, вспоминая жизнь, рассеченную надвое визитом отчаявшегося профессора.
Одна часть – как в тумане и дыму.
Другая – беззаботная и радостная.
От одной хочется выть.
От другой – летать.
Одна – как прогулка в жмущих ботинках.
Другая – мечта любого здравомыслящего человека.
Одна – ненужные события, болезненные решения, неловкие положения.
Другая – спокойствие на душе и сплошная уверенность, что правильной дорогой идем, товарищи.
Что выбрать?
А в чем вопрос-то?

В семь утра зазвонил будильник.
Андрей Николаевич на ощупь нашел возмутителя утреннего спокойствия на тумбочке и хлопнул его по кнопке.
Верещание прекратилось.
Выспался – не выспался, а вставать было нужно.
Естественно, никакой речи об автосервисе уже не шло, но дел всё равно было невпроворот. До вечера надо было успеть.

Вечером он первым оказался на условленном месте, но остальных ждать пришлось недолго: уже через несколько минут к дуплистому косому вязу – ориентиру – стали подъезжать экспонаты не открывшегося еще международного автосалона – стальные кони его приятелей.
Не опоздал никто.
Друзья вышли из машин, переглянулись, кивнули друг другу с загадочной многозначительностью и сгрудились под кривобоким древом, как и было условлено.
Как и было условлено - правда, не ими, а кем-то другим, - вяз стал вдруг плавно проваливаться вместе с собравшимися и пятачком земли радиусом метра в три.
Они оказались в подземелье, таком, какие показывают в программах вроде «Секретные бункеры Сталина на случай атомной войны с инопланетянами»: стальные овальные двери в толщину больше, чем в ширину и с маховиками вместо ручек, шлейфы кабелей по тошнотворно-желтым стенам, пыльные светильники-грибы в паутине толстой проволоки.
Их встречал давешний космонавт.
- Капсулы все согласно инструкции приняли? – вместо приветствия властно поинтересовалась черная коробочка в его руке.
Гости заулыбались ей и утвердительно закивали.
- Поздравляю, - прозудела коробочка как напильником по чугунной болванке, и космонавт махнул рукой: - Идите за мной. Сам вас ждет.
Пройдя в герметичном тамбуре подобие санобработки белесым газом без особых примет, исцеленные были проведены к мозговому центру операции «Возрождение».
При виде друг друга друзья умильно прослезились, раскрыли объятия и долго били друг друга по плечам, выражая радость возвращения Андрея Николаевича к нормальной жизни.
- Андрюха, я рад, что ты снова в строю, - рокотал довольный голос самого над скромным фуршетом из коллекционного виски и эстетично разложенных на блюдах сухариков и чипсов. – Ребята, мы еще повоюем. Извините, что такое вот бедноватое изобилие – но приходится есть только то, что было произведено и законсервировано ДО теракта. Проклятый вирус передается через что ни попадя, включая продукты. Давайте выпьем, зажуем и по-быстрому перейдем в лаборатории – там я вам все расскажу и покажу. Ваша судьба – в ваших руках, мужики…

Вяз снова встал на место, словно никуда и не уходил, а десять будущих повелителей мира, сгибаясь под тяжестью завернутых в одеяла сорокалитровых бутылей, переглянулись и, покачиваясь, потащились к оставленным неподалеку машинам.
План самого был прост и элегантен: ученые из его лаборатории сумели создать антивирус, который пожирал вирус совести. В капсулах для избранных он содержался в концентрированном виде и в питательной среде и действовал за месяц. В бутылях, которые они должны были вылить в реки крупных городов выше водозаборов, была похожая смесь. Попав в воду, он начинал стремительно размножаться, и к тому моменту, как он окажется в городском водопроводе, его будет достаточное количество, чтобы ни один потребитель воды не остался обойденным. При кипячении, естественно, он будет погибать, но люди ведь находят воде и другое применение, и вот тут вирус совести будет обречен. И через полгода, самое большее – через восемь месяцев, мир ждало спасение. За это время избранные, принявшие капсулы, должны были, по выражению самого, «занять почту, телеграф и телефон» и спокойно ждать, когда все вернется на круги своя и они окажутся в центре этих кругов.
К исполнению плана надлежало приступить немедленно, и автоколонна под предводительством серебристого «бентли» двинулась к цели.
Через пару часов и сотен километров «бентли» просигналил остановку, и машины мягко затормозили одна за другой на темной грязной улице у кривоватого, ощетинившегося ржавой колючей проволокой забора.
- Вот и тещино именье… Чувствуйте себя, как дома, она в гостях у сестры в Нижневартовске, - Андрей Николаевич повозился минуту с ключами, отпер ворота, и закутанные бутыли перекочевали во двор.
Дальше путь был недолгим.
Сосуды были нежно, как неразорвавшиеся бомбы, донесены до стального бака на полуметровых титановых ножках в огороде, вода из него слита на землю, а место ее заняло мутное содержимое бутылей.
На то, чтобы испарить его, ушел весь тещин стратегический – на случай ядерной зимы, не иначе – запас дров и несколько часов времени.
Последними – уже при сером свете просыпающегося рассвета – в кипящую жидкость приятели вытряхнули из прозрачных пакетиков сине-красные капсулы.
По тридцать штук каждый.
Андрей Николаевич посмотрел на часы и довольно кивнул: времени как раз хватало, чтобы вернуться в город, привести себя в порядок и успеть на первое занятие самых лучших в городе курсов автомехаников.
Интересно, когда он встретит там Леху? Ведь когда-то это была их общая мечта.


Вложения:
6016709.doc [83.5 KiB]
Скачиваний: 323

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 5:53 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№13

Рассвет


Я еду по ночному шоссе, и деревья мелькают вдоль дороги, как черные стражники с алебардами. Дорога безлюдна. Встречных машин нет, да и откуда они теперь? Иногда свет фар выхватывает из темноты мертвые, брошенные тачки, приткнувшиеся у обочины; иногда их обгорелые, искореженные остовы валяются вверх тормашками где-то в кювете. Я не останавливаюсь. Поздно. Слишком поздно. Во всех смыслах, черт побери! Сзади меня, на сиденье, посапывает Инка. Тихо так сопит, сладко, ну и пусть спит – так даже лучше. Не могу слышать это ее «Ы!»
Дорога бежит навстречу коридором света, шуршит асфальтом, всхлипывает ветром. На лобовое стекло вдруг наплывает Инкино лицо – такое, каким я его помню и люблю: хитрый прищур глаз, светлая прядка падает на высокий лоб, в левом ухе серьга с бабочкой, в зубах, в ее белых, ровных, чудесных зубках – карандаш. Или кусок кабеля. Или отвертка. Она не признавала карманов, и когда копалась в чем-то – будь то сгоревший чайник или глюкнувший комп – все необходимые мелочи совала в рот. Я дразнил ее «Самоделкин». Мой белобрысый мастер Самоделкин с вишневыми губами… ишь, смеется… глупышка! Что она делает на капоте, это же опасно… хотя нет, это же яхта, и мы с ней плывем под парусом, и волны…
Резкий звук автомобильного сигнала выдернул меня из сна. Визг тормозов. И уже потом – дрожь в коленях. Уснул! Самым бессовестным образом уснул за рулем - и, слава Богу, засыпая, ткнулся лбом в рулевое колесо. Всполошенно успел затормозить; а если бы нет… ух, и влетел бы я сейчас или в дерево, или в одну из этих груд покореженного металла… так влетел бы, что – все. Конец.
Хотя – какая разница? Так даже лучше. Особенно для нее. Рвануть, что ли, на полной скорости вперед и красиво сверзиться с какого-нибудь моста? Пока она спит? Пока я помню ее такой, как прежде – острой на язык чертовкой с хитрыми глазами, нежными руками, умнейшей башкой и полной скептицизма душой? Ах, Инуся, ну и кто из нас оказался дураком?
Что-то горячее ударило мне в сердце, как мокрая тряпка, скрутило душу, и я не выдержал – заплакал. Сидел в машине, обнимал баранку и всхлипывал, скрипя зубами от бессилия. Не хотел вспоминать, но стояла она передо мной, как живая, в то утро дикое, когда я, немилосердно зевая после лихорадочно-бессонной ночи писательства, пытался понять: почему во всем доме нет света, и вообще нигде нет света; и где у нас турка – надо же хоть как-то сварить кофе; и что это за придурок топает по двору, как слепой котенок, тычась во все углы? Шастает в одних трусах, а ночи-то в мае еще прохладные! А потом, помню, крик за стеной – кричала соседская девчонка, Вика, визжала на одной ноте поросячьим визгом, будто ее пороли с утра пораньше, и это было странно – сосед, Палыч, свою меньшую не то что пальцем не трогал – пылинке на нее сесть не давал. А потом я в первый раз услышал это страшное, тупое «Ы?» Думал, кошмар снится. Я к Инусе, а она сидит на кровати, глаза пустые, как две сковороды оловянных, пустые совсем, и сплошное «Ы? Ы? Ы? Ы!!!»
Руку к ней протягиваю – она от меня шарахается. Забилась в угол. Не слышит, дрожит, как кошка побитая, глаза перепуганные, страх так и плещется. Даже не страх – паника.
- Что? Что такое? Инна? Сон плохой?
Молчит. Затихла. И я молчу – растерялся даже. Затаился. Выжидаю.
Она тогда встает неуверенно, начинает комнату оглядывать. Руки протянула – все вокруг себя ощупывает. Ко мне повернулась, жалобно так:
- Ы?
У меня зубы застучали. А она топ-топ, осторожно так, на кухню; я за ней. Вижу – стакан с водой на столе. Она в него носом потыкалась, а потом… потом… пальцы в воду макает - и облизывает, макает - и облизывает… стакан на пол - бряк, вода разлилась, а она на четвереньки стала – и слизывает…
- Инна…
Встала. Глядит. Не на меня – сквозь меня.
- Ты меня не узнаешь? Инусик, это я…
«И-и-и-и, - это за стеной, на одной ноте, с перерывами, воздуха наберет - и опять, – и-и-и-и…»
Инуся моя встала, к двери пошла, а я на ноги ее гляжу. По ним моча течет, капает, лужицами на полу остается. И, похоже, девочке моей на это наплевать.
И тогда я понял – свершилось.

Я едва успел перехватить Инну на лестничной площадке. Наша дверь была открыта – я выходил утром узнать, что со светом. И соседская дверь тоже. Инна стояла и равнодушно смотрела, как Палыч, ухватив в горсть коски его семилетней Вики, деловито трахает ее, прямо на полу в прихожей, пыхтя и похрюкивая от удовольствия. А Вика уже не визжит – воет тоненько, сбиваясь на всхлипы. Из кухни вышла викина мать, в одном шлепанце на ноге, глянула на то, что творилось в прихожей, такими же оловянными глазами, как у Инны, и принялась жевать пачку печенья.
Целиком.
Не распечатывая.
И тогда во мне будто бомба взорвалась. Не помню, что я делал и как. Очнулся уже в своей машине. Благо, она у меня почти под окнами! Инна рядом, кое-как мною одетая. В машине уже заранее приготовлено самое необходимое на первое время – как набросал в багажник еще в прошлогоднем декабре, так и вожу с собой до сих пор. Бензина, правда, маловато. Но заправляться некогда, сейчас главное – как можно скорее вырваться из города. Пока они еще там, в квартирах. Жрут конфеты прямо в фантиках и трахают дочек. Но спустя полчаса-час эта дикая, тупая, потерявшая память толпа выплеснется на улицы, и тогда нам уже не уйти. Потому что это уже не люди. Это оболочки. Пустые оболочки, забывшие все, что откладывалось в их голове годами – от умения пить из чашки до заповедей морали и тригонометрических уравнений. Они позабыли все!
Я вытащил компас, который у меня тоже был приготовлен заранее. Взглянул на стрелку. Она показывала куда-то на восток. Потом начала вертеться во все стороны, не останавливаясь. Казалось, нехитрый приборчик сам ошалел от такого своего поведения.
- Все верно, приятель, - я криво усмехнулся то ли компасу, то ли себе, - а чего ты еще хотел в 2013 году? Думал, пару цунами в Индонезии, извержение на Суматре и землетрясения по всем Андам – это все? Это были цветочки, милый. Ягодки – вот они. Смена магнитных полюсов. И кранты.
- Ы! – выкрикнула Инка, прилипая к стеклу машины. - Ы, ы, ы!
Из-за поворота показалась толпа, человек двадцать. Пока еще растерянные и неагрессивные. Но…
Да, они все забыли, но те, кто хочет выжить – учатся быстро. И смогу ли я… если вдруг что…
Лучше не проверять.
- Едем, - сказал я сквозь зубы и завел машину.

Сначала я еще осторожничал. И даже машинально соблюдал правила дорожного движения. У негорящих светофоров притормаживал, представьте себе, и озирался! Но людей на улицах становилось все больше, и толпа уже не оглядывалась растерянно – она гудела злым ульем, то тут, то там слышались вопли и бессловесные истерические крики. Где-то неподалеку раздался грохот; следом – визг, будто стая павианов бесится, не получив желанный апельсин. Впереди, за перекрестком, вдруг что-то ярко полыхнуло, земля дрогнула, взвились клубы то ли дыма, то ли пыли.
Взрыв? Очень может быть. Если один идиот добрался до газа, а второй нашел зажигалку.
Второй взрыв. Гораздо ближе. И языки пламени из-за дома, летят искры. Я прибавил скорости. Глухой удар где-то внизу, по днищу машины, оборвавшийся всхлип-мяв… кошка! Боже, всего лишь кошка. Пока – кошка.
Еще один взрыв. Лист жести валится откуда-то сверху, прямо на капот, стекло покрывается сетью мелких трещинок. Инка бьется в истерике, бросаясь во все стороны – ей страшно, она ничего не понимает, она боится мчащейся машины, боится того, что там, снаружи, боится меня… приходится остановиться хоть ненадолго.
- Тихо, тихо, малышка, тихо, моя девочка…
Бесполезно.
Я попытался скрутить ее – она укусила меня за плечо. И заплакала. Я смотрел, как ползут по ее щекам злые слезы бессилия, и чувствовал: еще немного – и я тоже взвою дурным воем. Куда я еду? Зачем? На что надеюсь?
И главное – зачем ее тащу с собой? Обратной дороги для нее нет.

Скажите, вы верили в конец света? Ну, да, тот самый, в две тысячи двенадцатом году; который вовсю пиарили в газетах и на который разве что только билеты не продавали? Только честно! «Скорее да, чем нет… скорее нет, чем да… да иди ты» - ясно, спасибо. Ну а Виктор, мой приятель еще со студенческих лет, – верил. Настолько, что забил на выгодные предложения и карьеру, уехал в свой крохотный городишко и там… что? Хм, как бы сказать-то правильно… и там полностью изменил свой образ жизни. Поселился в домике, что достался ему от умерших родителей, питался тем, что вырастет на огородике. Мяса не ел, ну, про "пить-курить" я вообще не говорю. Читал просто уйму литературы – физика, химия, история, биология, философия, эзотерика, мистицизм, даже религиоведение! В городке о нем говорили «чудик», крутили пальцем у виска и посмеивались, считая местным юродивым. Это именно он рассказал мне о том, что нас может ожидать в две тысячи двенадцатом году. Ну, как рассказал. Мы общались через Интернет.
«- Сашка, не тупи. Ты же знаешь, что процессы в мозгу человека тесно связаны с магнитным полем Земли.
- Знаю, и что? – я подмигнул окошку скайпа.
- Сейчас магнитные поля Земли и человека находятся в резонансе.
- Витька, это знают все!
- Баба Маша, соседка моя, не знает. Ладно, поехали дальше. Теперь вспоминай, что там индейцы предсказывали нам всем на 2012 год.
- Они много чего предсказывали!
- А ты вспоминай.
- Я тебе что – кладезь знаний? Сейчас нагуглю…
- Не надо. Смену магнитных полюсов Земли они предсказывали. Вспомнил?
- Да. И?
- Мало?
- Ну, не знаю даже. Плохо это, наверное. Вить, я же не физик, не томи, говори толком!
- Смена магнитных полюсов Земли, - Виктор говорил внешне спокойно, только в руках все время вертел карандаш, - приведет к нарушению резонанса магнитного поля Земли и магнитного поля, собственно, человека. Ну и, скорее всего, вследствие этого произойдет полное стирание памяти.
- У всех людей?
Хрясь! Обломки карандаша полетели куда-то в сторону. Потом решительное:
- Да! – (пауза), - нет… - (чешет в затылке), - не знаю точно. Но читал, что шанс сохранить память есть у тех, у кого частота поля будет довольно высокой.
- Это кто же?
- Эмм… скажем, йоги, или те, кого называют «святые»
- Спасибо. Утешил. До святости мне еще ох как далеко. Особенно когда Инка рядом.
- Привет ей!
- Передам.
- И вот еще что. Саня, когда это произойдет… в общем, если что… если ты чудом что-то будешь помнить…добирайся сюда, ко мне. Попытайся хотя бы добраться.
- Смысл, Витька?
- Выживать будем. Ты, я, другие уцелевшие.
- «Святых» соберешь? Думаешь, такие найдутся?
Виктор замолчал. Ссутулился. Потом, наконец, поднял голову:
- Не знаю, Саня. Ничего не знаю. Надеюсь, что будут те, кому удастся сохранить себя. Понимаешь, обычный человек ведь как живет? Ест, спит, жену любит, соседку хочет, на футбол ходит, читать не читает – мозг бережет от перегрузки. Стремится к счастью? Да, только вот счастье для него – если зарплату повысили, или в трамвае удалось на халяву проехать, или у соседа корова сдохла. Разве не так, Саня?
- Ну… - я развел руками.
- Любой выход за эти рамки изменяет частоту колебания поля человеческого мозга. Цель: подняться над миром, где мы сейчас барахтаемся, осознать его ничтожность, изменить свою внутреннюю систему ценностей. Способы? Разные. Работа над собой; медитация; перестройка организма; возможно, еще что-то. Не могу сказать точно. У меня пока лишь смутные предположения.
- Ладно, Вить, - я поерзал на стуле, - понял. Спасибо тебе за предупреждение.
- Сашка. Я ведь серьезно!
- Да я верю тебе, верю.
- Я серьезно, - повторил он, приближая лицо к камере, - я очень серьезно. Постарайся мне поверить. Представь, что это все правда; представь, что мир действительно потерял память. Ты же писатель, Сашка! Ты же можешь ночь строчить свою книжку, забывая обо всем! Ты же…»

Внезапная догадка встряхнула меня, как разряд тока. Даже не встряхнула. Шандарахнула просто! Ладони моментально вспотели, колени задрожали, я резко затормозил. Инка даже обо что-то ударилась и заныла.
- Я понял, - сказал я охрипшим голосом, поворачиваясь к ней, - я все понял, Иннуся. Почему так вышло, что я с тобой говорю, а ты ни бельмеса не понимаешь. Дурочка ты моя. Кактус ты мой в горшке. Я ведь тогда, в «час Х», всю ночь писал. Ну, ты же знаешь, если на меня «накатит» - то все, меня нет. Я не здесь. Я там, в своем мире, и там я – Бог. А если еще и чую, что «пошло»… если поймаю нужные слова за хвост… эх, это же полная эйфория, отвал башки, парение души, и уж, наверняка, изменение этой чертовой частоты колебания моего чертового поля! Эх, Инка. Ничего не понимаешь, да, вижу. Канарейка ты моя перепуганная…
Я протянул к ней руку, чтобы успокоить, зная уже, что сейчас она отшатнется - как всегда.
Не отшатнулась. Дала себя обнять. Глажу ее по волосам, успокаиваю, чувствую – расслабляется. Потом опять напряглась, ко мне прижалась, дышит часто, ноздри даже вздрагивают – запах мой почуяла? Скользит носом по телу, едва не мурлычет от удовольствия. В нос меня лизнула, хотел поцеловать – уворачивается, и опять – нюхает, опускаясь от шеи все ниже и ниже. Добралась до застежки джинсов, тычется носом туда, постанывает… и бедра сжимает-разжимает, сжимает-разжимает…
Мне стало муторно. Самка!
Моя самка.
Никому ее не отдам.
Никогда еще мы не любили друг друга так яростно…

Потом было много еще чего. Я вытащил сумку из багажника, достал оттуда консервы. Открыл пару банок. Учил Инну есть ложкой. Измазалась она здорово, но, кажется, принцип поняла. Я же уже говорил, что она у меня умница! И опять дорога. Пустая, что само по себе уже жутко, но когда вдобавок вдоль трассы все время попадаются машины… брошенные или искореженные и обгоревшие – это капец! Люди-то этой ночью не все в кроватках почивали… кого-то ЭТО застало прямо в пути. Большинство просто проехало еще несколько сот метров - и быстро умерло. Кто-то смог чудом остановиться и уйти бог весть куда. А в одной из машин мы нашли живого. Видимо, машина катилась, пока не остановилась. А он так и остался внутри. Дверцу-то открыть не так просто. Я попытался ему открыть – никак. Пришлось стекло выбить. Казалось бы – иди! Вот она – воля! Ан нет. Забился в угол, сидит тихо-тихо. Ну, я и уехал. Выберется! У меня свои заботы. Мне бы добраться к Витьке и Инку довезти. Только не спрашивайте – «зачем». Если бы я сам знал! И вообще. Еду, еду, еду…а где гарантия, что Витька не встретит меня возгласом «Ы?»
Черт. Черт, черт, черт!!!
А вдруг я единственный помнящий на всей Земле???

От таких мыслей я гнал и гнал машину. Будто уехать от них хотел. Спешил так, словно там, за поворотом, будет все по-старому: и менты на дороге, и бабушки-торговки вдоль трассы, и оставшаяся позади почти налаженная жизнь, как и готовящаяся к изданию книга. А впереди - друг-чудак, который талдычит о конце света, но у которого знатная рыбалка и речка под боком – чудо! Чистейшее чудо!
Я даже уже мысленно поплыл по этой реке, на яхте с Инной, засыпая за рулем. Да, слава всем богам, вовремя очнулся.
Вовремя ли? Не знаю. Может, слишком рано.

Время шло, а я все еще не трогался с места. Как тормознул тогда, проснувшись, так и встал на мосту через одну из наших речек – вроде и не шибко широких да глубоких, а если плавать не умеешь – потонешь! Да и простоял почти до рассвета в раздумьях. Позади осталась бешеная дорога из Ада, впереди… я не знал, что ждет меня там, впереди. Дорога скатывалась с моста, вплеталась в лес и вскорости (я это знал) должна была взбежать на пригорок, вильнуть хвостом сизого дыма вокруг маленькой автостанции, да и помчаться дальше, к югу. Но дальше мне не надо. Прямо от автостанции, третий дом по переулку, зеленый забор и две яблони у ворот – дом Витькиных родителей. Мне туда. Нам туда. Мне и Инне. И…
И что?
Я оглянулся. Инна все еще спала, укрытая пледом, на заднем сидении. Улыбалась во сне. Лицо чистое, лоб ровный, волосы растут высоко – интеллектуалка! За что же с тобой так, девочка моя? Ты же умница. Ты же знала кучу всяких вещей. Соображала так, что мне и не снилось. Бывало, я только начинаю морщить лоб, а ты – раз! – и выдала ответ! И смеешься….
Или молчала специально. Притворялась, делала вид хитрый, типа, «я глупышка», а я велся, пыхтел, находил решение…. и потом ты довольно улыбалась – радовалась за меня!
А когда у меня сдох ноут, и я рвал на себе волосы, потому что мой незаконченный роман накрылся медным тазом, именно ты раскурочила умершего и сумела выдрать оттуда нужные файлы, и это было чудо, которое ты чудом признавать никак не хотела – смеялась и твердила: «Никакая информация не пропадает бесследно! Дай мне время и стимул, и я восстановлю тебе все!»
- Так-таки все? - не поверил тогда я.
- Все, - серьезно повторила Инна. – До тех пор, пока цел носитель информации, цел физически, я могу восстановить с него все. Главное – время и стимул.
- Стимул? Что ты имеешь в виду? - опять спросил я.
Она засмеялась.
- Вот если у твоего друга Сыроежкина слетит ноут, я не буду возиться, потому что на Сыроежкина мне плевать. А на тебя – нет. Я вижу, как ты почернел от «утраты», и это для меня – стресс. Сильнее стимула не придумаешь. Разве что смертельная опасность.
Да, она так и сказала тогда – «смертельная опасность»
Смертельная опасность….
Смертельная опасность…

- Инусик, - тихо позвал ее я, поглаживая по плечу, - просыпайся!
Повторить пришлось три раза, пока она открыла глаза. Зевнула. Потом села, встряхнулась, сказала «Ы», намочила штанишки. Мне было уже все равно.
- Пойдем, разомнем ноги, - я потащил ее из машины, - а то все едем и едем, пятая точка болит.
Она все так же таращилась на меня бестолковыми глазами, улыбалась, терлась о мое плечо щекой. Мы подошли к перилам моста. Речка лежала внизу серой вощеной бумагой.
Я обнял ее за плечи, подхватил рукой под колени - и перебросил через перила.
Всплеск.
Круги на воде. Ровные такие, побежали во все стороны. И все. И я, вцепившись в перила, гляжу в воду, кусая губы, бормоча бессвязно:
- Инка, Инуська плыви, плыви же! Ты же можешь. Ты выросла на море. Ты спортсменкой была, у тебя первый разряд! Ты просто не можешь утонуть! Твое тело не может утонуть! Инка, плыви, плыви, плыви!!!
Серая вощеная бумага лишь колышется. Пусто.
Я заношу ногу на перила. Плевать, что плаваю как топор. Если Инна не выплыла, мне – тоже туда. К ней.
Вдруг светлая головка выскакивает из воды, как мячик, руки делают резкие и сильные гребки, приподнялась над водой, огляделась, увидела берег и – пошла, вперед, красиво, как на дорожке в бассейне, поплыла к суше, к рассвету, к надежде!
А я вскочил в машину и погнал ее с моста вперед. Надо перехватить Инну на берегу. Закутать в плед. Зацеловать до смерти. И думать, как жить дальше. Потому что теперь есть смысл жить дальше.
И… может быть… вдруг… я надеюсь… она выйдет из воды, сверкнет злыми глазами - и скажет мне с плохо скрываемой яростью:
- Ну, ты и придурок!


Вложения:
3527241.doc [64 KiB]
Скачиваний: 285

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 5:59 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№14

Легенда вересковой пустоши


Странное было это лето. Нестерпимая жара сжигала землю. Второй месяц не упало ни одной дождинки. Редкие тучки стремительно покидали небо, не подарив ни одной капли влаги. Давящая тишина висела над вересковой пустошью, как будто предрекая беду. Ведьма часто выходила из дома и стояла, вглядываясь в даль. Она ждала…
Старая телега, нещадно скрипя, тряслась по разбитой дороге, причиняя невыносимые страдания Джереми Трашу; духота, жара и мухи довершали пытку. Дорога - как он ее любил всю свою жизнь. Она давала ему пропитание, общение и острые ощущения. Дорога – его жизнь, судьба и работа - теперь жестоко мучила его. Каждая кочка вгрызалась болью в тело, отзываясь в старых ранах и переломах. И только сладкий медовый запах даровал успокоение: так пахнет только знакомая с детства вересковая пустошь. Старый воин возвращался домой. Дорога отказалась от него, а вересковая пустошь раскинула руки, чтобы принять в свои объятья блудного сына. Джереми вытащил фляжку, отхлебнул самого универсального лекарства. Обжигающая жидкость полоснула по горлу и дала кратковременное затишье от боли и блаженное забытье.

Детство в небольшой деревеньке на краю вересковой пустоши. Он, задиристый мальчишка, не расстающийся с крепкой палкой, которой так удобно сражаться со своими врагами, вечно покрытый синяками и ссадинами, сидит у ручья, и Тэсс поит его из пригоршен ледяной, сладкой водой. Тэсс, его верная, неизменная подружка и одновременно причина большинства синяков, странная девочка, живущая с матерью в маленьком домике на вересковой пустоши у старых холмов.
С матерью Тэсс случилась непонятная история: самая красивая девушка селенья исчезла в Бельтайн. Искали ее целый месяц, а потом нашли на ближайшем выпасе спокойно спящей. Где была и что с ней было, не рассказывала, только загадочно улыбалась. Ну а уж когда через девять месяцев родилась Тэсс, деревенька просто взорвалась от негодования. Вот и пришлось ей забрать крошечную дочь и переселиться в старый, заброшенный домик на пустоши. Домик, как по мановению волшебной палочки, преобразился, как будто кто-то вдохнул в него новую жизнь. Потрескавшиеся стены спрятались под зарослями хмеля и вьюна, а крыша покрылась толстым слоем пушистого мха. Около дома выросли кусты диких роз и лужайки полевых цветов. Вот там-то и выросла самая странная девочка на свете, его Тэсс. Рыжая, как солнышко, тоненькая и хрупкая, как лучик света, зеленоглазая, непостоянная, как майская погода. Она носила венок из луговых трав и цветов, никогда не заплетала косы, разговаривала с деревьями и животными, а по ночам танцевала под луной. В ее руках вода становилась сладкой, а когда она обмывала его раны и синяки, они моментально переставали болеть. Каждое бранное слово или косой взгляд в ее сторону Джереми воспринимал как личное оскорбление и готов был биться хоть со всем светом. Сколько раз, сидя на склоне холма, они с Тэсс разглядывали дорогу и путников, двигавшихся по ней, и сочиняли истории. Дорога манила Траша, обещая ему жизнь, полную приключений и опасностей.
Пришло время, когда мать с отцом собрали Джереми котомку и отправили его к дяде в город, учиться на кузнеца, «подальше от этой рыжей ведьмы, что совсем парню голову задурила, пока не покалечил кого-нибудь.»
Кузнецом Траш не стал - его захватила дорога. На обоз, который вез его в город, напали разбойники. Едва живого, избитого мальчишку обнаружил под перевернутой телегой отряд охраны. По случайности или по велению судьбы, ершистый подросток приглянулся начальнику отряда, и он остался с ними. Вот так дорога и получила своего самого верного солдата.
Единственное, что Траш умел, - это драться, а единственное, что любил, – путешествия и приключения. Вечный наемник, он воевал и охранял, сражался на войне и в мирное время, из-за денег и из принципа, из-за женщин и со скуки. А когда становилось совсем плохо, возвращался в вересковую пустошь залечивать раны - телесные и душевные. Если ветер в траве начинал шептать: «Тэсс, Тэсс, Тэсс», - и гравий под копытами коней вторил ему: «Тэсс, Тэсс, Тэсс», - то пора было возвращаться домой, где его ждали.

Телега остановилась у маленького домика, возница постучал. Дверь открыла уже немолодая женщина, но даже сейчас она выглядела красавицей.
- Хозяюшка, вот гостя тебе доставил; правда, плох совсем, еле довез.
- Помоги мне его в дом перенести, одна не справлюсь, – вздохнула женщина.
- Да уж здоров, бродяга.
Вот и вернулся, вечный странник. Как она плакала, когда он уходил в первый раз. Маленькая, глупая девчонка...

- Отец, сделай так, чтобы он не уходил.
- Не могу, милая моя, я вижу его судьбу. Нет в его жизни места женщине, он создан для дороги.
- Пусть тогда возвращается, всегда, всегда, всегда …
- Это возможно; слушай внимательно, девочка.

Вот тогда-то Тэсс и закольцевала его дорогу. Отец, это было жестоко. Разве могла глупая девчонка-полукровка знать, что творит?
Он возвращался всегда, когда ему было плохо. Она лечила его раны и исцеляла его душу, согревала его постель и грелась в тех крохах любви и тепла, что он мог дать. А потом он начинал тосковать и уходил, потому что его звала дорога. Она же оставалась ждать. Лечить людей и животных, танцевать под луной - и выть от горя, отчаянья и одиночества. Как только боль притихала и память покрывалась патиной забвенья, он возвращался. Избитый, израненный, с зачерствевшей душой. Все начиналось сначала, и так день за днем, год за годом, всю жизнь.

Рана в боку была глубокая и воспаленная. Пыль и нестерпимая жара довершили дело, начатое ножом, - у него началась горячка. Живым он добрался до нее чудом. Джереми бредил, вспоминая бои, друзей и врагов. Даже в его бреду для Тэсс было так мало места. Когда он возвращался из небытия, то кричал от боли. Тело, всю жизнь выдерживавшее испытание на прочность, отказывалось сопротивляться болезни и отзывалось болью в каждой старой ране. Вычистив рану, промыв и перевязав, Тэсс поняла, что больше она уже ничего не сможет сделать для него. Слишком поздно. Жар был у него в крови. Оставалось только ждать. Она поила его маковым отваром, чтобы даровать небольшие крупицы сна, обтирала травяными отварами и шептала таинственные слова в душную ночь. Джереми покидал этот мир. Потихоньку, по капельке уходила из него жизнь; и когда последняя тоненькая нить, соединяющая его с этим миром, напряглась и отчаянно зазвенела в ночной тиши, Тэсс сделала волокушу и потащила Траша к седым холмам. Небо затянули темные, тяжелые тучи, предвещавшие грозу.
- Отец, помоги мне… Он должен жить.
-Его жизненный путь уже пройден, милая моя.
- Тогда я уйду вместе с ним.
-Я позволил тебе прожить людскую жизнь и состариться из-за него. Я уважал твое желание; но позволить тебе умереть, не успев пожить? По нашим меркам, ты еще глупый подросток, ничего не знающий о жизни. Ты не умрешь.
- Так сделай что-нибудь…
-У него слабое тело, но сильный дух. Я сделаю его стражем дороги. Пожалуй, ему это понравится; но для этого он должен умереть не своей смертью. Вот ритуальный нож, нанеси сама последний удар и отдели сильный дух от слабого тела.
- Отец, я не смогу, - прошептала Тесс.
- Тогда просто отпусти его.

В это время старый воин открыл глаза. Взгляд его блуждал по сторонам. В темном небе блистали зарницы. Круг из камней, покрытых рунами и рисунками. Трава в середине сама собой складывается в сложный узор. Это место в деревне называли «ведьмин круг». В середине круга рыдала Тэсс с кинжалом в руке. Джереми вдруг понял, что хочет умереть. Один удар - и все его мучения позади; как это тяжело - осознавать, что твое тело уже почти мертво, и все, что связывает его с этим миром, - это только боль и руки Тэсс.
- Тэсс, мне больно. Останови это, я больше не могу терпеть.
- Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
- Я причинял тебе боль и разрушил твою жизнь.
- Глупости, это я разрушила твою жизнь: я закольцевала твою дорогу, не давая уйти, и обрекла тебя всегда возвращаться
- Тэсс, я всегда любил только дорогу, и если я не могу вернуться на нее, то оборви мою никчемную жизнь. Без дороги я ничто.
- Я всегда ненавидела твою дорогу, так что учись жить без нее.
- Жить? Тэсс, мне больно смеяться. Я не живу, я гнию заживо…
- Все будет хорошо, я справлюсь с болезнью. Ты же знаешь, я всегда справлялась. Успокойся, тебе вредно волноваться, – Тэсс пыталась все это выговорить успокаивающим и уверенным тоном, но голос ее дрожал, и в этой дрожи явственно выступали всхлипывания.
- Знаешь, почему я всегда уходил… Ты холодна, как эти могильные камни, в тебе нет огня. Любая дешевая шлюха давала мне больше любви, чем ты… Говорят, ведьмы горячи, а в венах моей ведьмы течет ледяная ключевая вода, а не кровь. Ты не способна даже отомстить за свою изломанную жизнь.
Кровь закипела в Тэсс и ударила в голову; что произошло дальше, она не помнила. Когда реальность вернулась к ней, голова Джереми лежала у нее на коленях. Он улыбался, а в его груди торчал ритуальный нож.
- Милая, ты сделала это. Прости меня. Так было нужно, любимая…
Траш захрипел, и его дыхание остановилось. Тэсс выдернула нож - кровь закапала на землю, пропитывая траву, выводя на ней сложный рисунок. Когда линии замкнулись, камни вспыхнули изнутри белым огнем. Порыв ветра всколыхнул вереск, и Тэсс ощутила, как лопается ее человеческая оболочка, как будто бабочка вылуплялась из кокона - из старой, уставшей женщины на волю рвалась фейри.
- Отец, что происходит?
- Ты возвращаешься к своему народу, глупая, строптивая девчонка. Оборвав свою связь с ним, ты оборвала связь с человечьим телом. Твоя душа свободна. Ты - одна из нас.
- Отец, ты обманул меня? Что теперь будет с Джереми?
- Он мертв, а ты сделала то, что должна была сделать давно.
- Отец, ты обещал. Верни его. Прошу тебя…Умоляю…
- Он неплохой человечек. Если бы не он, ты бы никогда не смогла освободиться. Я уже не держу на него зла. Пусть же его неуспокоенный дух навсегда остается стражем дороги…

В этот момент природа сжалилась над иссушенной землей и уставшими от жары людьми. На землю упали первые тяжелые капли. В небе сверкнула молния, громыхнул гром, и упругие струи захлестали по земле, смывая следы крови и унося из памяти людей историю любви ведьмы и вечного странника.

***
Старый дом в вересковой пустоши давно разрушился, и его поглотил разросшийся вереск и заросли дикой розы. Имена Тэсс и Джереми уже забыты потомками. А когда кто-нибудь из стариков вспомнит сказку про странника и фейри, то обязательно добавит: да, жаркое лето было в тот год.
Но иногда в лунную ночь люди видят на пустоши молоденькую девушку, смеющуюся и танцующую под луной, и мужчину, охраняющего её покой. Лунный свет укутывает их покрывалом, девушка счастлива, а мужчина спокоен. Это страж дороги со своей фейри…


Вложения:
__1.doc [47 KiB]
Скачиваний: 301

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 19:18 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№15

Дорога в рай


У зеленого слоника было четыре руки.

- Привет! – сказал я ему. - Отойди-ка, дорогу загораживаешь.
- А зачем ты идешь туда? – обиженно поинтересовался слоник, спрыгнув в канаву.
- За надом.
И ускорил было шаги.

- Слушай, - сказал слоник вдогонку, - ты не в ту сторону пошел.
- Да ну?
- Точно. Там, за бродом, ничего не осталось. Или тебе нужны лысые фламинго?
- Они не лысые.
- Я просто так сказал, не придирайся. Так нужны?
- Почему-то мне кажется, что я иду правильно… слоник.

Мне на рукав спланировал желтый березовый лист. Жилки на нём были как настоящие. Я оглянулся. Пальмы опять пропали, вокруг сомкнул ветки осенний хмурый подлесок. А там, за холмом, была дорога и ехали машины.
Я это точно знал.
Топающий за мной слоник был слегка не в тему.

- Ты не в тему, - сообщил я ему, остановившись. – Сгинь.

Слоник почесал бок, сменил цвет на розовый и спросил, закуривая:
- А так?
- Пошел ты.
- Не, пошли вместе. Могу еще ёжика позвать. Надо?
- Зачем тебе ёжик? – покосился я. Под ногами чавкал раскисший мох, где-то слева вдруг послышались голоса, окликающие по имени, и я ускорил шаги.

- Всем нужен ёжик, - глубокомысленно ответил розовый слоник, на ходу пыхнув мне в лицо дымом. – И ты не исключение. Стоп, а куда ты так бежишь? Тебя же грибники разыскивают.
- Это грибники-маньяки, - сказал я, не оглядываясь. – Они заманивают прохожих, а потом крошат грибнице на ужин. Пускают, понимаешь, граждан на боровички. Страшно?
- Извини, не очень. Ты никогда не умел врать.

Слоник отрастил крылья и взмыл в небо. Невысоко, над соснами.
Я задрал голову, провожая его взглядом.
- Эй!
- Чего тебе? – недовольно буркнул слоник, стряхивая на меня пепел.
- Ты там впереди сада не видишь?
- Вижу.
- А…
- Не поведу.
- Мне надо.
Слоник молча посмотрел на меня сверху, шевельнув ухом. Закурил новую сигарету.
- Паша, - сказал слоник, - фламинго ведь скоро появятся опять. Тебя же зовут, иди. Ты точно не хочешь свернуть влево?

… вывернул руль.


- Отвали, - сказал я и пошел дальше.
Как оказалось, розовый гад был прав: скоро вдали показались пальмы и соленое озеро, в котором плескались фламинго.
От жары разболелась голова, гомон птичьей стаи отдавался в ушах. Над ордами грязных фламинго реял толстый слоник, и я почему-то подумал: нафига слону такой хвост – прикрывать самое дорогое?
- А зачем тебе…
- Прикрывать самое дорогое, ясен пень, - буркнул слоник. – Я же в воздухе по-турецки сижу.
- Логично, - признал я.
- А то! Голоса-то пропали?
- Давно.
Слоник как-то невесело вздохнул, комкая в нижней левой руке пустую пачку мальборо.
- Вот оно как. Может, вернешься? Дорога в лес уже пропала, конечно, но я новую сделаю. Спецом для тебя, а?

****

- …сколько?
- Дня два. Может, и больше, но сомневаюсь. В сознание не приходил. Почкам песец пришел, и печень в хлам. Так что - сколько сердце продержится.
- А?..
- Всё плохо, сама глянь, на.
- Да я помню… думала, может, что к лучшему изменилось.
- Угу. Типа, бывают чудеса. И знаешь, что самое плохое?
- Знаю. Всё опять повесят на отделение. Ну, бумаги-то у меня в порядке, с таким-то анамнезом, но… Блин, тошно становится, как подумаю.
- Ничего, привыкнешь. Все когда-то начинали. Кофейку?
- Давай. Ого! Да у тебя в гранулах есть…
- Знай наших, салага. Эй, больно же!


****

- … а он вел машину.

- Может, хватит?

- Ирчик еще не слышала.
- И что, все погибли?!
- Жена со старшим ребенком умерли на месте. Сан Саныч говорил, бригада ничего не успела сделать.
- Но вы упоминали…
- Нет, так и не задышал. Восьмой месяц, с этим сроком всегда проблемы.

- Блин, хватит об этом! Мне и так скоро на обход.
- Да ладно, ладно, уже молчу. Щелкни чайником, а? Спасибо.

- Опа, смотрите-ка, дождь пошел. Надо будет ночью тяжелых лишний раз проверить, в такую погоду всегда проблемы.
- А с отчетами у тебя как?
- Успею. Ну ладно, пойду я. Чур, печенье под ноль не съедать, а то к утру всегда так есть хочется…
- Угу, пока, еще поболтаем.

****

Я прилёг на жесткую от соли траву.
Небо над головой было жёлтое.

- Почему оно жёлтое? – возмутился я. – Слоник, верни как было!
- А как было? – вкрадчиво поинтересовался слоник, возникая где-то сбоку.
- А я помню?
Я потер глаза. На берегу озера стояла жара – не продохнуть, да и пальмы тенью не радовали. Фактически, все последние минуты они от меня расползались, подволакивая корни. Жарко как, а…

- Ну?
- Нет, не помню. Лучше колись, как попасть в сад.
- Я что, Пушкин – всё знать? – огрызнулся слоник, давя окурок.
- Нет, ты лучше. Говори давай, а то ведь искать пойду.

Слоник чиркнул спичкой, закуривая снова. Помотал ушами.
- Не-а. Сначала ты вспомнишь, какое должно быть небо.
- Зачем?
- Я не теряю надежды, знаешь ли.
- Если вспомню – отведешь?
- Тогда подумаю. Не торопись, в тот сад всегда успеешь.

Ушастый глубоко затянулся, потом выпустил дым в мутный воздух, который становился всё жарче. Дышать стало почти нечем. Я взял из его пальцев сигарету и потушил об траву.

Небо над нами было синее-синее.

- В том-то и дело, Слоник. Я очень боюсь туда опоздать.
Он молчал, замерев над полупустой пачкой.

- Сло-о-оник…
- Дурак! Не обзывайся, я!.. – слоник всхлипнул, размазывая слёзы по толстым щекам.

Щекам? Так, что-то я здесь задержался, пора и честь знать.
Фламинго разлетались в стороны от моего приближения. Часть из них тут же превращалась в астры, большие и растрепанные. Одну, фиолетовую, я даже заценил.
Когда солнце над головой стало штангенциркулем и начало вращаться, далеко впереди замаячили ворота белого сада.

Жарко было – просто мрак, и во рту давно пересохло. Странно, что ноги я не стер, хотя ботинки – совсем не то, что нужно для пальм и прочей африки. Мой попутчик тоже свалил куда-то еще полчаса назад, а ворота не спешили приближаться.
Может, ёжика позвать?

- Эй! – окликнул из-за плеча слоник, - может, все-таки попробуешь вернуться? Ну пожалуйста.
- Зачем? Я дошёл. Ты ведь ждешь меня там, за оградой, Слоник?

- Возвращайся, Пашка.

- Знаешь, - сказал я, не оборачиваясь, - они меня ни в чем не обвиняли. Твои родители. Это было хуже всего. Они говорили: «держись, Паша», как будто не я вас убил. Как будто это не я…

****

- … вывернул руль. Весь правый бок машины – всмятку.
- Господи… я не слышала ничего. А когда это было?
- Ну… подожди, вспомню. Месяц назад почти. Недели две точно.
- А,. тогда понятно. Я же отпуск догуливала. Он что, пьяный был?
- Да нет, говорят что нет. Сын умер сразу, жена – минут через двадцать, наши даже добраться к ним не успели. А на нем – ни царапины, представляешь?
- Вот козел.
- Ну…

- Дождь закончился. Ну что, чайку, или пойдем проверим твоих?
- Давай. Заодно к этому еще раз зайду. Толик говорил, что вот-вот, ну, сама увидишь. Показатели и правда ни к черту.


****

Небо у горизонта внезапно потемнело.
- Ну вот и всё, - грустно проронил зеленый слоник и полез в сумку за сигаретами. – Паша…
Все это время он молча шел следом, пока я пытался догнать сад.

Вокруг становилось темнее, первым пропал мокрый лес, следом растворилось в черноте озеро и птицы.
- Жалко, что ёжика не позвали, а? – хмыкнул я, наконец отыскав щеколду на воротах. – Да и ладно, в другой раз увидимся. Почему ты молчишь, Слоник?

- Слоник?..
Но рядом никого не было.

- Ты ждешь меня по ту сторону? Ведь правда? – я вгляделся в темноту, ползущую со всех сторон. – Мне открывать эти ворота, Слоник, ты будешь там?
А вместе с темнотой пришел холод. Руки замерзли. Я убрал щеколду, уже почти не чувствуя пальцев.

- Ты была такая красивая, беременная. И такая толстая с этим животом…

Створка не поддавалась, заржавела, что ли.
- Я дразнил тебя слоником. Мой Слоник, мой собственный, а ты иногда страшно обижалась. Беременные всегда капризные, правда?

- Ты ведь будешь там, когда я войду? Ты и Сашка? Вы должны быть там, обязательно.
Я рванул створку на себя и шагнул за ограду. Голоса вдали наконец-то замолчали. Я…

- Я так вас искал, Слоник.

****

- Слушай, а у вас красиво стало после ремонта.
- Надолго ли? К осени все равно затопчут и обшарпают. Санитары фиговы…
- Что, косорукий Вася у вас так и работает?
- Да куда он денется с подводной лодки. Мама – завотделения, даже если сынок дебил, быть ему врачом.
- Хи, ну ты скажешь, Наташ!.. Он же санитар у вас.
- Так он кретин, о кретинах речь не шла.

- А где этот ваш самоубийца лежит?
- В четвертой, давай зайдем, ага? Все равно собирались.
- Ну давай, а потом чаю. Ой, смотри, опять дождь пошел…
- Блин, скоро сменяться, а у меня зонта с собой нет. Черт. Льёт как из ведра, даже с пузырями!

- Тёть Вика по коридору прошла… не тебя ищет?
- Ну, найдет, если срочно.

- …через пару дней после похорон. Сан Саныч говорил, они не знали, за что схватиться – он таблеток съел столько, что на троих бы хватило. И успокоительное сверху, которое ему дали.

- Толик мне рассказывал. Бывает же. И никакой надежды, вообще?
- Уже нет. Там и с кровью беда, в общем, всё и сразу. Да он даже в сознание почти не приходил. Господи, ну и духота здесь! Они хоть бы окна в коридоре иногда открывали.

- Ну заходи. Подожди, тёть Вика звонит на мобильник, я отвечу.
- Ой. Наташ… а он, кажется…

- Да, Виктория Игоревна, я в четвертой. Двадцать минут назад? Да, я записываю, не беспокойтесь. Мы как раз шли к вам на этаж, разминулись, наверное.


****
.......................................................Слоник ...............................................................................
...........................................................В своем платье ты была похожа ........................................

...............................................................на большую астру, .......................................................
...............................................................махровую и поэтому растрепанную..................................

****

- Ну конечно, я все оформлю. Что вы, я не обижаюсь, тёть Вика.
- Наташ…

- Да, мы побудем здесь. С остальными нормально? А то мы не успели пройти всех. Хорошо, мы вас ждем.
- Наташ, ты что, плачешь?

- А что, непохоже?? Бли-ин… и опять в моё дежурство! Вот урод, не мог пожить еще немного! А мы так старались. Дурак…
- Не ругайся, Наташ. Пойдем, провожу до сестринской, ага? Там, наверное, у них чайник горячий.
- У меня теперь бумаг будет море.
- Успеешь, бумаги никуда не денутся. Тёть Вике я сама всё скажу.

- Ну надо же, у себя они окно открыли! А там – не судьба, пусть больным будет душно.
- Ладно тебе, держи чашку.
- Я и сама могу налить, вообще-то.
- У тебя руки трясутся.

- Ну ничего, привыкнет.
- Тёть Вик, вы уж посмотрите тут, ладно? Она, кажется, там задремала, я через часик ее разбужу.
- Конечно, тут у нас тихо. О, кажется, дождь перестал. Хорошее будет утро.


****

............................................................... Почему ты не встретила меня, Слоник?
............................................................... Здесь темно без вас.
По эту сторону ограды ничего нет.
Прости.

.


Вложения:
Doroga_v_rai-1-.pdf [58.06 KiB]
Скачиваний: 326

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Постдуэльный конкурс - рассказы и голосование
СообщениеДобавлено: Ср май 16, 2012 22:06 
Не в сети
Кошка книжная домашняя
Аватар пользователя

Зарегистрирован: Пн мар 23, 2009 19:54
Сообщений: 21197
Откуда: Хайфа
№16

Ну не убивать же


Его стали трясти за плечо как раз тогда, когда Варбер Киндарт в очередной раз с головой рухнул в холодное липкое болото и грязная, вонючая жижа хлынула ему в рот.
- Полковник. Вставай, полковник.
Варбер не слушал. Он пытался выбраться, молотил руками, извивался всем телом, но его всё равно тянуло вниз; однако голос становился всё настойчивей, к голосу добавилась рука, трясущая и мешающая, и Варбер, наконец, вынырнул из жуткого сна.
Первое, что он увидел, - это видавшая виды жестяная кружка в руке молодого паренька, который будил его так настойчиво. Не раздумывая, большими глотками, он выпил ледяную воду.
- Сколько я спал?
- Рассвет.
- Я же приказал разбудить засветло, – Варбер встал с разложенного прямо на земле плаща, ощущая, как вопит от усталости не успевшее отдохнуть тело.
- Всё было спокойно… - паренёк запнулся. – И я решил, что можно…
- Ладно, – полковник попытался немного помассировать напряжённую шею, но получилось как-то не очень; взял меч и, накинув плащ, выбрался из палатки.
Утренний свет, пробивавшийся сквозь листву, резнул уставшие глаза. Варбер заморгал и повернулся к своему спутнику. Интересно, сколько ему? Совсем ещё молодой. Даже слишком молодой. Копна грязных соломенных волос, детская округлость лица - вот и весь «солдат»; но других у Варбера сейчас не было.
Прохладный утренний воздух заставлял ежиться, но зато прояснил голову и немного отогнал сон. Поругиваясь сквозь зубы на ломоту в костях, полковник зашагал по просыпающемуся лагерю. Хотя, конечно, лагерем это назвать было сложно: походных палаток сохранилось всего три - именно в одной из них и спал полковник, а большинство солдат лежали вповалку в вырытых кое-как неглубоких ямах, прикрывшись от холода прошлогодней листвой. Болваны... Варбер поморщился. Хотя нет, они не болваны, они просто не умеют. Что может дать неделя в подготовительном лагере? Научат держать строй да каким концом пики колоть нужно - всё остальное солдат узнаёт от других «наставников». Если не гибнет в первом же бою, конечно.
- Ты откуда такой? – он снова повернулся к своему спутнику, идущему рядом. - Недавно же вроде кто-то другой был.
- Убили его. Потому я... Ну, остальные решили, а я...
- Понятно. Откуда?
- Эскадрон Гвидо Вультера. Бывший эскадрон.
Ну надо же, хмыкнул Варбер. Кавалерист. Так вот откуда у парня такая приличная, хоть и покрытая грязью кольчуга. Элита, курва их задери. Хотя при одном взгляде на этого сопляка понятно было, что свой первый и единственный бой этот «представитель элиты» пережил исключительно благодаря везению. Ну, может, ещё потому, что конь вовремя из свалки вынес.
- Сколько вас? Осталось.
- Один.
Варбер ещё раз хмыкнул. А может, он и ошибся. Выжить единственному из всего полка - это не кружку пива опрокинуть. Может, в пареньке что-то и было. В той ватаге, которая разместилась сейчас на небольшой поляне, хватало всяких, но не каждый мог сказать, что остался единственным выжившим.
Выживший. Весьма смелое заявление, учитывая, что жить этим выжившим, скорее всего, осталось недолго. Когда пехотный полк Варбера - вернее, то, что от него осталось, - только начал свой прорыв из окружения, в которое их завёл увешанный генеральскими цацками дурак, он даже не предполагал, что по пути к ним будут присоединяться такие вот выжившие. Но они появлялись, иногда по одному, иногда сразу по пять-шесть человек, и за несколько дней у Варбера набралось полсотни бойцов. Грязных, оборванных, часто раненых, но всё же бойцов. Но самое поганое, что напуганных. Как назло, все закалённые в боях части стояли в первой линии, и почти все они остались гнить в тех болотах, так что живыми выбрались, в основном, юнцы, разбежавшиеся по округе. Там они и бродили с ошалевшими глазами, пока не натыкались на Варбера с его «воинством» или не попадали в руки вражеских патрулей.
Создать из этого что-либо боеспособное сейчас было почти невозможно. Сопляки пережили ад - и больше видеть его не хотели. Они, конечно, привыкнут, если жить хотят, но пока Варбер командовал воинством, которое, не сильно напрягаясь, смог бы разогнать и десяток хорошо подготовленных пикинёров противника. И воинство это надеялось, верило, что хотя бы он, полковник Варбер Киндарт, сможет их спасти. Они и шли за ним поэтому. Детская надежда. Что вот этот взрослый дядька знает, что делать, что сможет помочь. А что он мог, если и сам в это не верил?
Разгром ударной группировки генерала Корса был сокрушительным. Противник грамотно охватил их с флангов, отрезал от дорог, загоняя в болота, и главное, проделал всё это ошеломляюще быстро, буквально за несколько дней. По сути самый настоящий блицкриг, причём выполненный мастерски. Поговаривали, что принц Килиан назначил командовать своей армией кого-то очень талантливого; а если так, то у графа Корса не было шансов, ибо каждый офицер в армии принца Гедрика знал: Корс если в чём и проявлял талант, так это в лизании начальственных задниц. Так было до войны, когда генерал обожал блистать на парадах, так продолжилось и потом, когда принцы передрались за трон, ввергнув страну в ад.
Варбер лишь надеялся, что напыщенный и узколобый дурак умер как можно мучительнее. Но думать про Корса сейчас бессмысленно, нужно выбираться в южные районы Шеетены, а в идеале - выходить к Митриде, где оставались если не свои, то хотя бы союзники. Хотя какие, к демонам, союзники в гражданской войне, которая длится вот уже пять лет, и конца этому не видно?
И они стали выбираться. Первоначально всё, казалось, идёт неплохо: несколько дней «битая армия» шла по степи, стараясь не терять направления, и ни одного разъезда противника они не встретили. Это означало лишь одно: враг не желал ловить их по кустам, а двинулся дальше, на запад, развивая наступление.
Но степь закончилась, и начался лес. Варбер, конечно, знал, что южнее им придётся идти по лесу, но карты не было, поэтому планировать маршрут приходилось на глазок. Да и что тут, собственно говоря, эдакого? Ну, лес. Даже лучше: по лесу уйти от преследователей гораздо проще, да и спрятаться в случае чего можно.
Ещё три дня они пробирались сквозь настоящую чащобу, проклиная всех, кого только можно проклинать, - а затем в отряд Варбера полетели стрелы. Из-за любого дерева, на любом привале, причём было абсолютно непонятно, чьи это стрелы. Хотя в Шеетене, где давно все воевали со всеми, вариантов было множество.
По утрам обязательно находили кого-то с перерезанной глоткой, солдаты даже боялись отойти по нужде, на пути обнаруживались весьма хитроумные ловушки или простые волчьи ямы, причём обнаруживались чаще всего, только когда в них попадался очередной неудачник. И более всего Варбера злило то, что, судя по всему происходящему, их врагами были не регулярные части, а какие-то местные партизаны. Нескольких даже удалось убить, и по одежде это оказались обычные крестьяне, да ещё и одетые не пойми во что. Например, у одного убитого обнаружился каменный топор за поясом. И что прикажете после такого думать?
Даже дезертиры, собиравшиеся порой в довольно внушительные банды, не стали бы идти на дело с таким убожеством в руках. К тому же - зачем бандитам устраивать такую упорную охоту на отступающие армейские части? Они разве что попытались бы переманить к себе часть людей; но здесь не было даже попыток начать переговоры.
Однако, несмотря на плохую экипировку, враг прекрасно знал местность, и за следующие четыре дня Варбер лишился почти половины людей, а проклятые ублюдки растворялись в лесу, словно призраки. Полковник прекрасно понимал: лишь вопрос времени, когда оставшихся охватит паника и они разбредутся по этому проклятому лесу. Это ведь ветеран знает, что в подобной ситуации главное - держаться вместе, а этим как пояснишь? Они напуганы и плевать хотели на все правила и логику.
- Докладывай, – Варбер ещё раз потянулся, хрустнув мышцами. – Разведчики вернулись?
- Вернулись, я потому вас и разбудил.
- Сколько?
- Все.
- Вот как? – полковник удивлённо глянул на паренька.
Варбер несколько раз пытался провести разведку, но в первый раз из пяти разведчиков вернулись трое, а во второй вообще никто не вернулся.
- Вы приказали отобрать тех, кто в лесных деревеньках вырос, или из охотников, ну я и выяснил. Один даже мой земляк оказался. Отец у него охотником был... Ну, мы и пошли. Я тоже пошёл... Я ведь в Туине вырос, а там лес кругом...
- Я помню, что я приказал. Докладывай.
- В нескольких милях к югу - деревня. Там вырубка большая, и деревенька в этой вырубке и стоит. Промахнуться проще простого, если не знаешь, куда идти, но мы там следы увидели. Слабые, но по ним к жилью и вышли.
- Что? – остатки сна слетели с Варбера мгновенно. – Большая деревня?
- Десяток домов. Мы наблюдали некоторое время, насчитали человек тридцать. В основном, женщины, дети, несколько стариков. А мужиков я вообще не увидел.
- Ты не увидел или их там нет?
- Думаю, нет, – парень почесал грязные волосы. – Даже если они в домах сидели, ну хоть раз ведь кто-то по нужде выйти должен. А там нет. Бабы с детишками только.
- Неужели повезло? – Варбер нервно дёрнул себя за ухо. – Надеюсь, это они. Так надеюсь, что даже помолился бы за это. Если бы умел.
- Они?
- Именно они. Или не они, но это и неважно. Подумай, парень: ведь у тех ублюдков из леса должны быть дома. Семьи. Их должен кто-то кормить. Партизаны не могут без этого.
- Деревня?
- Очень на это похоже. И на нас они насели именно от страха, что мы найдем эту деревню. Тогда многое становится понятным. Командуй общий подъём. И погоди - как тебя зовут? Извини, но моего последнего заместителя убили прежде, чем я успел узнать его имя, так что я решил спросить заранее.
- Френевальд, - парень снова смутился. – Фринго... Френевальд Стос.

* * *

«А хрен бы мы взяли эту деревню, если бы её защищало хотя бы десятка два – нет, даже не солдат, просто мужиков с вилами», - Фринго устало поправил пояс и ещё раз огляделся. Затерявшаяся в чащобе деревенька была вполне ухоженной; десяток бревенчатых домиков, сараи, огороды. Даже дома построены в ряд, образовывая такую себе «улицу», так что деревня - явно не скороспелое лесное пристанище каких-то бродяг. И только главного не было - того, что просто обязано сопровождать любую деревню. Расчищенных под пашню полей.
Варбер приказал сделать всё как можно быстрее, чтобы местные не успели организоваться, и потому в деревню они ворвались буквально бегом, стараясь побыстрее преодолеть огороды. Несмотря на полдень, народу перед дворами было немного, и единственную женщину, закричавшую при виде чужаков, кто-то в запале ударил копьём. Кроме этого, из сарая выскочил седой, скрюченный дед и, то ли крича, то ли хрипя что-то, замахнулся топором, но ударить не успел. На деда навалились сразу трое, полоснули ножом, и больше старик не двигался. Фринго, которому не очень-то нравилось, что началось именно с этого, поглядел на полковника, но тот и бровью не повёл.
Остальные селяне сопротивления не оказали вообще никакого, их просто разогнали по домам и поставили у каждой двери по паре солдат.
- Ну что, кавалерия, как тебе топтать землю своими-то ногами?
Фринго отмахнулся. Стоявший рядом большой, даже, скорее, квадратный мужчина рассмеялся, демонстрируя на редкость щербатый рот.
Его звали Бомер, и на первый взгляд громила был проще дубового полена, но моментами проскальзывала в нём некая скрытая хитринка; кроме того, Фринго подозревал, что Бомер не был простым солдатом. Скорее всего, сержант, а может - чего только не бывает, - и офицер, пытающийся затеряться среди солдат. Слишком уж уверенно иногда говорит, слишком спокойно держится, особенно это заметно на фоне остальных.
- Чем они живут? – Фринго повернулся к задумчиво разглядывающему деревню Варберу.
Солдаты тем временем окружали дома и заглядывали в сараи. Некоторые уже тащили какую-то еду. Фринго и сам понимал, что грабить селян придётся, припасы на исходе, но отчего-то порадовался, что у солдат не возникло иных желаний. Почти не возникло, потому как какую-то бабу всё же утащили в сарай, и звуки сейчас оттуда доносились вполне понятные; но у большинства просто не было на это сил.
Фринго даже не понимал, почему это его беспокоит, но наблюдать «развлечения», да и развлекаться самому, отчего-то совсем не хотелось.
- И что дальше?
- Дальше? – Варбер покачал головой –Дальше будем говорить. С местными. Нужно ведь узнать, что это за деревня, и самое главное, что за выродки за нами по лесу бегают. Да что там такое?
Шум, привлёкший внимание полковника, оказался криками одетой в разодранное платье и явно перепуганной девушки. Трое солдат, заломив руки, волоком кого-то тащили, а девица визжала и пыталсь, судя по всему, им помешать.
- Что такое? – Варбер зашагал к солдатам. – Кто это?
- Нашли, господин полковник. Ранили его, курву! Точно, ранили, – гулко произнёс один из солдат.
- Ранили? – подошедший Бомер здоровенной пятернёй сгрёб человека за волосы и запрокинул ему голову. – Один из них?
- Возможно, – Варбер разглядывал человека.
Фринго даже не сразу понял, из кого это - «из них». На первый взгляд, мужик как мужик. Молодой, даже борода ещё жиденькая.
Бомер несильно ткнул человека в бок, тот дёрнулся и застонал. Тогда здоровяк рванул на нём рубаху, и Фринго увидел, что грудь и правый бок мужчины плотно перевязаны.
- Точно, ранен.
- Ясное дело, - Варбер сплюнул. – Значит, не ошиблись мы. Эти выродки отсюда.
- И кормушка у них тут, – Бомер снова ткнул раненого в бок. – Эй, как там тебя? Чего молчишь? Бабенка-то твоя вон как за тобой убивается. Видать, дорог ты ей. Ты говори, парень, а то мы разозлимся - и с бабой твоей пошалить можем.
Раненый не ответил. Он даже смотреть старался в сторону, и только стиснутые челюсти и побелевшее лицо выдавали дикое напряжение. Бомер шагнул вперёд, и в тот же момент затихшая было девица не выдержала. Завизжав что-то, она прыгнула на полковника, просто выставив руки со скрюченными пальцами. Варбер явно хотел лишь отшвырнуть дуру, но молчавший всё это время второй солдат шагнул вдруг вперёд, взмахнул коротким пехотным топориком и ударил девушку в основание шеи.
Раненый завыл и, изогнувшись всем телом, рванулся, но Бомер саданул его здоровенным кулачищем под рёбра, и мужик, свернувшись, рухнул на траву.
- Зачем?! – Фринго выкрикнул это совершенно неосознанно - и осёкся, увидев глаза солдата, убившего девушку.
Старые глаза молодого ещё паренька. И очень злые глаза.
- А нас зачем?! Нас они зачем?! А эта сучка их тут лечит... Тварь!
Варбер вдруг встал между ними, Бомер, словно прочитав мысли полковника, быстро оттеснил Фринго плечом и едва заметно качнул головой:
- Не надо, братишка. Не надо.
Полковник резко скомандовал:
- Тихо! Ублюдка допросить. Деревенских всех сюда. На площадь. Есть у них тут площадь?
- Не думаю, – Бомер пожал плечами.
Варбер устало махнул рукой:
- Короче, выгоняй всех из домов. Всех. Раз всё прояснилось, надо побеседовать.
- Побеседуем, и что дальше?
- Амбар видишь? – Варбер указал на длинное бревенчатое строение чуть в стороне. – Думаю, ты в курсе, что дальше.
Бомер некоторое время молча смотрел на полковника, потом едва заметно кивнул и, не произнеся больше ни слова, зашагал в сторону ближайшего дома.

* * *

Деревенских оказалось человек двадцать. В основном, женщины, дети и несколько совсем уж дряхлых стариков. Солдаты пинками согнали их на открытое место, окружили, и вперёд вышел Варбер. Люди испуганно жались друг другу, но, кроме страха, видел Фринго в их лицах и ещё кое-что, что вполне узнаваемое. Ненависть.
Перед сгрудившимися селянами выволокли раненого парня.
- Значит, так, – Варбер произнёс это резко и каким-то каркающим голосом. – Мне нужны ответы. Поэтому я буду спрашивать. Вот этот говорить отказывается, поэтому не оставляет мне выбора. Я должен знать, сколько ваших ублюдков прячется сейчас в лесу. Должен знать, можно ли с ними договориться. Мы с вами не воевали, ваши люди напали первыми...
- Вас сюда никто не звал.
Фринго не заметил, кто это произнёс, селяне же лишь сгрудились ещё теснее.
- Это уже неважно, – полковник впился глазами в людей. – Вы будете отвечать?
Крестьяне молчали. Варбер всё тем же каркающим голосом произнёс:
- Начинай.
Из строя солдат вышел приземистый крепыш с большой залысиной на макушке и достал нож.
- Мы будем его на куски резать, – снова рявкнул полковник. - У вас на глазах. А когда эта падаль сдохнет, возьмём кого-то ещё. И так, пока вы не заговорите. Желающие не появились?
Ответом было всё то же молчание. И полковник Варбер кивнул головой, отдавая приказ.

* * *

Никто не заговорил. Даже когда взамен булькающего кровью раненого из толпы выдернули зрелую дородную тётку, даже когда та стала кричать так, что даже часть солдат старалась отвернуться и не смотреть, - всё равно молчали.
Фринго тоже старался не смотреть. Вместо этого он наблюдал за лицами других. Напряжённым лицом полковника, спокойной физиономией Бомера, злой и сосредоточенной - у плешивого крепыша. «А ведь Бомер действительно спокоен», - вдруг осознал Фринго. – «Не притворяется»
Когда затихла и дородная крестьянка, Варбер, выругавшись, приказал:
- Хватит. Остальных в амбар, – и, заметив, что стоявший рядом Фринго облегчённо выдохнул, скривился: – Думаешь, мне это нравится?
Фринго не ответил, и полковник, зло махнув рукой, зашагал куда-то.
- Они бы не заговорили, – Бомер уселся на траву, подальше от пятен крови. – Точно тебе говорю, братишка. И он это знал.
- Он?
- Полковник.
- Тогда зачем?
- Чтобы напугать. Так нужно, парень. Иногда так нужно. Иногда по-другому не получается. Ты его держись, полковника-то. Если он нас не вытащит, то не вытащит никто.
Тем временем людей загнали в амбар, дверь для верности привалили здоровенным пнём, и Варбер приказал обкладывать стены сеном. Только теперь Фринго понял, что происходит. Вернее, думал, что понял.
Из-за дома вышел полковник, таща за волосы девчонку лет семи, в здоровенных лаптях и драной рубахе. Та упиралась, что-то хрипела, но, к изумлению Фринго, совершенно не плакала.
- Видишь?! Я спрашиваю, видишь?! – полковник хлестнул пошатывающегося ребёнка ладонью по лицу.
Из носа девочки закапала кровь.
- Понимаешь, что это значит?!
Та лишь замычала.
- Там, в сарае, твоя мать! И все, кого ты знала! А твой отец, скорее всего, в лесу, и ты знаешь, где. Пойдёшь к нему. Очень быстро пойдёшь. И скажешь: пока мы живы, эти, в сарае, тоже живы. Если нападут, гореть будет очень весело. Поняла?!
Кивок - и неожиданно полный ненависти взгляд. Не страха, не отчаяния, а именно ненависти.
- Пошла отсюда!
Когда дечонка помчалась к лесу, Фринго покачал головой:
- Неужели поможет?
Бомер некоторое время молчал, опустив голову, а затем тихо ответил:
- Нет.

(продолжение следует)


Вложения:
4873955.doc [109.5 KiB]
Скачиваний: 336

_________________
У кошки четыре ноги -
и все норовят ее пнуть.
Товарищ, ты ей помоги.
Товарищ, собакой не будь.

Тимур Шаов
Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 63 ]  На страницу 1, 2, 3, 4  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Литературный интернет-клуб Скифы

статистика

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Template made by DEVPPL Flash Games - Русская поддержка phpBB